Легенда. Герои Урании
Алиса вошла и огляделась. Комната была просторной, светлой (не то, что у неё), да ещё и с эркером. Калерия Львовна невыносимо гордилась этим и чванилась перед сестрой, с которой в последнее время из-за Макса держалась на ножах. По стенам развешено было множество фотографий в овальных, прямоугольных и квадратных вычурных рамках, с которых группами и поодиночке смотрели разнообразные выцветшие личности. Пахло здесь всегда одинаково: слегка нафталином, немного – прогорклым маслом с примесью лекарств и очень сильно – пыльными занавесями. Обычный запах комнаты, в которой давно живёт пожилой человек, а окна никогда не открываются.
Калерия, сидя очень прямо на жёстком венском стуле, сосредоточенно вязала.
– Садись, почаёвничаем, – людей, которые ей нравились, она удостаивала милостивого «ты». – О, и мармеладу принесла? Умница, Алисочка. Вынь-ка из буфета что-нибудь вкусненькое.
К слову сказать, в буфете Калерии Львовны «что-нибудь вкусненькое» никогда не переводилось – будь то пряники, сушки или печенье. Алиса достала вазочку с курабье и чинно уселась за стол, сложив руки на коленях.
– Дело какое, или так просто?
– И то и другое. Калерия Львовна, а к чему снится лифт?
– Лифт? Вот озадачила. Возьми-ка с полки сонник. Та-ак, сейчас посмотрим… Ты сама в нём была?
– Сама.
– А спускалась или поднималась?
– Поднималась, – она провела рукой по лбу, снова вспоминая тот кошмар.
– «Вы быстро разбогатеете и подниметесь до высокого положения», – поправив такие же, как у сестры, очки, прочла Калерия.
– А потом лифт остановился и стал падать, – задумчиво сказала Алиса.
– «Сначала вам будет угрожать опасность, а затем вас сокрушат и обескуражат неудачи».
В сонник Алиса верила не больше, чем в снежного человека, поскольку не раз пыталась истолковать свои странные сны, а получалась белиберда. Ну скажите на милость, что можно понять из объяснений, если она видела во сне красивого мужчину, и пакостная книженция предрекла, что Алиса будет «наслаждаться жизнью и завладеет состоянием». Не успела она обрадоваться, как прочитала: «Брови – неожиданные помехи встанут на вашем пути». Естественно, красивый мужчина был с бровями, как же он мог быть без бровей? Вот теперь и думай: ждёт её состояние или помехи? Что важнее: мужчина или его брови? Оказавшись несколько раз в тупике, она больше уж не пыталась разобраться в противоречивых толкованиях. Может быть, всё дело было в том, что сонник напечатали ещё до 1917-го года, и объяснения в нём не отражали нынешних реалий? Возможно ли, что до революции людям виделись совсем другие сны?
– И ещё, Калерия Львовна… – Алиса без зазрения совести пустила в ход одну из своих обольстительнейших улыбок. – Расскажите мне о Люции Карловне фон Штольберг.
– Вот оно что… – Калерия задумалась. – А что ты хочешь услышать?
– Всё!.. Ну, то, что вам известно.
– На самом-то деле известно мне мало.
Калерия оказалась гораздо словоохотливее сестры, и Алиса узнала, что фон Штольберг была холодной и злобной старухой, настоящей фурией, которая сторонилась всех вокруг и по целым неделям не покидала своей комнатушки, а при встрече с другими жильцами только плевалась и непонятно ругалась по-немецки. Алиса, всегда старавшаяся быть справедливой, подумала, что ту можно понять: сначала владеть всей огромной квартирой, а потом оказаться выселенной в крысиную каморку, да ещё постоянно сталкиваться с непрошенными гостями, желая всего лишь выйти в туалет.
– Многие обзывали её ведьмой. Говорили даже, что Немка колдует, запершись у себя, но сначала я не обращала внимание на сплетни. Только однажды иду вечером по коридору, а навстречу – Немка. И можешь думать что хочешь, Алиса, но глаза у неё горели в темноте!
