Рауит

– Суури? – произнес я, глядя на Еву.

– Мне дали имя. Тебя это тоже ждет, если не убьют, – сказала зеленоволосая.

Сначала мы немного постояли рядом с пещерой и молчали, а потом пошли по склону вниз прямо к реке. Мои босые ноги чувствовали каждый камень, на который наступали. На Суури тоже не было обуви, но ее походка была увереннее.

– Мне почему-то кажется, что по дому ты не скучаешь, – сказал я.

– Так и есть. Мне здесь лучше.

– А как же твоя семья? Меня точно будут искать.

– У меня нет семьи, – ответила она.

– Понятно, – сказал я, опустив взгляд.

Мы прошли еще несколько метров молча. Потом мои ступни ощутили траву, которая сменила каменистую поверхность. Впереди послышались голоса. Я присмотрелся, за растительностью показались человеческие фигуры. Они нас заметили, и один из них теперь шел навстречу.

К нам приближалась женщина лет тридцати. Она была беременна, положение выдавал большой живот. На ней была почти такая же одежда как на Суури. Только юбка была черной и немного длиннее. Взгляд привлекал ее рыжий цвет волос, а серые глаза словно были наполнены спокойствием. Она была с меня ростом, узка в плечах, с хрупкими руками и бледной кожей.

– Каи макуса, – поприветствовала она нас.

– Каи макуса, – произнес я в ответ.

Сначала я не заметил, что их приветствие звучало в моих мыслях также как и на моем родном языке. Просто казалось, что мы говорим на одном.

– Меня зовут Оанту4. С Суури ты снова знаком, – сказала она.

– А я …. – не успел я сказать свое имя.

– У тебя здесь еще нет имени, – перебила меня Суури.

– Как я понимаю, быстро пришел в норму. Ты целых три дня был без сознания, – продолжила Оанту.

– В спящем виде он мне больше нравился, – продолжила Суури, направив взгляд куда-то в лесную глушь.

– Взаимно, – произнес я и тяжело выдохнул.

Оанту казалась дружелюбной, уж точно дружелюбнее Суури. Передо мной стояла будущая мать, даже в ее голосе слышалось что-то теплое и нежное.

– Его судьба еще не решена окончательно. Но я все равно должна показать ему здесь все, – сказала зеленоволосая, глядя на меня.

– В каком смысле не решена? – спросил я, направляя свой взгляд то на Оанту, то на Суури.

Оанту схватилась за живот, что-то нарушило ее спокойствие, но по ее глазам было ясно, что все было в порядке. Суури немного испугалась, а потом они вдруг загадочно улыбнулись, словно совсем забыли про мой вопрос.

– Как сильно он пинается, – произнесла Суури, продолжая улыбаться.

– Совсем немного осталось. Он вот-вот должен появиться, – сказала Оанту и посмотрела на меня.

Я не знал, что сказать, в моей голове было все больше вопросов. Почему-то я чувствовал то, что не должен был чувствовать. А именно, что у Оанту должна была родиться дочь. И понял я это, как только познакомился с ней.

Что-то изменилось во мне. Каким-то образом я начал осознавать, что я понимал их язык, хотя впервые его слышал и распознавал его как свой. Это было странно, но не пугало меня. Меня больше тревожила моя судьба в этом месте. Они уже обе смотрели на меня, а я просто стоял и молчал. Не зная, что делать, я был в каком-то смысле зависим от зеленоволосой, которая в данный момент, сама того не желая, была моим проводником в племени Рауит.

– Совсем потерялся? – спросила меня Оанту.

– Может быть и так, – ответил ей я.

– Потерялись мы оба, но нас нашли, – дополнила Суури.

– Это ты нашла себя здесь, а он – нет, – продолжила Оанту.

– Но чтобы найтись, надо сначала потеряться, – вдруг произнес я, сам не ожидая от себя таких слов.

– Надеюсь, ты себя найдешь. А мне пора, мы еще увидимся, – сказала Оанту, поглаживая живот, и проследовала к пещере, где я проснулся.

Суури проводила ее взглядом и потом недовольно посмотрела мне в глаза. Лицо у нее было такое, словно я в чем-то серьезно провинился. Фиолетовые глаза от злости чуть не покраснели, а губы так сжались, что от них остались только две тонкие полоски.

– Ладно. Не будем терять времени, – сказала Суури сквозь зубы и пошла дальше сквозь лес.

