Черные минуты
– Странно, но их нет! – сказала она. – Наверное, куда-то переложили. Простите, но мне сейчас нужно отойти. Обратитесь, пожалуйста, к нашему директору дону Родриго Монтойе.
Оказалось, что директора он встречает не впервые – тот присутствовал на похоронах, и Кабрера видел, как он разговаривал с отцом Бернардо.
– Я хотел бы посмотреть периодику за июнь – июль 1970 года, – сказал ему Кабрера.
– Что? – удивился директор. – Разве ее нет на месте?
– Нет. Есть только за май.
– Удивительно! Я строго слежу за порядком в архиве и не понимаю, куда она могла подеваться.
Он связался по селектору со служащей и велел ей снова проверить наличие номеров.
– Она будет искать, – доложил директор Кабрере, глядя в окно. За окном на лагуне орудовали бульдозеры. – Как странно, – повторил он, – ведь эти старые газеты никто не читает. Только один посетитель недавно спрашивал их – тот, которого мы похоронили.
Кабрера сказал, что он как раз ведет расследование, и тоже посмотрел в окно.
– Послушайте, – продолжал Родриго Монтойя, – первый раз Бернардо пришел сюда три месяца назад и сказал, что изучает историю экономического развития города. Я тогда удивился: периодика не самый полный источник информации поэтому вопросу. Он приходил каждый день в течение трех недель, и тогда я понял, что его интересует совсем не экономика.
Однажды я застал его у ксерокса – он копировал материалы, которые, конечно, ценны с точки зрения истории, но к экономике не имеют отношения, по крайней мере прямого отношения. Так я ему и сказал. И добавил, что это дело весьма деликатное и кое-кто будет не рад узнать о его архивных исследованиях. А он тогда и спрашивает: «Что бы сказал на это доктор Куроз Куарон?» И я понял, что Бернардо в курсе моего скромного участия в этом деле двадцатилетней давности.
Тогда я недолго служил в полиции. «Если вы хотите знать, что сказал бы доктор Куарон, – ответил я, – я могу ознакомить вас с его признаниями, но если вы хотите получить более полную информацию, вам стоит обратиться к другому человеку». Я предупредил его, что это может быть опасно, потому что этот человек, откровенно говоря, не в ладах с законом. Если что – он бывший коп. Он помнит все детали. «Я подумаю», – сказал мне Бернардо и через пару дней попросил у меня координаты моего знакомого.
Потом я узнал, что они встречались. А когда Бернардо убили, я боялся, что его обвинят, но вышло по-другому, убийство свалили на Чинкуалилло. А за моего знакомого я ручаюсь – он невиновен.
– Мне бы хотелось с ним поговорить, – сказал Кабрера.
– Я попробую это устроить, а пока вот что. – Директор отпер ящик стола и вынул синий блокнот с психоделическим рисунком на обложке. – Это мой дневник двадцатилетней давности. Я все записывал сюда. Бернардо тоже его читал.
Он позвал секретаршу и велел снять копию. Они молча ждали, глядя в окно на бульдозеры, без устали ковыряющие побережье. Когда секретарша вернулась, Кабрера взял копию и ушел. У него было много дел и всего три дня отпуска.
Глава 13
Тюрьма Паракуана стоит на холме над рекой. Мимо проходит дорога, ведущая в город. Когда-то давно это был замок испанского землевладельца, а теперь на его башнях несут караул восемь вооруженных жандармов, которые наблюдают за происходящим в тюремном дворе.
Перед тем как войти в тюрьму, требуется сложить в специальный пакет ремень, шнурки, все режущие или плавкие предметы и оставить на пропускном пункте. При входе есть знак, предупреждающий о том, что запрещено проносить алкоголь, продукты, острые предметы, бананы, манго и анноны[6], поскольку из фруктов заключенные наловчились гнать самогон. Охранник проверяет ваш паспорт, спрашивает, кем вам доводится заключенный, которого вы хотите навестить, и разрешает войти.
