Согласно информации от провайдера связи, комм Роула был отключен в понедельник, в десять тридцать утра, а коммуникатор Эбигейл работал до пятнадцати сорока. В это время Бродски уже был мертв. Ни одного исходящего вызова после двадцати одного субботы от китиарцев не было. В воскресенье на номер Роула было четыре вызова с одного позывного – от Даниэлы Вуд. Девушка беспокоилась. В понедельник входящих было столько, что от позывных и имен пестрело в глазах. Большинство из них были для Алекса пустым звуком. Майер к этим сведениям добавил, что оба комма не двигались с ночи на воскресенье и находились рядом, практически в одной точке. Координаты указывали на подземные этажи того самого борделя, где обнаружили труп Оуэна. Зона погрешности составляла пять метров во всех трех измерениях. Участок небольшой, но искать среди бесконечных хитросплетений труб, кабелей и коробов было непросто. Радовало одно: трупного запаха не было. Четыре часа вечерне-ночных поисков увенчались успехом, если так можно выразиться. Коммуникаторы нашлись в одном из коробов, запрятанными за провода. Выключились они из-за разрядки аккумуляторов. Коммы были девственно чисты. В них отсутствовала даже стандартная прошивка. В системе болтался лишь какой-то непонятный код.
Хмурый и сонный Коллингейм глушил двойной эспрессо и ломал голову над очередной загадкой этого дела. Итак, в ночь с субботы на воскресенье случилось что-то важное. Китиарцы зачем-то прибыли в третьесортный бордель и спрятали там свои коммы – или их спрятал кто-то другой, чтобы отвести след. В воскресенье – а может в ночь на воскресенье, Бродски избивают. Свои или чужие? Если чужие, и китиарцев схватили, то как двоим удалось спрятать коммы? Коммуникатор Бродски был найден в номере вместе с телом. Выглядел он так, будто на нем танцевали жигу в шпильках. Чип памяти был поврежден, и эксперты полиции из него ничего выжать не смогли.
Может, китиарцев схватили не одновременно. А может, не хватали вообще. Возможно, в группе действительно назревал скандал. Пока слова Даниэлы не противоречили истине, и если посмотреть под этим углом на версию Райана, то возможно, они оба не врут. Просто стажер не всё знал. Итак, конфликт достиг апогея, и китиарцы подрались. Может, даже там, в борделе. Но Оуэна убили через сутки с лишком. Зачем нужно было заранее вырубать и прятать коммы? Не исключено, что из-за увлечения капитана – чем бы оно ни было – у Эбби и Эмиля возникли проблемы, и они оказались вынуждены прятаться. Бродски расплатился по долгам. А они… ждут появления своих?
Официальный представитель Китиары вот-вот должен появиться. Алекс это нутром чуял. Он потянулся, чтобы вновь отхлебнуть из кружки.
– Как успехи? – раздался голос за спиной.
Детектив оглянулся. Там стоял Виктор Майер.
– Пусто.
– В смысле, – брюнет прошел к креслу Олдмена, – не нашли?
– Нашли, – детектив кивнул. – Но в коммах пусто.
– Совсем-совсем пусто? – Китиарец не был удивлен, он уточнял, будто это имело значение.
– Программеры обнаружили нечто неопознаваемое, но пока не представляют, с какой стороны к нему подлезть.
Майер презрительно хмыкнул:
– Ну-ну…
– А вы, конечно, его вскроете в два счета, – саркастически заметил Алекс.
– Боюсь, что нет. То, что вы описываете, похоже на процедуру «аларм», – задумчиво произнес брюнет. – Так Исследовательский Корпус зачищает технику в случае опасности. Оставшаяся программа – ключ. Она позволяет по паролю выйти на ссылку, откуда можно скачать резервную копию данных. Проблема в том, что пароли у нас навороченные, а программа допускает только две попытки.
– «У нас»? – переспросил детектив.
– Нравится вам это или нет, но вырос я на Китиаре, – отрезал Виктор, будто тема для него была болезненной.
– И каждый китиарец с пеленок знает об этом самом «аларме», – полуспросил, полуконстатировал Коллингейм не без иронии.
– Молодой человек, – произнес брюнет тоном Фита, – подозреваю, что ваши представления о моей родной планете ограничиваются агитками в Сети и пламенными речами Тай. Чтобы вы знали: в Исследовательский Корпус входит не менее двадцати процентов граждан Китиары. Каждый пятый взрослый, – перевел он для даунов. – Понятно, в какие игры играют дети при почти поголовном вовлечении населения в шпионскую деятельность.