Я пошел за ней, надеясь, что скоро она успокоится. Прохлада леса наполняла воздух вокруг, высокие деревья отбрасывали тень, которая расстилалась по почти всему лесу. Фигур впереди больше не было, они куда-то ушли.

Мой взгляд притягивала красота окружающей зелени, но иногда я отвлекался от осмотра дикой растительности на походку Суури. Сзади ее фигура была совсем детской, худые ноги спешили, направляясь дальше. Волосы, сливающиеся с листвой, трепал легкий ветер, а сквозь светлую кожу просвечивались синие вены.

В новой одежде она выглядела еще более странно, хотя я не мог наблюдать себя со стороны в этих широких коротких штанах с оранжевой повязкой, напоминающей юбку. Вот только вряд ли поблизости можно было найти даже совсем маленькое зеркало, можно было только попытаться разглядеть себя в поверхности воды.

Мы прошли уже несколько десятков метров, никого на этом пути мы не встретили, но потом за верхушками деревьев показалась скала. Послышались голоса и еще какие-то звуки, запахло дымом. Суури обернулась, ее взгляд по-прежнему был недовольным, но через мгновение злость сменилась удивлением. Кто-то стоял за мной. Неожиданно меня сзади кто-то схватил за плечо, и через мгновение я был прижат крепким незнакомцем к стволу ближайшего дерева.

Ему было примерно семнадцать. Ростом он был на голову выше меня, через кожу проступал рельеф мышц. На груди была татуировка как у Лойчику. Одежда на нем была такая же, как и на мне, только ткань под поясом была черной. Волосы его были чуть выше плеч, черного как смоль цвета. Серые глаза смотрели на меня с агрессией, ноздри широкого носа двигались. Было слышно его дыхание.

– Каи макуса. Я вижу, ты пришел в себя, – сказал незнакомец.

– Отпусти его, Хасот5. Мне надо ему здесь все показать, – спокойно сказала Суури.

– Ты не смеешь мне приказывать, Суури. Тем более, здесь его судьба еще не известна, – продолжил он.

Он прижал меня еще сильнее к дереву, я всей своей спиной почувствовал поверхность коры. Его рука находилась прямо на моей ране, которая даже в такой ситуации уже не болела.

– Что тебе от меня нужно? – спросил я раздраженно.

– Неужели подал голос, – сказал он.

Его правая рука опустилась, а левая пальцами еще сильнее впилась в меня. Повязка на моем плече ослабла от его хватки и начала спадать. Из-под нее выпали испачканные кровью листья, которые подхватил и куда-то унес ветер.

– Хасот! – тревожно произнесла Суури, стоя у него за спиной.

Ее голос раздался также внезапно, как и появился нож в руке Хасота. Лезвие оказалось прямо у моего горла, мое дыхание стало замедляться. Все произошло быстро, я даже не понял, откуда он достал тот нож.

– Он здесь еще считается добычей, Суури. Без имени и без тени, – продолжал Хасот.

– Чего? – произнес я сквозь зубы.

– Достоин ли ты получить тень? Хотя я в этом сомневаюсь. Я так просто ранил тебя, – сказал он.

Лезвие впилось мне в кожу, стало немного больно, по моей шее потекла кровь, наполняя воздух своим запахом. Я продолжал смирно стоять и терпеть происходящее.

– Не надо, Хасот, – раздался голос Суури.

– Хасот, – раздался незнакомый мужской голос где-то позади зеленоволосой.

К нам приближались двое. Они были похожи внешне, оба высокие с воронами на груди и черными волосами ниже плеч, у них обоих что-то было на щиколотках. Только один был старше с сединой у висков, и на его правой руке быта татуировка в виде растительного узора. Одет он был немного по-другому – его штаны были черными, а в уши были вставлены украшения, похожие на когти. Всего четыре: два в мочках и два меньшего размера чуть выше мочек. У второго были проколоты только мочки, а на голове была повязка из бежевой ткани.

– Опусти нож, Хасот, – продолжал голос того, кто был немного моложе.

Хасот оглянулся, опустил нож и повернулся к приближающимся. Я же схватился за свою кровоточащую шею. Суури подошла ко мне и развязала мое плечо, от раны остался небольшой шрам. Она же достала из-под пояса два широких листа и приложила к моей новой ране. То, что было завязано на моей руке, теперь пригодилось для нее.

– Каи макуса, – произнесли все кроме меня.

