Становление спецслужб советского государства. 1917–1941 гг.

майор Байермейстер, шифрованная подпись Бэр,

лейтенант Гартвиг, шифрованная подпись Генрих.

Разведочное отделение, согласно договору с г. Лениным, Троцким и Зиновьевым, будет наблюдать за иностранными миссиями и военными делегациями и за контрреволюционным движением, а также будет выполнять разведочную и контрразведочную работу на внутренних фронтах, для чего в различные города будут командированы агенты.

Одновременно сообщается, что в распоряжение правительства народных комиссаров командируются консультанты по Министерству иностранных дел – г. фон Шенеман, по Министерству финансов – г. фон Толь».

Ниже в обращении имеется приписка в Комиссариат по иностранным делам:

«…Военно-революционного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов А. Иоффе. Секретарь П. Кушавич от 27 октября 1917 г.

…указанные в настоящей бумаге офицеры были в Революционном комитете и условились с Муравьевым, Бойс и Данишевским о совместных действиях. Все они поступили в распоряжение комитета. Консультанты явятся по назначению. Председатель».

Советники из германского Разведывательного отделения хлеб даром не ели и работали на большевиков с полной отдачей. Уже 9 декабря 1917 года заместитель начальника Петроградского Разведывательного отделения Р. Бауер информировал советское руководство о результатах работы.

«В(есьма) срочно.

Г. народному комиссару по иностранным делам:

Согласно вашему поручению Разведочным отделением 29 ноября был командирован в Ростов майор фон Бельке, установивший там разведку за силами Донского войскового правительства. Майором был организован также отряд из военнопленных, которые и принимали участие в боях. В этом случае военнопленные, согласно указаниям, сделанным июльским соглашением в Кронштадте с участием г. Ленина, Зиновьева, Каменева, Раскольникова, Дыбенко, Шишко, Антонова, Крыленко, Володарского и Подвойского, были переодеты в русскую солдатскую и матросскую форму.

Майор фон Бельке принял участие в командировании (видимо, командовании. – Примеч. авт.), но сбивчивые распоряжения официального командующего Арнаутова и бездарная деятельность разведчика Туллака парализовали планы нашего офицера. Посланные по приказу из Петербурга убить генерала Каледина, Алексеева и Богаевского агенты оказались трусливыми и не предприимчивыми людьми. К Караулову проехали агенты. Сношения генерала Каледина с англичанами и американцами несомненны, но они ограничиваются денежной помощью. Майор фон Бельке с паспортными данными финна Уно Муури возвратился в Петербург и выступит сегодня с докладом в кабинете председателя Совета в 10 час. вечера».

Сотрудничество Разведывательного отделения германского Генштаба с властью большевиков продолжалось и после образования ВЧК. Свидетельством тому служит следующий документ, направленный начальником Петроградского Разведывательного отделения ее председателю – Дзержинскому.

«(Весьма секретно.) 17 декабря 1917 года.

В комиссию по борьбе с контрреволюцией.

Разведочное отделение на запрос Комиссии по борьбе с контрреволюцией от 17 декабря имеет честь сообщить список наблюдателей за миссиями союзных России государств.

За Великобританским посольством – германские разведчики: Люце, Тельман, Поссель, Франц и Гизель; русские агенты: Овсяников, Глушенко и Балясин.

За Французским посольством – германские разведчики: Сильвестр, Бутц, Фольгаген; русские агенты: Балашов, Турин, Гаврилов, Садовников и Шило.

За посольством С. А.С. Штатов (Северо-Американские соединенные штаты) – германские разведчики: Штром, Бухгольц, Фаснахт, Турпер; русские агенты: Шпитцберген, Сокольницкий, Тарасов и Вавилов.

За Румынской миссией – германские разведчики: Суттпер, Байдер и Вольф; русские агенты: Куль, Никитин, Золотов и Архипов.

За Итальянским посольством – австрийские разведчики: Кульдер, фон Гезе, Гойн и Бурмейстер; русские агенты: Салов, Алексеевский, Кузмин.

Означенные агенты должны исполнять все поручения миссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем, погромами и пр.

Начальник отделения: Агасфер».

В оппозиционной большевикам прессе не без оснований утверждалось о их тесных связях с врагом – немцами. Молва о том, что лидеры большевиков – «немецкие шпионы, привезенные в Россию в пломбированном вагоне», безусловно, попортила немало крови Ленину и его окружению. Но молва есть молва, на смену старым слухам приходят новые, а документы остаются. Поэтому, придя к власти, вожди большевиков и их германские «спонсоры» предприняли энергичные меры по уничтожению свидетельств своей тайной связи. Мастера из немецкой разведки и опытные конспираторы-большевики, наученные царской охранкой, знали, как прятать «концы в воду». Но, как известно, все тайное рано или поздно становится явным. Сохранились документальные подтверждения того, что связь с германской разведкой носила не только организационно-функциональный, а и финансовый характер.