– Я только не понял: вы возмущаетесь или восхищаетесь?
– Информирую.
В отгородке повисла тишина.
– Вы можете отследить перемещения комма Бродски? – нарушил молчание Алекс.
– А что, его тоже не нашли? – удивился китиарец.
– Нашли. Нам нужно знать, где Оуэн был, начиная с субботы. А лучше – его передвижения за последнюю неделю. Не исключено, что это поможет распутать узел.
– А в самом коммуникаторе каких-нибудь намеков не обнаружили? – поинтересовался Майер.
– Он разбит.
– Можно посмотреть?
– Вы волшебник?
– Нет, я гений, – без ложной скромности сообщил брюнет.
Китиарское отсутствие комплексов во всей красе.
– Хотите взглянуть? Только учтите: вещественные доказательства не должны покидать стен этого здания, – напомнил Коллингейм.
– Не проблема. Если вы обеспечите мне необходимый минимум оборудования, готов устроиться здесь.
Он повел рукой над столом напарника. Алекса соседство с китиарцем не радовало. Не расслабишься. С другой стороны, он на работу не расслабляться пришел. От мужика есть реальная польза. Вдруг и вправду что-нибудь наковыряет из утиля?
Алекс сформировал запрос на выдачу вещдока и встал.
– Позывные Оуэна Бродски мне назовите, прежде чем уйти. Чтобы я тут время не терял, – попросил Майер.
Всё-таки молодец мужик. Если бы он еще не был китиарцем… Но у каждого свои недостатки. Детектив продиктовал с монитора данные и дал компьютеру команду на отключение. Уголок рта брюнета дернулся. Ну да, ну да… Что для него полицейский комп? Ему всего день потребовался, чтобы взломать базу коммуникаторной связи. Уж они-то трясутся над своими данными. Не то что Управление безопасности, куда технику покупают в секондхенде на вес.
С этой мыслью Алекс двинулся за коммом Оуэна, и ему в грудь врезалась летящая на всех парах Роул. Коллингейма развернуло, и он застыл, как каменный истукан с планеты Гея. Тайни обогнула детектива, будто он и был неодушевленным предметом, и остановилась в нескольких шагах от стола.
– Если я узнаю, что это ты, я тебя лично сдам Комиссии, – прошипела она, чуть повысив голос, но Алексу показалось, что переборки задрожали.
Глава 5
– Тоже рад тебя видеть, дорогая, – расплылся в счастливой улыбке китиарец. – Чем обязан столь душевной встрече?
– Прямо воссоединение семьи после долгой разлуки, – не смог остаться в стороне детектив.
Какой, к чертям собачьим, коммуникатор, когда здесь такое шоу намечается? Коллингейм просочился мимо китиарки, пока его молнией не сшибло, и устроился на своем кресле, будто он тут совсем не при чем.
Миз Роул даже ухом в его сторону не повела.
– Где Эмиль? – спросила она у соотечественника таким тоном, что Алекс сразу и безоговорочно поверил, что Исследовательский Корпус Китиары – это спецслужба.
– Пытаюсь выяснить.
Майер мотнул головой в сторону детектива, переключая внимание Тайни. Спасибо тебе, добрый человек! Роул повернулась к Коллингейму. Хорошо, что китиарцы не любят киборг-технологии. А то вживили бы ей в глаза по лазеру, и она бы его сейчас так «ш-ш-шу!», «ш-ш-шу!» по полному разряду из каждого орудия. И лежал бы Алекс бездыханный. И никакого секса перед смертью – почему-то ему припомнился Бродски. Повезло же парню напоследок. Возможно, именно за это детектив не любил китиарцев…
Коллингейм поймал себя на том, что сердце продолжает биться, а значит, ничто не освобождает его от обязанности отвечать.
– Да, – подтвердил он. – Мистер Майер оказывает посильную добровольную помощь в расследовании дела об убийстве Бродски и поиске пропавших.
Тайни молчала. Воздух заискрил от напряжения.
– Вчера он выяснил местонахождение коммуникаторов Эмиля Роула и Эбигейл Джонсон, – продолжил детектив. – К сожалению, хозяев с ними не обнаружено, а сами коммуникаторы оказались пусты.
– И тебе ничего в этой ситуации не кажется странным? – вытаращив глаза и изобразив потрясение, поинтересовалась Тайни.