Я заметил на их поясах небольшие приспособления, в которых были закреплены длинные клинки, заостренные с одной стороны. Лезвия сверкали, несмотря на то, что свет через листву почти не попадал.

– Каи макуса, – сказал я, пока Суури продолжала бинтовать мою шею.

– Это те, кого вы нашли? – спросил мужчина с сединой на висках.

– Да. Суури получила тень, Лойчику взял ее в ученики, – ответил, пришедший вместе с ним.

– А что со вторым?

– Он только сегодня окончательно поправился, – сказала Суури и завязала последний узел на моей шее.

Ее руки испачкались в крови, красные струи также достигли моей груди. Я терпел боль, которая перестала меня тревожить.

– Оставь нас с ним, Суури, – сказал мужчина с сединой на висках.

Суури покорно удалилась, пропав среди растительности. Когда она оказалась достаточно далеко, она принюхалась к своей руке. Моя кровь на ее ладони еще не свернулась, ее запах сводил Суури с ума. И она медленно, но с жадностью принялась слизывать ее со своих пальцев и маленькой ладони, пока все красные следы не исчезли с ее руки. Я же остался вместе с тремя крепкими мужчинами, мне не было страшно. Хуже уже быть не могло. Они стояли передо мной, все трое с воронами на груди.

– Мне не нужно знать твое имя, здесь его у тебя еще нет, а может и не будет. Ты станешь частью племени или тебя придется убить, – сказал мне мужчина с седыми висками.

– Не думаю, что он будет полезен, – сказал Хасот.

– А ты что думаешь, Киртол6? – продолжил мужчина с сединой.

Мужчина с повязкой на голове подошел ко мне, чтобы лучше рассмотреть. Мне в глаза сразу бросились его шрамы на груди, которые тремя рваными полосами пересекали правое крыло ворона. Он взял меня за руку и осмотрел зажившую рану, а потом повернулся к остальным.

– Тело крепкое, да и от падения он быстро пришел в себя. Думаю, стоит его испытать, – ответил Киртол.

– Хорошо. Но если он не справится, сам будешь ответственен за его жизнь, Киртол, – сказал Мэфую7 и удалился куда-то в сторону скалы.

Я остался вместе с двумя крепкими мужчинами, один из которых, как мне казалось, желал меня убить. Шея уже почти не болела, осталось только странное пульсирующее ощущение. Кровь на моей коже свернулась, образовав бардовую корку, которую я чувствовал, вдыхая воздух.

– Послушай меня внимательно. Я не знаю, кто ты и откуда. Но, судя по одежде, ты из городов. Ты не первый здесь такой, моя мать тоже попала сюда издалека, – обратился ко мне Киртол.

– Я не верю, что он здесь останется, – прозвучал сзади голос Хасота.

– Тебя я не спрашивал! Сейчас все зависит только от него, – сказал Киртол и вдруг замолк.

Хасот опустил взгляд, в его руках был нож, которым он меня порезал. Я понимал, что даже если я останусь, мне будет тяжело ужиться с некоторыми личностями.

– Так, что я должен сделать? – спросил я, нарушив тишину.

– Неужели осмелился заговорить, – произнес недовольно Хасот.

Киртол взял меня за шею, прямо за свежую рану. Я снова терпел боль, но старался оставаться хладнокровным. Мне не было страшно, было неприятно осознавать, что люди, которых я видел в первый раз, решали мою судьбу.

– Надеюсь, несмотря на рану, ты сможешь это пережить, – сказал Киртол и отпустил меня.

– Что я должен сделать? – повторил я с большей уверенностью.

– Идем. Все равно у тебя нет выбора. Хасот, предупреди Лунно8, возможно понадобятся клинки, – продолжал Киртол.

Хасот с недовольным выражением на лице удалился в сторону, куда мы направлялись вместе с Суури. Мы же с Киртолом теперь шли в другую. Я смотрел под ноги и держался немного позади. Киртол не оглядывался, шел уверенно, держа прямо спину. Внезапно местная фауна дала о себе знать, мое внимание привлекли шорохи где-то среди листвы. Я присмотрелся к деревьям, на ветках сидели вороны. Десятки крупных черных ворон. Я засмотрелся и чуть не ударился головой о низкий сук, а потом присмотрелся к клинкам на поясе Киртола.

