Девонли. Ритмы ночи
– Прошу, – произносит Дженнис, чем выводит всех присутствующих из оцепенения, и указывает на свой стул, который за глаза называют «троном ведьмы». – Можете сесть там, если вам будет удобно.
– А вы?
– О, я постою, спасибо. Сегодня ведь особенный день.
Она одаривает его уничтожающим взглядом и проходит на середину зала. Дождавшись, когда Кристофер займёт отведённое ему место (пометочка: он не хромает), Дженнис хлопает в ладоши. Она всем своим видом показывает, что, независимо от положения и заслуг Кристофера, это она тут главная, а не он. Однако, и Дженнис, и все мы понимаем, что это не так, как бы она ни тужилась. Само собой, это понимание раздражает её ещё больше, и Дженнис грозно командует:
– К станку, пожалуйста. Два деми плие*, гран плие*, полупальцы с прогибом* – и так по всем позициям. В конце свободная растяжка на восемь квадратов. И-и-и… можно!
[*неглубокое приседание, *глубокое приседание, *«цыпочки»; подробнее в глоссарии]
Вижу, что некоторые девушки всё ещё косят глаза на Хейза, и полностью сосредотачиваюсь на движениях. Мне немного тревожно, но чем дальше продвигается урок, тем больше я растворяюсь в музыке и слушаю своё тело. Благодаря тому, что я хорошо разогрелась перед классом, все движения и комбинации даются легко, несмотря на усталость. Даже не замечаю, как пролетает урок.
По завершении прыжковой и технической части все благодарят Дженнис. Кивнув, она сообщает, что репетиция начнётся через пятнадцать минут. Потом подходит к Кристоферу и начинает что-то тихо с ним обсуждать.
Многие остаются в классе, а я выхожу в коридор, чтобы немного охладиться, и ко мне тут же подлетает взволнованная Мэгги.
– Скажи, он офигенный? – шепчет она, вплотную приблизившись ко мне. – Да? Да?
– Да, – буркаю в ответ.
– Тебе словно всё равно! Это же…
– Хейз, да, знаю, – перебиваю я её. – Он классный, правда. Но давай обсудим это после работы, хорошо?
– Ну ты и зануда, Брукс! – обиженно восклицает Мэгги и возвращается в зал, чтобы посплетничать с более общительными девчонками.
Пятнадцать минут перерыва быстро подходят к концу, и я возвращаюсь в класс, мысленно представляя, насколько сильно мне влетит на репетиции.
Всё проходит относительно спокойно ровно до того момента, пока не начинается моя небольшая сольная вариация. Дженнис не даёт мне завершить даже первую комбинацию движений: останавливает музыку, обкладывает меня трёхэтажным матом и приказывает повторить с момента моего выхода.
На третьем повторе она всё же даёт мне закончить. Но лишь затем, чтобы в который раз высмеять перед всеми.
– Заново, – командует она, закончив свою издевательскую речь. – Музыку, пожалуйста. Выход Брукс. Остальные могут отдыхать. И-и-и… можно!
Пока все с облегчением усаживаются на пол, я вновь начинаю исполнять заученные до скрипа зубов движения. Но едва я дохожу до самой сложной связки, Дженнис орёт, перекрывая музыку:
– Твою мать, Брукс! Ты ещё не проснулась?! Что с твоим вращением? Шевели ногами быстрее! Сколько мы говорили об этом – я не вижу этого всё равно!
Она не останавливает музыку, просто кричит и поливает меня на чём свет стоит. Когда музыка заканчивается и я принимаю финальную позу, Дженнис бьёт меня по руке, привлекая внимание, и зло шипит, прожигая яростным взглядом:
– Я снимаю тебя с вариации. Ты доигралась. Терпеть такую откровенную халтуру сил моих больше нет. Пошла вон.