Девушка хихикнула.
– А клыков у неё вы не заметили, Калерия Львовна?
Калерия, безоглядно верившая во всевозможные приметы, гороскопы и астральные тела, а потому приученная к постоянным насмешкам окружающих, не обиделась.
– Думаешь, из ума я выжила? Пока ещё нет. А только и умирала она тяжело, не как христианка. Сначала Лина сидела с ней, а после и меня позвала, больно уж страшно стало. Старухи смерти не боятся, Алиса, все там будем, но смотреть на Немку в одиночку вовсе невозможно было. Полежит-полежит, а потом как вскинется вся, руками замашет, будто отгоняя кого, и давай по-немецки бормотать: всё «дер Тойфель» да «дер Тойфель», не к ночи буде сказано.
Калерия перекрестилась.
– А как, значит, отходить начала, стала я «Отче Наш» над ней читать. Так, Алиса, слушай: свечи все до единой погасли, что я в изголовье поставила. Ну что, убедилась? Нечистое это дело, тёмное.
Она, сложив губы трубочкой, отпила глоток чая.
– А не погадаете ли вы мне, Калерия Львовна? – Алиса, распалённая таинственной историей, придвинулась к соседке.
– А что ж… – старушка проворно отставила чашку. – И погадаю. Подай мне карты, вон они, на серванте. Да чашки сдвинь в сторонку. Тебе как – по-цыгански али по-французски?
– Давайте по-французски, – Алиса махнула рукой. – Ведь что вы мне нагадали, то и сбылось: и потеря денежная, и женщина простого звания, враждебная гадающему, была, и болезнь родственника. Сумочку на рынке порезали, в домоуправлении нахамили, и Максик ветрянку в садике подцепил. Может, хоть сегодня что-нибудь хорошее скажете?
– Говорю не я, карты говорят, а я лишь толкую, – наставительно произнесла Калерия Львовна. – Ну, давай, сдвигай левой рукой на себя.
Перетасовав ещё раз, она отсчитала двенадцать карт и отложила их в сторону. Снова смешав оставшиеся в руках карты, Калерия с видом заправской цыганской гадальщицы сказала:
– Сними ещё.
Вынув из колоды одну карту, положила её перед собой:
– Нежданный сюрприз.
Привычным движением она раскинула карты, и две женские головки – седая и русая – сблизились над столом.
– «Бланка» перевёрнута – заботы одолели, что ль?
– Есть такое, – Алиса засмеялась. – Как всегда.
Калерия Львовна наморщила лоб и надолго замолчала.
– Что, что там?
– Ой, барышня, дела…
Сгорая от любопытства, Алиса снова спросила:
– Что-то важное?
– Уж важнее некуда.
– Не томите, Калерия Львовна, рассказывайте, – взмолилась Алиса.
– Значит, так. Через наследство одной дурной особы, темноволосой вдовы (видишь, дама пик?) при содействии валета трефового получишь надежду на исполнение желаний, однако радоваться не спеши – дело может обернуться худо. Ждёт тебя перемена мест и дальняя поездка, где встретишь суженого своего. Будет он военный, марьяжный, заслуженный человек (вот этот бубновый король справа), но рядом с ним ещё двое, что означает сплетню, которая затронет вас. Тут тебе и удар страшный, сердечный, и ненависть, и интрига, и обман…
– А кто обманет-то? Этот военный король?
– Не могу сказать. Тут так всё намешано… Все обманут. И дамы все выпали, и королей куча.
– А вот эта карта, посередине, которая нежданный сюрприз, что это?
– Девятка треф перевёрнутая – подарок, игра.
– Игра? Странно. В «Русское лото» выиграю, что ли? Вчера билет купила. И на вырученные деньги в дальнюю дорогу – фьюить! – за границу! На Багамы, туда, где тепло и море.
Алиса размечталась.
– А там встречу иностранного генерала, выйду замуж, заберу Максика и…
Она расхохоталась и смешала разложенные карты.
