Рассмотренные нами три религиозных течения, которые популярнее всего объясняют божественное предопределение в наших действиях естественно не могут быть применены и даже оспорены в данной книге по причине того, что они являются различными формами проявления веры. Поэтому мы не должны будем сейчас оспаривать определённые религиозные учения, а перейдём к рассмотрению научных теорий, которые старались на практической базе доказать, что наши действия являются детерминированными, предопределёнными объективными условиями.
Одна из распространённых философских концепций под названием фатализм указывает, по той причине, что все действия человека имеют причину, они предопределены. И вправду подумает простой обыватель, ведь я купил еду, потому что я хотел есть. Оценивая социальное действие можно сказать, что человек поздоровался, потому что увидел другого человека. Была объективная ситуация и она предопределила наши действия. Однако причинность наших поступков ещё не означает того, что действие предопределено и человек не имеет свободы выбора. Нужно отметить, что всё в данном мире имеет свою причину. Всё взаимосвязано и взаимозависимо. Когда изменяется один из элементов социальной системы, закономерно изменяются и другие элементы, перестраиваются, меняются отношения между элементами. Такая причинность ещё не означает, что нам может быть заранее известно, то как будут обстоят дела или, что такие изменения должны были быть обязательными и субъект никак не может повлиять на них. В этом случае весьма разумно применить цитату одного из классиков марксизма Фридриха Энгельса: «свобода есть познанная необходимость». Однако отложим пока нашу критику данной концепции и попытаемся объяснить ее суть.
Один из принципов фатализма говорит, что если событие X является причиной события Y, значит между ними присутствует причинная связь. Следовательно, когда произойдёт событие X, должно будет произойти событие Y. В поле элементарных и рациональных операций, такое понимание вполне оправдано. Однако если мы переходим в сферу социальных действий, то следует указать, что любое событие происходящее в социальной системе не имеет четко определённых последствий. В социальном пространстве ситуация происходит следующим образом: событие X является причиной для события Y, Z, A, B, C… и ещё множество. В связи с этим очень удачно сейчас вспомнить концепцию Роберта Мертона – непреднамеренные последствия. Люди действуют в одном социальном поле, для успешного взаимодействия разделяют общие нормативные конвенции. В соответствии с этим, они примерно одинаково понимают и ощущают социальную действительность, прогнозируют её развитие. Если брать поле экономики, то в нем каждый может стремиться к увеличению своей выгоды, но в конечном итоге это может привести к краху рынка. При этом социальная ситуация, к примеру развитие и пик роста капиталистической фармации, может способствовать тому, чтобы каждый человек лояльно относился к господствующим капиталистическим ценностям. Однако помимо того, что большинство людей и вправду могут разделять данные ценности, всегда будет существовать процент контркультурных движений, направленных против господствующих норм и ценностей. Несмотря на экономический рост, культурное благополучие и так далее, некоторые люди будут продолжать свою борьбу. В этом случае мы видим, что множество событий связаны между собой и воздействуют друг на друга. Можно привести более простой пример из физики: человек бросает яблока с балкона. Первоначально, нет никаких сомнений, что яблоко упадёт на землю. Однако в процессе своего полёта его ловит другой человек. В итоге, не смотря на то, что первый человек бросил яблоко и закон всемирного тяготения не перестал действовать, яблоко не коснулось Земли. Фаталист может сказать «да, это произошло по той причине, что другой человек его поймал, значит (разумеется, не значит) еэто было предопределено». Однако мог кто-либо предположить заранее, что другой человек помешает закону тяготения в его осуществлении притяжении яблока? Нет. В этот момент различные действия соединились, на предмет действовали различные силы, установился контакт и присутствует причинно-следственная связь. Однако последняя ещё не свидетельствует о том, что человек определено должен был поймать именно это яблока и именно в данное время.
Однако покончим с религиозными и философскими рассуждениями и перейдем к научным спекуляциям на тему отрицания свободы воли.
Один из самых главных основателей, который послужил развитию тенденции отрицания свободы воли через нейробиологию был Бенджамин Либет. В 1983 году он, совместно с другими учёными, провел эксперимент, пытаясь выяснить связь между активностями в мозге и принятием решения людьми. Согласно представленным выводам, человеческий мозг планирует действие раньше чем мы осознаём, что хотим совершить тот или иной поступок. Либет не отрицал полностью свободу воли человека, однако ограничивал ее до двоичного кода принять/отклонить (спланированное мозгом и лишь осознанное нами желание). Стоит также отметить, что эксперименты Либета ограничились в простых, поведенческих аспектах: согнуть/разогнуть палец, согнуть запястье и т. п. Отрицать на основе подобных экспериментов существование высокоорганизованной свободы воли человека в социальных действиях, означает противоречить научной методологии.
Последние открытия в нейробиологии и нейропсихологии человека показывают, что нет достаточных оснований доверять в правильность результатов эксперимента Либета. Группа ученых под руководством Джона-Дилана Хайнеса провела эксперимент, который подтвердил, что люди сами могут принимать решения о действиях. Отказываться от их выполнения, модифицировать, контролировать его. И это все на уровне единичных актов физической деятельности людей! Разве можно применять их к социальным действиям, которые более многообразны и сложнее, ведь вбирают в себя не только поведенческие и инстинктивные аспекты действия, но и множество социальных фактов, событий, побуждают человека к неизбежному изучению самого себя! Через социологию можно объяснить даже результаты эксперимента Либета, что и сделал группа ученных НИУ ВШЭ, показав, что на осознание индивидами своих решений влияет общий социальных контекст ситуации – эксперимент. Сама инструкция и социальная роль участника эксперимента подталкивала его к тому, что он должен получить побуждение действию ещё до стадии его осознания.
«Наше исследование подчеркивает неоднозначность исследований Либета и доказывает отсутствие прямой связи между сигналом мозга и принятием решения. По-видимому, классическая парадигма Либета не подходит для ответа на вопрос, свободны ли мы в принятии решений. Мы должны придумать новый подход к этой интереснейшей научной загадке» – Дмитрий Бредихин, автор исследования, младший научный сотрудник и аспирант Института когнитивных нейронаук НИУ ВШЭ.
Люди, которые стремятся «более» (в самом деле, в науке не может быть слов «более» или «менее». Все наши знания относительны, но они либо истинны, либо ложны, либо являются недоказанными) научно объяснять отсутствие свободы воли, к примеру, Роберт Сапольски, о котором мы упоминали, говорит, что все наши действия основываются на нашем прошлом опыте. Этот прошлый опыт строится на влиянии биологических и социальных фактов на человека. Если мы хотим купить ручку для конспекта лекции, то следуем нашему эмоциональному состоянию, нашему раннему детству, нашим привычкам, которые мы получили от социума. Факты, которые привёл Роберт Сапольски безусловно верны. Когда мы принимаем решение о каком-то действии, у нас имеется определённая и биологическая, и социальная основа. Но имея основу, мы можем не только действовать в соответствии с ней, но и стараться отрицать её (кстати, тоже под влиянием социальных фактов, таких как субкультуры и пр.). Необходимо исходить из того, что наша свобода это понимание самих себя и окружающего нас мира. Если мы начнём изучать то, что Мы представляем собой, как мы сформировались; если мы обратим внимание на внешние и внутренние факторы влияющие на наше повседневное поведение, то мы сможем более сознательно принимать решения. Вспомним, про покупку ручки для записи лекций. Если у нас будет раздражительное состояние, потому что мы будем злы на какого-либо человека или на весь мир в целом, то вполне может быть так, что мы схватим первую попавшуюся ручку, кинем несколько небрежных слов в пустоту и пойдём на лекцию дальше. Однако если мы будем более вдумчивыми в своих поступках, но при этом продолжая оставаться раздражительным, то мы можем попытаться понять «почему я раздражен в данный момент?». Быстро проанализировав ситуацию, мы можем прийти к выводу, что это по причине нашего ролевого конфликта (социологическое явление, при котором человек выполняет две или более социальных ролей, противоречащих друг другу. Также он может выступать в форме несоответствия личных убеждений предписываемых нам социальных ролей). Поняв это, мы можем начать сосредотачиваться на наших будущих действиях, а не на прошлом. Стремясь отбросить злые мысли, мы начинаем думать о лекции и долго, вдумчиво выбирать подходящую ручку. Как видно, у нас были одни и те же причины раздражения, только в первом случае мы отказались от рефлексии, а во втором случае попытались проанализировать наши поступки. Возможно вы можете заметить, что человек, который начал анализировать свои поступки делает это на основе своего социального опыта, потому что он имеет определённые знания о том, что этим надо заниматься. Такая ситуация не исключена, однако с такой же долей вероятности можно сказать, что человек имел знания о необходимости рефлексии, но решил их проигнорировать. Вспомним наш пример о рабочем и забастовке. Рабочий имел знания о том, что забастовка может ему принести пользу, однако он посчитал, что она является более неблагоприятной ситуацией, чем повседневная эксплуатация. Другие рабочие обладали примерно тем же уровнем знаний, культурным и экономическим капиталом, однако придерживались другой точки зрения. Он мог бы даже рискнуть против своего решения и отказаться от доноса, в пользу своих коллег. В конечном счёте, мы всегда оказываемся перед выбором: делать или нет.
Сделав этот поистине серьёзный выбор, мы можем его обосновать, доказать, что он был необходим и т. д. Это, в общем, свойственно для психологии людей. Д. Майерс указывал, что наши действия приобретают смысл в момент и после их свершения, а не в период их формирования. Это вполне верное утверждение, если мы говорим про повседневные нерефлексивные действия. Поступив определённым образом, на следующий день мы можем проанализировать это действие и сказать «я поступил глупо, на это не было оснований», но куда чаще людям свойственно считать, что «у меня не было другого выхода».
Таким образом, основная проблема всех концепций, которые отвергают свободу воли человека заключается в том, что они придают самому термину свободу воли такой большой охват, что его может опровергнуть любой ребёнок своими эмпирическими действиями. Свободу воли нужно понимать не так, что наше сознание находится в отрыве от всех прочих условий, а в качестве возможности человека проанализировать свои действия и поступить в другой момент иначе, как ему хотелось бы или как к этому принуждала бы ситуация. Человек в любом случае живёт в определённой обстановке. Но эта обстановка не может полностью предопределить наполненность и качество его социальных действий, хотя всегда задаёт определенную тенденцию в человеческом поведении. Однако эта тенденция ещё не может полностью определить к чему человек будет стремиться, к чему он придет, какие последствия вызовет то или иное событие и пр.
Читатель может заметить, а не противоречит ли наша защита существования свободной воли у человека тому, что мы говорим о том, что наши действия зачастую в повседневной жизни определяют другие люди? Более того, в дальнейших разделах читатель увидит то, как мы анализируем влияние социальных отношений и социального контроля на наше единичное поведение и убедится, что зачастую мы являемся лишь подчинёнными в нашем поведении и в нашей личностной ориентации. Поэтому, вовсе нет, не противоречит. Дело заключается в том, что человек может обладать определёнными характеристиками, однако не пользоваться ими. Каждый человек обладает определённым талантом в различных сферах. Кто-то является хорошим слесарем, у кого-то талант читать лекции, а у другого учиться и преподавать в школе. Однако, если он будет расти в неблагоприятных условиях, где его будут принуждать к определённой традиционной жизни, подавлять его личные интересы и потребности, то его талант не будет развиться. В этом случае он станет лишь следствием обстоятельств, а не действующим субъектом.
Как видно из нашего анализа человеческих социальных действий, мы не утверждаем, что человек всегда и повсеместно действует исключительно на основе своих собственных мыслей, предпочтений и интересов. Из нашей концепции видно, что фундаментальными критериям в процессе формирования социального действия являются социальные условия практики. Мы не можем согласиться с мнением, что человек может делать выбор свободно от социальных и биологических условий. Такое невозможно, так как все мы являемся определёнными биологическими организмами, следовательно имеем не менее определённые, фундаментальные потребности, которые будут формировать наши первичные интересы. Точно также мы можем сказать, что любой среднестатистический человек в современном мире является социальной личностью, его мышление структурируется определённым образом в соответствии с достижением нами открытий и передачи последних путем социального наследования. Следовательно, когда мы начинаем осознавать себя в качестве одного из элементов более общей структуры, в качестве социального субъекта мы можем подавлять даже свои биологические потребности. Это приводит нас к заключению, что когда мы начинаем свободно анализировать ситуацию, чтобы принять свое решение, мы все равно основываемся на биологических и социальных условиях. Однако основываться не значит быть предопределёнными. Все мы стоим на Земле и для того, что бы производить нам необходима наша планета. Но существование на определенной планете не может сказать точно, что мы и как будем производить. Она может ограничить нас в наших действиях. К примеру, если на земле не будет золота, то мы не будем производить продукты из золота. Но в этом случае золото для нас заменит другой материал, который мы посчитаем наиболее подходящим. В этом случае мы не отрицаем причинно-следственную связь между нами и нашим основанием в виде земли, мы заключаем, что наша жизнь формируется не только за счёт того, что мы ходим по ней. Мы сами производим нашу жизнь, хотя и не всегда сознательно.
Таким образом мы весьма обстоятельно разобрали, что основные концепции пытающиеся заявить о предопределённости наших действий не могут быть подтверждены практикой ежедневных человеческих поступков. Некоторые концепции выходят из религиозных постулатов, другие основываются на философских спекуляциях, а третьи ограничены научными неточностями. Куда большую опасность привносят теории, которые следует запутанной научной методологией и терминологии. Стоя на позиции существования свободы воли у каждого человека, мы однако не разделяем многие теории, которые схожи в данном выводе. Дело в том, что многие из этих теорий говорят, что человек может полностью решить свою судьбу, построить себя, быть одним воином посреди большого поля внешних условий.