Кровь отливает от лица, и я чувствую, как глаза начинает жечь. Только не плакать! Не перед ней! Но, чёрт… она необъективна. Я стараюсь, я очень стараюсь. Я больше всех репетирую, я провожу в этом грёбаном зале почти всё своё свободное время. Однако Дженнис на это плевать. Она невзлюбила меня с самого начала. Дженнис не забыла обо мне утром, она просто не сочла нужным поставить меня в известность, что наша репетиция отменяется.
– А в чём, собственно, проблема? – прерывает наше немое противостояние бархатистый баритон, и мы с Дженнис одновременно разворачиваемся к Кристоферу.
– Простите? – едва сдерживая гнев, спрашивает Дженнис.
– Что конкретно она делает не так? – продолжает он, словно забавляясь. – Я пытался найти кучу ужасных отвратительных изъянов, о которых вы, не умолкая, кричали, но не смог. Разве что… – Кристофер встаёт и приближается к нам. – Брукс, верно? – обращается он ко мне, и я киваю. – Брукс, не могла бы ты повторить ту связку в середине вариации, когда после последнего батмана* уходишь в шене*?
[*здесь имеется в виду гранд батман – высокий бросок ноги, *вращение на двух ногах с продвижением вперёд; подробнее в глоссарии]
– Мистер Хейз, что вы себе позволяете? – тихим зловещим шёпотом, чтобы слышали только мы, вопрошает Дженнис. – Я веду эту репетицию, а не вы.
– Вы не ведёте её, – спокойно и в полный голос отвечает Кристофер. – Вы орёте. Оскорбляете артистку, обвиняя её в халтуре и неправильном исполнении, но не говорите, в чём конкретно заключаются её ошибки. Как по мне, единственная, кто здесь халтурит, – это вы. Педагог должен направлять и помогать, а не вымещать злость на артистах.
– Да что вы себе… – начинает Дженнис, но Кристофер перебивает её, утратив к ней всякий интерес:
– Брукс, займи позицию. Сначала сделай этот кусок без музыки.
Я стою, не зная, как быть. Если послушаюсь его – Дженнис не только с вариации меня снимет, она меня из труппы выгонит. Но и игнорировать его просьбу – невежливо.
– С меня хватит, – цедит Дженнис. – Оставляю её в ваших надёжных чутких руках, мистер Хейз. Сейчас все свободны, следующие репетиции пройдут по расписанию. Брукс, зайди в кабинет художественного руководителя, когда соизволишь освободиться. Чего сидите? – рявкает она на остальных. – Покиньте помещение. Вы мешаете солистке, – язвительно заканчивает Дженнис свою речь и направляется к выходу.
Балетный класс пустеет, а я всё стою. Хейз тоже не двигается.
– Зачем? – шепчу я наконец, впиваясь ногтями в ладони. – Зачем вы вмешались? Меня теперь уволят.
– Никто тебя не уволит, Брукс. Хотя, возможно, ты сама захочешь уйти.
– О чём вы говорите? – я поднимаю на него взгляд. – Я не могу уйти отсюда. На улице не стоит очередь из желающих заполучить меня в свою труппу. Я… никто.
– И останешься никем, если не возьмёшь себя в руки, – холодно отрезает он. – На позицию, Брукс. Иначе я решу, что и правда зря влез в это.
Трясясь от злости и страха за своё будущее, я отхожу на несколько метров левее. Взмахиваю рукой и начинаю с серии гранд батманов. После последнего маха разворачиваюсь и перехожу в шене.
– Стоп, – произносит Хейз, и я останавливаюсь. – Тебе ничего не мешает в момент перехода?
– Я приспособилась.
– Не нужно приспосабливаться, Брукс. Надо чувствовать своё тело. Твоя левая рука отстаёт, когда ты переходишь на вращение, и тормозит тебя. Поэтому тебе неудобно, и это заметно. Попробуй быстрее опустить её к правой руке. Возможно, тебе стоит прижать их ближе к корпусу. Постарайся сделать так, чтобы левая рука не догоняла, а обогнала правую. Помоги себе – сделайся компактной. Тебя ничего не должно тормозить. Давай заново.