– Спасибо вам, Калерия Львовна. Пойду я.
– Иди. – Калерия осталась сидеть за столом, нахохлившись, как печальная ворона.
– Спокойной ночи.
– А Максика ты больше к Лине не води! – крикнула она Алисе вдогонку. – Он с ней там только и знает, что дурацкие сериалы смотрит!
Глава 9, где мы попадаем в Замок Лазоревой Марки и знакомимся с миледи Флэтлендской – особой, значительной во всех отношениях
«Поистине, люди самолюбивые любят власть, люди честолюбивые – влияние, люди надменные ищут того и другого».
Марцеус Флинтский (Из сборника изречений «Маргиналии»)Ирреальный мир
Урания, Ангелин, Святыня Фаргейт
18999…97 г. от Сотворения Мира, 23 тепленя, 13 часов 42 минуты
До Конца света осталось 998 дней
Вновь пропели трубы.
Третья стена, самая высокая, опоясывающая замок, была возведена на искусственных насыпных холмах и, взбегая на них, то повышалась, то понижалась. Верхний край её венчали зубцы с прорезанными в них вертикальными отверстиями, предназначенными для пускания стрел. Стену укреплял и поддерживал ряд башен, которые фантазийно именовались: Восточная, Южная, Северная и Западная. Внутри этого кольца взгляду Алисы открылось удивительное зрелище: своеобразный маленький «город в городе»; здесь имелись свои улочки, площади и тупички, где проживали все те, кто обслуживал замок, кое-где были разбиты прелестные фруктовые садики и цветники. Там и сям виднелись разнообразные хозяйственные постройки, стойла, службы и даже ветряные мельницы; живописные дома, из-за тесноты сомкнувшиеся в ряды, снабжены были выступающими вперёд балконами, и их верхние этажи далеко выдвигались над нижними. Башни присутствовали и здесь. Кристиан, проезжая мимо, называл их Алисе: башня Белых Лучников, Длинная Сторожевая, Толстая Мэриан, башня Грифонов. Над последней тучами вились не то птицы, не то какие-то летающие животные. По склону её струился прозрачный водопад, сверкающая водяная пыль стояла на большой высоте.
Вот одно из летучих созданий заложило в полёте крутой вираж, развернулось и камнем пало вниз. Девушка отшатнулась, когда в лицо хлестнул порыв ветра, и граф едва успел поддержать её. Мелькнули серебряные перья и мешанина когтистых лап, звериных и птичьих. С хриплым клёкотом чудище поднялось выше и принялось кувыркаться в воздухе.
– Грифоны приветствуют вас, леди Алиса.
К сказочному зверю, наполовину льву, наполовину орлу, присоединились собратья, и в небесах развернулось настоящее действо. Грифоны кружились, стремительно падали и вновь взмывали ввысь, составляли между собой фигуры – треугольники, квадраты и целые пирамиды, пока наконец не построили недвусмысленный вензель: два сплетённых кольца.
– Ах, проходимцы! – Кристиан смущенно засмеялся. – На что эти шельмы намекают?!
Алиса слегка порозовела – так, самую чуточку.
Граф шутливо погрозил им кулаком. Грифоны, будто испугавшись, рассыпались и сложили новый символ – корону.
– Уже лучше.
Однако звере-птицы тут же сломали «корону» и вновь построились свадебным вензелем.
– Может быть, они имеют в виду предстоящее вам бракосочетание с леди… Дэлией, если не ошибаюсь?
Кристиан пожал плечами.
– На мой взгляд, с каждым годом эта свадьба становится всё эфемернее. Мы выросли, и прежние обеты утратили очарование.
Он устремил на Алису красноречивый взор.
– К тому же грифоны не любят Иедэль. В детстве она была настоящим сорванцом и, когда приезжала сюда погостить, откалывала разные неприятные штуки. Леди Дэлия несколько лет как с нами, но раньше жила у родственников. И стоило ей появиться здесь, как она начинала изводить бедных грифонов – например, пускала им в пруд дохлую рыбу или мазала клеем насест… Грифоны очень долго помнят как хорошее, так и плохое.