Все, наверное, забыли, что Рене Луис де Диос Лопес когда-то был больше известен как Шакал. Теперь его просто звали по имени или фамилии. Когда Кабрера спросил о нем, один охранник ответил:
– А, это вон тот мужик с гитарой. Торопитесь, их сейчас поведут ужинать в столовую.
Шакал вместе с другими заключенными распевал что-то религиозное, аккомпанируя себе на гитаре. Кабрера подошел и тихо объяснил, зачем он здесь.
Лопес не удивился.
– Второе интервью за неделю, – сказал он, – скоро я стану знаменит!
И Кабрера понял, что он на верном пути.
Глава 14
История Рене Луиса де Диос Лопеса – это история козла отпущения. В 1975 году он работал развозчиком холодных закусок на местном мясокомбинате. Когда погибли первые три девочки, он был в командировке в городе Матаморосе, до которого ехать целые сутки. Раз в пятнадцать дней шеф посылал его на север штата с товаром. У него даже был оплаченный счет из отеля, где он останавливался, с печатью и подписью кассира, который хорошо его запомнил. На свою беду, в то утро, когда нашли одну из девочек, он находился в Паракуане.
Цепь случайностей убедила полицию, активно искавшую виновного, что Рене Луис де Диос Лопес – лучший кандидат на эту роль. И в результате последние двадцать пять лет он провел в тюрьме за убийства, которых не совершал. Уж если государство вознамерится кого-то наказать, то ничего не поделаешь.
Восемь свидетелей Иеговы – которым религия не позволяет лгать – были готовы подтвердить, что в день, когда погибла вторая девочка, Рене Луис де Диос Лопес находился с ними с десяти часов утра до шести вечера и не мог бы отлучиться незаметно. Однако судья не принял во внимание ни их свидетельства, ни оплаченный счет из гостиницы с печатью и датами, ни командировочный лист от владельца мясокомбината, доказывающий, что в дни, когда погибли дети, Рене Луис де Диос Лопес доставлял товар в Матаморос и Рейнозу. Он стоял на границе, работал в Рейнозе, покупал подарок на день рождения жене в Макаллене, чему имелось документальное подтверждение, включая отметки в паспорте о въезде и выезде из страны, и все это было отклонено как фальшивка.
На фотографиях, сделанных после приговора, двадцатипятилетний Рене Луис де Диос Лопес выглядит крайне подавленным и растерянным. Если он не умрет в тюрьме, то освободится в семьдесят. У него две малолетние дочери и жена, с которой они прожили три года.
Его защитник – оппозиционный активист – обратился в высшие судебные инстанции, чтобы опротестовать приговор. Устроил пресс-конференцию, где рассказал о грубых ошибках, допущенных в ходе следствия, а месяц спустя на собственные средства опубликовал книгу о несправедливостях, жертвой которых стал его подзащитный. Адвокат продолжал делать громкие заявления, пока не попал в аварию. Он выжил, но остался калекой и не протянул потом и пяти лет.
В камерах, где сидели убийцы, вместо потолка была толстая решетка. Сверху ходили надзиратели, в любой момент готовые дать вниз очередь резиновыми пулями или бросить гранату со слезоточивым газом. Дверь в коридор заменяла пластиковая занавеска. Рене Луиса сразу предупредили, что убийцы и насильники женщин и детей в тюрьме долго не живут – их убивают соседи по камере, а копы не вмешиваются. Таковы, мол, нравы заключенных, и поделать ничего нельзя. Охранник, что говорил ему об этом, не скрывал своего злорадства.
Сокамерники встретили его с молчаливой враждебностью. Рене Луис даже не надеялся пережить первую ночь, помня, что звать на помощь бесполезно. В девять часов погас свет. Вскоре к нему подошли трое. Один – высокий худой мулат с косым шрамом на шее – спросил: «Это ты убил девочек?»