Два стальных лезвия длинной почти по метру крест-накрест были закреплены сзади на поясе. Клинки были полностью сделаны из стали, рукоятки были обмотаны какой-то плотной тканью. Их острые с одной стороны концы были загнуты, придавая оружию схожесть с серпом. Насколько они были острыми, сказать было трудно, но они явно были тяжелыми.

Путь оказался не близким, впереди показалась высокая скала с пещерой, из которой бил легкий солнечный свет. Мы постоянно молчали, нам говорить было и не о чем. Под моими ногами появились камни разного размера. Я немного замедлился, стараясь ступать аккуратнее.

– Мы почти пришли, – вдруг послышалось от Киртола.

Я посмотрел вперед, в пещере кто-то стоял. Кто-то невысокий с совсем седыми волосами, тянувшимися толстой косой до колен. Это была женщина в длинной бежевой мантии, на ее шее висело что-то, напоминающее бусы. Элементы вытянутой формы оказались когтями. Она подошла к нам, вблизи она выглядела моложе. Словно женщина лет за тридцать с белыми как снег волосами. Она посмотрела на меня, а потом на Киртола.

– Это тот, кто упал с дерева? – спросила она.

– Да. Он сегодня окончательно пришел в себя, – ответил Киртол.

– Пришел в себя и получил новую рану? – продолжила женщина.

– Это Хасот.

– Ты уверен, что он сможет это сделать? – спросила она.

– У него нет выбора. Выживет он или умрет – это уже только от него зависит, – сказал Киртол и зашел в пещеру.

Я безмолвно следовал за ним, а женщина осталась снаружи, проводив нас взглядом. Меня не покидало чувство, что самое трудное было еще впереди. В пещере оказалось светло, потому что выхода было два. Ко второму мы как раз поднимались, он был выше, впереди было слышно воду, воздух стал холоднее.

Мы прошли сквозь каменные стены и оказались у обрыва. Открывался прекрасный вид на лес и горы, за облаками было видно блеклый образ луны. Внизу была река, а вдалеке были видны люди, которые словно наблюдали за нами. Среди них я разглядел свою зеленоволосую знакомую. Стоя на высоте двадцатиэтажного дома, я только мог догадываться, что ждет меня дальше.

– На этот раз тебе придется падать ниже. Но я думаю, тебе не привыкать, судя по тому, как мы встретились, – сказал мне Киртол, указывая на небольшой выступ у обрыва.

– А мы как встретились? – спросил я.

– Ты раненым упал с дерева. Хасот не в первый раз ранит тебя.

Я посмотрел на шрам на своем плече, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить. Но помнил я только то, как залезал на дерево.

– У тебя сейчас есть два варианта. Уйти подальше от нас в лес, но в одиночку ты там не выживешь. Или преодолеть страх высоты, – объяснил Киртол.

– И подумать над этим у меня времени нет?

– Почему? Совсем немного есть, – ответил он.

Не знаю, что двигало мной. Возможно, я хотел что-то доказать себе или членам этого племени. Я отправился к выступу, с каждым шагом осознавая, что назад пути больше не было. Киртол стоял за мной, я чувствовал его взгляд своей спиной. А вот подо мной проносились синие волны. Я смотрел вниз, понимая, что могу не выжить после такого падения. То, что за мной наблюдало почти все племя, мне было плевать. Я задавался только одним вопросом, прошла ли через это Суури, и как она это сделала. Но если она это сделала, я тоже мог.

Все словно замерло вокруг, шума воды больше не было слышно, я сделал шаг вперед. В моих ушах всего несколько секунд свистел ветер, тело летело навстречу с рекой. Я успел прижать к себе ноги до того, как погрузился под волны. Холодная вода привела меня в чувства, мне стало так хорошо, что захотелось кричать. Я не ощущал ни боли от раны, ни холода реки, открыл глаза. В нескольких метрах надо мной плескались волны, погрузился я глубоко. Кислорода почти не было, и к тому же я наглотался воды. Я начал всплывать, не теряя времени.

На самом дне можно было разглядеть каменистое дно и водоросли. Вода была чистой и холодной. Чем ближе я приближался к поверхности, тем сильнее мое тело ощущало течение реки. Через мгновение мне удалось всплыть, меня подхватили волны, которые неторопливо понесли меня в сторону берега, где я видел племя. Люди до сих пор там стояли, а мне надо было выбираться из воды. Собравшись с силами и наполнив легкие воздухом, я принялся плыть по течению. В нескольких метрах от берега я обернулся, чтобы увидеть Киртола. Он стоял на краю обрыва и наблюдал за мной, скала теперь казалась еще более высокой. Мои мышцы были утомлены, я продолжил плыть, ощущая легкий голод. Вылез из реки я в нескольких метрах от людей, которые словно встречали меня.