Большое количество теоретиков, в особенности психологов и социальных философов, утверждают, что у человека есть его независимая сущность, внутренний голос, которым он должен руководствоваться в жизни, невзирая ни на какие социальные обстоятельства. И именно в этом случае человек может стать «свободным». Выше, мы уже критиковали теорию рационального выбора человеческих действий по той причине, что он (человек) не может постоянно исходить исключительно из материального расчёта прибыли и затрат. Помимо его личных предпочтений, которые очень часто оказываются ложными, человек в стремлении к рациональности оказывается в болоте иррациональных размышлений. Существуют множество социальных фактов, механизмов социального контроля, социальных отношений, управляющих человеческими действиями и поведением в целом. Таким образом, в своих действиях человек может проявлять самого себя, управлять своими действиями. Но это управление не означает абсолютной свободы, так как мир не строится вокруг одного человека, а является системой множества элементов. Социолог Р. Арон окончательно описал это через научную призму:
«… ни один член общества не является полностью свободным по отношению ко всем другим (за исключением, согласно идеальной гипотезе, абсолютного тирана), и никогда индивид не лишен полностью свободы, т.е. не может делать что бы то ни было, ибо ему препятствуют другие или угрожают санкциями»
Однако в наших рассуждениях о том, существует ли свобода воли, мы не можем не упомянуть о человеческой трансформации. Общество не находится в постоянном состоянии, оно находится в движении, в динамике. В процессе данного движения, которое в историческом масштабе всегда означает развитие, изменяется структура человеческого общества, социальная система. С изменениями социальной системы происходят и изменения социального контроля, его степени и механизмов, изменяются социальные отношения и взаимодействия между людьми, а вместе с этим изменяются и сами люди. Мы вполне можем указать на различие между питекантропом и современным человеком. Точно так же мы можем указать и на различия в свободе воли и рефлексивности человека рабовладельческой эпохи и сегодняшнего дня.
Необходимо заметить, что в данный момент мы ведём наши рассуждения о свободе воли, а не свободе в общем. Свобода воли означает, что человек может осознавать свои действия и на основе своего сознания отказываться от их воплощения, модифицировать их, понимать, как устроено его социальное действие, и на что оно направлено. В свою очередь, свобода в общем зачастую означает возможность человека беспрепятственно реализовывать себя и свои ценности, достигать своих целей. В этом случае мы с вами уже переходим в разряд экономической и политической свободы, которая будет рассмотрена в дальнейших разделах, так как её понимание основывается на уяснении для самих себя, что означают наши социальные действия и наша личность.
Вернёмся к практическим примерам, для понимания свободы воли и её трансформации. В настоящий момент, с массовым распространением оппозиционной литературы, существованием множества субкультурных и контркультурных групп несложно идентифицировать себя в качестве борца против господствующей системы. Таким образом человек выбирает для себя – соответствовать нормам и ценностям всего общества или отвергнуть их. Однако так кажется только на первый взгляд. Если мы обратимся к разделам III, IV и V следующих книги, то увидим, что в настоящий момент господствующими ценностями западного общества является необходимость идентифицировать себя с определённой группой меньшинств. Российский социолог Л. Ионин в книге «Восстание меньшинств» хорошо иллюстрирует это. Сегодня мы живём в обществе меньшинств и следуем их логике. Поэтому если человек считает, что он идёт против общества по той причине, что принадлежит к субкультуре отличающийся от других, то тем самым только поддерживает данное общество в стабильности, а не противоречит ему. В этом и заключается сложность понимания сегодняшних наших социальных действий, нашей свободы, нашего единичного поведения, которое будет рассмотрено в процессе дальнейшего изложения.
Однако обратимся к истории прошлых этапов развития человеческого сообщества. Георг Зиммель отмечал, что раньше человек принадлежал к меньшему количеству социальных групп, следовательно, его жизнь была менее определённой. Сегодня мы видим с вами множество заводов, занимающихся массовым производством, массовой стала культура, музыка, образование и прочие сферы человеческой деятельности. Однако несколько веков назад массовое производство ещё только начиналось зарождаться, основными производителями продуктов труда были мелкие собственники, ремесленники и мастера. Каждый мастер производил свой продукт определенного вида. Это могло быть сообщество сапожников, однако они не имели единых и обязательных для всех методичек по производству, и каждый продукт представлял собой продукт конкретной мастерской. В этом случае сапожник сам мог выбирать для себя форму сапог, их предназначение, их цвет, их функционал и т. д. Сегодняшний же сапожник должен следовать логике массового рынка и массового покупателя. Таким образом, сапожник во времена позднего феодализма (в Европе охватывал ХVI-ХVII века, а на Востоке – ХVI-ХIХ века) был более свободен в выборе своих действий, чем современный производитель. Возможно, читателю привыкшему считать (по причине ежедневного влияния либеральных СМИ говорящих о торжестве свободе и равенстве), что мы живём в наилучшем из миров, сложно будет это понять на данный момент. Если вы хотите вникнуть в данный вопрос, то необходимо будет проследить историю наших взаимодействий во второй главе, и возможно тогда ситуация станет более ясным прологом для дальнейших рассуждений о тотальном контроле.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
