Девки гулящие 2
Полгода уже война идёт, вот и потребовала столица справку – как в Вятке госпитали развернуты и своей деятельностью победе способствуют. Не господину же губернатору её готовить – он только дал распоряжение, его ниже спустили. Крайним оказался Иван Афанасьевич, он сейчас первичными документами обложился и вторичный ваяет. Если сказать по-простому, отчет губернатора в столицу готовит.
Первоначально, в Вятской губернии планировали три тысячи госпитальных коек разместить – тысячу первого разряда, тысячу – второго, тысячу третьего. Койки первого разряда предназначены для тяжелораненых, второй разряд – это койки госпитально-патронажные, они для легко раненых, койки третьего разряда – патронажные. Они служат для приюта и пропитания уже почти оправившихся от ран воинов.
Получилось не совсем как в планах, а как жизнь потребовала.
Перебрав справки и отчеты Иван Афанасьевич отметил в своем пока черновике, что уже к первому октября прошлого четырнадцатого года в губернии было развернуто тысяча сто двадцать госпитальных коек, а к пятнадцатому декабря их стало две тысячи триста девяносто одна.
Одну бумажку ветром из открытой форточки на пол сдуло. Оказалось – важная. Без неё бы отчет не полным получился. Значилось в ней, что уже в сентябре в губернии заботами земства были подготовлены для поступающих раненых пятьсот коек первого разряда, а также то, что земские деятели обратились к населению губернии с просьбой предоставить сведения о возможности размещения и питания легкораненых непосредственно на дому у жителей Вятского края. Тут же на обороте карандашиком написанная и информация о реакции населения на эту инициативу имелась. Оказалось, что Е.Н.Аммосова готова взять к себе на постой восемь легкораненых нижних чинов с оплатой за каждого по двадцать рублей в месяц, А.М.Маклецова – двух офицеров по двадцать два рубля в месяц за каждого, врач С.П.Дубровин – шестерых рядовых, платы за это не требовал, В.М.Хлебников – изъявил желание взять себе в дом офицера на полный пансион, епископ Вятский и Слободской Никандр – десять рядовых абсолютно бесплатно на полное содержание до излечения, Г.И.Спироидонова – четверых рядовых с платой по двадцать четыре рубля с человека в месяц…
Список был довольно большой, но Иван Афанасьевич для отчета в столицу его полностью скопировал. Пусть там знают наших…
По изученным документам выходило, что в сентябре 1914 года в губернии было открыто восемь госпиталей, в октябре – ещё три, а ещё один – уже в начале нынешнего пятнадцатого года. В дальнейшем их количество вырастет, но Иван Афанасьевич в будущее заглядывать не умел, писал в своем отчете то, что было на сей день.
Далее ему требовалось указать – где данные военно-медицинские учреждения размещены. С этим городовой врач тоже справился. На бумагу легли сведения о том, что организован госпиталь для больных воинов при губернской земской больнице на двести коек, для чего использованы первый, второй, девятый и десятый бараки психиатрического отделения, четвертый барак соматического отделения и двадцать пять коек размещено в главном больничном корпусе. Госпиталь №1 на двести коек находится в здании епархиального женского училища, №2 – в наемном доме и насчитывает семьдесят коек, №3 – в здании губернского земства и располагает сейчас двумя сотнями коек для раненых, №4 – в доме Н.Т.Булычева, имеет двадцать пять коек, №5 – в помещении казенного винного склада, мощность – сто коек. Госпиталь в уездном городе Глазове размещен опять же в помещении казенного винного склада, а в Котельниче – в наемном помещении.
География лазаретных палат была гораздо шире. По сути – вся Вятка в больничный городок превратилась. Ванька Воробьев и его сестры это могли подтвердить, но их Иван Афанасьевич об этом не спрашивал, а продолжал перышком скрипеть в официальную отчетность глядючи.
Вот что у него получалось: палата №1 на сто двадцать коек – при губернском правлении, палата №2 на двести двадцать коек – в доме благотворительного общества, палата №3 на двадцать восемь коек – при управлении земледелия, палата №4 на пятнадцать коек – при губернской чертежной, палата №5 на шестьдесят коек – при Мариинской женской гимназии, палата №6 на тридцать коек – при второй губернской чертежной, палата №7 на шестьдесят коек – в доме городского приюта, палата №8 на двадцать пять коек – в доме Фетисова, палата №9 на восемьдесят коек – при первой мужской гимназии, палата №10 на двенадцать коек – при Михайловской лечебнице, палата №11 на десять коек – в доме Лаптева, палата №12 на семьдесят коек – в доме Кушова, палата №13 на тридцать коек – при окружном суде, палата №14 на пятьдесят коек – в доме Зонова, палата №15 на двадцать пять коек – в доме конно-полицейской стражи. Была ещё палата №16, но уже на станции Опарино. Там только двадцать пять коек для раненых было размещено.
