Брокер
В заднем ряду, скрывшись среди незнакомых людей, сидел Нил, старший сын Джоэла. В тот момент он еще оставался одним из совладельцев фирмы «Бэкман, Пратт и Боллинг». Пока оставался. Он следил за происходящим в состоянии шока, не в силах поверить, что его некогда всемогущий отец согласился признать себя виновным и скоро его поглотит федеральная тюремная система.
Подсудимого провели к судье. Он стоял с гордо поднятой головой и смотрел судье прямо в глаза. Адвокаты что-то нашептывали ему с обеих сторон, и он признал себя виновным по четырем пунктам. Затем Бэкмана провели обратно на его место. Он избегал встречаться глазами с кем-либо из публики.
Дата вынесения приговора была назначена на следующий месяц. Когда на Бэкмана нацепили наручники и увели, всем присутствующим стало ясно, что никаких секретов они от него не дождутся, ибо его надолго упрячут за решетку и все тайны потеряют актуальность. Толпа начала медленно редеть. Репортеры не получили и половины того, на что рассчитывали. Большие министерские чиновники уходили молча – одни радовались, что секреты остались секретами, другие негодовали из-за того, что преступление так и останется нераскрытым. Карл Пратт и другие сидевшие как на иголках партнеры поспешили в ближайший бар.
Первый репортер позвонил в контору незадолго до девяти утра. Пратт успел предупредить секретаршу, что такие звонки весьма вероятны. Она должна была всем говорить, что шеф надолго занят в суде по какому-то затяжному делу и может еще очень долго не появиться на работе. Вскоре телефонные линии совсем заклинило, и рабочий день, обещавший оказаться плодотворным, пошел насмарку. Все адвокаты и прочие служащие побросали дела и только и перешептывались о процессе Бэкмана. Некоторые не могли оторвать взгляда от входной двери, словно ожидая, что призрак бывшего коллеги в любую минуту явится за ними.
Запершись в одиночестве, Пратт потягивал «Кровавую Мэри» и следил за нескончаемым потоком новостей на телеэкране. К счастью, на Филиппинах взяли в заложники автобус с датскими туристами, иначе Бэкман был бы главной темой. Но он занимал твердое второе место, и на экране возникали всевозможные эксперты. Их скоренько припудривали, усаживали перед камерой в свете софитов, и они бойко рассуждали о мифических прегрешениях Бэкмана.
Бывший шеф Пентагона назвал помилование «потенциальной угрозой национальной безопасности». Отставной федеральный судья, который выглядел на все свои девяносто с лишним лет, вполне предсказуемо окрестил помилование «выкидышем правосудия». Новоиспеченный сенатор от Вермонта, признав, что ему мало известно о скандале, охотно появился в прямом эфире и заявил, что потребует всестороннего расследования. Неназванный сотрудник Белого дома сказал, что нового президента глубоко встревожило это помилование и он намерен вернуться к этому вопросу, что бы за решением его предшественника ни стояло.
И так без конца. Пратт смешал еще одну «Кровавую Мэри».
Требуя крови, некий корреспондент – а не просто репортер – раскопал материал о Джейси Хаббарде, и Пратт потянулся к пульту. Он прибавил громкость, когда на экране появилась фотография Хаббарда. Бывший сенатор был найден с простреленной головой за неделю до признания Бэкманом вины. То, что сначала выглядело как самоубийство, впоследствии стало казаться сомнительным, хотя подозреваемых не обнаружили. На пистолете, по всей видимости краденом, никаких следов. Хаббард увлекался охотой, но пистолетом никогда не пользовался. Вскрытие показало высокую концентрацию алкоголя и барбитуратов в крови. Алкоголь был легко предсказуем, но к снотворному Хаббард никогда не прибегал. За несколько часов до смерти его видели в одном из баров Джорджтауна в обществе красивой молодой женщины, что тоже было в порядке вещей.
Главная версия следствия сводилась к тому, что эта дама подсыпала Хаббарду снадобье, которое отключило его сознание, а затем передала несчастного убийцам. Его отвезли в дальний угол Арлингтонского национального кладбища и прикончили выстрелом в голову. А затем положили на могилу брата, героя вьетнамской войны, удостоенного многих наград. Эффектный ход, хотя те, кто хорошо знал Хаббарда, утверждали, что он почти ничего не рассказывал о своей семье, а про брата многие вообще услышали впервые.