Отхожу обратно и начинаю с того же момента. Учитывая замечание Хейза, перехожу в шене, и – о чудо! – больше не ощущаю неудобства. Заканчиваю вариацию и замираю, не в силах сдержать улыбку.
– Легче? – интересуется Кристофер, хотя у меня и так всё на лице написано.
– Восторг! – восклицаю я, всё ещё глупо улыбаясь. – Большое вам спасибо.
– Пустое, Брукс. Со временем ты бы и сама поняла, в чём дело. Ты способная. Тебе просто нужно больше практики и доверия своему телу. Чувствуй его – оно всегда подскажет.
Улыбка постепенно сползает с моего лица, когда радость от новой покорённой ступени отступает на второй план.
– Какая разница, – говорю я, хмурясь. – Меня всё равно уволят.
– Почему ты так решила?
– А зачем ещё Дженнис вызвала меня в кабинет художественного руководителя?
– Из-за меня, – Кристофер запускает руки в карманы. – В принципе, тебе необязательно туда идти, можем поговорить сейчас. Но сначала я должен извиниться перед тобой, Брукс.
– За что?
– Дженнис так на тебя взъелась, потому что я решил тебя перекупить. Сообщил ей об этом сразу после класса*. Извини за это. Надо было подождать, пока закончатся репетиции, прежде чем ставить её в известность.
[*имеется в виду урок классического танца]
– Что? – вновь эхом повторяю я, часто моргая. – Перекупить? Меня? Зачем?
– Я набираю людей в новую труппу. Мы с Питером давние приятели, и он разрешил мне «украсть» у него одного артиста. Конечно, я надеялся на большее количество, но Питер был непреклонен.
– Что за труппа?
– Закрытый театр на острове. Годовой контракт. Проживание и питание за счёт работодателя. Оплата ежемесячная, и она в шесть раз больше, чем ты получаешь сейчас. Не могу обещать тебе место примы, оно уже занято, однако безвылазно торчать в кордебалете ты точно не будешь. И кричать во время репетиций я тоже не намерен. Это дурной тон. Так что, Брукс? Готова переметнуться на мою сторону?
– Закрытый театр? То есть… для узкого круга лиц?
– Верно.
– Получается, никто меня не заметит… – выдаю я и только потом понимаю, что сказала вслух.
Кристофер снисходительно улыбается, поняв, к чему была сказана моя последняя фраза, и я вспыхиваю.
– Молодость, – вздыхает он. – Хочется всего и сразу, понимаю. У меня хорошие связи. Могу потом похлопотать за тебя и пристроить в… Гала, да? Туда ты метишь?
Ещё сильнее краснею и решаю, что благоразумнее промолчать. Кристофер усмехается и протягивает мне визитку.
– Вот мои контакты. Ответ нужно дать в течение двух дней, не считая сегодняшний. Не просри свой шанс, Брукс. Вряд ли Дженнис теперь даст тебе свободно дышать. Проведи со мной год – и потом я открою для тебя двери Гала.
Сказав это, он уходит, оставляя меня в полной растерянности.
Глава 3
Лили
Прихлёбываю кофе и смотрю в окно. На улице начался ливень, и я решила переждать его в кофейне рядом с театром. Кристофер оказался прав: меня не уволили. Однако с вариации всё же сняли. А ещё Дженнис игнорировала меня весь остаток вчерашнего дня и сегодня тоже.
Завтра последний день, чтобы дать ответ Кристоферу, а я так ничего и не решила. Если останусь в труппе Питера, то до конца дней буду подпирать задники в последней линии кордебалета. Но если приму предложение Хейза, то не увижу родных ещё целый год. И не только родных – я вообще никого не увижу, кроме тех, кто имеет отношение к его труппе.