Подтверждением тому является следующий документ:

«Протокол В(оенного) к(омиссариата). Д. № 323», подписанный со стороны Разведочного отделения германского Генштаба адъютантом «Генрихом» (лейтенант Гартвиг), а со стороны СНК – уполномоченными: Г. Залкиндом, вторая подпись неразборчива, Е. Поливановым, А. Иоффе.

Сей протокол составлен нами 2 ноября 1917 года в двух экземплярах в том, что нами с согласия Совета народных комиссаров из дел Контрразведочного отделения Петроградского округа и бывш(его) Департамента полиции по поручению представителей германского Генерального штаба в Петрограде изъяты:

1. Циркуляр германского Генерального штаба за № 421 от 9 июня 1914 года о немедленной мобилизации всех промышленных предприятий в Германии.

2. Циркуляр Генерального штаба Флота открытого моря за № 93 от 28 ноября 1914 года о засылке во враждебные страны специальных агентов для истребления боевых запасов и материалов.

Означенные циркуляры переданы под расписку в Разведочное отделение германского Штаба в Петрограде».

Германским агентом Генрихом также был получен и другой, не менее важный документ, касающийся финансирования РСДРП(б), который ранее, весной 1917 года удалось перехватить российской контрразведке Временного правительства Керенского.

16 ноября 1917 года Генрих, прибыв в Народный комиссариат по иностранным делам, имел на руках такой документ, что перед ним открылись двери самых высоких кабинетов. В нем предписывалось:

«Народный комиссариат по иностранным делам.

(Весьма секретно.)

Петроград, 16 ноября 1917 года.

Председателю Совета народных комиссаров:

Согласно постановлению, вынесенному совещанием народных комиссаров т. Ленина, Троцкого, Подвойского, Дыбенко и Володарского, нами исполнено следующее:

1. В архиве комис(сии) юстиции из дела об «измене» т. Ленина, Троцкого, Козловского, Коллонтай и других изъят приказ Германского императорского банка за № 7433 от 2 марта 1917 года об отпуске денег т. Ленину, Зиновьеву, Каменеву, Троцкому, Суменсон, Козловскому и другим за пропаганду мира в России.

2. Проверены все книги Хиа-Банка в Стокгольме, заключающие счета т. Ленина, Троцкого, Зиновьева и других, открытые по ордеру Германского императорского банка за № 2754. Книги эти переданы т. Мюллеру, командированному из Берлина.

Уполномоченные народного комиссара по иностранным делам Е. Поливанов, Г. Залкинд».

Еще одним подтверждением тесных связей вождей большевиков с германским Генштабом является судьба сотрудника ВЧК Я. Блюмкина. Короткая жизнь этого яркого, обладавшего многими талантами человека была похожа на захватывающий авантюрный роман. В ноябре 1917 года в Одессе в составе отряда революционных матросов Блюмкин участвовал в боях с частями украинской Центральной рады. В январе 1918 года там же, вместе с М. Винницким – известным бандитом Мишкой Япончиком, сформировал Добровольческий отряд, а в июне того же года, но уже в Москве возглавил отделение ВЧК, занимавшееся наблюдением за иностранными посольствами.

6 июля 1918 года в Москве средь бела дня Блюмкин и другой сотрудник ВЧК, левый эсер Н. Андреев совершили теракт в отношении германского посла графа В. Мирбаха. История этого преступления и скрытые механизмы, двигавшие убийцами, до настоящего времени остаются тайной за семью печатями. Последующий ход событий наводит на мысль: за ним могли стоять вожди большевиков, посчитавшие, что пришло время порвать с теми, кто финансировал их приход к власти.

Сразу же после убийства Мирбаха СНК выступил с правительственным сообщением:

«Сегодня, 6 июля, около 3 часов дня, двое (негодяев) агентов русско-англо-французского империализма проникли к германскому послу Мирбаху, подделав подпись т. Дзержинского под фальшивым удостоверением, и под прикрытием этого документа убили бомбой графа Мирбаха. Один из негодяев (Блюмкин. – Примеч. авт.), выполнивший это провокационное дело, давно уже и многократно связывавшееся в советской печати с заговором русских монархистов и контрреволюционеров, по имеющимся сведениям, левый эсер, член комиссии, изменнически перешедший от службы Советской власти к службе людям, желающим втянуть Россию в войну и этим самым обеспечить восстановление власти помещиков и капиталистов, либо подобно Скоропадскому, либо самарским и сибирским белогвардейцам.