Конь шёл неспешным шагом, и Алиса продолжала с удовольствием разглядывать окружающее.
Большая часть жилых и служебных строений сложена была из бежевого песчаника, с которым красиво контрастировала коричневая черепица крыш. Многие были украшены шёлковыми полотнищами синего цвета с изображённым на них золотым грифоном. Концы флагов были затейливо вырезаны в виде ласточкиного хвоста. Проехали длинные приземистые конюшни. В центре площади размещался каменный бассейн с водой, тут поили лошадей.
– Вон там армейские казармы, – продолжал рассказывать Кристиан, – там кузни, лавки шорников, неподалёку находится небольшой рынок снаряжения и арсенал. Но это для солдат, Герои заказывают оружие и амуницию в богатых лавках.
«Послушаем же, какие тайны поведает мне о Героях молодой граф. Пока я знаю только, что это «дворяны с армиями», которые всё время сражаются, по всей видимости, бесцельно».
– А как бы вы охарактеризовали Героев Ангелина? – обернувшись, спросила она с видом заправской репортёрши – только микрофона и не хватало.
– О, это настоящие храбрецы. Они всегда готовы к подвигу.
– К какому?
– К любому, – не задумываясь, ответил Кристиан.
– Во имя чего? – не отставала Алиса.
– Во имя чести. Можно уничтожать чудовищ, осаждать замки или брать приступом города. Можно разыскивать волшебные артефакты, вызволять из темниц пленников, находить и обменивать магические вещицы, покорять чужие земли…
Лицо его загорелось, как свеча, губы тронула мечтательная улыбка. Невидящим взглядом смотрел он вдаль – туда, где стенали не освобождённые пока узники (и узницы) темниц, ярились зловредные чудовища, пылились позабытые всеми артефакты, где лежали на полдень и на полночь не завоеванные ещё страны, и честолюбивые видения вереницей проходили перед его очарованным взором! К несчастью, это были несбыточные химеры. Он не мог вот так всё бросить и отправиться в квест. Любой баронский мальчишка мог, а он нет.
Кристиан тряхнул кудрями, возвращаясь к действительности.
– Прошу прощения, леди, я задумался.
– А что вот это за башня? Высокая такая, с прозрачным куполом? – полюбопытствовала девушка.
– Это Магистериум.
Один ленинградский школьник написал в сочинении: «Александрийский столп венчает фигура ангела в натуральную величину». Шутки шутками, а местный ангел на фронтоне Магистериума был высотой с дом. В правой руке он держал меч, в левой огненную чашу.
– Здесь работают магистры? – простодушно спросила она.
– Магусы. Здесь Герои обучаются магии – те, у кого есть к этому способности.
Алиса обернулась и широко раскрытыми глазами посмотрела в лицо Кристиану. Так значит, это всё-таки не «бабкины сказки»!
Небо над ней расцвело северным сиянием. Магия! Что за потрясающее слово! Феи с радужными стрекозиными крылышками, злые колдуны с чёрными книгами подмышкой, волхвы, опирающиеся на посохи, чародеи в звёздчатых колпаках, уродливые ведьмы на помеле и деревенские седые ведуньи, все эти труженики мистического фронта вспомнились и поманили за собой. Прикоснуться к таинству хотя бы чуть-чуть, заглянуть в неизведанное хоть одним глазком…
– А у вас, сэр Кристиан, есть такие способности?
– Ну… э-э-э… я бы не сказал… – граф замялся, и его правдивое лицо отразило внутреннюю борьбу. Видимо, юноше очень хотелось ослепить Алису потрясающими достоинствами, но честность победила, и, поколебавшись, он признался:
– Откровенно говоря, в волшебстве я ничего не смыслю. Самые простые вещи даются мне с большим трудом, и любой первогодок выдаст мне сто очков вперед. Понимаете, леди Алиса, рыцари всегда больше тяготели к воинскому делу, этому я и учился.