Иван Афанасьевич глаза потер – устали его органы зрения. Решил, что на сегодня уже хватит бумагами заниматься – завтра допишет. Если быстро отчет подготовит, скажут – тороплив, не прилежен… Не первую бумагу Иван Афанасьевич составляет – он на этом деле уже не одну собаку съел.
Глава 16 Про девок, Марию и военно-санитарный поезд
В январе-феврале пятнадцатого года в вятских заведениях Воробьевых количество работниц несколько сократилось. Протоптала Аннушка дорожку в общину сестер милосердия Красного Креста, а по ней за новой жизнью трое девок и ушло. Не наобум они свой старый промысел покинули, а вместе с Анной сначала в общину сходили, все необходимые вопросы решили, а потом и поставили Александру перед фактом. Всё мол, уходим, давайте нам полный расчет и всё причитающееся. Анна к Ваньке, тот повздыхал, но велел отпускать – не имеем права задерживать, да и на дело хорошее девки уходят…
Перед самой весной ещё несколько сиделками в госпитали города на работу устроились. Персонала там катастрофически не хватало, в местных газетах об этом то и дело писали. Вот и решили некоторые род деятельности сменить. Причем, ушли те, кто постарше был и уже особым спросом у клиентов в публичном доме не пользовался. Ванька и сестры их тоже держать на аркане не стали.
Мужики то из вятских деревень теперь на фронте воюют, а по весне опять пахать-сеять надо будет, война это не отменила. Вот и ещё несколько девушек домой в свои покинутые в мирное время семьи засобирались. Односельчане у них не знали, чем они в городе занимаются, поэтому вернуться им было не стыдно. В прислуге де работали, денежек на приданое и на ведение хозяйства подкопили, а сейчас к родным мамочкам вернулись на поле и со скотиной помочь.
Дефицит кадров у Ваньки образовался, а тут его одна из ближайших помощниц ещё обрадовала. Мария уходить из семейного бизнеса собралась. Причем, не куда-нибудь, а в военно-санитарный поезд один неназываемый гражданин ей устроиться помог на службу. Использовал господин полицмейстер свои годами наработанные связи, переговорил с кем надо и вопрос решился. Мария к тому же и ускоренные курсы, соответствующие прошла. Это до войны долго учиться надо было, а сейчас – раз-два и готовый специалист.
Всей губернией деньги на этот поезд собирали. Кто сколько мог, столько и жертвовал. Сейчас так поэтому он и называется – военно-санитарный поезд № 605 Вятской губернии.
Ванька пытался сестру отговорить, на слабость её здоровья налегал, но разве Марию переспоришь… Привезла она из Бакулей дальнюю родственницу – вот тебе, Ванечка, замена, оформляй на неё содержание публичного дома.
Оформили. Начала та работать. Кстати, фамилия её по деревне была – Бакулева. Не мудрили с фамилиями в то время, проще чем сейчас к этому относились.
Ванька сам даже в первую поездку военно-санитарного поезда на фронт одиннадцатого марта Марию на вокзал отвез. Сестрам ехать туда запрет вышел – нечего перед людьми сырость разводить и Марию позорить.
Состоял поезд из двадцати одного вагона. Один из них представлял из себя перевязочно-операционную. Оборудована она была всем необходимым в соответствии с последними достижениями медицинской науки текущего времени. Одновременно там можно было проводить даже не одну, а две операции – операционные столы и освещение для этого имелись. Инструментария тоже хватало.
Один вагон был оборудован для тяжелораненых, тринадцать – для тех, кто ранен легко. Кроме того, в составе поезда имелись вагон-кухня, большой ледник, кладовые, вагоны для персонала…
Рассчитан поезд был на четыреста десять раненых, но при необходимости мог вместить их и гораздо больше. Так Ваньке Мария рассказала.
