Звезда Роддернара

Росомаха уже уяснил для себя правила этой жестокой игры.

У него просто не было иного выхода. Шею охватывал тонкий ошейник, чары которого не давали ему покинуть очередного хозяина.

Первые месяцы, когда наемник войск поверженного Арифера попал в плен, казались настоящим Умором. Его били хлыстом, оставляя шрамы на руках и ногах непокорного раба, пытали раскаленным железом. Они думали, что он сдался. Но он лишь вынашивал план побега.

Росомаха припал губами к ключице Каллисты, покрывая поцелуями холеную кожу, руки выводили узоры на ее спине. Под туникой на женщине ничего не было, ведь она заранее приготовилась к его визиту. Хрупкое женское тело задрожало в его руках от похоти, а в ее глазах блеснул огонек.

Отказать ей было равносильно смерти. Но Каллиста ему нравилась. Императрица отличалась хитрым умом, шикарным телом и миловидным лицом. Синие глаза обрамлялись густыми накрашенными сурьмой ресницами. Полные губы брюнетки с хищным изгибом выражали ее удовольствие.

Ему периодически доставались рабыни – после боев хозяева благодарили своих героев. Но невольницы не шли в сравнение с изнеженной, но знающей себе цену титулованной особой.

Поцелуями Росомаха доводил женщину до изнеможения, она отбрасывала назад голову с длинными завитыми локонами, позволяя себя ласкать. Туника упала им под ноги, сама Каллиста отступила, плавно укладываясь на алую постель.

Он встал на колени, целуя живот Каллисты, ласкал лишенные волос набухшие складочки. Она вцепилась в короткие темные волосы мужчины, когда он дотронулся кончиком языка до средоточия страсти. Пальцами он проникал в жаркое лоно, заставляя ее стонать и извиваться под напором желания.

Тело Каллисты содрогалось в экстазе, от возбуждения кожа покрылась мелкими пупырышками. Таггир был опытным не только на арене. Женщины доставляли ему особое удовольствие, и он умел с ними обращаться. Он оторвался, когда почувствовал, как вздрагивает Каллиста, услышал сорвавшиеся с губ стоны удовлетворения.

Росомаха потянулся, чтобы расстегнуть кожаный пояс и повязку. Защита упала около постели. Он поднялся, поймав на себе похотливый взгляд императрицы. Она без стеснения рассматривала возбужденного мужчину. Облизала губы в предвкушении продолжения, развела ноги, открывая обзор на свои прелести, и прикрыла глаза.

Таггир не медлил, ведь время их встречи было ограничено.

Росомаха опустился, придавив Каллисту весом своего тела. Она застонала и заерзала бедрами, отыскивая мужскую плоть. Он накрыл поцелуем ее губы, проник языком в рот, чтобы заглушить ее стон. Двинулся вперед, вбиваясь в тело императрицы, двигаясь все быстрее; ягодицы ритмично сокращались, мускулы на спине переливались в полумраке алькова. Ноготки Каллисты царапали его кожу, оставляя на ней белые следы, она глухо стонала, обхватив ногами его бедра.

Он не мог больше сдерживаться и вскоре излился в нее. Его губы еще целовали пульсирующую жилку на ее шее, пока он восстанавливал дыхание. Затем мужчина встал и склонился, поднял свою повязку.

– Еще встретимся после окончания игр, Росомаха, – удовлетворенно промурлыкала Каллиста.

Он промолчал о том, что после игр хотел бы сбежать. Ей вовсе не обязательно это знать – все равно не поможет.

– Если жив останусь, моя госпожа, – учтиво ответил таггир. – Ты ведь хорошо осведомлена, что каждый бой может стать последним.

– Не в этом сезоне. Пока тебе нет равных. Иди же, Росомаха. Скажешь моему рабу, чтобы зашел ко мне. Хочу знать, что происходит на празднике. Риасмас с утра был не в духе.

Он ничего ей не ответил, только склонил голову и вышел из спальни императрицы. Никто не ограничивал его в передвижениях по дворцу. Да и в город можно было выбраться по необходимости, получив разрешение охраны и императора. Вот только далеко уйти не выходило – каждый лишний шаг мог стать последним. Сначала наступало удушье, когда затягивался ошейник. Потом глаза начинали слезиться и вылезать из орбит. Двинься он вперед – и смерть гарантирована.