Невысказанная версия заключалась в том, что Хаббарда убили те же люди, которые охотились за Джоэлом Бэкманом. И еще многие годы Карл Пратт и Ким Боллинг платили большие деньги профессиональным телохранителям – они боялись, что их имена значатся в том же списке. По-видимому, они там не значились. Детали роковой сделки, в результате которой Бэкман попал в тюрьму, а Хаббард погиб, умерли вместе с ними, и со временем Пратт отказался от телохранителей, хотя всегда носил при себе «ругер».
В это время Бэкман был далеко и с каждой минутой удалялся все дальше. Любопытно, что он тоже размышлял о Джейси Хаббарде и людях, которые его убили. Времени для размышлений у него было предостаточно. Четырнадцать часов на откидной койке в шумном грузовом самолете притупили бы чувства любого нормального человека, но на Бэкмана, только что вышедшего из тюрьмы после шестилетнего заключения в одиночной камере, полет действовал стимулирующе.
Кто бы ни убил Джейси Хаббарда, эти люди с неменьшим удовольствием прикончат и его, Джоэла Бэкмана, и, трясясь на высоте десять тысяч метров, он задавал себе множество очень серьезных вопросов. Кто добивался его освобождения?
Где его намерены упрятать? И с кем ему теперь придется иметь дело?
Хорошенькие вопросы в самом деле. Меньше двадцати четырех часов назад он спрашивал себя: «Меня хотят уморить голодом? Заморозить? Свести с ума в полутораметровой клетке? Увижу ли я когда-нибудь своих внуков? И хочу ли я этого?»
Новые вопросы нравились ему больше, чем старые, сколь бы тревожащими они ни были. По крайней мере он сможет ходить по улицам, дышать воздухом, наслаждаться солнцем и, быть может, заходить иногда в кафе и с удовольствием потягивать ароматный кофе.
У него когда-то был клиент, богатый импортер кокаина, который попал в сети Управления по борьбе с наркотиками. Клиент был настолько ценный, что федеральные власти предложили ему начать новую жизнь под новым именем, с новым лицом, если он согласится дать информацию о колумбийцах. Он дал нужную информацию и после пластической операции начал новую жизнь в северной части Чикаго, где открыл небольшой книжный магазин. Через несколько лет Джоэл заглянул к нему и увидел, что бывший клиент отпустил острую бородку, покуривает трубку и выглядит человеком необычайно интеллигентным и вполне земным. У него появились новая жена и трое приемных детишек, а колумбийцы его так и не нашли.
Все-таки мир велик. Спрятаться не так уж трудно.
Джоэл закрыл глаза и, прислушиваясь к ровному гулу четырех двигателей, говорил себе, что, куда бы его ни увезли, он не будет существовать как беглый каторжник. Он адаптируется, он выживет, он не станет жить в вечном страхе.
На койках под ним двое солдат рассказывали какие-то истории о своих девочках. Бэкман вспомнил Мо, мафиози-осведомителя, что последние четыре года занимал соседнюю с ним камеру и двадцать четыре часа в сутки был единственной живой душой, с кем он мог переброситься словом. Самого Мо он не видел, но они могли слышать друг друга через вентиляционные люки. Сосед Джоэла не скучал по семье, соседям, еде, выпивке или лучам солнца. Он говорил только о сексе. Он рассказывал длинные запутанные истории о своих похождениях. Он шутил, и это были самые грязные шутки, какие Джоэлу только доводилось слышать. Он даже писал стихи о своих подружках, оргиях и сексуальных фантазиях.
По этому человеку и его историям Джоэл уж точно скучать не будет.
Незаметно он вновь задремал.
Он проснулся от того, что полковник Гантнер тряс его за плечо и шептал на ухо:
– Майор Эрцог! Майор Эрцог! Нам надо поговорить.
Бэкман соскочил с койки и прошел вслед за полковником по темному тесному проходу между койками в маленький отсек неподалеку от кабины пилотов.
– Садитесь, – сказал Гантнер.
Они расположились за крохотным металлическим столиком.
Гантнер держал в руках досье.