Россия теперь, по вине негодяев левоэсерства, давших себя увлечь на путь Савинковых и компании, на волосок от войны…»

Казалось бы, судьба «негодяя»-эсера Блюмкина, спровоцировавшего Германию на разрыв отношений с большевистской Россией и продолжение войны, была предрешена. Однако он беспрепятственно скрылся на Украине, проник в оккупированный немцами Киев и занялся подготовкой теракта против гетмана П. Скоропадского и командующего германскими оккупационными войсками на Украине генерал-фельдмаршала Г. фон Эйхгорна.

В ноябре 1918 года в Германии вспыхнула революция. Она смела с исторических подмостков еще одну одиозную монархию и освободила большевиков от прежних обязательств. И не только их, а и тех, кто помогал им укрепиться у власти. «Негодяй» Блюмкин вновь «всплыл» и не где-нибудь, а в ВЧК и быстро поднялся по служебной лестнице. На следующий год он по заданию Дзержинского отправился в Иран, участвовал в свержении Кучук-хана и провозглашении Гилянской республики. Затем принимал деятельное участие в организации компартии Персии и вошел в состав ее ЦК.

Осенью 1923 года по личному поручению Дзержинского Блюмкин с особым заданием – добыть секреты знаменитой Шамбалы отправился в Тибет. Там на его след вышла британская спецслужба, но и в той ситуации он, проявив чудеса изобретательности, вышел сухим из воды. Так оказалось, что в составе отряда британцев Блюмкин преследовал самого себя и еще умудрился стащить у них секретные материалы и карты. На то время ему исполнилось всего 25 лет.

К концу 1921 года Красная армия наголову разбила войска Антанты, белогвардейцев, белоказаков и, как пелось в революционной песне тех лет: «…На Тихом океане свой закончила поход». Бывшие прапорщики, мичманы и есаулы: М. Тухачевский, В. Блюхер, С. Буденный, П. Дыбенко, В. Антонов-Овсеенко и другие, одержали верх в войне с царскими генералами, адмиралами и атаманами: Л. Корниловым, А. Колчаком, А. Калединым, А. Деникиным, П. Врангелем.

Советская власть, которой в октябре 1917 года многие пророки предрекали всего несколько дней, от силы месяц, не только устояла, а «всерьез и надолго» утвердилась на громадном пространстве от Одессы до Владивостока.

Линия фронта борьбы с контрреволюцией переместилась за границы Советского государства: в Польшу, Турцию, Югославию, Францию, Великобританию, Китай – туда, где осела русская эмиграция. Острая необходимость в проведении ВЧК «быстрой и беспощадной к эксплуататорским классам» репрессии отпала.

По предложению Ленина 28 декабря 1921 года девятый Всероссийский съезд Советов принял резолюцию. В ней делегаты отмечали:

«…героическую работу, выполненную органами Всероссийской чрезвычайной комиссии в самые острые моменты Гражданской войны, и громадные заслуги, оказанные ими делу укрепления и охраны завоеваний Октябрьской революции от внутренних и внешних покушений».

Делегаты признали необходимым, что «…ныне укрепление Советской власти вовне и внутри позволяет сузить деятельность Всероссийской чрезвычайной комиссии и ее органов, возложив борьбу с нарушением законов советских республик на судебные органы». Съезд поручил «Президиуму Всероссийского центрального исполнительного комитета в кратчайший срок пересмотреть положение о Всероссийской чрезвычайной комиссии и ее органах в направлении их реорганизации, сужения их компетенции и усиления начал революционной законности».

В развитие этого решения Политбюро ЦК РКП(б) 23 января 1922 года постановило:

«…1. Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности упразднить.

2. Все дела о преступлениях, направленных против советского строя или представляющих нарушения советских законов, разрешаются в судебном порядке революционным трибуналом или народными судами по принадлежности.

3. В составе НКВД создать Государственное политическое управление при НКВД, действующее на основании особого положения, под председательством народного комиссара внутдел и назначаемого СНК его заместителя» (ЧК были преобразованы в ГПУ на Украине и в Белоруссии; в республиках Закавказья чрезвычайные комиссии сохранялись до 1926 года. – Примеч. авт.).

В соответствии с этим решением ЦК РКП(б) характер деятельности ГПУ по своим новым задачам все более приближал его к классической спецслужбе. Теперь в его компетенцию входило:

«…а) специальная борьба со шпионажем, бандитизмом и подавление открытых контрреволюционных выступлений;

б) охрана железнодорожных и водных путей и следующих по ним грузов;

в) политическая охрана границ Республики, борьба с контрабандой…»

Имелись и другие причины, приведшие к упразднению ВЧК, которые не были связаны с ослаблением внешней и внутренней угрозы существованию советской власти. Одна из них была вызвана объективными обстоятельствами: убийство председателя Петроградской ЧК Урицкого, покушение на Ленина, мятеж левых эсеров, интервенция стран Антанты и начавшаяся Гражданская война вынудили вождей большевиков ответить на «белый» террор «красным» террором. В качестве меры «социальной защиты» они снова восстановили смертную казнь, ввели систему заложничества, а Комиссию по борьбе с контрреволюцией наделили правом внесудебной расправы. После изгнания интервентов и окончания активной фазы Гражданской войны эта, зачастую неоправданная жестокость в деятельности ВЧК, приводила в ужас обывателя и била по самой власти.