Хм. Если посмотреть под этим углом…
– Теперь ты будешь обвинять меня во всех неурядицах, которые случаются в твоей жизни? – невозмутимо влез с вопросом брюнет.
Как же, оказывается, Алекс скучал по китиарской невозмутимости. Сцена до тошноты напоминала типичные разборки бывших супругов после развода.
– Чувствуется опыт совместных ссор, – озвучил свои мысли Коллингейм, и оказался под дулами обоих взглядов.
– Мы с Тайни знаем друг друга больше десяти лет, – уведомил Майер. Что-то подобное Алекс и предполагал.
– «Знаем»! – фыркнула Роул. – Как выяснилось, я тебя совершенно не знаю!
– А ты, дорогая, всё это время была чиста и откровенна, как Иоанн Богослов, – ответил ей в тон китиарец.
Сходство с семейным скандалом усилилось.
– Миз Роул, вы здесь, чтобы выяснить отношения с мистером Майером? Не смею вас обоих задерживать, улицы Атован-Сити к вашим услугам. – Алекс указал в сторону выхода и заново запустил комп.
– Нет, я прибыла в качестве официального наблюдателя, но мне отказали. Не можешь объяснить, почему? – Слова Тайни звенели, как ножи на тренировке по холодному оружию.
– Наверное, потому что твой брат считается подозреваемым в деле об убийстве Оуэна Бродски, – пожал плечами детектив.
– Эмиль?!
«Ш-ш-шу!», «ш-ш-шу!», – вновь послышалось Коллингейму, и он с трудом удержался, чтобы не вжать голову в плечи.
– Некоторые улики не позволяют рассматривать мистера Роула как потерпевшего, – пояснил он. – Разумеется, обвинение на данном этапе никто не выдвигает. Однако и подозрений никто не снял.
– И что это за улики? – полюбопытствовала китиарка, складывая руки на груди.
– Должен напомнить, что я не имею права обсуждать ход следствия с посторонними, – отрезал детектив.
– А он, – Тайни указала подбородком в сторону Майера, – не посторонний?
– Сведений о его причастности к убийству мистера Бродски и пропаже двух других представителей Исследовательского Корпуса у нас нет. У вас есть? – уточнил Алекс.
Китиарка помотала головой.
– Зато у меня есть сведения о непричастности к убийству Эмиля Роула, – заявила она.
– Излагайте, – Алекс жестом пригласил ее присесть к столу.
– Не при нем. И не здесь, – отрезала Тайни.
Детектив удивленно приподнял бровь. Роул смотрела ему в глаза, и в его взгляде читалась решимость стоять на своем до победного.
– Ладно. Вас можно оставить на несколько минут, пока я схожу за вещдоком? По возвращении здесь не будет два свежих китиарских трупа? – Алекс последовательно перевел взгляд с одного на другую. Оба молчали. – Один китиарский труп?
Ему вновь никто не ответил, и Коллингейм посчитал молчание знаком согласия. Он в который раз за сегодняшнее утро подал компьютеру команду на выключение и покинул отгородку. Детектив приложил все усилия, чтобы вернуться как можно скорее. В отгородке было тихо. Майер уставился в виртуальный экран, стуча по виртуальной клавиатуре. Тайни стояла в той самой позе, в которой была перед уходом Алекса.
Детектив установил рамку тревоги на стенку. Если вещдок покинет эту границу, сработает защита. Теперь Коллингейм был готов к общению с Роул. Он протянул локоть.
– Ведите меня, прелестница, в свои укромные места для посвящения в ужасные тайны, – произнес он в жанре страшилок, но улыбки не удостоился. Тайни серьезно кивнула и направилась к выходу.
– Куда мы движемся? – спросил Алекс, когда они вошли в лифт.
– На крышу. Я вызвала аэротакси, – уведомила Тайни.
Роул смотрела куда-то вниз. В зеркальной стенке отражалось ее сосредоточенное лицо. Они хорошо смотрелись вместе. Правильно. Мощный, загорелый Коллингейм, и она – изящная, белокожая, похожая на фарфоровую статуэтку. Мужчина и Женщина. Она не женщина, напомнил себе Алекс. Она шпионка, обученная всяким психологическим штучкам. Более того – китиарка. Он для нее – умственно неполноценный даун. Урод. В голове прояснилось. Он – детектив. Она – сестра подозреваемого. В этот момент Роул подняла глаза, и их взгляды в отражении встретились. Коллингейм не успел распознать эмоции Тайни, прежде чем на нем застыла знакомая маска невозмутимости. Друг на друга смотрели не мужчина и женщина. Не партнеры. Не враги. Просто чужие люди. И Алексу почему-то от этого стало грустно.
Аэрокар уже поджидал их на площадке. Тайни продиктовала название отеля, где раньше размещалась команда Исследовательского Корпуса. Это было неправильно.
– Я не могу пустить вас в опечатанные номера, – предупредил Коллингейм.
– Я, – Роул сделала ударение, – собираюсь пустить тебя в свой, – опять ударение, – номер.
Алексу стало смешно.
– Отчего же такая щедрость? – поинтересовался он.
– Оттого, что там я могу чувствовать себя в безопасности.
– Тебе угрожали? – Насмешливое настроение пропало.
Тайни покачала головой.
– Там мы будем защищены от прослушивания, – глядя в окно, сообщила она.
Да она заигралась в свои шпионские игры!
– И кто же жаждет нас подслушать? – Коллингейм не сумел сдержать яд в интонации.
– Вик.
– О-хо-хо! Борец с тоталитарным режимом Виктор Майер преследует агентов влияния на чужих планетах! – продекламировал он, воздев правую руку к небу. Тьфу-ты. От Смита подцепил.
Тайни окинула его знакомым нечитаемым взглядом.
– Он на мне помешан, – коротко сообщила китиарка.
Коллингейму стало неприятно.
– А у вас при подтверждении гражданства мании величия не обнаружено? Или в пределах китиарской нормы?
Китиарка отвернулась и погрузилась не то в созерцание урбанистических красот Атован-сити, не то в свои мысли. Молчание затягивалось.
– Они живы? – нарушил тишину детектив. В принципе, и так было понятно. Если бы брат был мертв, Тайни вела бы себя по-другому. Про Эбигейл ничего утверждать было нельзя.
Роул кивнула.
– Самочувствие? – уточил Коллингейм.
Девушка пожала плечами.
– Приборы отказали?
Тайни повернулась:
– Алекс, скажи честно, ты на чьей стороне? – спросила она, вцепившись взглядом ему в глаза.
О как!
– На стороне справедливости, – ответил Коллингейм, складывая руки на груди.
– Тогда почему ты не хочешь меня слушать?
Женщины – они такие женщины!
– Миз Роул, а что я, по-вашему, здесь делаю?!
– «Миз Роул», – передразнила китиарка. – «По-вашему»… Алекс, что случилось? Мы же нормально работали вместе. Нормально разговаривали.
– А сейчас – ненормально? Всё в пределах устава, – детектив развел ладони. И собрал их в замок. Черт! Кто бы мог подумать, что это так заразно?
– «Устава»… – повторила она. – А-а-а… Оказывается, детектив Коллингейм действует по уста-аву, – будто это было для нее неким откровением.
– А надо как?
– Не знаю… Может, по-людски.
– По-людски? Право, затрудняюсь… – Алекс вновь поймал себя на шутовских интонациях Райана. – Люди, миз Роул, здороваются при встрече. И прощаются, когда уходят, – невесть с чего понесло детектива. Он притормозил и более спокойно добавил: – Воспитанные люди, во всяком случае.
В глазах китиарки мелькнул огонек понимания.
– Здра-авствуйте, детектив Коллингейм, – она изобразила поклон. – Как дела?
– Здравствуйте, миз Роул. Спасибо, хреново. А у вас?
– Спасибо, еще хуже, – мрачно буркнула Тайни.
Алекс уже пожалел о своей выходке, но китиарка не остановилась на достигнутом. С приклеено-вежливой улыбкой на лице, деланно-заботливым тоном она поинтересовалась:
– А что случилось с вашим напарником? Олдменом, кажется?
– С ним случился отпуск на Парадизе, – скопировал интонации Коллингейм. – Знаете ли, с людьми такое случается.
– А с вами?
Непонятно, на что намекала Роул, и детектив позволил себе интерпретировать вопрос по-своему:
– А со мной не случилось. Всё, дела, дела…
– Личные? – якобы с надеждой в голосе поинтересовалась Тайни. Вот же язва!
– Уголовные, миз Роул, уголовные. А тут еще повышенный интерес со стороны высших кругов…
– Вам не привыкать, – не то утешая, не то издеваясь, прокомментировала собеседница.
– Не хотелось бы, – кивнул Алекс.
Тайни промолчала в ответ. А потом произнесла:
– А тут еще китиарцы со своими разборками. Всё ясно.
И отвернулась к окну.
– Хорошо вам, – позавидовал детектив. – Мне вот совершенно ничего не ясно.
– Например. – Роул обернулась.
– Например, вы снова оказались рядом совершенно случайно?
– Нет, я осознанно сюда летела. Издалека.
– Почему?
– Хотелось бы польстить вашему самолюбию и сказать, что я по вас соскучилась…
– Ну, так смелее, льстите. Не сдерживайте желаний, идущих от сердца, – Алекс взмахнул рукой, демонстрируя, как идут от сердца эти самые желания, и в очередной раз ругнулся в адрес Райана Смита и его прилипчивой манеры поведения.
– …но дело в том, что я летела к Эмилю. Из-за меня он оказался по уши в проблемах.
– Из-за тебя?!
– Алекс, – китиарка взглянула на приборную панель. – Нам осталось лететь пятнадцать минут. Ты можешь потерпеть?
– Не понимаю, почему нельзя поговорить прямо здесь.
– Потому что я не хочу, чтобы нас слышали.
– Роул, а мании преследования у тебя не обнаружили?! – вырвалось в сердцах у Коллингейма.
– Не обнаружили, – уверила та.
– Наверное, тогда болезнь была в зачаточном состоянии. С тех пор она пустила корни, распушила ветви, скоро первые плоды принесет…
– Алекс, – устало произнесла Тайни, – ты просто не представляешь, на что способен Вик.
– И на что?
– Даже я этого не представляю. Но в том, что касается информации, он гений. Гений даже по нашим меркам.
– И ты всерьез полагаешь, что он убил, – «и изнасиловал» чуть было не проболтался Алекс, поймав слова на самом кончике языка, – Оуэна только для того, чтобы тебя увидеть? Тебе не кажется, что есть способы попроще?
– Есть, – согласилась Роул. – Но они совсем не такие интересные.
– Тайни, а почему он не стал подавать на гражданство?
Раз нельзя разговаривать о деле, можно поговорить о чем-нибудь другом. Или о ком-нибудь другом.
– Потому что он псих.
– Я это слышал. Но он не производит впечатления психа. Нормальный мужик. Только китиарец.
Роул, видимо, заметила неприязненные нотки в последнем предложении и покосилась в сторону Алекса с насмешкой.
– А что на тебя запал, – продолжал Коллингейм, – так ты сама говорила, что ничто человеческое вам не чуждо.
– Стыдно сказать, но я сама не знаю, почему, – неожиданно призналась Роул. – Если бы у него были какие-то симптомы, я бы их заметила. Это моя профессия.
– То есть, может, он и не псих? – уточнил детектив.
– Алекс, он на протяжении всего знакомства манипулировал мною.
– Молодец, – одобрил Коллингейм. – Как ты думаешь, если я спрошу, как ему это удавалось, он поделится секретом?
– Он меня использовал! – возмутилась китиарка, будто это был решающий довод.
– И что? А ты использовала меня. Я же по этому поводу монологи из «Короля Лира» не декламирую?
– Ой, поматросили и бросили… – с сюсюкающими интонация «посочувствовала» Тайни.
– И даже лести для самолюбия пожадничали, – пожаловался детектив. – Но я не обидчивый. Если будет настоятельная потребность – пользуйтесь на здоровье, – уверил он, хотя слова о настоятельной потребности для здоровья скорее относились к нему. – Психически больной я тебя из-за этого не считаю.
– А почему тогда он не подал на гражданство? – взъелась Роул.
– Вот и я тебя о том же спрашиваю. Слушай, ну, даже если он действительно псих…
Гений-то он однозначно, добавил Алекс про себя. Заставил в свое отсутствие обсуждать его персону, вместо того чтобы… Короче, вместо. Хотя Роул, конечно, сестра подозреваемого. Но, вроде, она обещала доказать его невиновность…
– Так вот, если он действительно псих, – продолжил Коллингейм, – чем ему это грозит?
– Девианты попадают под контроль Комиссии.
– А так он шляется, где хочет, бесконтрольно?
– А так он шляется, где хочет, – поправила его Тайни.
– В смысле, его свободы лишат, что ли? – догадался Алекс. – В психушку посадят?
– Не психушку в вашем понимании. Он будет работать на Китиаре под контролем врачей.
– Которые будут изучать его как подопытную морскую свинку.
– Зачем сразу впадать в крайности? Зато он будет безопасен.
– Я так понимаю, – влез детектив, – что он будет опасен везде, где есть выход в Сеть.