Радиус действия артефакта регулировался. Отключить бы его полностью! Но как, Росомаха не понимал, как не знал и самого местонахождения артефакта. Снять ошейник он тоже не мог. И не потому, что боялся боли. Просто металл не поддавался никакому воздействию, его нельзя было перепилить или перекусить. Как снять символ рабства, знали только маги императора, а они своих секретов не выдавали.

***

На ужин в комнатушку Бри принесли пару запеченных картофелин и рыбу. Рабыня ждала, пока пленница управится с трапезой. Бри успела заметить за дверью охранников, зевающих на лавке. Ее не оставляли в покое. Стоит шагнуть наружу, как с них мгновенно спадет показная сонливость, и ее затащат обратно.

Поев, она улеглась на постель и закрыла глаза, надеясь уснуть, но ей не дали этого сделать – пришел старший из охраны и сообщил, что ее желает видеть император. Бри поднялась, понимая, что просто так этот вечер не закончится.

В зале, где проходило празднование, играла фоновая музыка. Вокруг сидящего в кресле императора увивались красивые девушки. Сам владыка лениво рассматривал танец темнокожей рабыни, которая потрясала многочисленными браслетами и выставляла напоказ свои прелести. Несколько милых одалисок плескались в круглом бассейне.

Помимо этого, на возвышении был накрыт стол, откуда разрешалось брать пищу всем гостям. Одна из одалисок клала Риасмасу в рот по виноградине, и он улыбался, изредка обсуждая с Сэнктином танцовщицу.

Сэнктин полулежал на широкой ступени, удерживая в руке кубок с вином. Он не смотрел на девушек, озабоченный своими мыслями. Позади него устроилась рабыня, массируя плечи мага через ткань туники.

– Наша звезда, – кивнул императору Сэнктин.

– Вижу, привели северную ведьму. Если присмотреться, не такая уж она и страшная. – Оба мужчины расхохотались.

Император отбросил в стороны рабынь, а затем поднялся и подошел к Бри. Ее крепко удерживал за запястья охранник, но она и не дергалась, понимая бесполезность сопротивления. Она только успела заметить блеснувшее на пальце правителя кольцо, когда тот сжал ей горло одной рукой словно котенку.

– В спальню, – кратко приказал он охраннику. – Пожалуй, попробую ее сам.

– Не стоит, Риасмас, – предупредил его Сэнктин. – Она все еще опасна, хоть блокировка и не снята.

– Не тебе решать! Себе присмотрел? – рявкнул император.

Бри тут же повели за портьеры, где обнаружилась дверь. Очевидно, это место предназначалось для утех Риасмаса. Она замерла. Вряд ли что-то спасет ее от извращенной фантазии правителя. Того, что она успела увидеть, оказалось достаточным, чтобы составить об императоре субъективное мнение.

– Раздевайся, – прозвучал голос за ее спиной, и она сообразила, что владыка шел вслед за ней.

– Не надо, – тихо произнесла она, сжимая кулаки.

Внезапно Бри почувствовала знакомое тепло, сопровождающее приток силы. Кажется, ее магия возвращалась.

– Я могу и помочь, – хмыкнул император, подходя к ней. – Люблю строптивых. Ты меня заводишь, звезда. Ну же, давай!

Она стояла как вкопанная, бросала на Риасмаса озлобленные взгляды будто попавшая в ловушку дикая кошка. Но это не останавливало охмелевшего императора, привыкшего брать желаемое незамедлительно. Он шагнул навстречу, и она скривилась от запаха вина, когда его пальцы коснулись тонкой рубашки, которую передала ей Дэрия. По жилам пробежал противный холодок. Только не это!

Он опустил ткань, лаская затвердевшие от ночного холода соски Бри. Ужас, застывший в глазах пленницы, не смущал Риасмаса, он приподнял тунику, обнажив узкие бедра, схватил ее за ягодицы. Она несколько раз дернулась от противного ощущения, соображая, как ей быть. Кулаки сжались от бессилия, но внезапно она ощутила в руках свою силу – магию, из-за которой и попала сюда.

– Ложись… звезда, – повалил ее на ложе правитель, тяжело дыша.

Она видела перед собой прищуренные темные глаза, в которых сконцентрировалась животная похоть. Его колено уже раздвигало ее ноги, и Бри почувствовала кожей внутренней части бедра твердый мужской орган. Совсем немного – и император ее изнасилует, если она ничего не предпримет.

Бри вдруг ощутила, что полностью владеет своими силами. Они вернулись! Сердечко забилось быстрее от присутствия магии. Она сама не помнила, как выпустила звездную сеть из своих пальцев, скручивая руки Риасмаса, которыми он уже прижимал ее тонкие кисти к постели. А потом невидимые нити магии сплелись за спиной мужчины, стянув вместе его запястья.

Он понял, что происходит. Рев мужчины оглушил ее. Риасмас скатился на бок, пытаясь выбраться из магических пут. Бри почувствовала свободу и тут же спрыгнула с ложа, забившись в угол. Там она увидела на столе нож и выставила его перед собой как защиту – вдруг Риасмас снова бросится на нее.

– Северная сука, ты еще узнаешь, как мне отказывать! – прошипел громко Риасмас, выдергивая руки из сети. – Сэ-э-энктин! – заревел он.

Маг ворвался в помещение через минуту, словно ждал под дверью, чтобы узнать, чем же все закончится. Он даже не стал разглядывать полуголого императора, который метался вокруг кровати в своем алькове. Сэнктин бросился к Бри, на ходу достав кольцо, и Бри почувствовала, что сила, еще остававшаяся в ее руках, слабеет, угасает, а руки становятся ватными. Из рук выпал кинжал, капли крови от пореза, который она не сразу заметила, окропили ее голые ступни.

– Твоей магии ненадолго хватило, Сэнктин, – брызгал слюной император. – Не хочет по-хорошему, все равно свое получит, но иначе.

– Магия звезд сильна, правитель, – огрызнулся Сэнктин. – Даже моей ненадолго хватает, чтобы заглушить ее. Я сам отведу звезду в комнату.

Он схватил Бри за руку, кровь попала на его белоснежную тунику, но маг ничего не сказал, только указал на двери, скривив тонкие губы. Бри шагнула за порог, выдохнув. Обошлось, кажется! Значит, не так уж сильна та магия, которую против нее используют. Жаль, она ничего в этом пока не понимала. Она не сможет контролировать волшебство постоянно!

– Дура, – проворчал маг, подгоняя Бри. Она даже на затылке чувствовала его дыхание, немного неровное, словно он нервничал. Сэнктин втолкнул ее в каморку, сам вошел следом и остановился, скрестив руки на груди, затем сказал: – Зачем ты это сделала?

– Лучше, чтобы он меня изнасиловал? – тихо вымолвила Бри, испуганно глядя на мага.

В комнате было темно, лишь видимые в оконце звезды давали мизер света, и Бри могла только догадываться, что сейчас за выражение на лице мужчины.

– Тебя все равно казнят. Но есть способ оставить тебя в живых. Если ты согласишься меня слушаться.

– И в чем он заключается?

– Все просто. Ты становишься послушной и ласковой кошечкой для Риасмаса. А мы с тобой выясним, почему ты интересуешь кьернов и принца роддернарцев. Ты можешь нам пригодиться, и я не хочу, чтобы тебя казнили. Это Риасмас уверен, что ты потеряешь магию вместе с девственностью. Возможно, все иначе, и я хочу узнать причину. Так что скажешь?

– Я не стану любовницей… этого… – Бри закрыла руками лицо и впервые почувствовала боль на ладони. Она поняла, что порезалась, когда сжимала кинжал, защищаясь от императора.

– Ты делаешь этим хуже только себе. Он все равно не простит отказа, – изменился вдруг тон Сэнктина. – Тот способ, что я предложил – самый лучший. Пока о твоей казни не объявили, есть шанс что-то изменить. Сдохнуть хочется?

– Лучше сдохнуть, чем спать с ним, – еле слышно ответила Бри.

Да должен быть хоть какой-то способ решения проблемы! Если ей заинтересовался Сэнктин, это уже что-то значит. Они просто ее боятся, непонятно только почему.

– Я подумаю, – выдохнув, ответила она, понимая, что ее могут использовать точно так же, предварительно заблокировав магию.

– Молодец. Сработаемся. – В голосе послышалась явная ухмылка.

Мелькнула черная тень – это Сэнктин покинул комнатушку, а Бри упала на постель и разрыдалась. Горячие слезы омывали щеки, правую руку начало жечь, и никакой магии звезд она не чувствовала, словно ее никогда и не было.

В голове мелькали мысли о самом худшем, перед глазами до сих пор стояло лицо Риасмаса с его мутным взглядом. Возможно, сегодня это просто пьяная прихоть. И он не смог ей противостоять. А что дальше? Если так подумать, не слишком плохо жилось ей в гильдии. Пусть еда была не каждый день, бедная одежда, нищий сброд вокруг, но все же лучше, чем эфемерный выбор между насилием или казнью.

Она вдруг вспомнила один из последних дней в больнице на Земле, когда уже потеряла всякую надежду на спасение. Группа иностранцев с гуманитарной миссией ходила по палатам, и Бри пряталась в коридоре, не желая с ними общаться. Она видела, как они покинули отделение, и только один из них задержался, заметив девчонку, которая жалась в тени стенной ниши.

«Что ты здесь делаешь одна?» – спросил он, и Бри поняла его, хотя слов остальных не понимала вовсе. Голубые глаза незнакомца светились словно два бриллианта, будто он был не человеком.

«Я не хочу находиться там, не хочу никого видеть, – прошептала тогда Бри. – Ведь я все равно скоро умру! Зачем тратить на меня то, что могло бы достаться живым?»

«А ты необычная, Бри», – прищурился незнакомец.

«Откуда мое имя знаете?» – Она оскалилась в ответ, как дикий зверек.

«Неважно. Ты не умрешь, обещаю. Тебя ждет новое будущее, другая жизнь. Именно ты станешь той самой, избранной, – говорил он как во сне. – Мужчина королевской крови будет готов отдать за тебя свою жизнь…»

«Что за бред?! С головой все в порядке?» – Она обернулась тогда, пытаясь найти способ увильнуть от сумасшедшего посетителя. Да как он смеет смеяться над ее бедой! Рассказывать сказки о другой жизни, когда ей осталось совсем немного!

Она проскочила под его согнутой рукой, на ходу поправляя свою кепку, с которой не расставалась уже месяц – с тех самых пор, как лишилась волос.

Если бы она тогда поверила и выслушала его! Но ведь посчитала сумасшедшим. Возможно, он просто отомстил ей за то, что она посмеялась над ним, кто знает. Однако часть его слов уже сбылась…

Худшая часть. Она действительно оказалась в мире рабовладельцев и жестоких игр, в которые оказалась втянута спустя четыре года своего пребывания здесь.

Ночью ей снова снились больница и операционный стол. Лампы над головой, тиканье часов на стене, голос анестезиолога, который монотонно твердил одно и то же. Страх смерти, охвативший в момент, когда все стало вдруг белоснежным, звуки стихли. И она словно видела себя со стороны.

Неужели тот мужчина со сверкающим взглядом мог изменить ее судьбу? Если и так, то зачем она попала сюда?

Она проснулась в холодном поту, звезды светили из маленького оконца прямо в лицо. И Бри отчаянно думала, как лучше поступить, ведь пыток не хотелось. Только не они. Может быть, и стоит согласиться на предложение Сэнктина? Терпеть до последнего, а там будет видно.

***

В этот же вечер в крыле таггиров императорского дворца также шло празднование. Как всегда, в начале игр Риасмас решил устроить своим бойцам пиршество, на которое позвали рабынь, дабы усладить тела мужчин и расслабить их перед предстоящими днями кровавых схваток. Ведь многие из таггиров могли не вернуться с арены живыми.

На такие праздники частенько заглядывал и сам правитель, не гнушаясь выпить вместе со своими элитными рабами, но сегодня Риасмас не появлялся, ведь в покоях императора шло свое «представление».

В дрожащем свете факелов за деревянным столом сидели мужчины. На их коленях нежились девушки, не испытывая и толики смущения. Уж лучше здесь, с сильными и красивыми таггирами, чем попасть под горячую руку Риасмаса. Пару рабынь играли на лирах, сделанных из цельных рогов антилоп. Таггиры поднимали тяжелые кубки с вином, наслаждаясь вечером, ведь завтра пополудни уже должно было состояться открытие игр.

Одна из девушек, стройная смуглянка Агасия, обвивала руками шею гиганта Улисса, которого все окружающие считали сыном лестригона и человеческой женщины. Весь его устрашающий вид с изувеченным шрамами лицом и янтарными глазами говорил сам за себя.

На арене Улисс являлся одним из лучших и непобедимых бойцов: полный рост его превышал восемь стоп, короткие рыжие волосы были подобны шкуре тигра, а улыбка больше напоминала звериный оскал. Но Агасию привлекала как раз другая часть тела мужчины, такая же огромная, как и сам Улисс, и смуглянка надеялась, что сегодня гигант останется трезвым, хотя такому, как он, требовалось опустошить пол урны вина, чтобы свалиться с ног.

Заметив вернувшегося Росомаху, Улисс с легкостью снял с колен Агасию, пересадив ее на скамью, сам поднялся, почти подпирая потолок помещения. Ему пришлось пригнуть голову, чтобы подойти к вошедшему мужчине, который кивнул в сторону выхода, невзирая на рабынь.

Вслед за Улиссом словно по команде поднялся Неро – темнокожий таггир, а вместе с ними один из плененных воинов-легионеров Арифера – Кэссиен Мелькарт, который был старше Росомахи на несколько лет.

Оставив остальных забавляться с красотками, четверо мужчин вышли наружу – туда, где за кустарником находилась прореха в заборе, шагнули в огороженный императорский сад. Говорили тихо, чтобы не привлечь внимания охранников, хотя сегодня большая их часть также предавалась всеобщему развлечению. Но оставались дежурные, которые могли доложить Сэнктину о заговоре рабов.

– Узнал что-нибудь, Росомаха? – быстро спросил Неро, понизив голос.

– Я говорил с Дэрией. Она пообещала выпытать у Сэнктина, что за артефакт держит наши ошейники. Но не сегодня. Что-то происходит во дворце, и Риасмас недоволен. Нам все равно придется дождаться начала игр.

– Выдержать бы все десять дней, – проворчал Кэссиен, оглядываясь назад, словно кто-то мог стоять за спиной.

– Да куда тебе, Кэсс? – усмехнулся Улисс громовым голосом, и на него тут же зашикали остальные, затем произнес тише: – Коротышка Бастор рассказал, что видел в клетке под ареной настоящего змееногого гиганта, порождение зла. Твой таг не справится с таким отродьем Умора.

– Это же твоя родня, Улисс, – резко прервал его Росомаха. – Тебе с ним и сражаться.

– Коротышка Бастор, конечно, любит врать. Но на сей раз я ему верю. Значит, Его Императорское Величество решил и правда разнообразить игры на забаву зрителям. Дикие звери – мелочь в сравнении со змееногими чудищами с островов. В следующий раз он придумает чего еще похуже. – Неро шагнул в сторону фонтана, украшенного барельефами с изображениями богинь Виссира, и плюнул в воду.

Чернокожий не являлся приверженцем языческой веры континента, ведь родом был из Орстана – страны, что находилась за морем, дальше поверженного не так давно легендарного Арифера. Остальные покосились, но ничего не сказали, снова повернувшись к Росомахе, на которого возлагали свои надежды.

– Мы обязательно сбежим. Обещаю. Мы не будем это терпеть. Двинемся на запад, в Лурд. Там готовят восстание такие же, как и мы, таггиры из одной из школ. Присоединимся к ним. Недавно к нам приезжал Гектор, он и рассказал о планах рабов.

– Если раньше нас не настигнут воины Риасмаса и не отрубят головы, – снова позабыв о тишине, проророкотал Улисс.

– Мы справимся. Главное, снять ошейники, – стиснул зубы Росомаха.

Он давно привык к этому обращению, почти забыв свое имя. Да и имя-то не было настоящим, ведь он прекрасно знал, что не родной сын своих родителей, а найденный в камышах в корзине младенец. Северянин, как называли его жители поселка в Арифере, а затем и в легионе наемников. Свое другое прозвище он получил уже попав в плен, и оно прятало за собой свою грустную историю, которую мужчина предпочитал не вспоминать.

– Да будет благосклонна к нам Фортуна, – завершил беседу Кэссиен, подбадривая остальных. Именно он и привел к Росомахе Гектора из Лурда. – Если живы останемся, обязательно сбежим, – добавил он оптимистично. – Нас заждались красотки, пойдем. Еще кто заметит наше отсутствие и настучит магам.

Будто в доказательство его слов, в небо вдалеке взвился сноп искр от факелов, и все четверо таггиров шагнули в кусты, чтобы возвратиться в свое крыло.

Росомаха шел последним, обдумывая слова Кэссиена. Красотки-рабыни его не интересовали, тем более, он уже получил удовольствие от тела самой Каллисты. Но чтобы никто ничего не заподозрил, не стоило выделяться из общей массы. Конечно, он не мог сказать своим соратникам о запретной связи с императрицей, но был уверен, что она поможет – главное, верно преподнести ей свою просьбу.