Козел отпущения, едва живой от страха, которого вот-вот должны были принести в жертву суровым тюремным порядкам, залепетал что-то о своей невиновности и о том, что его осудили по ложному обвинению. Но если цивилизованные люди не захотели выслушать его, когда у него на руках были все доказательства, что толку разговаривать с этими головорезами? И все-таки они слушали, хотя рассказ его был сбивчив и малоубедителен, как казалось ему самому. От ужаса он едва не терял сознание, забывал слова. Сердце грохотало в ушах. Когда сквозь решетку проглянула луна, он увидел, что мулат держит в руке нож. «Вот и все», – подумал Рене Луис.
Тем временем сокамерники начали осматривать его вещи. Мулат схватил пакет растворимого кофе, который Рене Луису передала жена.
– «Ca-fé de Co-mi-tán», – прочитал он по слогам. – Откуда это?
– Из Чьяпас.
– Да ну? Хороший, наверное, кофе. Я отсыплю себе немного, ты не против?
– Возьми весь, – еле слышно проблеял козел отпущения, который по-прежнему ждал смерти, гадая, куда придется первый удар – в живот или в шею.
Потом мулат поднял нож, и наш жертвенный агнец покорно зажмурился и не увидел, как сокамерник вскрывает ножом пакет. Он открыл глаза, когда услышал тихий шорох – это кофе сыпался из пакета в подставленный носовой платок. «Спасибо, приятель, – сказал мулат, и они отошли. Остаток ночи Рене Луис провел без сна, а когда под утро ненадолго забылся, ему приснилась свора собак, которые окружают его, обнюхивают, но разбегаются, не тронув.
К тому времени, когда его навестил Кабрера, Рене Луис давно не верил в справедливость. Сидеть оставалось пятнадцать лет – срок сократили, и он боялся сболтнуть лишнего, чтобы снова не добавили. Кабрере не сразу удалось его разговорить.
– Кто, по-вашему, настоящий преступник? – спросил Кабрера.
– Ну ходили слухи, что владелец «Рефрескос де Кола», друг президента Эчеверриа. Но это только слухи.
Рене Луис понуро опустил голову – словно говоря, что им никогда не узнать, кто должен мотать срок на его месте. В помещении, где они сидели, стало темно. Небо за окном покрылось тучами, хлынул дождь.
Глава 15
В тот вечер Кабрера позвонил в епископскую резиденцию и спросил у падре Фрица:
– Почему вы мне ничего не сказали о Джеке Уильямсе?
– Потому что это не важно. Мистер Уильямс и так двадцать лет вынужден понапрасну оправдываться, ни к чему поминать старое.
– Откуда вы знаете, что он не виноват?
– Потому что я знаю его лично и знал его отца. Я могу за него поручиться.
«Так, это меняет дело. На чьей же стороне отец Фриц?» – недоумевал Кабрера.
Затем он позвонил домой директору архива и попросил контакты его знакомого.
– Он будет ждать вас завтра в одиннадцать у маяка, – отвечал директор, – его зовут Хорхе Ромеро, он бывший сотрудник секретной службы.
– Кажется, я где-то слышал это имя. Как мне его узнать?
– Не беспокойтесь, он сам вас узнает. У него повсюду есть глаза.
– Отчего же он прячется?
– Оттого что у него много недоброжелателей. К примеру, начальник полиции. Я предупреждал вас, что с ним не все так просто. И еще: дайте ему денег, он человек небогатый.
– Да и я не миллионер.
– Двести песо будет достаточно.
Следующий звонок был на работу, где его ждали шесть сообщений от сына Кончилоко: «Гони мою пушку, засранец». Черт подери, он совсем забыл. Этим надо заняться немедленно. Не хватало ему еще неприятностей с Обригоном. Но за день он совершенно вымотался и решил, что несколько часов все равно погоды не сделают… Это была ошибка.