Закрытый театр и годовой контракт… Как только до меня дошёл весь смысл, первоначальная радость улетучилась.
И почему Кристофер набирает труппу уже сейчас, а не после весеннего фестиваля? Начало сезона же давно прошло. Хотя, если театр закрытый, то они явно не ориентируются на общепринятое расписание.
– Лили Брукс! Это, правда, ты! – окликает меня до боли знакомый и ненавистный голос, и я с неохотой поворачиваю голову.
– Привет, Катрина, – выдавливаю из себя подобие улыбки. Вот уж не думала встретить здесь, в Нью-Кройде, своего закадычного врага. Наши мамы дружат, но вот про нас этого сказать никак нельзя.
Катрина невзлюбила меня сразу. Уж не знаю, чем я ей так не угодила, но эта стерва решила превратить мои школьные годы в сущий кошмар. Надо сказать, ей это удалось: уже вскоре многие дразнили меня и унижали. Кто-то открыто, кто-то – за спиной. Я подозревала, что за каждой мерзкой сплетней стоит Катрина, но доказать не могла и перестала обращать внимание на нападки и перешёптывания. С одной стороны – это была хорошая закалка; с другой стороны – именно поэтому я и решила покинуть родной город. В маленьких городках выпуск из школы не значит ничего: твои одноклассники в итоге окажутся твоими коллегами и продолжат тебя гнобить.
– Что ты тут делаешь? – задаёт Катрина вопрос, который вертится у меня на языке.
Но я не спрашиваю её о том же. Не спрашиваю, почему она так дорого и со вкусом одета. Не спрашиваю, кто уложил её светлые волосы в элегантную причёску. Не спрашиваю, откуда у неё деньги на брендовую сумку и туфли. Не спрашиваю о драгоценностях в её ушах и на руках. А просто отвечаю:
– Как видишь, пью кофе.
– Ха, посмотрите на неё, – она кривит губы в презрительной усмешке. – Родители дом заложили, а она шастает по кафешкам, тратя их кровные денежки. Хороша дочь, ничего не скажешь.
Смысл её слов доходит до меня слишком медленно, и в первые мгновения я не нахожусь, что ответить. Заложили дом? Но зачем? У них ведь были сбережения, чтобы оплатить мою учёбу. Или нет?..
– Ой, ты чего так смотришь? Будто не знала!
– Я думала, что…
– Думала она! – резко перебивает меня Катрина. – Да у тебя в башке одни батманы и фуэте*. Вот как есть – чудачка. Ещё и сволочь.
[*вращение на одной ноге; подробнее в глоссарии]
Она разворачивается, чтобы уйти, но я останавливаю её, начисто игнорируя её едкие слова и тон. Сейчас это вообще неважно.
– Погоди, Катрина. Присядь, пожалуйста, и расскажи мне всё, что знаешь.
– Так ты правда не знала? – обернувшись, спрашивает она уже без издевательских интонаций.
– Да, я не знала.
– Что ж… – Катрина устраивается напротив меня и вновь окидывает изучающим взглядом. – А что они сказали тебе?
– Что у них есть сбережения, чтобы оплатить мою учёбу. Я возвращаю им по частям, каждый месяц перевожу часть зарплаты на их счёт. Но мама говорит, что это необязательно: они справляются.
– Вздор! Уж не знаю, что там насчёт сбережений, но твои родители заложили дом, чтобы отправить тебя учиться в эту академию. Проценты и так были немаленькие, а с каждым годом только растут, и теперь твоей семье едва на продукты хватает. В городе давно судачат, что ты сбежала, обчистив родителей до нитки. Неужели не слышала?
– Не слышала.
– И что будешь делать?
– Верну родителям долг, – не задумываясь ни секунды, отчеканиваю я.
– Каким, интересно, образом? – Катрина прищуривается. – Сколько ты тут зарабатываешь? Видимо, мало, раз шлёшь им крохи.