Персонал поезда состоял из двух врачей, заведующего хозяйством, четырех сестер милосердия, пяти фельдшеров, сорока одного санитара и пяти слесарей. Сильно это по обеспеченности населения губернии медицинскими работниками ударило, но что делать – война…
Редко Воробьевы сейчас свою Машеньку видели – всё она в рейсах по Северным дорогам курсировала. Войны, они возвращенными в строй ранеными и больными воинами выигрываются. Вот и участвовала Мария сейчас в их своевременной эвакуации с фронта в госпитали. Давно замечено – чем быстрее раненому квалифицированная медицинская помощь оказана – тем для него лучше, меньше умерших и ставших инвалидами, сроки лечения короче…
Письма только Ванька и сестры от Марии теперь получали, она их почти со всех железнодорожных станций отправляла. Писала – как работает, что видела, как скучает. Сестры слезы лили в три ручья, а Ванька на крыльцо курить ходил после таких чтений.
В июне Мария написала, что Государыню Императрицу Марию Федоровну видела. Приезжала она их военно-санитарный поезд осматривать. Была с ней ещё и свитная фрейлина графиня Менгден. Старший врач поезда Лазаревич их встретил, всё про поезд рассказал и показал. Ее Величество всем осталась довольна, расписалась в книге Почетных Посетителей, со всеми здоровалась и с Марией тоже. Потом все вместе фотографировались. Фотография будет напечатана в издании «Родина» в номере двадцать шесть за этот год. Ваньке велено было этот номер иллюстрированного журнала купить, фотографию с Государыней Императрицей и Марией вырезать и хранить. Когда ещё с Ее Величеством на одном фото ещё побываешь. Там, правда, другие лица медицинского персонала поезда тоже запечатлены, но главные – это Государыня Императрица и Мария.
Ванька практически все имеющиеся в продаже в Вятке номера журнала с Марией скупил. Сестры каждая себе вырезки, соответствующие сделали и в рамках у себя на почетном месте повесили. В деревню родственникам ещё несколько номеров отправили – пусть Машенькой нашей погордятся…
Глава 17 Красный замок
Цены в Вятке и в пятнадцатом году продолжали расти. Ни на день этот процесс не останавливался, поэтому Воробьевы за съестным продолжали в Бакули ездить. Братаниха искала и покупала по списку нужное, а Ванька в оговоренный день приезжал и всё забирал.
Так и сегодня он уже по Николаевской к себе на Хлыновку с полной телегой возвращался, чуть-чуть и оставалось только доехать.
На против замка Тихона Булычева замедлил Ванька бег своей колесницы – хорош домик, на сотни, а то и на тысячу верст вокруг больше нигде такой красоты нет. Да уж не Булычева сейчас это чудо, а Дом инвалидов и сирот Великой войны 1914 – 1915 годов, хотя и имени того же Булычева. Первый такой в Российской империи, и здесь вятские всем нос утёрли…
Вспомнилось сейчас Ваньке, как он с сестрами на открытие этого дома ходил. Причем, не они его посетить данное мероприятие позвали, а сам он инициативу проявил. Евдокия тогда даже руками развела – виданое ли это дело – домосед их известный сам сестричек куда-то вывести решил…
Замок этот ещё не стар – только в одиннадцатом году архитектор Чарушин вятскому миллионеру и владельцу заводов, а также пароходов его построил. Попаданец в это время уже здесь был и наблюдал процесс возведения данного красного здания. Не раз видел, как сам Тихон Филиппович строителей распекал за что-то ему не понравившееся. Ежели замечал он, что где-то по его мнению кирпичик не так уложен – всю дневную работу заставлял переделывать.
Потрудился на славу Чарушин – хорош готический замок у него получился. Впрочем, некоторый опыт такого строительства у него уже имелся. До этого он возвёл подобный особняк в селе Вознесенском местному кожевенно-обувному королю Николаю Вахрушеву. Ванька мимо него сегодня тоже проезжал и опять же лошадку притормозил – любил он подобные строительные шедевры…
Хорошо сейчас дела идут у Вахрушева – война помогла, а ведь перед этим чуть ли не банкротом уже себя объявлял. Много сапог и ботинок сейчас армии требуется, вот и льются рекой заказы к нему от военного ведомства.
Не только снаружи красив красный замок, внутри тоже всё на высшем уровне сделано. После открытия дома инвалидов и сирот жителям города разрешено было его осмотреть – вот Ванька с сестрами и не упустили такую возможность. Везде проведено электричество, сделано водяное отопление, чуть ли не в каждой комнате телефоны, на любом этаже душевые комнаты, даже лифт в замке имеется. Стены отделаны – как во дворце султана из восточной сказки.
Поговаривали, что стены одной из комнат хотел Булычев выложить сплошь серебряными рублями, но так как на них император изображен, предварительно испросил его в этом деле разрешения. Телеграмму в Санкт-Петербург отбил, а вскоре и ответ получил: «НЕ ВОЗРАЖАЮ ТЧК РЕБРОМ ТЧК НИКОЛАЙ».
Искал Ванька тогда в мае в замке эту комнату, но не нашел. Все этажи обошел, в подвал даже спустился. Прачечную и восточную баню там обнаружил, а комнаты с рублями нигде нет…
Народу тогда пришло на открытие – страсть. Солдаты рядами выстроились, выздоравливающие из госпиталей тоже присутствуют, местное начальство в полном составе, учащиеся, рабочие, крестьяне даже из уездов приехали… Кого только не было. Тут и детки в нарядных костюмчиках, и барышни с зонтиками, и мужики с котомками за плечами – в город на рынок выбрались, а на торжество попали…
Тихон Филиппович свой дворец под дом инвалидов за малую часть цены отдал, да ещё и двести тысяч рублей от себя приплатил на его обустройство.
На среднем этаже, Ванька сам видел, устроили палаты для детей-сирот, классную комнату, столовую, буфетную и швейную мастерскую. Нечего детишкам лодырничать – пусть ремеслу обучаются.
На верхнем этаже комнаты особняка превратили в палаты для инвалидов, библиотеку, читальный зал и ещё одну мастерскую.
По стенам везде иконы и картины развешаны были – горожане много их тогда пожертвовали. В аванзале бюст правящего императора установили и портреты купцов разместили. Всё правильно – дом то инвалидов и сирот под личным покровительством Николая Александровича находится, а купцы денежками помогали на его обустройство.
Забегая вперёд, надо сказать, что дом инвалидов и сирот в этом до сих пор самом красивом здании города пробудет не долго. Уже в девятнадцатом году его займет штаб Третьей армии Восточного фронта, а затем ВятГубЧК. На момент написания данного текста здесь размещается Управление ФСБ России по Кировской области. Ванька Воробьев об этом пока не знает, а в воспоминаниях о весенних событиях витает и в сторону Больше-Хлыновской на телеге своей катит.
Вятка и Ванька продолжают жить своей размеренной тыловой жизнью, а в это время немецкие войска во время второй битвы при Ипре уже применили химическое оружие, происходит геноцид армян в Османской империи, немецкая подводная лодка U – 20 потопила британский лайнер «Лузитания», столица Германской Юго-Западной Африки Виндхук занята южно-африканскими войсками, русские войска оставили Перемышль, а австро-германские вновь заняли Львов…
Глава 18 Пленные
Как только в 1914 году Великая война началась, так в Вятке появились и пленные, а кое-кто из них ещё и раньше.
Некоторые прямо тут и жили – работали, на базар и в магазины ходили, в губернской больнице лечились и даже в Ванькины заведения заглядывали. Ещё и противоборствующими армиями ни одного выстрела сделано не было, а они уже пленными стали.
Это были австро-венгерские и германские подданные, проживавшие на территории Вятской губернии. Властями Российской империи они были признаны неблагонадежными и превращены в так называемых гражданских пленных.
Еще менее повезло из этой категории лиц тем, кто являлся мужчиной в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет. Это вообще был военнообязанный из вражеского стана, ещё более опасный для России человек. Он сразу же получал статус настоящего военнопленного, а не гражданского.
Перешерстили население губернии – оказалось, что имеется тринадцать германских и четырнадцать австро-венгерских подданных. Военнообязанных по возрасту среди них не обнаружилось. Что делать – пришлось их в плен брать, гражданский. Жить они, как жили продолжили, но статус свой поменяли.
Вскоре к этим бедолагам из других губерний империи ещё девятнадцать германских и один австрийский подданный присоединились. Вятская губерния то тыловая, к приграничным территориям не относится, вот и депортировали их сюда, подальше от театра военных действий. Хорошо ещё не в Томскую губернию они попали как первоначально это предполагалось.
Настоящие военнопленные, захваченные на поле боя или сдавшиеся в плен сами, появились в Вятке двадцать девятого августа. Это были сорок австро-венгерских военнослужащих. Слава Богу, что Ванькины сестры об этом не знали, а то бы опять на железнодорожную станцию намылились на их прибытие смотреть.
На следующий день, тридцатого августа, их вообще четыре сотни опять же железнодорожным транспортом в Вятку доставлено было. Среди пленных не только нижние чины находились, а имелся даже один офицер. Конвоировали их российские солдаты. Тут уж сестрицы своего не упустили – сходили на это явление, ранее в Вятке не виданное, подивиться, а потом и Ваньке все рассказали. Он то, понятное дело, на пленных смотреть не ходил.