– А какие бывают воинские дисциплины?
– Начинают обучение, как правило, с общих предметов: военная история мира, международное положение, дипломатия. Затем идёт тактика («Кутузов»), стратегия и умение командовать войсками – «Наполеон Бонапарт»… Прошу прощения, леди Алиса, что называю многие понятия на заграничный манер, но в столичном Университете так и преподают: там учатся многие Герои из других стран. Впоследствии выбирают для себя что-то одно – разведку («Зорге»), баллистику («Архимед») или «Затоiчи» – умение искусно защищаться. Это называется «специализация».
– Как интересно! – воскликнула Алиса. – Если не секрет, то какая специализация у вас?
– Об этом не принято спрашивать, но вообще здесь нет никакого секрета. Учителя признавали, что у меня неплохо получается командовать войсками, поэтому «Наполеон»…
– Граф! – она схватила его за рукав. – Что это?
С насеста башни с водопадом сорвалось громадное существо и пало в пруд. Взметнулась туча сверкающих брызг. Весело закружились грифоны.
Кристиан горделиво усмехнулся.
– Это гиппогриф, наша надежда и сила, ядро нашей армии. Некоторые думают, что ночные драконы стоят выше, поскольку нечувствительны к магии, но я, по чести сказать, не согласен с этим мнением.
– Так у вас ещё и драконы есть?!
– Множество, – он небрежно махнул рукой, чуть не потеряв шляпу. – Ночные, солнечные, огненные, хрустальные… Это только домашние. Есть ещё и дикие: серебряные, снежные, рубиновые, сапфировые, радужные. Но этих ещё никому не удалось приручить. Говорят, будто бы встречаются столь отважные и странные люди, что находят с ними общий язык, но я ни одного такого не видел.
Системное сообщение:
Коричневый РГ «Алиса» получил важную информацию и зарабатывает +2 очка к опыту, что даёт возможность анализа текущей обстановки.
Драконы… Алиса попыталась вспомнить, что же ей известно о них. Откуда-то полезло в память: «Драконы – свирепый рогохвостый, гигантский мечехвостый, копьехвостый с жёлтым крестом на брюхе, рыбохвостый…» Из «31 июня» Джона Б. Пристли, точно. С некоторой натяжкой к роду драконов можно причислить гомеровскую Сциллу, а также Змея Горыныча. «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй…» Гм… Стозевно! Явный перебор. Что ещё? Всякие там Тифоны, тоже стоглавые (и дались им сто голов!); несчастный Ладон, сын Тифона, охранявший яблоки Гесперид и убитый Гераклом; драконица Дельфина, также приставленная охранять самого Зевса и его (!) отрезанные сухожилия; ядовитый скандинавский Фафнир; драконесса Тиамат – олицетворение тёмной могучей стихии и бушующего хаоса; «гниющий» Пифон – сводный братик Тифона (ну и семейка!); китайский Лун-ван, живущий в море… Да, и как будто Манас, герой киргизского эпоса, в девятилетнем возрасте уничтожил какого-то крылатого змея. Наверное, змей тоже был детёнышем. Да, ещё невнятные зороастрийские, буддийские Змеи-Драконы…»
Вообще если суммировать человеческие представления о драконах, то получалось вот что:
В фольклоре народов Земли драконом обычно называют громадное крылатое существо, способное изрыгать пламя – или любую другую смертоносную гадость (ядовитую слизь, холод, страх, молнии, кислоту, лаву, воду или пар). Оно имеет тело пресмыкающегося, а крылья птицы или летучей мыши, при этом голов у него столько, сколько позволит фантазия сказителя – от одной, само собой, до пятисот, иногда имеющих возможность регенерации. Часть популяции драконов относится к разряду ползучих – без крыльев, и тело таких по-змеиному длинное. Например: «Клад не зарытый стал достоянием старого змея, гада голого, гладкочешуйного…». Но крылатые или бескрылые, с чешуёй или без – все они живут в пещерах, шахтах или водоёмах, подальше от любопытных человеческих глаз. Отдельные особи ведут себя асоциально, разоряют пажити и нивы, нередко похищают девушек. В особенности любят они поедать принцесс или девственниц, если же в комплекте присутствует и то, и другое, то дракон просто счастлив и находится на верху блаженства. Такие вот злодеи чаще всего и нарываются на добрый меч-кладенец витязя или копьё-«лэнс» странствующего рыцаря, ибо народ в округе стоном-стонет и криком-кричит. А кто из драконов ведёт себя скрытно, теоретически может дожить и до скончания времён, охраняя награбленную валюту, драгметаллы и предметы ювелирного искусства.