– Я разберусь.
– Ляжешь под кого-то? Ну, а что ещё ты можешь? Ты ведь, по факту, и так торгуешь телом. Так какая разница, где раздвигать ноги: на сцене или в постели.
Вспыхиваю.
– Послушай, Катрина, я не в курсе, чем я тебе так не угодила, но хватит уже оскорблять меня. Мы давно не в школе.
– Не угодила? – вскидывается она. – Мама постоянно ставила тебя мне в пример. «Лили то, Лили сё». Достала. Ты меня просто достала.
– Но я ведь тут ни при чём. Так почему ты вымещаешь злость на мне и сравниваешь с проституткой? – я замолкаю, вновь оценивая её внешний вид, а потом произношу, не подумав: – Или ты говорила о себе?
– Да пошла ты, Брукс! – Катрина вскакивает с места. – Катись ты со своим балетом!
Она покидает кофейню так быстро, что стук каблуков кажется оглушительно громким. Затем хлопает входная дверь – и всё наконец стихает.
М-да… Ну зачем надо было озвучивать последние мысли вслух? Может, у неё просто жених богатый появился. Катрина же красивая, внешность у неё очень притягательная и сексуальная. На таких, как она, мужчины слетаются кучей. Ладно, пофиг. В любом случае это её личное дело.
Достаю телефон и звоню маме. Отвечает она не сразу, а когда я слышу её голос, он кажется мне очень уставшим и расстроенным.
– Лили, ты что-то хотела?
– Да, мам. Я хотела узнать, сколько вам осталось выплатить по залогу.
Сначала мне кажется, что она не ответит, но потом мама вздыхает и озвучивает сумму, от которой мне становится плохо. Даже если я устроюсь на вторую работу, мне столько и за год не заработать. Остаётся лишь один вариант: принять предложение Кристофера и, возможно, влезть в долги.
– Я достану деньги, мама, – произношу, стараясь, чтобы голос не дрожал, но мои старания с треском проваливаются.
– Лили…
– Нет, не говори ничего. Я верну долг. Мне нужно идти, мам. Передавай привет папе и Ребекке.
Нажимаю «отбой» и смотрю на визитку, зажатую в другой руке. Я колеблюсь всего минуту и наконец набираю его номер.
Кристофер отвечает после второго гудка, словно ждал моего звонка.
– Мисс Брукс? Чем обязан чести слышать вас?
Его голос насмешливый и холодный – совсем не такой, как в нашу первую встречу, и почему-то сейчас Кристофер обращается ко мне на «вы». Я немного тушуюсь, но быстро беру себя в руки.
– Я согласна работать на вас, – произношу чётко и уверенно. – Но у меня есть условие.
– А вот это уже интересно. Думаете, что можете ставить мне условия?
– Вы хотите купить меня или нет?
– Допустим, да.
– Тогда перечислите мне всю сумму сразу.
– Дерзко, мисс Брукс. Очень дерзко.
Я глубоко вздыхаю, приказывая себе успокоиться, и повторяю:
– Так вы хотите купить меня или нет?
Сердце колотится, ударяясь о рёбра, кровь стучит в висках с такой силой, что я глохну. Если он сейчас пошлёт меня, то я не представляю, где ещё мне достать такую сумму.
– Смелое требование, мисс Брукс, – отвечает Хейз после недолгой паузы. – А если вы не потянете? Если вдруг через месяц окажетесь не нужны нам? Вы можете гарантировать, что этого не случится? Вы настолько уверены в себе?
– Уверена. Если вы сомневаетесь, то не тратьте моё и своё время.
Он усмехается, а я чувствую, как по спине и между грудями стекают капли пота. Не перегнула ли я? Может, стоило прикинуться бедной и несчастной и давить на жалость, а не строить из себя крутую? Нет. Быть жалкой – это убого. Таких людей не уважает никто. А мне важно, чтобы Хейз уважал меня. Сама не знаю почему.