Второго сентября, уже на пароходе в Вятку пленных привезли. Тут и офицеров много было – тринадцать из австро-венгерской армии и двое из германской. Среди солдат же разнообразие национальностей вообще зашкаливало – были и поляки, и чехи, и русины, и венгры, и итальянцы… Даже евреи. Целых три десятка. Команда парохода вятчанам рассказала, что итальянцы всю дорогу пели и плясали – наверное рады были, что в плену оказались. Эту партию в Вятке не оставили. Переночевав прямо на пароходе у пристани, утром они отправились пешком в Слободской.
На следующие партии пленных жители Вятки уже меньше внимания обращали – привыкли. Их же всё везли и везли. Вятская губерния входила в состав Казанского военного округа, а на его территории в годы войны было размещено почти триста тысяч военнопленных.
Осенью и зимой четырнадцатого, а также весной пятнадцатого года куда бы Ванька Воробьев в Вятке не пошел – везде ему пленные попадались. Полотно дороги, например, они весь октябрь на Владимирской в порядок приводили. В других местах города канавы копали, имеющиеся в обилии ямы засыпали, деревянные трубы для стока воды ремонтировали… Щебнем проезжую часть в городе покрыть – тоже их была работа. Зимой военнопленные заготавливали в лесу дрова и возили их в город. Расчисткой улиц Вятки от снега часть из них ещё была постоянно занята.
Весной на Царевской, Владимирской, Николаевской и некоторых других улицах работающих пленных было не меньше чем местных жителей. Они же благоустраивали Загородный сад, занимались погрузкой-разгрузкой на железнодорожной станции…
Ванька заметил, что к весне многие из них пооборвались, имеющаяся на пленных военная форма пришла в негодность. На чучела огородные европейские воины стали похожи.
Этим, кстати, господин губернатор тоже был озабочен. Даже через газету «Вятская речь» к городскому самоуправлению обратился, пусть де они внешним видом и рваной одеждой пленных займутся. Воинским начальникам тоже было приказано с городских работ оборванный пленных обратно не принимать и другими лицами их не заменять. Глаза горожан радоваться должны, а не горевать на оборванцев глядючи…
Глава 19 На реку Великую
Уже в начале мая сестры начали склонять Ваньку на реку Великую в крестный ход идти. Мария де наша вместе со своим военно-санитарным поездом сейчас почти до самого фронта ездит, всякое с ней может случиться. Поклонимся Святителю Николаю – это её и защитит.
Вятская губерния богата на крестные ходы, а самый главный в ней – Великорецкий. Не только вятчане, вся Россия в нем участвует. За тридевять земель приезжают на реку Великую сходить.
Обретение чудотворного образа Святителя Николая на высоком берегу реки Великой произошло в 1383 году при правлении благоверного и благородного и христолюбивого великого князя Дмитрия Иоанновича, нарицаемого Донским, при архипастырстве всесвятейшего Пимена, митрополита Московского и всея Руси.
Спустя некоторое время Господь через образ излил множество чудес и исцелений. Вятская земля в это время заселена была в основном языческими племенами и беспокойство за Святыню побудило вятичей в 1392 году перенести образ с берегов реки Великой в Хлынов. Хлыновцы при этом дали обет ежегодно приносить икону на место её явления.
– Прознали вскоре про икону и в столице. По велению государя Ивана IV доставили её, Ванечка, из Хлынова в Москву. Пока везли, по пути от неё исцелялись больные и творились чудеса. В Москве подобные деяния тоже продолжились… – просвещала Ваньку Александра.
– Там в честь Великорецкой иконы был даже освящен южный придел собора Покрова на Рву, – перебила её Прасковья.
Александра на неё строго посмотрела – не перебивай мол меня, сама знаю и Ванечке всё расскажу.
– Второй раз путешествовала в Москву наша икона уже после Смуты. С этих времен почитается она по всей России, – продолжила Александра.
Ванька внимательно слушал.
– Раньше икону то на место явления по воде на стругах возили, а сейчас пешком на Великую ходят. Вот и мы тоже, Ваня, пойдем, за Марию помолимся, – закончила Александра.
Пойдём, так пойдём. Хуже то Марии от этого не будет.
Начинался крестный ход из Вятского кафедрального собора. В тот майский день рядом с ним не только Ванька с сестрами стояли – десятки тысяч вятчан и приехавших из других губерний здесь сейчас собрались. Были тут и нищие, и весьма обеспеченные социально значимые люди, молодые и старые, многих национальностей – всех крестный ход уровнял и в одну колонну поставил…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги