«Человек, первым открывший Бродского Западу». Беседы с Джорджем Клайном
Позвольте мне напоследок сделать еще два существенных замечания о допросе в КГБ. Первое: под конец первого допроса в Ленинграде, продлившегося не меньше двух часов, они чуть ли не извинились за свою первоначальную суровость. Владимир пояснил: «Вначале мы обязаны держаться жестко. Мы не знаем, кто вы и какие у вас намерения». Я помню выражение: «Ne znaia cheloveka». Владимир продолжил: «Мы должны были говорить сурово. Мы были обязаны выяснить у вас, зачем вы находились в окрестностях советского военного объекта». Тем самым они намекали, что к тому моменту – спустя, наверное, часа полтора с начала допроса – узнали меня настолько хорошо, чтобы прийти к выводу: я действительно не шпион. Но вначале они не были в этом уверены и думали, что я могу оказаться шпионом. А теперь фактически заявили мне: «Теперь-то мы вас знаем. Вы всего лишь профессор, приличный человек, а не шпион. Просто вы слишком близко общаетесь с такими, как Бродский».
Второе: в Ленинграде они перед тем, как распрощаться со мной, сказали: «Мы позвоним в вашу гостиницу в Киеве» – там я должен был вместе со своей группой остановиться на следующей неделе. Разумеется, о моей поездке они знали всё: мой маршрут во всех подробностях, в каких городах я побываю, в каких гостиницах буду жить, когда истекает моя виза. Я недоумевал, зачем им нужно увидеться со мной снова, но эта встреча действительно состоялась.
Зачем им захотелось увидеться со мной снова? Они уже задали мне все вопросы, на которые я мог ответить, вопросы по поводу Бродского и нескольких членов моей группы. Они донельзя четко разъяснили, что если я однажды снова приеду в СССР и буду встречаться с такими, как Бродский, то стану видеться и с ними самими – буду им докладывать.
Они дали понять, что вы будете видеться не просто с сотрудниками КГБ, а конкретно с этими двоими? Они подразумевали именно это?
Хороший вопрос. Вряд ли ко мне приставили только этих двоих сотрудников. Уверен, были и другие. Владимир и Николай подразумевали: вы будете видеться с сотрудниками органов безопасности, с сотрудниками КГБ.
Но в Киеве у вас состоялась встреча с теми же двоими сотрудниками КГБ.
Да, с теми же самыми. Они пытались вести себя почти по-дружески – пожалуй, так вполне можно сказать. Они заехали за мной в гостиницу и отвезли меня куда-то, в очень уютную комнату, и коньяк у них был отменный. Не помню, была ли какая-то еда – возможно, была. Но дело было вечером, и они разлили коньяк по рюмкам, и мне запомнилась фраза: «Ну-с, по нашему наполовину устоявшемуся обычаю, позвольте нам…» – намек, что теперь мы почти наполовину друзья. Мне кажется, они, возможно, подразумевали под этим, что прониклись ко мне симпатией. Разумеется, вполне возможно, что они просто были хорошими актерами и в глубине души, пожалуй, по-прежнему питали ко мне недоверие или подозрение.
Логичнее всего предположить: они надеялись за коньяком и разговорами выудить из вас больше информации, чем сумели выудить окриками и угрозами.
Вполне вероятно, это входило в их намерения, но не припомню, чтобы в Киеве они выудили у меня какую-то дополнительную информацию. А ведь они могли бы задать вопросы о массе разных вещей, но и в этот раз, как и в Ленинграде, не задали.
Но в любом случае на сей раз они запугивали вас не так усердно.
Откровенно говоря, киевский допрос я не назвал бы неприятным – он был почти приятным. Я выпил их коньяка, совсем немножко, остерегаясь захмелеть. И в определенный момент кто-то из них – кажется, тот, что был помоложе, – сказал: «А я, знаете ли, женат. Моей дочери одиннадцать лет». Он сказал мне, как ее зовут. И принялся почти лирично рассказывать о том, какая она маленькая и невинная. Она ничего не знала о том, чем занимается ее отец, – возможно, и хорошо, что не знала.
Но теперь я размышляю вот над чем: Владимир и Николай знали о моих встречах с Бродским в Ленинграде в 1967 и 1968 годах, так почему же они не распорядились обыскать меня, когда вскоре после той киевской встречи я вылетал из московского аэропорта в Амстердам? Возможно ли следующее объяснение: на деле они пренебрегли своими обязанностями сотрудников КГБ и, в сущности, позволили мне вывезти рукописи за границу? Даже не знаю. Недавно я обсудил это с Джимом Сканланом из университета Огайо, и он тоже не знает, возможно ли такое объяснение.
Вы постоянно возвращаетесь к этому нюансу. Да, и впрямь странно. Почему они не взялись за вас в 1967 году?
Давайте расскажу, что побудило меня пересмотреть свою оценку ситуации и заронило мысль, что они пытались каким-то образом оберегать меня и оберегать Бродского, в особенности Бродского. Я пришел к этому выводу постепенно, скрепя сердце. В 1968 году мне это определенно не приходило в голову.
В Киеве – при той куда менее неприятной, чем первая, встрече – они могли бы задать мне вопрос: «Возможно, Бродский передал вам или предлагал рукописи для вывоза за границу с целью перевода или публикации?» Но они ни разу не задали мне этот вопрос. Предполагаю, если бы задали, я был бы вынужден сказать им правду. Не знаю, к чему бы это привело.
Но вместо этого они в основном просто спрашивали о ваших разговорах?
Ну да, они хотели знать, какие разговоры мы вели.
Итак, теперь, спустя много лет, вы приходите к совершенно иным выводам по поводу этих столкновений с КГБ. И к чему вы в итоге пришли?
Иные выводы определенно напрашиваются. В каком-то смысле я рад, что к ним пришел. В другом смысле эти выводы меня просто ошеломили. Напрашивается вывод, что КГБ действительно обошелся со мной мягко. Не столько со мной, сколько с Бродским. Они сознательно позволили мне вывезти рукописи за границу. Мой предыдущий рассказ был правдив, но отражал неполную картину и тем самым вводил в заблуждение. Я недавно говорил, что, вероятно, меры безопасности были менее строгими, потому что я летел из Ленинграда в Киев – то есть не за пределы СССР.
Что ж, это верно в отношении моего вылета из Ленинграда, но затем я вместе со своей группой вылетел из Киева в Москву, а вскоре вылетел из Москвы за границу. А в московском аэропорту мне не устроили личный досмотр. Как и в прошлый раз в Ленинграде, пограничники очень дотошно обыскали мой портфель и чемоданы. Но они не заглянули в карманы моей куртки и не попросили вынуть все из карманов. Все это они вполне могли сделать. Так почему же не сделали? Итак, если моя версия соответствует действительности, если они и впрямь сознательно не стали распоряжаться, чтобы пограничники устроили мне личный досмотр, а, возможно, даже распорядились, чтобы пограничники особенно дотошно обыскали только мой портфель и чемоданы, то, разумеется, они поступили мягко не ради меня. Они поступили мягко ради крупного русского поэта, а в более широком смысле – ради блага русской литературы.
Предположение интересное, поскольку из него вытекает: даже сотрудникам КГБ было известно, что стихи Бродского гениальны. Я определенно не ожидала бы, что в американском ФБР знают толк в литературе.
Например, в Америке как-то не ожидаешь, что пограничники знают хоть одного американского поэта. Как-то не ожидаешь, что полицейские знают в лицо Ричарда Уилбура. Или А. Э. Столлингс. Конечно, в отличие от Бродского, она не была героиней громкого судебного процесса, но даже если бы такое случилось, я как-то не ожидала бы, что у обычных людей есть четкое мнение о ее поэзии.
Я бы никогда не подумала, что среднестатистические сотрудники КГБ хорошо разбирались в поэзии – по крайней мере, достаточно тонко, чтобы иметь свое мнение – положительное или негативное – о поэзии Иосифа. А теперь вы выдвигаете предположение, что они представляли себе масштаб его таланта.
Да, ведь если отклонить эту версию, единственное другое объяснение – крайняя безалаберность или некомпетентность, а трудно вообразить, что в КГБ или погранслужбе такое было возможно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
1
Дж. Л. Клайн – Марку Бутс-Эбенфилду, 1994. Из личного архива Джорджа Клайна.
2
Дж. Л. Клайн – Кристине Нюландер, 24 ноября 1987 года. Из личного архива Джорджа Клайна.
3
Brodsky J. Selected Poems. Harmondsworth: Penguin, 1973. В январе 1974 года издательство «Харпер энд Роу» выпустило издание в твердом переплете.
4
Эта работа велась со значительными перерывами. – Прим. пер.
5
Ср.: «я жил / в колледже возле Главного из Пресных / озер, куда из недорослей местных / был призван для вытягиванья жил». – Прим. пер.
6
Список ошибок, список исправлений (лат.). – Прим. пер.
7
Grier Ph. T. George L. Kline, 1921–2014 // Slavic Review. 2015. Vol. 74. No. 1. P. 233–235.
8
Гуманность, образованность, воспитанность (лат.). – Прим. пер.
9
Он и меня убеждал совместно осуществить амбициозную затею – перевести «Разговор с небожителем». Для меня это была большая честь, которой я совсем не ожидала, но план не осуществился: мы оба были слишком загружены текущими проектами и обязанностями.
10
«А победителем стал…» (англ.). – Прим. пер.
11
«А „Золотой глобус“ [„Оскара“] получает…» (англ.). – Прим. пер.
12
«Победители» и «проигравшие» («неудачники») (англ.). – Прим. пер.
13
Название книги в оригинале на английском: «The Man Who Brought Brodsky into English». В вольном переводе – «Человек, с чьей легкой руки поэзия Бродского зазвучала на английском». – Прим. ред.
14
Рене Жирар – известный французский антрополог и теоретик литературы. – Прим. ред.
15
Унитарианство – движение в протестантизме, отвергающее догмат о Святой Троице. – Прим. ред.
16
Письмо к Элизабет Крей, исполнительному директору Академии американских поэтов, от 2 июля 1972 года. Из личного архива Джорджа Клайна.
17
Русскоязычное издание состоит из трех книг, последняя составлена из интервью, взятых Валентиной Полухиной во второй половине 2000‑х годов; см.: Полухина В. Иосиф Бродский глазами современников. Книга третья (2006–2009) / Ред. Я. А. Гордин. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2010. – Прим. пер.
18
Grier Ph. T. George L. Kline, 1921–2014. P. 233–235.
19
Montenegro D. An Interview with Joseph Brodsky // Brodsky J. Conversations / Ed. C. L. Haven. Jackson: University Press of Mississippi, 2002. P. 117. (Цит. в пер. Алексея Файнгара по: Бродский И. Большая книга интервью / Сост. В. Полухина. М.: Захаров, 2000. С. 270. – Прим. пер.)
20
Ефимов И. Нобелевский тунеядец. М.: Захаров, 2005. Фраза Ефимова помещена на четвертой стороне обложки.
21
В 1938–1941 годах Клайн учился в Бостонском университете, но, не завершив курс обучения, ушел на войну. После демобилизации поступил в бакалавриат колледжа Колумбийского университета и в 1947 году окончил его с отличием. – Прим. пер.
22
Зощенко умер в 1958 году. Возможно, здесь Клайн имеет в виду год смерти Зощенко, а не дату своего визита к вдове. Можно предположить, что Клайн побывал у нее (вероятно, на даче в Сестрорецке), оказавшись в СССР летом 1960 года. – Прим. пер.
23
Название романа Гёте. – Прим. пер.
24
Интервью Бродского Анни Эпельбуэн, цит. по: Meilakh M. Liberation from Emotionality // Polukhina V. Brodsky through the Eyes of His Contemporaries: In 2 vols. Boston: Academic Studies Press, 2004. Vol. 1. P. 211. Note 1. (Русская цитата взята из: Бродский И. Большая книга интервью. С. 150. – Прим. пер.)
25
Правда, Бродский придет к этой ветхозаветной тематике несколько позднее. В 1963 году он впервые в жизни прочел Библию; дочитав книгу Бытия, он вскоре написал за несколько дней стихотворение «Исаак и Авраам».
26
Генрих Штейнберг. В кн.: Полухина В. Иосиф Бродский глазами современников. Книга вторая (1996–2005). СПб.: Издательство журнала «Звезда». С. 101. – Прим. пер.
27
Записи Фриды Вигдоровой на суде над Бродским принято называть «стенограммой», но, по словам ее родственников, она не стенографировала, а делала заметки. – Прим. пер.
28
В оригинале «KGBeast». – Прим. пер.
29
В России термином «альманах» называют литературную антологию, которая издается раз в год, если не реже.
30
Когда ему было двадцать три года, его арестовали, держали то в тюрьме, то в психиатрической больнице, затем судили и сослали на Крайний Север.
31
Эти события были описаны в интервью Мисси Дэниэл, опубликованном в 1990 году в «Трипенни ревью». Цит. по: Brodsky J. Conversations. P. 124–125.
32
Судя по записям в ежедневнике Клайна, эта волшебная прогулка состоялась, видимо, в ночь на 23 июня. Клайн записал, что на 22 июня, в субботу, на 7 вечера у него назначена встреча с Иосифом и «Чертковым» – предположительно, Леонидом Чертковым, ленинградским другом Бродского. Позднее Иосиф напишет стихотворение к дню рождения Черткова, 14 декабря 1969 года: «Любовь к Черткову Леониду / есть наша форма бытия». Это стихотворение напечатано в книге Татьяны Никольской «Авангард и окрестности» (СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2002. С. 298). Чертков, тоже поэт, умер в 2000 году в Германии.
33
Неточность: поэма «Горбунов и Горчаков» была только начата в 1965 году, завершена она была в 1968‑м. – Прим. ред.
34
Обоим предъявили обвинения в антисоветской пропаганде и агитации. Их судили в Ленинградском городском суде. Марамзина приговорили к пяти годам заключения в исправительно-трудовой колонии, но в июле 1975 года приговор смягчили, и Марамзину разрешили эмигрировать. Хейфец провел четыре года в исправительно-трудовой колонии и два года в ссылке.
35
Строго говоря, первой публикацией на английском были стихи, опубликованные в «Нью лидер» в качестве приложения к стенограмме суда над поэтом. – Прим. пер.
36
Согласно моей расшифровке ежедневников Клайна, он вылетел в Киев 27-го, а не 17 июня.
37
Сам Чугунов утверждал, что его настоящая фамилия – Чугуев. По его словам, фамилию Чугунов (в латинской транслитерации – Czugunow) он и другие члены его семьи взяли в лагере перемещенных лиц в Западной Европе после войны. На это ухищрение они пошли, стараясь избежать принудительного возвращения в СССР. – Прим. пер.
38
В дневнике Томаса Венцловы за 1978 год записаны слова Бродского об одной из частей «Горбунова и Горчакова». «„Песнь в третьем лице“ – это мой подарок русскому языку на прощание». Цит. по: Venclova T. Emigracijos dienoraščiai, 1978. https://literaturairmenas.lt/index.php/atmintis/tomas-venclova-emigracijos-dienorasciai-1978-4. – Прим. пер.
39
No Man’s Time / Translated from Russian by Isabella Levitin and Roger Nyle. With Foreword by W. H. Auden. N. Y.: Weybright & Talley, 1967. Русское название – «По ту сторону времени». – Прим. пер.
40
Английский поэт, прозаик, эссеист и критик (1929–2019). – Прим. пер.
41
Строго говоря, Горбаневская присутствовала на церемонии не на основании приглашения, а в качестве корреспондента парижской газеты «Русская мысль» (Polukhina V. Brodsky through the Eyes of His Contemporaries. Vol. 1. P. 260).
42
Здесь и ниже – перевод Лидии Семеновой. Цит. по: Полухина В. Иосиф Бродский глазами современников. Книга вторая (1996–2005). С. 201. – Прим. пер.
43
В оригинале обыгрывается многозначность английского слова master (одно из значений – «хозяин, повелитель» в противоположность «слуге») и его обманчивое сходство с русским словом «мастер». – Прим. пер.
44
Haven C. L. Uncle Grisha Was Right // Kenyon Review. 2006. Vol. 28. No. 3. P. 159–168.
45
Президент Джон Кеннеди на последней в своей жизни пресс-конференции осудил эти действия советских властей, назвав их «необоснованными» и заявив, что налицо «очень серьезная проблема». В конце концов профессора выслали из СССР, а он сказал, что его арест был «необъяснимым и загадочным». Из-за этого инцидента власти США отменили переговоры о культурном обмене. См.: Lambert B. Frederick Barghoorn, 80, Scholar Detained in Soviet Union in 1963 // New York Times. 1991. November 26.
46
23 октября 1956 года тысячи венгров вышли на улицы, требуя демократических реформ и свободы от советского гнета. 4 ноября советские танки вошли в страну и подавили восстание за неделю. По некоторым оценкам, приблизительно 2500 венгров погибли, еще 200 000–250 000 бежали за границу. Восстание стало первой существенной угрозой для могущества СССР, а его подавление ужаснуло Запад.
47
Я расшифровала записи в ежедневнике Джорджа так: он вылетел в Россию 10 или 11 июня 1968 года, но неясно, в какой именно город прибыл. 22, 24, 25 и 27 июня у него были встречи, по-видимому, с Иосифом. С 27‑го по 29‑е число он находился в Киеве, 30 июня вернулся в Москву, чтобы вылететь самолетом в США. Заметки в ежедневнике трудно разобрать и разгадать, возможно, были и другие назначенные встречи и поездки, которые не отражены в ежедневнике, но я не успела расспросить Джорджа об этих нестыковках, пока он был жив (Слова Клайна о «конце августа», видимо, оговорка. – Прим. пер.).
48
Так в оригинале. – Прим. пер.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги