В поисках Лунной царицы

Сержант взглянул на него строго.

– Прошу прошения, господин полковник, опомниться не успели – это не про меня и моих людей. Мы им тоже надрали задницы. Извините, мадам Вайс.

– Но кто они? – потребовала объяснений профессор, никак не отреагировав ни на «задницу», ни на «мадам».

– К сожалению, мы не знаем, кто именно напал на транспорт, – начал Прескотт, – но я полагаю, на Земле с этим разберутся.

– Корабли шли без опознавательных знаков. Они приблизились на допустимое расстояние и сразу дали по нам залп из всех орудий, без каких бы то ни было предупреждений, – сердито продолжал сержант. – Чёрт, мы отбивались, как могли, но ведь мы не военный транспорт, а грузовой. В УНА посчитали, отправляя нас на задание, что чем меньше мы привлечём к себе внимания своим вооружением и охраной, тем лучше. Хотел бы я видеть того умника, что подписывал наши рапорта.

– Успокойтесь, Грэххем, – перебил его полковник, – сейчас надо подумать о том, сможем ли мы выполнить задание, возложенное на нас управлением.

– Что удалось спасти? – жёстко спросила Вайс. – Надеюсь, хотя бы часть оборудования осталась без повреждений?

– Мне удалось посадить два корабля, – ответил ей Грэххем, – из которых один уже никогда не полетит. Мои люди сейчас проверяют контейнеры. Ваш помощник Лавендиш работает с ними. Вы можете спросить у него о сохранности оборудования, так как он лучше осведомлен, чем я.

– Хорошо, – Вайс резко повернулась на своих высоченных каблуках, – я должна увидеть всё своими глазами, составить чёткий план и отчитаться на Землю. Встретимся завтра в девять по Земле у вас, полковник. А вас, сержант, я попрошу представить подробный отчёт о происшествии в письменной форме.

С этими словами она резко раскланялась и отбыла в направлении посадочной площадки, где суетился низенький, похожий на таксу человечек – мистер Лавендиш. Питер и военные смотрели ей вслед.

– Терпеть не могу баб. Особенно таких костлявых – эти, как осы, самые зловредные, – желчно отозвался Грэххем и сплюнул.

– Да уж, профессор Вайс – весьма решительная женщина, – поддакнул полковник, – но… дело есть дело. Часа через три, надеюсь, станет понятно, сможете ли вы начать свою экспедицию. УНА требует от нас чётких и слаженных действий. Я понял из сообщения миссии, что исследованиям профессора Вайс придаётся огромное значение, так что сами понимаете, сержант, придётся покрутиться.

– Господин полковник, разрешите обратиться, – сказал Питер уже в спину собравшегося было уйти Прескотта, до сих пор старательно игнорировавшего юного капитана. – Дело в том, что мы тоже подверглись нападению неизвестного враждебного корабля. Они атаковали нас, но промахнулись, и мы смогли уйти от погони.

– Неужели? – мохнатые брови Прескотта полезли вверх.

Сложив руки на груди, он внимательно оглядел Питера с головы до ног.

– Так точно, господин полковник, нападающие застали нас на обходном манёвре – мы проверяли двигатели перед тем, как лечь на курс к Луне. Никто не мог знать о наших передвижениях заранее, – тут Питер отчаянно покраснел под цепким взглядом Прескотта.

– Вот как? – опять важно вопросил полковник.

– Они появились точно так, как рассказывает сержант, из ниоткуда, и приблизились без каких-либо уведомлений или опознавательных сигналов.

– И вы, в отличие от сержанта, смогли от них оторваться?

– Да, – подтвердил Питер, – это было нетрудно, ведь мы шли одни и нам не нужно было никого защищать.

Грэххем взглянул на зелёного капитана с некоторым расположением.

– Есть ещё одно обстоятельство, – начал Рейкир, – мне кажется, пираты ожидали нас в окололунном пространстве с другой стороны, со стороны Земли, и кто-то с опозданием сообщил им наши координаты. Тогда, чтобы не упустить нас из виду, они были вынуждены гнаться за «Клементиной», а не поджидать в засаде, как в случае с сержантом.

– Правильно ли я вас понял, капитан Рейкир, вы утверждаете, что у меня на станции завелся крот? – чересчур вежливо спросил полковник, колючим взглядом пронзая отчаянного наглеца.

– Я лишь хочу сказать, – начал опять Питер, – что информатор определённо есть, а находиться он мог где угодно.

– И скорее всего, у вас на корабле, ведь по вашим собственным словам никто не был в курсе перемещений «Клементины».

– Этого я не знаю, полковник. Но мои люди понятия не имели о передвижении основного транспорта. Единственный человек, который знал все детали полёта обеих частей миссии, – это профессор Вайс, но ей, очевидно, нет смысла мешать самой себе.

– Хорошо, – нетерпеливо прервал Питера Прескотт, – я думаю, мы во всём разберёмся, а пока добро пожаловать к нам на станцию, капитан Рейкир. Располагайтесь и, как говорится, будьте как дома. Всё выяснится ещё до вашего отлёта.

С этими оптимистическими обещаниями полковник покинул общество капитана и сержанта Грэххема. С минуту оба смотрели друг на друга, не зная, с чего начать. Несмотря на хмурый и неразговорчивый вид сержанта, Питер первым решился нарушить молчание.

– Как думаете, экспедиция сможет состояться? – спросил он торопливо, боясь, как бы Грэххем не ушёл раньше, чем ему удастся удовлетворить своё любопытство.

– Судя по количеству оставшейся техники – нет, а судя по энтузиазму полковника и мадам Вайс – непременно. Странно, что она выбрала именно ваш корабль, – сказал Грэххем немного погодя.

– Я сам удивляюсь, – пожал плечами Питер, – очень может быть, выбирала не она. Управление иногда бывает очень парадоксально в своих решениях, – тут Питер вспомнил назначение доктора Гаффа и вздохнул.

– Это точно, – подтвердил Грэххем, – они посылают военных сопровождать научный груз, который перевозят на гражданских транспортных судах без всякой толковой охраны.

– Профессор Вайс сообщила нам, что её миссия секретна. Вам что-нибудь известно по этому поводу? – аккуратно прощупал обстановку Питер.

Сержант ответил уклончиво. Питеру показалось, что он знает больше, чем посчитал нужным сообщить молодому капитану.

– Не думаю, что есть какие-то особые секреты в археологии, – сказал он, – дождёмся вечера и посмотрим, что нам сообщит этот пройдоха Лавендиш.

– Не слишком-то дружелюбно, – усмехнулся Питер, услышав в тоне Грэххема ноту презрительного пренебрежения.

– Да, все они одним миром мазаны, эти книжные крысы. Они понятия не имеют о настоящей жизни, но лезут указывать, когда их никто не спрашивает. Вайс и Лавендиш – два сапога пара. Я с большим удовольствием попрощаюсь с ними обоими.

Тут Питер заметил, как сержант с удивлением вглядывается во что-то за его спиной.

Обернувшись, он увидел Ванессу.

– Разрешите обратиться, капитан Рейкир, – сказала она подчеркнуто официально, стрельнув глазами в сторону незнакомца, – ваше задание выполнено. Все ящики профессора Вайс сгружены и переправлены в ангары, указанные мистером Лавендишем, её помощником.

– Спасибо, Ванесса, – отозвался Питер, внутренне забавляясь удивлению сержанта. – Попросите первого помощника подготовить рапорт о нашем юпитерианском происшествии для отчёта полковнику Прескотту и соберите всю команду на мостике, – скомандовал он.

Козырнув, Ванесса удалилась, покачивая бёдрами, словно корабль бортами.

– Мощная женщина, – заметил Грэххем, и его правильное скульптурное лицо озарилось восторженной детской улыбкой.

– Да, – поспешил согласиться с ним капитан Рейкир, – и хотя мой первый помощник доктор Гафф утверждает, что все бабы – зло, Ванесса, безусловно, не имеется нами в виду. Она – удивительная женщина.

На следующее утро, в соответствии с земным временем, в стареньком конференц-зале базы 07-к собрались все, кто должен был принять решение и отчитаться по подготовке к предстоящей операции.

Питер пришёл туда с твёрдым намерением прояснить для себя некоторые волнующие моменты. Ему не нравилось, что Управление пыталось использовать его, не поставив в известность об истинных целях и задачах экспедиции. Особенно это было важно в свете последнего опасного происшествия, так как бороться с врагом, которого не знаешь и не представляешь всех его намерений, крайне непродуктивно. Именно об этом капитан Рейкир и доложил, заканчивая свой отчёт перед собравшимися.

Полковник Прескотт выдержал паузу.

– Мы не можем, – сказал он чуть погодя, – распространяться о целях секретной миссии. И капитан Рейкир должен понимать почему. Дело УНА – решать, кто конкретно будет поставлен в известность и в какой степени.

– Согласен с вами, – ответил Рейкир, – но не тогда, когда речь идёт о жизни моего экипажа и целостности корабля. Ведь именно Управление поручило мне заботиться о них в первую очередь, разве не так?

Полковник крякнул и замешкался, вместо него в разговор вступил вдруг мистер Лавендиш. Покачивая носком ботинка, он сказал вкрадчиво:

– О чём вы говорите, капитан? До того как вы вылетели, никто и знать не знал о грозящей вам опасности, ну а теперь, когда всё страшное уже позади, тем более не имеет значения, ради чего вы рисковали.

– Вывернутая логика, – возмутился Грэххем, – получается, что я должен отдать свою жизнь неизвестно за что?

– Ну, на то вы и солдат, господин сержант, – протянул археолог.

– Да, но, думаю, мы имеем право знать, ради чего подвергаемся опасности, – подхватил Питер.

– В вашем возрасте, молодой человек, – растянул в улыбке губы Лавендиш, – вообще вредно много думать.

Питер хотел было возмутиться, но за него ответил доктор Гафф:

– Некоторым вредно выпендриваться в любом возрасте, это разжижает мозги. Мне кажется, у вас есть симптомы. Это я вам как врач говорю.

Лавендиш вскочил с места, и его глаза засверкали.

– Я протестую. Здесь не может быть места оскорблениям. Соблюдайте субординацию, первый помощник Гафф.

– Субординация, первый помощник Лавендиш, это моё любимое слово, – сказал доктор Гафф и зажмурился.

– Прекратите, – брезгливо прервала их Вайс, – сейчас не время выяснять отношения. По данным предоставленных мне рапортов, а также согласно указаниям управления, мы можем продолжать экспедицию. Конечно, детали проработки придётся несколько скорректировать в соответствии с изменившимися условиями. Нужно многое подготовить перед стартом. УНА и я лично просим вас, капитан Рейкир, и вас, сержант Грэххем, задержаться на базе до новых указаний.

Сержант тихо выругался вполголоса.

– До каких ещё новых указаний? – бросил он с вызовом, и на его скулах заиграли желваки.

– До тех пор, по крайней мере, как мы будем готовы к выходу на грунт. Техники у нас мало, её придётся собирать по частям. Ваши люди придутся нам кстати, – безапелляционно заявила Вайс.

Грэххем в бессильной злобе откинулся на спинку стула.

– Это окончательное решение? – спросил Питер.

– Окончательнее не бывает, – ответил ему Прескотт, – на Земле собрать других специалистов и новую технику отнимет крайне много времени. Управление и так уже потратило слишком большие средства на данный проект, а результат, как вы знаете, весьма плачевный.

– Что ж, тогда тем более. Вам придётся посвятить нас хотя бы в некоторые детали экспедиции, – заявил Питер.

– Мы уверены, что УНА не рассердится, – вставил Гафф.

Профессор Вайс поджала губы и посмотрела на полковника. Тот пожал плечами.

– Конечно, мы справлялись у руководства, можем ли доверить вам некоторые частности. В принципе, Управление не возражало. Аргументы против исходили от мистера Лавендиша, насколько я понимаю, но теперь… я думаю, всё улажено.

Лавендиш лишь злобно фыркнул в ответ.

И профессор Вайс, недовольно хмурясь, начала свой рассказ.

– Все вы, конечно, слышали о Древнем Египте, о пирамидах, построенных задолго до Рождества Христова, фараонах и династиях, сменяющих друг друга, о высочайшем развитии цивилизации, в то время как в Европе человек был дик, одевался в шкуры и не знал железа.

Несмотря на то, что современная наука далеко продвинулась вперёд в деле изучения и систематизации древности, мы до сих пор не можем дать определённые ответы на целый ряд вопросов. Например, как и кем были построены пирамиды. Есть много гипотез и даже доказательных, но нет ясности и простоты, так как все они разбиваются одна о другую. Мы можем лишь предполагать, но проверить эмпирически, то есть с помощью опытов, не можем. Для этого пришлось бы согнать в одно место в пустыне без еды и воды миллион человек и ожидать от них рабского труда, как то делали цари древности, возводя свои монументы. Все остальные попытки смоделировать постройку пирамид в теории лишь профанация, потому как, например, положить на песок плиту в две тонны и поднимать на неё следующую – это совсем не то же самое, что положить 20-тонную.

Мы можем проводить параллели с большим кораблём, построив маленькую лодку, но не тогда, когда речь идёт о силе тяжести и сложном инженерном сооружении непонятного назначения.

Вы, без сомнения, знаете, что по целому ряду особенностей пирамиды представляют собой непревзойдённые образцы конструкторской мысли. Моё мнение и мнение моих коллег, – профессор кивнула на мистера Лавендиша, зажмурившегося в подтверждение её слов, – они, безусловно, внеземного происхождения. То есть – я должна оговориться – они построены на Земле, но по проекту и под руководством космического архитектора. Оставим пока в стороне способ постройки. Но только представьте себе пирамидальное сооружение, возведённое из массивного камня, устремлённое своей вершиной в вечно синее небо. Это небо без остатка и изъяна отражается в отшлифованных до блеска зеркалах – плитах, покрывающих пирамиду. Вы не видите её, её никто не видит, это конструкция-невидимка, вы видите только небо и только нестерпимое солнце в сверхмощном отражателе. Без сомнения, отражённый свет Солнца был виден с Луны.

Для чего понадобилось древним посылать сигналы нашему спутнику? Для чего вообще нужны пирамиды? Это не гробницы и не культовые сооружения в их чистом виде, но кто научил фараонов строить их и почему именно пирамида стала той геометрической фигурой, на которой остановился древний строитель? Внутри пирамиды время течёт по-другому и неодинаково в разных её частях, она обладает свойством сохранения и мумификации живой ткани, в ней не происходят или замедленны процессы разложения и гниения, она строго ориентирована в пространстве не столько земном, сколько космическом, все её внутренние камеры похожи на генераторы и накопители энергии. Словом, это явно механизм, только под воздействием времени и человеческого фактора выведенный из строя. И мы должны узнать, как он работает.

– И зачем? – скептически выплюнул доктор Гафф.

– Странно слышать такой вопрос от учёного. Затем, доктор, чтобы покорить пространство и время, вам ли этого не понимать.

– А при чём тут Луна? – спросил Питер.

– Мы предполагаем, что чертежи пирамиды находятся где-то здесь. На Луне.

– Скорее уж на Солнце, они ведь на Солнце молились, – съехидничала Ванесса.

– Вовсе нет. Обывательские заблуждения. Весь первоначальный религиозный культ Древнего Египта был связан именно с Луной, а не с Солнцем. Это лунный диск, а не солнечный держит на голове Омон, позже Ра. Исида, Осирис, Тот – главные египетские боги – все они родом с Луны. Культ Солнца пришёл лишь во времена пятой династии, когда великие пирамиды были уже построены, и стал религией правящей верхушки. Народ же продолжал поклоняться старинным верованиям – Луне, планете Иях. Со светом Луны, верили египтяне, кровь человека растёт и убывает, от неё зависит урожай и плодовитость, там вершится справедливый суд и там решается, кто будет следующим фараоном – и бог Тот в образе прекрасного юноши вырежет его имя на священной сикоморе.

Взгляд профессора Вайс мечтательно устремился ввысь.

– Но где искать эти чертежи, по-вашему? – спросила Ванесса, привлекая всеобщее внимание. – Я что-то не слышала о пирамидах на Луне. А если они когда и существовали, то метеориты должны были разнести их в пух и прах.

– Так и есть. Но у нас есть данные о странных вспышках на Луне – подобно тем, что должны были посылать земные пирамиды на пике своей формы. Мы произвели ряд вычислений и… полагаем, что искать надо в квадрате 42-би.

– Что значит – вспышки? Вы намекаете на внеземной разум? – у Питера заныло под ложечкой в ожидании положительного отклика.

Ещё не родился тот капитан, который с молодых ногтей не мечтал бы открыто вступить в контакт с внеземной цивилизацией. И Рейкир не был исключением.

– Я ни на что не намекаю, – презрительно отозвалась Вайс, – я утверждаю, что с тех пор, как наши корабли вышли на орбиту планеты, за нами ведётся пристальное наблюдение.

– Ну нет, профессор. Те, кто атаковали нас, не были инопланетянами, чёрт возьми! – возмущённо воскликнул сержант. – Это были земные суда, и управляли ими вполне земные ублюдки.

– Но какова их цель? Что им от нас надо, ведь чертежи ещё не найдены! – Питер с трудом мог усидеть на месте.

– Конечно помешать нам их найти! Это же ясно! – воскликнула Ванесса и зарделась, отчего её тёмные круглые щеки стали ещё темнее.

Сержант Грэххем поглядел на неё с уважением.

– Очевидно, это так, – подтвердил он.

– Да мало ли идиотов ищут чёрт знает что на Луне, – излился желчью доктор Гафф, – но в УНА ещё не слыхали, чтобы торговые или научные суда были атакованы и уничтожены прямо у него под боком. Случаются пиратские нападения, но не у себя же в трусах.

– Уж не имеет ли в виду господин старший помощник, при всём моём глубоком к нему уважении, что нарушения законности – большая редкость у него дома? – расплылся в сладчайшей улыбке мистер Лавендиш.

– Вас послушать, господин Гафф, так на Земле не бывает преступлений, а все они случаются в глубоком космосе, подальше от мирских ценностей.

– А вас послушать, госпожа Вайс, так моя теория аннигиляционных скачков – полнейшая чушь. Но тогда у меня возникает вопрос: каким образом таинственные разбойники появились на орбите Юпитера? Они ведь словно материализовались из вакуума.

– Мало ли какие двигатели существуют, – съехидничала Вайс.

– Господа, мы уклонились от темы, – прервал перепалку полковник. – Чертежи должны быть найдены, и в связи с этим группу придётся сформировать заново. Я вызвал дополнительный резерв войск с Земли, но нет никаких гарантий, что они смогут удачно прилуниться. Совершенно ясно, что подлёты к Луне контролируются, и мы не знаем, кем именно. Не мне объяснять вам, сержант, что за недругами нам далеко ходить не надо. И на Земле случаются конфликты интересов, что уж тут вспоминать каких-то инопланетян, если в самом Управлении неспокойно. А когда речь идёт о величайшем открытии в мире – возможности путешествовать во времени, то тут, как вы понимаете, круг подозреваемых увеличивается в разы.

Резерв будет прикрывать ваши изыскания, но искать придётся самим. Чем меньше человек знают об этом деле, тем лучше. А новых специалистов мы подключим в случае вашей гибели.

– Ну, тогда я спокоен, – доктор Гафф развёл руками, – а то уж я подумал, что доживу до старости. И так напугался.

Никто не ответил на его сарказм. Вайс и Лавендиш были, очевидно, недовольны вмешательством в дело исследований команды Питера. Но полковник Прескотт, игнорировавший Гаффа и его замечания, был прав – начинать следовало немедленно и абсолютно тайно.

Глава 5. Таинственный враг

Утром следующего дня полковник Прескотт вызвал Питера к себе.

– Я хочу поговорить с вами с глазу на глаз, капитан, – сказал он. – Дело, которое затевается, очень опасное, и не скрою, что вся эта ситуация с нападением очень неприятна. Я имею чёткие указания от УНА всячески содействовать экспедиции профессора Вайс, но я не могу верить всем её членам огульно. Вы меня понимаете?

Питер согласно кивнул, обрадованный оказанным именно ему доверием.

– Так точно, господин полковник, я понимаю.

– Поэтому я хотел вас спросить, как вы думаете, капитан Рейкир, каким образом пираты (будем их так называть) узнали о готовящейся операции? По-вашему, это утечка с Земли?

– Я так не думаю, господин полковник. Курс на Юпитер был утверждён мной уже в воздухе, он несколько не соответствует прямым указаниям УНА, – мягко обошёл Питер трудный момент.

– Как вы набирали команду? Вы всем доверяете?

– Я доверяю всем своим людям, – Питер намеренно подчеркнул слово «своим», – но профессор Вайс…

– Ну-ну, юношеский максимализм. Будь начеку, мой мальчик. Я не в восторге от этой лисы Лавендиша. Я чувствую, он ещё много крови мне попортит. Спрашивается, зачем Управление направило именно его в помощь нашей госпоже археологу? Приглядывай за ним и за ней. Не исключено, что они ведут двойную игру.