Из-за ссоры с женой пришлось возвращаться в свою квартиру, где царил страшный беспорядок. Упав на кровать, Кабрера раскрыл было дневник Родриго Монтойи, чтобы перед сном прочитать его записи, но из этого ничего не вышло: он слишком устал. Сил хватило только для того, чтобы встать и выпить стакан воды. За окном уже стемнело, и на горизонте в районе нефтеперегонного завода, как пламя, запылал закат. Кабрера ненавидел, когда небо окрашивается в эти тревожные смятенные цвета. Черт, как же он устал! Ну и денек. Он снова лег на кровать и уснул.
Глава 16
В такую погоду на пляж ходят только сумасшедшие. Компанию Кабрере составляли трое закутанных в одеяла подростков, которые суетились вокруг барбекю, пытаясь пожарить мясо. Следуя инструкции Монтойи, Кабрера ехал по Приморскому бульвару в направлении отеля «Лас Гавиотас». У рекламного щита «Рефрескос де Кола» он остановился, припарковал машину за дюнами и пошел на пляж.
Холодный пронизывающий ветер спешил к дамбе, шурша в пустых палапас. Изредка высовывался краб-отшельник и швырял в Кабреру песком. У самой воды скакала маленькая чайка. Всякий раз, когда волна отступала, чайка бросалась в воду за мелкой серебристой рыбешкой. Пару минут она сопровождала Кабреру, который ходил туда-сюда, чтобы согреться, а затем прилетела вторая и забрала ее. Видя это, он подумал, что даже чайки более удачливы в жизни, чем он.
Киоск торговал сластями при любой погоде. Кабрера никогда не понимал, какую прибыль можно получать от торговли в самом дальнем углу пляжа. Задумавшись, он не успел заметить разносчика, а тот уже предлагал ему кокосовые конфеты. Если этот парень со своим стеклянным ящиком сумел подобраться к нему незамеченным, то, наверное, любой смог бы? Нет, он не создан для работы на улицах. Он должен сидеть в офисе, развлекать болтовней сотрудниц соцслужбы.
Тем временем подростки собрались, сели в машину и уехали. Оставшись в одиночестве на пустом пляже, Кабрера словно прозрел. О чем он думал раньше? А вдруг это ловушка? Безлюдный пляж отличное место, чтобы спрятать труп. Нет сомнений, что директор архива состоит в сговоре с Чавезом. Его убьют и зароют в песок, как в фильмах про китайские банды.
Пока он раздумывал, на бульваре остановился автобус. Вышли двое, один из них ребенок – девочка лет десяти в большой, не по росту, ветровке. Она посмотрела на него, и Кабрера понял, что это за ним.
Девочка сопровождала слепого человека с тростью. Они приблизились, и не успел Кабрера представиться, как слепой произнес:
– Я вас знаю. Не бойтесь, amigo, я вас не убью.
Кабрера повел их к киоску, где было нечто вроде кафе – столы и стулья, огражденные бетонными стенами. Неуютно, но хоть какая-то защита от ветра. Они сели на холодные стулья. У девочки зуб на зуб не попадал. С собой у нее была коробка с карандашами и бумагой.
– Иди поиграй, Кончита, – велел ей слепец, – не мешай нам.
Девочка послушно отошла и села за дальний стол. Там она вынула карандаши, лист бумаги и стала рисовать.
Слепой сказал, что его фамилия Ромеро и раньше он работал в секретной службе. С виду он напоминал бездомного – на рубашке не хватает нескольких пуговиц, воротник потрепан, щеки густо поросли щетиной.
– Я испугал вас? Не беспокойтесь, от хвоста я оторвался. А за вами нет слежки?
– Не знаю. Я об этом не думал…
– Кончита говорит, что на пляже нет ни души, но остерегайтесь Весельчака – он станет мстить. Это дело для него очень важно. На нем он построил всю свою карьеру.