***

В эти дни в Виссир стекались толпы людей на празднование летнего солнцестояния, посвященного примирению богов света и тьмы – Итара и Диреса. Мероприятия проходили не только в столице Эолиума, но и в других крупных городах империи. Но здесь, где на боях присутствовали в качестве зрителей члены императорской семьи, всегда проводилось самое грандиозное шоу.

Как только по городу появлялись объявления, которые готовили нанятые специально для этого художники, начиналось настоящее паломничество. В последние дни перед началом игр на улицах от гостей было негде даже протолкнуться, но все они великолепно вмещались на огромной арене, где и проходило само действо.

Стоя босиком в полной боевой экипировке на песке под трибунами в широком коридоре, имеющем выход на арену, ждали своего часа таггиры, собранные здесь для парада церемонии открытия. Далеко не всем предстояло сражаться сегодня – обычно самых сильных и знаменитых бойцов выставляли в последние дни, а начинали с новичков ради разогрева публики. Здесь же сейчас стоял, скрестив сильные руки на груди, Росомаха, изредка переговариваясь с Кэссиеном.

Когда-то им довелось сражаться за одно государство. Вот только в легионе Арифера между ними была существенная разница. Кэссиен происходил из аристократического рода Мелькартов, соответственно, попал в армию сразу офицером и уже командовал отрядом конных стрелков, Росомаха же пришел в легион простым наемником, солдатом, который воевал за деньги, желая помочь приемным отцу и матери.

Четыре года он сражался, лишь дважды попав за это время домой, в рыбацкий поселок. Но потом вошедшие в бухту отряды легионеров Эолиума спалили все дотла, разрушили города и поселки, не оставив камня на камне. Северянину довелось отбивать атаку у защитной стены самой столицы Арифера, где он и попал в плен.

Примерно в это же время в другой боевой точке был разгромлен и конный отряд, единственным выжившим в котором оказался Кэссиен Мелькарт. Он лежал под раненой лошадью, пока по полю боя не прошли победители; они прикончили животное и забрали Кэссиена с собой в качестве пленника.

Теперь обоих, таких разных мужчин сравняла доля рабов, а точнее, элитных воинов, за которых самые богатые жители Эолиума были готовы отдать состояние; оба они прошли через разные руки, прежде чем вместе попали в школу бойцов самого императора Риасмаса, ставшего их последним хозяином.

Темноволосый сероглазый стройный Кэссиен, периодически улыбающийся и не теряющий надежды на побег, отличался от мрачного наемника Росомахи – зеленоглазого шатена с короткой стрижкой, под загорелой кожей которого перекатывалась груда мышц. Вот только кожа на его боках, от подмышек до бедер, больше никогда не загорала, оставаясь белой и постоянно напоминая мужчине о жестокости пленивших его людей.

Несмотря на свое сомнительное происхождение, именно Росомаха всегда являлся лидером любой компании. Так и здесь, на него возлагали надежды другие таггиры. Он не привык говорить попусту, хотя некоторые сами предпочитали не наживать себе проблем, посему не общались с угрюмым рабом с обостренным чувством справедливости.

– Брут открывает игры, – прищурившись, проговорил Кэссиен, дотронувшись до руки Росомахи, чтобы привлечь его внимание.

– Странно, как это Сэнктин доверил ему открытие. Почему сам не пошел?

– Сидит в ложе Риасмаса в качестве зрителя, – почти шепотом ответил Кэссиен, рассматривая, как на серой лошади с высоким ходом, пышной гривой и длинным хвостом выезжает один из имперских магов, останавливаясь напротив трибун и поднимая руку, чтобы приветствовать толпу.

Лошадь не являлась боевой – скорее, была атрибутом богатства и подходила больше для парадов, а не для поединков. Зато вслед за Брутом на боевых конях выехал целый отряд элитных бойцов-легионеров, обозначая тем самым высокое положение движущегося впереди мага.

Брут остановился напротив императорской ложи, где полулежал на подушках Риасмас, а рядом сидела надменная брюнетка Каллиста. Сбоку находилась и другая родня императора, но перед ним восседал Сэнктин, словно охраняя господина от возможного нападения, а может, не желая делиться своим положением при троне.

Одарив вниманием толпу жаждущих кровавых зрелищ зрителей, Брут громко произнес приветственную речь, а затем повернулся к Его Императорскому Величеству. Риасмас лениво приподнялся с подушек и махнул рукой, а люди, которые ловили взглядами каждый жест правителя, одобрительно загудели.