В тот же день полковник попросил к себе профессора Вайс с помощником, а также сержанта Грэххема и всем озвучил примерно одни и те же фразы, менялись только имена. Но Питер об этом не знал. Так в атмосфере абсолютной секретности и полного недоверия и началась лунная эпопея Питера Рейкира и его команды.

Подготовка экспедиции шла полным ходом. Люди сержанта Грэххема – вояки с непроницаемыми лицами – сколачивали, собирали, латали всё то оборудование, что по счастливой случайности осталось нетронутым во время нападения или получило лишь незначительные повреждения. С особым тщанием и осторожностью мистер Лавендиш заботился о нескольких ящиках с «Клементины» – тех, которые профессор Вайс лично забрала с Земли и лично же руководила их погрузкой. Теперь они занимали почётное место в ремонтной камере станции.

– Хотел бы я знать, – задумчиво произнёс Питер, – для чего им все эти лебёдки, взрыватели и уловители энергии и что в этих чёрных таинственных ящиках, мало похожих на тубусы для чертежей.

– Если только чертежи не в натуральную величину пирамиды и не радиоактивны, – проскрипел Гафф, тоже наблюдающий за сборами с большим скептицизмом.

– Похоже, мы не всё знаем, доктор. Часть информации прошла мимо нас.

Прозрачный купол станции транслировал равнодушный чёрный космос с ковром раскинутых на нем звёзд. Они сияли, не мигая, огромные, немые, без привычной земной морзянки атмосферных колебаний, равнодушные ко всему на свете, и даже не верилось, что где-то там, возможно, лишь на одной из них есть жизнь со всеми её страстями и драматизмом сродни земному.

И Питер, и старший помощник оба почувствовали, насколько уютнее, теплее, а главное, разумнее оставаться в пределах станции под ярким светом искусственных солнц и не выходить на грунт в мёртвый холод космоса ради сомнительной и опасной цели.

Подошли понурые Боб и Доб.

– Шеф, мы чего-то не хотим туда соваться, – сказали они и почесались.

– Идти придётся, у нас мало людей. На корабле останутся Саито и Васика. И то только потому, что кошки не умеют гулять в безвоздушном пространстве, а японец ни слова не понимает ни на каком другом языке, кроме японского. Состав экспедиции утверждён УНА. Полковник доложил обо всём на Землю. Нам пожелали успеха.

– Что мы имеем в случае удачи? – поинтересовались братья.

– Если нас не убьют пираты и мы не сгинем на просторах негостеприимной Луны, скафандры не порвутся и дыхательная смесь не закончится, мы будем иметь чертежи машины времени, насколько я понимаю. Так, во всяком случае, считает профессор Вайс.

– Обшарить территорию площадью двадцать пять квадратных километров – задача не из простых и быстрых, – заметила подошедшая Ванесса. – Ещё меньше я понимаю, зачем все эти коробки и гробы.

– Туда мы будем складывать чертежи, – пошутил Гафф.

– Какие чертежи?! Как их искать? Это же не бумажка, которая просто валяется на грунте и мы её подберём.

– А почему ты не допускаешь подобную возможность? – опять заинтересовался старший помощник. – Напрасно, напрасно ты не веришь в мистера Лавендиша.

– Я, господин помощник, не верю ни в бога, ни в чёрта, не говоря уже о мистере Лавендише, – заявила Ванесса.

– Боюсь, он огорчится, когда узнает.

– Не похоже, чтобы профессор Вайс действовала голословно. Она знает что-то, чего нам не сказала, иначе, объясните мне, почему пирамиды стоят тысячелетиями, а искать инструкции по их применению догадались только теперь, – задумчиво проговорил Питер.

– И почему кто-то, кого мы поторопились назвать пиратами, пытается во что бы то ни стало помешать нам их найти? Хотя понятно и ребёнку, нет такого пирата, который не мечтал бы путешествовать во времени, это ведь золотое дно! – поддержала его Ванесса. Близнецы лишь глубокомысленно вздохнули, они и сами были бы не против прошвырнуться куда-нибудь в прошлое, а ещё лучше – в будущее, посмотреть на тамошние двигатели.

Вдруг послышались торопливые шаркающие шаги и сбивчивый задыхающийся голос Саито.

– Капитана, капитана, – в глазах повара стояли слёзы, – Васика пропар, совсем пропар, ах я… – схватился он за голову.