Кроме объективной существовала и субъективная причина того, что на смену ВЧК пришло ГПУ. Она была связана с низким профессионализмом сотрудников и присутствием в ее рядах авантюристов, карьеристов и просто врагов новой власти, особенно в низовом звене – уездных комиссиях. С первых дней существования ВЧК на Дзержинского, Ленина и других руководителей обрушился поток жалоб на ее сотрудников.

Так, 19 июля 1918 года управляющий делами СНК В. Бонч-Бруевич писал Ленину:

«Вы сказали мне напомнить Вам переговорить со Стучкой по поводу доклада о неурядицах, воровстве и прочем в Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем».

17 августа 1918 года уже сам Ленин вынужден был реагировать на произвол начальника одной из уездных ЧК Вятской губернии (ныне Кировской области) и направил телеграмму в местный исполком:

«Котельнич(скому) исполкому.

Копия: Вятка, исполкому.

Получил жалобу Лубниной на то, что ее мужа, Лубнина, избил Никитин, председатель чрезвкомиссии, и что Лубнина напрасно держат в тюрьме. Предписываю затребовать тотчас объяснений от Никитина и телеграфировать мне, а также мнение Вятского губисполкома, нельзя ли освободить Лубнина, если он не контрреволюционер».

22 сентября 1918 года председатель Котельничского уездного исполкома направил на имя Ленина телеграмму, в которой доложил, что Лубнин освобожден.

Ранее, 17 августа Ленин вынужден был запрашивать руководителя Брянской ЧК И. Визнера о причинах ареста председателя Бежецкого исполкома Д. Тернавского. Тот был арестован как контрреволюционер, потому что так посчитал Визнер. 18 августа в ответной телеграмме он сообщил:

«Председатель исполкома Тернавский арестован мною как ответственное лицо за издание «Бежецких известий», которые считаю контрреволюционным органом. Сегодня закончится предварительное следствие, и Тернавский будет освобожден на поруки партийным товарищам».

Таких фактов в деятельности ВЧК было предостаточно. После окончания Гражданской войны эта репрессивная машина, набравшая полные обороты, требовала себе новых врагов и своими действиями начинала дискредитировать саму власть, и потому она вынуждена была принимать меры. Упразднив ВЧК и тем самым «стреножив» родившуюся в «революционной колыбели» и быстро вставшую на ноги спецслужбу, большевистские вожди, сузив сферу репрессии, расширили ее возможности в другой и весьма специфической области – негласного политического сыска. Они, познавшие на себе мощь сети осведомительского аппарата царской охранки и первоначально отказавшиеся от его использования в силу «аморальности», после четырех лет борьбы с внутренней контрреволюцией и иностранными разведками пришли к выводу, что более эффективного и надежного средства контроля за политическими противниками, чем агентура, еще не придумано. И потому, отбросив в сторону «моральные нормы», Политбюро ЦК РКП(б) нацелило ГПУ на широкое использование агентуры не только в оперативной деятельности, но и пошло гораздо дальше печально знаменитого охранного отделения, рассчитывая с ее помощью обеспечить тотальный контроль за обществом.

В частности, в затерявшемся среди других положений того январского постановления Политбюро ЦК РКП(б) подпункте «а», пункта 8 содержится ключ к будущему всесилию советской спецслужбы. В нем записано:

«…Центр деятельности ГПУ должен быть сосредоточен в постановке дела осведомления, внутренней информации и изучения всех контрреволюционных и антисоветских деяний во всех областях».

Этим партийным решением был положен конец дискуссии в среде чекистов о месте агентуры в оперативной работе. С тех пор она стала играть все более важную роль при проведении оперативных разработок как против внешних, так и внутренних противников власти. С течением времени мощнейшая агентурно-осведомительская сеть советской спецслужбы опутала не только основные государственные органы: армию, флот, наркоматы, а и самые глухие деревни, станицы и аулы. Даже малейший «антисоветский чих» на забытом Богом Медвежьем острове в Северном Ледовитом океане мог быть услышан на Лубянке. Все это было еще впереди, а пока преобразованная советская спецслужба направила острие своего меча против зарубежных белоэмигрантских центров и иностранных разведок.