Как правило, убить дракона чрезвычайно сложно, и на такой подвиг способны лишь величайшие герои. Считается, что на брюхе гадины есть одно-единственное уязвимое место. Но если искать его и пытаться попасть двухметровым мечом точно в цель, то явно от такого безумца и кляксы не останется. Поэтому многие хитрецы прятались в ямах, поджидая ничего не подозревающую рептилию (Сигурд); или опаивали доверчивого дракона до «состояния риз» (японский бог бурь Сусаноо), подсовывали бедолаге отравленных овец (пастух из Вавеля), или коварно гипнотизировали искренней молитвой (святая Марта и Георгий Победоносец). Немудрено, что до сих пор в зоологических музеях не найти ни одного хорошо сохранившегося чучела дракона! Вот только чудовище, укрощённое святой Мартой близ города Тараскона и названное Тараском, было, скорее, безобидным стегозавром, судя по всяческим рогам, гребням и пластинам, каковыми бедный вегетарианец вынужден был защищаться от плотоядных – завров (огромные зубы, почудившиеся очевидцам, припишем испугу).
Геральдические изображения их, все эти вормы, виверны, гивры и линдвормы отличаются друг от друга наличием или отсутствием крыльев и числом конечностей. А если на гербе у дракона завязан или закручен хвост, это значит, что он побеждён.
Кстати, считается, что первые драконы появились на востоке, а затем уж переселились в Европу. Восточные обычно условно добры, змееподобны, с чешуёй и бескрылы; страну происхождения можно вычислить, сосчитав количество пальцев на лапах: у японских (это семейство Рю) их по три штучки, у китайских (семейство Лунов) и корейских соответственно четыре или пять. Лун-ван в китайской мифологии не хорош, но и не вреден, он символ величия и власти, тогда как в европейской традиции (а впоследствии и в геральдике) дракон считался порождением сил зла. Вот, в общем-то, и всё, что известно о драконах человечеству – и Алисе. Повывели их всяческие витязи и богатыри, вот они и исчезли. И поскольку в мире Алисы сейчас драконов днём с огнём не сыщешь, то все писатели их очень полюбили и в позднейшей литературе напридумывали целую кучу: Смауга Золотого, Циана Кровавого Губителя, Анкалагона Чёрного, Глаурунга, Сфайрата Мудрого, драконов Перна, Урсулы ле Гуин, Терри Пратчетта – и так далее, и тому подобное.
Девушка опасливо оглянулась, словно дракон мог вылезти из ближайшей подворотни. Она не хотела, чтобы копилка человеческих знаний пополнилась за счёт её, Алисы, встречи с чудовищем. Кто знает? Вдруг дракон не станет разбираться, принцесса ты или нет, и просто будет жрать всех без разбора?
На колоколенке при монастыре мерно зазвонил колокол, созывая истинно верующих.
– К обедне звонят, – граф снова снял шляпу и перекрестился. Алиса, поколебавшись, последовала его примеру.