– Вот в чем дело, – начал он. – Посадка через час. План такой: мы скажем, что вы больны, настолько больны, что к самолету подадут санитарную машину из госпиталя военной базы. Итальянские власти, по обыкновению, быстро просмотрят документы, но могут захотеть и взглянуть на вас. А может, и нет. Мы будем на территории базы, солдаты постоянно отбывают и прибывают. У меня ваш паспорт. Разговаривать с итальянцами буду я, а затем машина доставит вас в госпиталь.
– С итальянцами?
– Да. Когда-нибудь слышали о базе ВВС «Авиано»?
– Нет.
– Я так и думал. Она в наших руках с сорок пятого года, когда мы вышибли оттуда немцев. Это на северо-востоке Италии, неподалеку от Альп.
– Звучит привлекательно.
– Так и есть, но все же это военная база.
– Сколько я там проторчу?
– Это вне моей компетенции. Моя задача – доставить вас с самолета в госпиталь. Там вами займется кто-то другой. Просмотрите биографию майора Эрцога. Может пригодиться.
В течение нескольких минут Джоэл читал вымышленную биографию майора Эрцога и запоминал данные фальшивого паспорта.
– Помните, вы очень больны и принимали снотворное, – сказал Гантнер. – Притворитесь, что вы без сознания.
– Я находился без сознания в течение шести лет.
– Хотите кофе?
– Сколько будет времени там, где мы сядем?
Гантнер посмотрел на часы и быстро произвел подсчет:
– Около часа ночи.
– С удовольствием выпил бы кофе.
Гантнер протянул ему бумажный стаканчик, термос и исчез.
Когда Джоэл осушил второй стаканчик, шум двигателей стал стихать. Он вернулся на свою койку и попытался еще чуточку вздремнуть.
Когда «С-130» замер, завершив посадку, санитарная машина военной базы подкатила вплотную к заднему люку. Полусонные солдаты спустились на летное поле. Носилки с майором Эрцогом выкатили из самолета и аккуратно установили в санитарную машину. Итальянский чиновник сидел в американском военном джипе, равнодушно наблюдая за происходящим и не желая мерзнуть на воздухе. Санитарная машина неспешно отъехала, через пять минут майора Эрцога доставили в небольшой военный госпиталь и пронесли на носилках в крошечную комнату на втором этаже, у двери которой тут же выставили пост военной полиции.
Глава 4
К счастью для Бэкмана, хотя он не мог об этом знать и это его ничуть не касалось, в последний час пребывания в Белом доме президент Морган помиловал также и пожилого миллиардера, который избежал тюрьмы, скрывшись за границей. Этот миллиардер, иммигрант из какой-то славянской страны, решил десятилетия назад изменить имя и выбрал себе титул граф Монго. Новоявленный граф пожертвовал кучу денег на избирательную кампанию Моргана. Когда выяснилось, что он всю жизнь уклонялся от уплаты налогов, общим достоянием стала еще и новость о том, что он несколько вечеров провел в Линкольновской спальне Белого дома, где они с президентом за поздней рюмкой обсуждали обвинения, которые ему должны были предъявить. По словам третьего лица, принимавшего участие в вечеринке, молоденькой шлюшке, которая ныне является пятой по счету женой графа, президент обещал использовать все свое влияние на налоговое управление и отозвать цепных псов правосудия. Однако этого не случилось. Обвинительное заключение заняло тридцать восемь страниц, но, прежде чем они сошли с принтера, миллиардер без жены номер пять поселился во дворце в Уругвае вместе с будущей женой номер шесть и при этом постоянно раздумывал, как бы ему вернуться на север.
Он хотел вернуться домой, достойно умереть истинным патриотом и быть похороненным на своей ферме в Торобреде, что неподалеку от Лексингтона, штат Кентукки. Криц взял все на себя, и через несколько минут после помилования Джоэла Бэкмана президент Морган помиловал и графа Монго.
Весть об этом просочилась в печать через сутки – помилования Белый дом по понятным причинам не спешил рекламировать, – и пресса буквально обезумела. Человек, за двадцать лет укравший из бюджета 600 миллионов долларов, мошенник, достойный пожизненного заключения, собирается вернуться домой на собственном громадном лайнере и провести последние дни в непристойной роскоши. История Бэкмана при всей ее сенсационности конкурировала теперь не только с сообщением о похищенных датских туристах, но и с новостями о крупнейшем неплательщике налогов.
И все же Бэкман оставался в центре внимания журналистов. Большая часть утренних газет Восточного побережья поместила фотографию Брокера на первых полосах. Во многих печатались длинные статьи об этом скандале, о признании Бэкманом вины и теперь о его помиловании.
Карл Пратт прочитывал их все в Интернете в просторном захламленном кабинете, который он снимал над гаражом в северо-западной части Вашингтона. Здесь было его укрытие, место, где он мог спрятаться от битв, сотрясавших фирму, от партнеров, которых не хотел видеть. Здесь он мог выпить, и никто бы ему слова не сказал. Мог швырять в угол подвернувшиеся под руку предметы, осыпать проклятиями стены и вообще делать все, что взбредет на ум, – на то оно и убежище.
Досье Бэкмана хранилось в большой картонной коробке в шкафу. Теперь оно лежало перед ним на столе, и впервые за много лет Пратт вознамерился его просмотреть. Он сохранил все – газетные вырезки, фотографии, внутренние документы фирмы, тайные записи, которые делал сам, копию обвинительного заключения, протокол вскрытия Джейси Хаббарда.
Малоприятная история.
В январе 1996 года трое молодых пакистанских ученых-компьютерщиков сделали потрясающее открытие. Работая в душной, тесной квартирке на верхнем этаже многоквартирного дома на окраине Карачи, эта троица на базе нескольких компьютеров марки «Хьюлетт-Паккард», приобретенных через Интернет на правительственную субсидию сделали «суперкомпьютер». Затем связали его с высокотехнологичным военным спутниковым телефоном, который им тоже предоставило правительство. Вся операция держалась в секрете и финансировалась военными по неофициальным каналам. У них была простая цель: найти и попытаться проникнуть в системы нового индийского спутника-шпиона, парившего над Пакистаном на высоте триста миль. Если бы им это удалось, они смогли бы взять под контроль индийские разведывательные операции. Была и другая мечта – попробовать манипулировать этим спутником-шпионом.
Похищенные разведданные сначала вызвали восторг, но очень скоро выяснилось, что они совершенно бесполезны. Новый индийский «глаз» делал то же самое, что делал старый в течение десятка лет, – тысячи фотоснимков одних и тех же военных объектов. Пакистанские спутники посылали на землю снимки индийских военных баз и передвижения войск на протяжении тех же десяти лет. Обе страны могли бы просто обмениваться этими фотографиями и не узнать ничего нового.
Но случайно был обнаружен еще один спутник, затем второй и третий. Они были не индийскими, не пакистанскими и не должны были оказаться там, где их засекли, – в трехстах милях над землей, и двигались они на северо-северо-восток на расстоянии четырехсот миль один от другого. В течение десяти дней пришедшие в сильное волнение хакеры отслеживали по крайней мере шесть разных спутников, по всей видимости, составлявших некую единую систему. Спутники медленно дрейфовали со стороны Аравийского полуострова, пролетали над Пакистаном и Афганистаном и удалялись в направлении западного Китая.
О своем открытии компьютерщики никому не сказали ни слова, но выбили у военных еще более мощный спутниковый телефон, утверждая, что он им необходим для завершения наблюдения за индийским спутником. За месяц методического круглосуточного отслеживания они обнаружили глобальную паутину из девяти одинаковых спутников, связанных между собой и устроенных так, чтобы оставаться невидимыми для всех, кроме тех, кто их сконструировал и запустил на орбиту.
Эту группу спутников они назвали «Нептун».
Три молодых кудесника получили образование в Соединенных Штатах. Главным у них был Сафи Мирза, бывший научный сотрудник Стэнфордского университета, недолгое время работавший в «Бридин корпорейшн», специализирующейся на спутниковых системах, – это оборонный подрядчик сомнительной репутации. Фейзал Шариф получил ученую степень в Технологическом институте Джорджии.
Третий, самый молодой член группы, занявшейся «Нептуном», Фарук Хан в конце концов создал компьютерную программу, которая обеспечила проникновение в первый обнаруженный спутник. Взломав систему, Фарук начал скачивать данные такой важности, что он сам и Фейзал с Сафи сразу поняли: они попали на опасную территорию. Им удалось получить четкие цветные снимки лагерей подготовки террористов в Афганистане и даже правительственных лимузинов в Пекине. Спутники из группы «Нептун» могли слушать переговоры китайских пилотов на высоте десять тысяч метров, наблюдать за подозрительными рыбацкими лодками на причале в Йемене. Было отслежено передвижение бронированного автомобиля, скорее всего Кастро, по улицам Гаваны. Всех троих шокировали видеокадры, на которых был ясно виден Арафат – он вышел из своего дома в Газе в какой-то проулок, закурил сигарету и помочился.
На протяжении двух бессонных суток все трое скопировали данные, добытые спутниками, пока они пролетали над Пакистаном. Программа была англоязычной, и, учитывая, что спутники «Нептуна» занимались Средним Востоком, Азией и Китаем, легко было предположить, что они принадлежат американцам и с гораздо меньшей вероятностью – Англии или Израилю. Быть может, это была совместная тайная операция Соединенных Штатов и Израиля.
По истечении двух суток хакеры сбежали из снятой ими квартиры и перебрались в загородный дом одного из друзей в десяти милях от Карачи. Сделанное ими открытие потрясало, но они, и прежде всего Сафи, хотели пойти на шаг дальше. Сафи был уверен, что этой спутниковой системой можно попробовать манипулировать.
Его первым успехом стало наблюдение за тем, как Фейзал Шариф читает газету. Чтобы скрыть свое местоположение, Фейзал поехал на автобусе в центр Карачи, водрузил на голову зеленую шапочку, а на нос – темные очки, купил газету и сел на скамейку в парке неподалеку от уличного перекрестка. Спутник «Нептуна», следуя командам полученного от военных спутникового телефона, нашел Фейзала и дал такое увеличение, что можно было прочитать название газеты и передать изображение в дом, где его товарищи с изумлением и недоверием следили за ним.
Электронно-оптическое изображение, переданное на Землю, отличалось наивысшим разрешением, на которое была способна технология того времени, чуть больше метра, что соответствовало четкости, какую давали американские военные спутники-шпионы, и было вдвое четче, чем лучшие европейские и американские коммерческие спутники.
В течение многих недель и месяцев все трое трудились без устали, создавая программное обеспечение. Многое браковали, но когда наконец им удалось настроить программу, они еще больше изумились возможностям «Нептуна».
Через восемнадцать месяцев после обнаружения группы спутников «Нептун» эта троица получила на четырех дисках «Джэз», по два гигабайта каждый, компьютерную программу, которая увеличивала скорость, с которой «Нептун» не только связывался со своими многочисленными контактами на Земле, но и позволяла ему чинить помехи навигационным, разведывательным и коммуникационным спутникам, находящимся на орбите. Не придумав ничего лучшего, они так и окрестили свою программу – «Глушилка».
Хотя система спутников, названная заговорщиками «Нептун», им не принадлежала, они получили возможность ею управлять, в значительной мере ею манипулировать и даже делать ее бесполезной. Между ними возник жаркий спор. Фейзалом и Сафи овладела алчность, они хотели продать «Глушилку» тому, кто предложит наивысшую цену. Фарук видел в их творении одни неприятности. Он предложил отдать программу пакистанским военным и умыть руки.
В сентябре 1998 года Сафи и Фейзал отправились в Вашингтон и, используя пакистанские контакты, безуспешно пытались связаться с американской военной разведкой. И тогда один приятель рассказал им про Джоэла Бэкмана, человека, перед которым в Вашингтоне открывались любые двери.
Но устроить с ним встречу оказалось делом весьма нелегким. Брокер был важной персоной, связанной с очень важными клиентами, и множество значительных лиц домогались его внимания. Его гонорар за часовую консультацию составлял пять тысяч долларов, и лишь немногие счастливчики удостаивались милости великого человека. Сафи одолжил две тысячи долларов у дядюшки из Чикаго и обещал заплатить Бэкману остальную сумму в течение девяноста дней. Документы, представленные впоследствии суду, свидетельствовали, что их первая встреча состоялась 24 октября 1998 года в адвокатской конторе Бэкмана, Пратта и Боллинга. В конце концов эта встреча поломала жизнь всех, кто принял в ней участие.