Слепой и сам заметно нервничал, настороженно прислушиваясь к реву ветра. Ему угрожали сразу две опасности: его преследовали судейские за торговлю крадеными машинами и его искал шеф Табоада. Он жил в бегах. У него давно не было постоянного адреса, ему часто приходилось скрываться за границей.
Для начала Кабрера спросил, как давно он знаком с Родриго Монтойей, который работает в архиве, задал еще несколько вопросов и потом сказал:
– Давайте к делу. Вы знаете, кто убил журналиста?
– Что, так сразу? А выпить вы мне не предложите? Я, кстати, не ел со вчерашнего дня.
Кабрера заказал им с девочкой по большой порции всего, что нашлось в кафе, пачку сигарет и несколько банок «Рефреско де Кола» для Ромеро, который – по его собственному признанию – жить не мог без этого напитка. Кабрера надеялся, что после еды слепой станет более разговорчив. Пока тот ел и пил, Кабрера пытался рассмотреть его лицо, наполовину скрытое за черными очками, и ему казалось, что этот человек и впрямь встречался ему в полиции, но только очень давно, еще в первые годы службы. Зубов у него почти не было, и ел он медленно. Когда Ромеро покончил с десертом, состоявшим из большого куска твердого сыра, который он, прежде чем съесть, раскрошил на тарелке, Кабрера решился спросить:
– А вы знаете, над чем работал журналист в последнее время?
– Как же мне не знать? – Ромеро сунул в рот сигарету, чиркнул зажигалкой и закурил. – Я был для него главным источником информации. Посмотрите. – Он снял очки.
Кабрера невольно содрогнулся. Глаз у Хорхе Ромеро не было вообще – вместо них глазницы заполняли уродливые кожаные рубцы. Наверное, глаза ему выкололи или выжгли кислотой.
– Чтобы раскрыть это дело, вам необходимо знать, что произошло двадцать лет назад. Я имею в виду «шакала».
– Да, я что-то слышал об этом, – уклончиво заметил Кабрера, – или читал, точно не помню. Вроде бы ходили слухи, что настоящий убийца – это Джек Уильямс.
Ромеро покачал головой, выпуская облако дыма:
– Джек Уильямс тут ни при чем.
– Почему вы так уверены в этом?
– Потому что убийцу поймал я.
Глава 17
Они просидели за столиком целый час. В рассказе Ромеро часто мелькало имя его «партнера» – Винсенте Ранхель. Когда Кабрера спросил, нельзя ли повидать этого человека, слепой ответил:
– Нет, он давно исчез. Никто не знает, что с ним случилось.
– Ну а убийца? Кто же это?
Кабрера замер, чувствуя спиной холодок нетерпения.
– Вы хотите знать, кто убийца? Тогда платите. Я продаю информацию, а не распространяю бесплатно из любви к родине.
Кабрера выгреб почти все, что было в кошельке и карманах, и отдал ему. Тогда Ромеро сказал девочке:
– Кончита, достань фотографию.
Кончита вынула из своей коробки смятую газетную вырезку. На фотографии были двое мужчин в костюмах и галстуках, окруженные телохранителями.
– Убийца – тот, кто в темных очках, – сказал Ромеро. – Все, нам пора, а вы посидите тут, пока мы не уедем. Нам нельзя уходить вместе.
Кабрере надоело сидеть в одиночестве за столиком, а они все ждали автобуса. Тогда он расплатился, встал и пошел на берег.
То, что он узнал от Ромеро, – это просто бомба. ¡Carajo![7] Что же ему теперь делать? В воздухе потянуло серой с нефтеперегонки. Пляж кончился, начались сосны и пальмы. Кабрера долго стоял, глядя на море и пытаясь разобраться в собственных мыслях, и вдруг его будто подтолкнуло что-то: пистолет! Как он мог забыть? Скорее на работу!
Глава 18
У дверей его встретила встревоженная Роза Исела. Увидев Кабреру, она подскочила и схватила его за руку. За ней спешили Бедуино и Гордо по прозвищу Толстый Волк.
– Кабрера! – крикнул Бедуино. – Тебя ищет Чавез.
Исела тащила его в другую сторону.
– Подожди минутку, – сказал он ей, – я сейчас. Узнаю, в чем дело, и вернусь.
– Нет-нет, не ходите туда!
Кабрера почувствовал, что серьезно влип.
– Чавез тебя ждет, – напомнил Толстый Волк, отбирая его у Розы.
Войдя, Кабрера увидел, что столы сдвинуты к стене, а посередине пусто. Куда-то подевались все гражданские, которые обычно так и сновали у них в отделе. Чавез сидел за столом, поигрывая ключами.
– Что случилось, Чавез? – спросил Кабрера.
Чавез лишь молча посмотрел на него и ничего не ответил. Левую руку он прятал за спиной.
В такой ситуации важно не потерять выдержку, иначе ты проиграл. Чавез медленно смерил его взглядом, и Кабрера сделал то же самое. Так и продолжалось, пока Чавез не рассмеялся.
– Смотрю, ты очень занят, – сказал он, поглаживая свою козлиную бородку.
– Ага.
– Говорят, ты встречался с Ромеро. Может быть, ты ищешь Ранхеля? – Услышав это имя в третий раз за день, Кабрера понял, что это не к добру. – Если ты хочешь знать, где он, спроси-ка у своей жены.
Роза Исела знала, что происходит, и попыталась вмешаться.
– Сеньор Кабрера, сеньор Кабрера, у меня к вам вопрос…
Но Толстый Волк и Бедуино зорко стерегли все подходы.
– Сеньорина, отойдите, не мешайте, они сами разберутся.
Кабрера сделал шаг вперед.
– Что ты сказал?
– Я сказал: спроси у своей жены.
– Ты хочешь, чтобы я надрал тебе задницу?
– Нет, ты не понял. Если не хочешь огорчаться – не спрашивай. Но если хочешь узнать, где Винсенте, то спроси ее.
Внезапно Кабрера резким ударом ноги опрокинул стол, за которым сидел Чавез. Тот выбросил вперед кастет, что прятал за спиной, но Кабрера успел отступить и сам со всего маху двинул его в челюсть. Чавез упал, но не сдался. Увидев, что он поднимается, Кабрера ударил его ногой под дых. К несчастью для Чавеза, Кабрера был в ковбойских сапогах. Чавез взлетел в воздух, на лету повернулся и рухнул на пол позади стола. Он снова попробовал встать, но ноги его не слушались. Было слишком поздно. Пацифистский дух Кабреры испарился. Бедуино и Толстый Волк схватили его за руки, опасаясь убийства.
– Полегче, приятель, успокойся…
– Ага, теперь вы меня держите, мерзкие твари? Сукины дети! – крикнул он и вырвался.
Чавез, воспользовавшись заминкой Кабреры, швырнул в него кастет.
– Ах ты мразь! – зашипел Кабрера, почувствовал резкую боль в правой ноге пониже колена, и ринулся вперед, готовый прикончить злодея.
За свое спасение Чавезу следовало благодарить Розу Иселу. Она бросилась на спину Кабрере и запричитала:
– Сеньор Кабрера, не надо, не надо, успокойтесь!
Тогда Кабрера остановился. Постоял, отдуваясь, повернулся и побрел к выходу. В дверях собралась толпа – сбежались все новички. Роза шла рядом, желая прикрыть собой распростертого на полу Чавеза. Но по пути Кабрера услышал, что тот что-то бормочет. Он остановился:
– А ну-ка повтори!
– Тебе конец, – промычал Чавез громче. – Ты труп.
– Смотрите и мотайте себе на ус, – обратился к молодежи Кабрера, – если собрались кого-нибудь убить, убивайте сразу. А объявление в газете дадите потом.
По тому, как Чавез прищурился, Кабрера понял, что он не шутит. Опираясь на плечо Розы, он вышел на улицу.
– Пожалуйста, уезжайте отсюда! Чавез вам этого не простит.
– Не волнуйся, ничего со мной не случится.
– Может быть, вызвать скорую помощь?
– Если только для Чавеза. Я ему все зубы выбил.
– А себя вы видели? У вас лицо в крови…
И правда… Наверное, вначале Чавез смог-таки дотянуться кастетом до кончика его носа. Из носа шла кровь. Он был так зол, что не обратил внимания. И нога начинала неметь.
– Вам нужно к врачу, у вас может быть перелом.
В том месте, куда пришелся удар кастета, по ноге разливалась чернота. Роза права, в таком состоянии он ни на что не годен, надо ехать домой.
– Ой, он выходит! – испугалась девушка. – Уезжайте скорее!
Из дверей полиции вышел Чавез. Рядом семенил Толстый Волк. Чавез отдал приказ, и один из новичков побежал к патрульной машине, все время оборачиваясь на Кабреру. «Просто не верится, – думал он, – куда катится мир? Мои же коллеги будут меня пасти».
– Спасибо, детка, – сказала он Розе, – не волнуйся, возвращайся на работу. – Он обнял ее и заковылял дальше.
Каждый шаг отдавался в ноге острой стреляющей болью, но останавливаться было нельзя, потому что подручный Чавеза уже включил двигатель. Что ж, посмотрим, как ты за мной угонишься, сукин сын.
Вместо того чтобы сесть в машину, Кабрера сел в городской автобус. Коп поехал следом. На третьей остановке Кабрера вышел, поймал такси и поехал в обратную сторону, заставив копа разворачиваться посреди дороги. Кабреру это страшно забавляло. Он велел таксисту ехать в супермаркет «Розалес».
– Но это же рядом!
– Вот именно.
Таксист только глухо заворчал и свернул за угол. Коп не отставал. Кабрера вошел через центральный вход, а вышел с обратной стороны – прямо напротив полиции. Коп застрял на парковке, среди машин, снующих в поисках свободного места. Бедняга, сколько ему еще предстоит учиться.
– Добрый день! – поздоровался со всеми Кабрера, подходя к своей машине.
Чавез от злости покраснел как помидор, а Кабрера с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться. Pobres pendejos[8], он обыграл их вчистую! «Надеюсь, этим я не навредил своей карме», – думал Кабрера по дороге домой. Он торопился, даже проехал на красный свет. Нога жуть как болела, и каждый раз, когда он нажимал педаль газа, боль усиливалась.
На одном светофоре, когда уже зажегся зеленый, пикап, стоявший слева, вдруг сдал назад. Странно. Кабрера тоже попятился. Хорошо еще, что дорога почти пуста, а иначе было бы не миновать аварии. Кабрера не мог об этом задумываться, потому что боль стала невыносимой. И вдруг пикап поравнялся с ним и протаранил его правый бампер. Голова Кабреры прошла сквозь стекло, разлетевшееся на миллион осколков.
Из последующих событий он лучше всего запомнил слова на боковом зеркале, которые перечитывал снова и снова: объекты находятся ближе, чем кажется. Он не знал, ни кто он, ни где он находится. Видел, что пикап впереди снова собирался таранить его задом, но не мог пошевелиться. На миг ему показалось, что он с кем-то спорит, но, взглянув в зеркало, понял, что спорит не он. Сзади сидели две девочки – рыжая и темнокожая. Рыжая задумчиво говорила: «Надо шевелиться, а то мы врежемся в этот пикап». Наверное, подобно Кабрере, она была в шоке после столкновения. «Не суетись, – возражала ей темнокожая, – нам и так хорошо».