Религиозность Алисы была весьма умеренной и носила, так сказать, домашний, частный характер. Её отношения с религией были очень просты и сводились к тому, что она обращалась к Богу мысленно. Она редко посещала церковь и не соблюдала постов. Если Господь действительно настолько всемогущ и всемилостив, считала она, то может ли он на самом деле требовать от своих верующих беспрестанного восхваления, хождения в храмы, молитвенного коленопреклонения и самоуничижения? Со стороны такой силы это было бы как-то мелко. Недостойно. Достаточно быть просто хорошим человеком, не грешить по возможности, врать поменьше и помогать людям. Просто помогать, иногда жертвуя чем-то, иногда нет. А вот гневнолицый Бог с иконы Спас Нерукотворный просто-напросто пугал её. Господь в представлении Алисы был кем-то вроде Деда Мороза, который дарит людям подарки… ну, может, не всем, а тем, кто хорошо себя ведёт.
Кристиан бросил на неё удивленный взгляд.
– Извините моё любопытство, леди Алиса, но вы так странно кладёте крестное знамение – справа налево… Так принято у вас на родине?
– Да. Почему вас это удивляет? Вполне естественно, что в процессе распространения христианства в разных странах возникли некоторые формальные отличия в отправлении культа. Но крест – он везде крест, каким бы образом ни выказывали ему своё уважение, – рассудительно сказала Алиса.
– И опять вы правы, – Кристиан галантно поцеловал кончики её пальцев. – Преклоняюсь перед вашей мудростью. Но вот, кажется, мы и приехали. Вон центральная цитадель, а вон и тётушка встречает нас на пороге! Разрешите, я помогу вам спешиться.
* * *Замок носил гордое имя Гриффинрок (Griffinrock), что переводилось как Утёс Грифона или Скала Грифона. Хотя никакой скалы, а тем более утёса ни там, ни поблизости не наблюдалось – Ангелин был равнинной страной. Вероятно, утёсом следовало считать сам замок – иносказательно.
Цитадель, где обыкновенно и жили в мирное время, состояла из четырёх этажей и представляла собой правильный прямоугольник, который опоясывала галерея, и украшало ещё несколько башенок, очень удобных для заточения юных принцесс. Внутри цитадели имелся обширный «чёрный» двор, где хранили уголь, рубили мясные туши и разводили щёлок для стирки; сбоку примостилась капелла, а дальше вздымался собственно донжон с «ласточкиным гнездом» на самом верху. Близ цитадели имелся небольшой садик; в центре его искрился на солнце фонтан, сбоку имелся розарий и огород.
Но обо всём этом Алиса узнала позже. Сейчас же она скользкими руками вцепилась в луку седла и лихорадочно составляла в уме приветственную речь. «Э-э-э… как же там? Приятно познакомиться… Прошу не отказать вас… вам… в любезности… тьфу! Рада приветствовать вас… нет, это они должны меня приветствовать. Или не должны? Возблагодарим Бога за прекрасный случай… милостью Бога приведший… Хочу поблагодарить за удовольствие этого предпочтения… Нет, это невыносимо!»
На площадке широкой каменной лестницы виднелась группа человек в тридцать-сорок. Впереди всех подобно главной башне возвышалась могучая фигура в роскошной мантии, подбитой чёрно-бурой лисицей. Тётушка Кристиана оказалась крупной женщиной, затянутой в фиолетовый бархат. Голову её венчало сооружение, похожее на тюрбан, в котором почти потерялась корона в виде земляничных листьев, чередующихся с шариками; золотая герцогская цепь спускалась на обширную грудь. С возрастом черты лица потяжелели и обрюзгли, но и сейчас массивный нос и властный изгиб рта говорили о хорошо развитом чувстве собственного достоинства. Крохотные серые глазки излучали недюжинный ум и проницательность. Все остальные вельможи и гости на её фоне как-то стушевались и сделались меньше ростом, да и неудивительно: леди Амелия Марстон, вдовствующая герцогиня Флэтлендская (Равнинных Земель), славилась на всё королевство крутым нравом и несгибаемой волей, помноженными на известную долю свойственной этому роду практичности. Поступь её была тверда, здоровье – превосходно, принципы непоколебимы.