Сначала Бэкман отнесся к «Глушилке» и ее невероятным возможностям с изрядным скептицизмом. Или же, не исключено, он сразу же оценил ее потенциал и решил перехитрить своих новых клиентов. Сафи и Фейзал мечтали продать «Глушилку» Пентагону за большие деньги, что бы ни думал об их продукте мистер Бэкман. Но если кто-нибудь в Вашингтоне и мог получить за «Глушилку» громадные деньги, то только Джоэл Бэкман.
Он сразу же привлек Джейси Хаббарда, своего сотрудника ценой миллион долларов, который по-прежнему раз в неделю играл в гольф с президентом и ходил по барам с самыми большими людьми на Капитолийском холме. Это была яркая, экспансивная и вздорная личность, трижды разведенная и питающая слабость к дорогому виски – особенно если за него платили клиенты. Его политическую выживаемость можно было объяснить только тем, что он был знаменит самыми грязными приемами в истории выборов в американский сенат, что само по себе совсем немало. У него была репутация антисемита, и на протяжении своей карьеры он поддерживал тесные связи с саудовцами. Очень тесные. Одно из многих расследований проблемы сенатской этики обнаружило пожертвование в миллион долларов на его избирательную кампанию со стороны саудовского принца, того самого, с которым Хаббард катался на лыжах в Австрии.
Сначала у Хаббарда и Бэкмана возникли разногласия по поводу наилучшего покупателя для «Глушилки». Хаббард хотел продать ее саудовцам, которые, по его мнению, охотно выложили бы за нее миллиард долларов. Бэкман придерживался довольно провинциальной точки зрения, которая сводилась к тому, что этот опасный продукт должен остаться дома. Хаббард был убежден, что может заключить с саудовцами сделку, согласно которой те возьмут на себя обязательство никогда не использовать «Глушилку» против Соединенных Штатов, их номинального союзника. Бэкман боялся израильтян – их могущественных друзей в Соединенных Штатах, их военных и прежде всего тайных шпионских организаций.
В то время Бэкман, Пратт и Боллинг представляли много зарубежных компаний и правительств. Фактически их фирма служила своего рода явочной квартирой для всех, ищущих в Вашингтоне мощную пробивную силу. Заплатите сумасшедший гонорар – и вы получите все, что вам нужно. В длиннющем списке их клиентов значились японская сталелитейная промышленность, правительство Южной Кореи, Саудовская Аравия, большинство подставных банков на Карибах, нынешний режим в Панаме, боливийский сельскохозяйственный кооператив, не выращивавший ничего, кроме кокаиновых кустов, и так далее. Было много вполне легитимных клиентов и много, мягко выражаясь, весьма и весьма сомнительных.
Слухи о «Глушилке» медленно растекались по кабинетам. Потенциально «Глушилка» могла принести самый большой гонорар в истории фирмы, хотя в этой истории значились гонорары, способные поразить воображение. Шли недели, разные партнеры предлагали разные сценарии маркетинга «Глушилки». Мысль о патриотизме постепенно отодвигалась на задний план – просто речь шла ну о слишком уж больших деньгах! Фирма представляла голландскую компанию, которая поставляла авиационное оборудование китайским военно-воздушным силам. Появилась возможность выгодной сделки с правительством в Пекине. Южнокорейцы чувствовали бы себя гораздо спокойнее, если бы точно знали, что делается у их северного соседа. Сирийцы отдали бы всю свою казну за возможность нейтрализовать системы связи израильских военных. Некий наркокартель выражал желание заплатить миллиарды за шанс отслеживать карательные операции Управления по борьбе с наркотиками.
С каждым днем Джоэл Бэкман и его шайка алчных юристов становились все богаче. В главных кабинетах фирмы говорилось только об этом.
Доктор держался не очень приветливо, он явно не хотел тратить время на нового пациента. Все-таки это военный госпиталь. Не говоря ни слова, он пощупал пульс и измерил кровяное давление, прослушал сердце и легкие, проверил рефлексы, затем ни с того ни с сего заявил:
– Мне кажется, у вас обезвоживание организма.