Первым ко мне подошел мужчина с сединой на висках, которого я встретил в лесу. Следом за ним я заметил Оанту, Суури, Лойчику и Хасота, чье лицо было весьма удивленным. Остальных я еще не знал.

– Каи макуса, Аорин9.

Аорин, теперь это было мое имя. Я еще не до конца стал частью племени, но смог доказать, что могу находиться среди них. Рыжеволосый мужчина с крепкими руками протянул мне нож, который являлся в каком-то смысле пропуском в их образ жизни. Как и клинки, он был целиком сделан из стали, такой же формы, только намного короче и меньше. Рукоятка была обмотана кожей, а лезвие было таким гладким, что я смог частично в нем разглядеть свое лицо.

– Мне по-прежнему тебе надо все показать. Только надо сначала поменять тебе повязку, – сказала Суури.

И она отвела меня в другую пещеру, где я смог переодеть мокрую одежду. Обстановка внутри была почти такой же как и в той, где я пришел в себя. Кровать в виде матраса из сухой травы, покрывало с орнаментом, кувшины с водой.

На этот раз я сам смог завязать на себе пояс, под которым теперь находился кусок ткани черного цвета, а под ней скрывался нож. Вода смыла засохшую кровь с моей шеи, а повязка промокла и сползла с раны. Я сам развязал ее до того, как вернулась Суури.

– На этот раз не надо помогать одеваться, – прозвучал ее голос.

– Нет. Сам понял, как это все завязывается, – ответил я.

– Давай я тебе шею завяжу.

– Хорошо, – сказал я, присев на каменный выступ, чтобы ей было удобнее бинтовать.

– Немного приподними подбородок, – сказала она, прижимая к моей ране широкий лист какого-то растения.

Я послушался, мне почему-то нравилось, когда она меняла мне повязку. В такие моменты Суури казалась милой и серьезной. Ее вредный нрав почти не проявлялся.

– А ты как со скалы спрыгнула? – спросил я.

– Я не прыгала. Меня Лойчику в ученики выбрал. Теперь я травы собираю для лекарств, – ответила она.

– Тогда почему мне пришлось прыгать или идти умирать в лес?

– Не знаю. Сама еще не во всем разобралась, – говорила она, продолжая заматывать мою рану.

– Киртол сказал, что ты получила тень. Что это такое?

– Это татуировка в виде ворона. У женщин она на животе, прямо под пупком, – ответила она, закончив бинтовать.

– Еще болит?

– Ну да.

– Можешь показать?

– Обойдешься. Самому скоро сделают, если оправдаешь ожидания.

– Не подскажешь, когда тут обед? – спросил я, ощущая уже не легкий голод.

– Пошли, – сказала Суури.

Она отвела меня в то место, где племя готовило еду. Кухня под открытым небом, десяток облагороженных костров. На одном из них жарились крупные куски мяса, чей запах только усилил мой голод. Пару таких кусков мы с ней вместе и съели и пошли дальше осматривать владения племени. В основном их жилища были вырублены в пещерах, но также они шили палатки для походов на охоту. Правда, у этих палаток не было каркаса, каркасом служили деревья и подручные средства.

Я успел за тот день познакомиться почти со всеми. Находясь вдали от цивилизации, я был поражен тем, как это племя жило среди всей этой дикой природы. Самым развитым благом было оружие. Клинки, ножи, стрелы – все были искусно выкованы и наточены. В их лезвиях можно было рассмотреть себя как в зеркале. Иглы они тоже делали, как и ткани, которые к тому же подвергались окраске.

Место, служившее кузницей, находилось в пещере рядом с рекой. Огонь внутри нее почти никогда не гас, поддерживая жар внутри. Роль наковальни выполнял камень светло-серого цвета, имеющий нереально гладкую поверхность. Готовое оружие хранилось в мешках, набитых сухой травой.

В нескольких километрах вниз по реке находилось производство ткани и одежды из этой ткани. В основном этим занимались женщины, которые обрабатывали кожу и пряли. Рядом располагались три пещеры. В центральной хранили готовые куски и бежевые комки, похожие на вату, из которых делали нити. В правой находились резервуары с краской. Всего четыре цвета: черный, коричневый, оранжевый и красный. Изначально же ткань получалась бежевой.

Место, где я впервые пришел в себя, оказалось чем-то вроде больничной палаты. Травы, которые висели внутри, использовались как лекарства, а собирал их Лойчику, который следил за моим состоянием. Ева, которой он дал имя Суури, стала его ученицей. Ей повезло больше чем мне, как оказалось, она была сильна в ботанике.

Я обошел несколько километров их владений, даже не понимая, откуда во мне было столько сил. Ступни начали привыкать к каменистой поверхности, по которой мне в основном приходилось передвигаться. В лесах не было троп, по которым можно было ориентироваться. Уже был вечер, солнце почти село. Мы разместились у костра недалеко от реки, жарили на огне рыбу, которую поймали пару часов назад.

– Уже скоро можно будет есть, – произнесла Суури, завязывая коричневый кусок ткани на своей голове.

– Давно же я не ел еду, приготовленную на костре, – сказал я, уставившись на языки пламени.

В тот момент я почему-то был счастлив. Я был далеко от дома, мне чуть не перерезали горло, еще утром мне пришлось прыгнуть с высокой скалы. И, конечно, теперь меня звали Аорин. С новым именем начиналась новая жизнь. Мне почему-то было спокойно, я не хотел возвращаться, я хотел что-то себе доказать. Я посмотрел на Суури. Теперь был виден ее лоб, большая часть волос скрывалась за тканью, и только сзади мотались зеленые концы.

– Курить хочу, – прошептал я себе под нос.

– А меня раздражал запах сигарет.

– От тебя тоже странно пахло.

– Это пахло лекарствами. Я сама рада, что избавилась от этого запаха, – объяснила она.

– Ты на себя что-то пролила или сбежала из больницы? – спросил я.

– Я не хочу об этом говорить.

– А я просто сходил на кладбище. Недавно умер мой друг, его похоронили на одном кладбище с моей матерью. А потом попал в неприятности, – сказал я и замолчал.

– Даже знать не хочу, – перебила она меня.

– Вредина, – вырвалось у меня.

– Ты мне в спящем виде больше нравился, – ответила она мне.

– Взаимно, Панк.

Рыба была готова, мы не стали медлить и приступили к ужину. Даже без специй и соли было вкусно, но костей было много, они были острыми и небольшого размера. Когда мой желудок был уже полон, курить все равно хотелось, и немного начинало клонить в сон. Суури тоже доела свою рыбу и подкинула веток в костер.

– Спать будешь под открытым небом? – вдруг спросила она меня.

– Кстати, да. А что с ночлегом? – уточнил я.

– Пошли, – сказала она, встала и поправила юбку.

Мы прошли мимо пещер, где производили ткани, зашли в лес, следуя сквозь растительность. Через несколько метров мы оказались у еще одной скалы. Она была низкой и широкой, хорошо скрывалась среди высоких деревьев, а на выступах заросла травой и плющом.

– Тебе придется спать здесь, – сказала Суури, указывая на крайний вход.

Я присмотрелся и заметил три пещеры, входы в которые закрывала плотная ткань, сливающаяся с цветом камней. Невооруженным взглядом было трудно понять, что эта скала стала чем-то вроде дома. Суури довела меня до входа, мы прошли через штору, служившую дверью. Внутри было темно, я осмотрелся, сверху оказалась небольшая дыра, сквозь которую пробивался звездный свет. Через какое-то время мое зрение привыкло к мраку, и я смог нормально ориентироваться внутри.

– Где ты? – сказал я, потеряв Суури из виду.

– Здесь, – послышался ответ.

Она стояла за мной, а в руках у нее откуда-то взялись два свертка. Я обернулся, она мне их протянула. Это оказались два плотных покрывала.

– Кровать сам себе сделаешь, – сказала она, указывая на гору сухой травы.

Я стал еще лучше видеть в темноте, пространство пещеры по углам было завалено камнями, сухой травой, небольшими бревнами и ветками. В центре было углубление, обложенное валунами. Суури подошла к нему, положила несколько веток, раздалось чирканье, и стало светлее от небольшого костра.

Теперь я мог разглядеть все вокруг себя, два куска ткани в моих руках оказались красного и бежевого цветов. Стены были далеко не ровными, а до потолка я мог достать рукой. В одном из углов лежал инструмент, похожий на кирку. Видимо, этим и вырубали эти комнаты.