– Я так понимаю, вам очень нужны деньги, мисс Брукс.
– Это… моё личное дело. Если вы передумали…
– Не передумал, – обрывает он меня. – Скиньте реквизиты для оплаты и электронную почту. Через десять дней начинаются репетиции. Вы должны прибыть на место за два дня до начала работы. Все подробности и инструкции будут в электронном письме.
– Получается, у меня есть свободная неделя? – спрашиваю, дрожа всем телом и всё ещё не веря в свою удачу. – Я смогу провести её дома?
– Делай что хочешь, Брукс, – резко переходит он на неформальное общение, и в его голосе проскальзывает раздражение. – За эту неделю ты должна сдать весь перечень анализов и пройти полное обследование организма. Мне не нужны сюрпризы в виде хронических заболеваний или чего похлеще. В каком городе ты пройдёшь проверку – без разницы. Главное – в назначенное время прибудь в порт и сядь на паром, имея на руках все справки и документы. Остальное меня не касается.
Сказав это, Хейз отключается, а я всё никак не могу прийти в себя. Я не только помогу им погасить долг, но и увижу родителей и сестру! Неужели я наконец вытянула счастливый билет?
Глава 4
Лили
– А что ты мне привезла? – спрашивает Ребекка, смотря на меня в упор.
Она уже закончила с обнимашками, поняла, что я никуда не денусь в ближайшее время, и теперь настроена очень серьёзно. Мне хочется рассмеяться, но я держусь и протягиваю ей коробочку.
Перед отъездом, после того как собрала вещи, я изучила, что сейчас популярно у двенадцатилетних девочек. Оказалось, что на пике очередная история про фейри, по которой даже планируют снять сериал. Так что в подарок я выбрала браслет из коллекции книжного мерча. Стоил он, конечно, недёшево, но я ведь целый год не увижу сестру. Да и деньги на острове мне вряд ли понадобятся, Кристофер же сказал, что проживание и питание включены в контракт. Поэтому я решила оставить себе совсем немного налички, а остальное отдать родителям и порадовать сестрёнку.
– Браслет Эолин! – восклицает Ребекка, выуживая из коробочки серебряную нить с разноцветными камушками. – О-о-о, спасибо!
Она порывисто обнимает меня, рассыпается в благодарностях, и я улыбаюсь. Мне нравится видеть её счастливой. Несмотря на то, что ей двенадцать, Ребекка ещё не растеряла детскую непосредственность и открытость.
– Нужно показать Хлое!
– Давай, – со смехом отвечаю я. – Только вернись к обеду.
– Конечно! – уже на ходу выкрикивает Ребекка и выбегает из дома.
Я иду на кухню, откуда разносится аромат запекающейся курицы. Родители ещё не знают, что я привезла с собой сумму, почти покрывающую оставшийся долг. Хочу поговорить с ними обоими, а папа сейчас колет дрова на заднем дворе. Они решили устроить праздничный обед в честь моего приезда, и папа намерен разжечь камин в гостиной.
– Не нужно её баловать, – с укоризной говорит мама, стоит мне встать рядом с ней.
– Мам, это всего лишь браслет.
– Дорогой браслет. А если потеряет?
– Не думаю, что Ребекка настолько беспечна.
– Она ребёнок! – мама всплёскивает руками. – А ты даришь ей такие дорогие вещи. Не нужно её баловать, а то привыкнет.
– Не волнуйся об этом, мам. Ребекка умная девочка и неиспорченная. Она просто радуется подарку. Что в этом плохого?
– У нас… нет денег на подобные шалости.
– Об этом я и хотела с вами поговорить, когда папа закончит. Я привезла деньги. Если вы немного добавите, то сможете погасить задолженность одним платежом.
– Лили! – вскрикивает мама и бросает ложку в миску с салатом. Кажется, она злится, но я не понимаю почему. – Мы уже говорили об этом. Мы с папой справимся. Оставь деньги себе, мы не возьмём.
– Но ведь это из-за меня вы оказались в такой ситуации. Это мой долг, не ваш, и я… – осекаюсь, видя, как мама отворачивается и прикрывает лицо руками. – Мам? Мам, ты что… плачешь?
Она всхлипывает, и я охаю, но быстро беру себя в руки и обнимаю её.
– Что случилось, мама? Что тебя так расстроило?
– Да что мы за родители такие, раз не в состоянии оплатить обучение собственного ребёнка? – шепчет она, уткнувшись в моё плечо. – Даже скопить толком ничего не смогли.
Видеть, как мама плачет – это… слишком. От её расстроенного тона у меня у самой слёзы на глаза наворачиваются, и я приказываю себе собраться.
– Мам, вы – лучшие родители на свете! Других мне не надо. Я люблю вас, слышишь? И я буду рада помочь выкупить дом. Позвольте мне это сделать, хорошо? Вы – моя семья. Это и мой дом тоже. Если бы я знала, что вам придётся заложить его, чтобы оплатить обучение в академии, я бы ни за что туда не поехала.
– Не говори ерунды, – отмахивается мама и снова всхлипывает. – Это ведь твоя мечта. Как мы могли не дать тебе возможность воплотить её?
– И я благодарна вам. Очень. Говорю же: вы – лучшие.
Мама усмехается и стирает дорожки от слёз, а я обнимаю её крепче, чувствуя, как щиплет глаза. Пытаюсь сдержаться, но не могу, и спустя пару минут мы плачем уже вдвоём.
– Что тут за водопады? – спрашивает папа, зайдя на кухню. – Вы чего ревёте, девчонки?
Он подходит к нам и обнимает маму за плечи, а я отступаю на пару шагов и отстёгиваю большую поясную сумку, до отказа набитую купюрами.
– Вот, – протягиваю её папе. – Это покроет почти весь остаток долга. Не хватает совсем чуть-чуть.
Кристофер перечислил мне больше, чем я рассчитывала. Видимо, я действительно буду не только в кордебалете стоять. Ну или… работать за троих. Как бы там ни было – я рада, что могу помочь родителям, даже если нагрузку на меня навесят чудовищную.
– Лили… – выдыхает папа, изумлённо смотря на меня.
– Возражения не принимаются. Я хочу внести свой вклад.
– Но откуда у тебя столько денег?
– Я подписала годовой контракт и попросила заплатить мне всю сумму сразу.
Точнее – нагло потребовала, но об этом им знать необязательно.
– За год? – изумлённо переспрашивает папа. – Всего за год? И где это столько платят?
– Новая труппа Кристофера Хейза.
– Того самого Хейза? – оживляется мама.
– Ага, – я киваю. – Буду работать на легенду. Он как раз набирает людей. На днях присутствовал у нас на репетиции, а потом предложил мне хорошие условия.
– И каков он в жизни? – спрашивает мама не без любопытства. Она ведь вместе со мной смотрела некоторые видеозаписи и тоже им восхищалась.
– Весьма обаятелен. Но может быть и не очень приятным, насколько я поняла. Хотя мы мало общались, так что рано делать выводы. Вроде хороший человек.
– Точно хороший, раз пошёл тебе навстречу.
Ну всё, мама теперь фанатка Хейза. Хотя я её прекрасно понимаю. Он действительно мужчина мечты. Моей мечты. Но я не должна думать о нём в таком ключе. Кристофер Хейз – мой будущий босс, я не хочу смешивать работу и личное.
– Но, если ты отдашь нам такую сумму, сама останешься совсем без денег, – папа хмурится. – Как же ты будешь жить целый год?
– Я оставила себе как раз столько, чтобы хватило на мелкие расходы. Проживание и питание включены в контракт.
– Вы и жить при театре будете? – озадаченно уточняет он.