– Алекс, не умничай. Он же не один такой гений.
– А… – догадался Коллингейм. – Вы там солите гениев бочками, чтобы они потом шпионили друг за другом.
– Не нужно говорить о том, в чем ты не разбираешься, – оборвала разговор китиарка.
Не всё спокойно в датском королевстве… В смысле, китиарском матриархате.
Глава 6
Впереди показался Академический квартал. Аэротакси донесло своих пассажиров до крыши отеля, и Роул с гостем вошли внутрь. Апартаменты китиарки оказался копией номеров ее коллег. Трансформер был представлен кроватью. Роул щелкнула пультом, и он превратился в комфортный диван. А жаль! Алекс на таких кроватях еще ни разу…
Роул тем временем продолжала моделировать комнату, поднимая из пола тумбочку и «подзывая» из дальнего угла буфетный столик. На тумбу она установила комм, из столика вынула две кружки и упаковку каких-то печенек. Видимо, планируется долгий просмотр.
– Теперь говорить можно? – уточнил Коллингейм.
Китиарка, наполняя кружки напитком с фруктовым запахом, кивнула.
– Нас точно не подслушают? – еще раз спросил детектив.
Вновь кивок.
– Точно-точно?
– Алекс, говори уже, чего хочешь, – сердито выдала Тайни.
– Ну, я подумал, вдруг твой Майер нам на одежду жучков нацеплял… – намекнул детектив.
– И-и?
– И, может, ее снять, чтобы уж наверняка?
Тайни отреагировала мгновенно: коротким движением поставила кружку на столик и швырнула в Коллингейма подушку с дивана. Алекс прикрылся рукой быстрее, чем успел что-либо сообразить. Орудие нападения улетело в сторону стола, опрокинув посудину. Напиток выплеснулся прямо на брюки Роул.
– Вот видишь, – заметил Алекс, не дожидаясь упреков. – А если бы на тебе не было одежды, достаточно было бы просто сходить в душ…
На лице девушки отразилась сложная гамма чувств. В итоге она встала и произнесла фразу на непонятном языке. Комм замигал, распускаясь над тумбочкой стандартной космической заставкой. Девушка скомандовала еще что-то и обратилась к детективу:
– Посмотри, пока я буду переодеваться.
Космос сменился изображением Эмиля Роула.
Китиарец что-то прощебетал и поднял руку в приветственном жесте. Лицо его расплылось в радостной улыбке.
За спиной детектива Тайни дала комму команду. Алекс обернулся и успел заметить голый бок прежде, чем она скрылась. «Как одевается твоя девушка?» – вспомнился ему бородатый анекдот. – «Быстро!» Когда успела раздеться? И зачем было так быстро убегать?
– Сестренка, привет! – прозвучал мужской голос на общесоюзном, обретая тембр и интонации говорящего. Переводчик подстраивался. Детектив сосредоточился на галозаписи. – Долетели мы нормально, – теперь перевод полностью синхронизировался, только артикуляция не совпадала с произносимыми звуками. – Встретили нас с положенным для планет подобного класса пиететом.
Шатен изобразил надутое от важности лицо. Его мимика была очень живой. Сложно было заподозрить в молодом человеке невозмутимого китиарца. У Алекса мелькнуло подозрение, что невозмутимость – норма поведения с чужаками. Это объясняло и вспышку эмоций Тайни в отношении Майера. Может, Роул и считала его врагом, но он оставался «своим». В отличие от Коллингейма.
– Твой знакомый – профессор Фит – просил передать сердечный привет, – Роул-младший изобразил поклон с взмахом воображаемой шляпой в стиле галосериалов о древней Гее. – На этом хорошие новости кончились, – парень развел руками и скорчил физиономию а-ля «Звиняйте!»
До детектива дошло, что театральная манера общения, которая прицепилась к нему после посещения исследовательского центра, принадлежала не Райану. Стажер «поймал» ее от этого оболтуса, полностью оправдывающего свою фамилию.
– Колючка Эбби обнаружила на зеркале своего санузла надпись красной краской: «Убирайтесь к себе домой, гмо!» – Эмиль говорил ровно, констатируя факт. – Классика ксеноцида. Центр объявил код «Гамма». Краску смыли. Номера проверили: «насекомых» нет. Тренируем «доброжелательную улыбчивость».
Он обаятельно улыбнулся. Очень приветливо. Ни за что не скажешь, что улыбка была фальшивой. Ш-шпионы. Супер-агенты хреновы.