Нарисуй Италию
Нелли замерла, позволив задрать футболку до самого лифчика. Сергей, не почувствовав сопротивления, отступил. Толик перестал вырываться, обернулся к Виталине.
Нелли резко вскочила, одёрнула одежду и кинулась к Витке. Как хорошо, что на заставку с его номером она поставила картинку с пчелой. А ведь хотела сфотографировать карандашный портрет и поставить на звонок. Сейчас бы пришлось отбиваться от роя вопросов.
Она вырвала телефон из рук подруги и застыла, гипнотизируя экран. Зачем он звонит? О чём им вообще говорить? Она не смотрит ни канал «Культура», ни новости и, насколько выросли цены на ЖКХ, тоже не знает.
Вита смотрела на раскрасневшуюся Нельку с лёгким удивлением.
– Почему не отвечаешь?
– Я не знаю, кто это. Записала как-то и забыла, – выкрутилась Нелли.
Сергей подкрался сзади, заглянул через плечо на экран.
– Раз записала, значит, для тебя кто-то важный. Ты вообще номера не сохраняешь. Хорошо, если пять контактов наберётся на весь мобильник.
Воспользовавшись растерянностью Нельки, он выхватил телефон и, приняв вызов, приложил к уху.
– Алло, личный секретарь Кузьки слушает.
Нелли ринулась вперёд, но её перехватил Толик и, прижав к груди, не позволил вырвать телефон. Сергей тем временем выслушал собеседника на том конце провода, кивнул и снова ответил:
– Нормально вроде. Передам.
Телефонный разговор он заканчивал уже без дурачества, даже нахмурился. Протянул мобильник.
– Блин, кто это вообще был? Просил передать, чтоб ты была осторожнее и берегла лопатку.
– Яицкий, придурок! Больше никогда так не делай, – Нелька выхватила телефон и засунула в карман рюкзака. – Вит, пойдём. Достали уже эти недоразвитые бабуины. Весь мозг им на ринге выбили. Остался только мозжечок, и тот дефектный.
Виталина медленно встала, оправила юбку.
Тайсоны суетливо переглянулись.
– Виталина, на соревнования хоть придёшь? – взволнованно спросил Толик.
– Придёте? – поправил его Сергей.
– Кто ж за вас болеть будет, криворуких, если не мы, – сжалилась Нелька. – Придём.
Как бы Нелли ни хотелось пропасть без вести на две недели, пришлось возвращаться домой. Мама бродила по квартире задумчивая и тихая, синяк на щеке тщательно загримировала и прикрыла волосами. Влажный воздух пропах пловом и порошком. Сушилка на балконе прогнулась под тяжестью вещей, пододеяльники и простыни завесили межкомнатные двери и благоухали кондиционером. Каждый раз, когда отец возвращался из рейса, всё перестирывалось, убиралось, и обед снова состоял из трёх блюд.
Юрий Михайлович смотрел телевизор, услышав шаги в прихожей, выглянул в коридор.
– Где была?
– В школе. Потом в спортзале у Ялицких.
Нелли разулась и поплелась в комнату. Отец пошёл следом.
– Я запрещаю с ними общаться. Сколько можно говорить. Ничему хорошему они тебя не научат.
Нелли резко остановилась.
– Их родители про меня говорят то же самое. – Она взялась за ручку двери. – Мне нужно готовиться к ЕГЭ.
Отец не позволил закрыть дверь перед своим носом.
– Пока ты живёшь в этом доме, будь добра, выполняй мои правила. Я сказал нельзя – значит, нельзя. И спорить не нужно. У тебя память короткая? Забыла, кто их отец и что он сделал?
– Хорошо, пап, – привычно согласилась Нелли и наконец скрылась в своей спальне.
Скинув рюкзак, она завалилась на кровать, закинула ноги на стену, прямо на карту Италии. Нащупала в кармане телефон. Пролистав вызовы, остановилась на том самом, о котором думала всю дорогу домой. Несколько раз почти нажала кнопку соединения, но в последний момент отдёрнула палец. С ней же всё в порядке, а значит, и не нужно звонить.
Она спрятала телефон под подушку и перевела взгляд на стену, увешанную карандашными портретами. Больше половины изображали Нодара, и на всех в качестве незапланированной детали выступали футбольные атрибуты. Где-то мяч, где-то сетка ворот или бутсы. Нелли футбольную обувь никогда вблизи не видела, но нарисовала точь-в-точь и, естественно, не помнила, как это произошло. Нодар был постоянен в своих мечтах – футбол, сплошной футбол. Нелли утешала себя тем, что ни разу на портретах Нодара не появилась девушка, а значит, шанс ему понравиться еше есть.
Просидев над тестами допоздна, Нелли приняла душ и уже перед сном извлекла из-под подушки телефон. Экран подмигивал непрочитанным сообщением. Увидев отправителя, она невольно улыбнулась. Алексей не удовлетворился разговором с «её секретарём». На экране высветилось два слова:
«Всё хорошо?»
Нелли посмотрела время отправления: два часа назад. Она задумалась, стоит ли отвечать. После недолгих сомнений решила написать, а то придёт ещё и сам проверит. Дорогу к её дому он теперь знает.
«Всё хорошо».
Телефон почти сразу тренькнул ответом.
«Как лопатка?»
«Чешется».
«Чешешь?»
«Естественно».
«Нельзя».
«Ненавижу это слово. Спокойной ночи».
«Спокойной ночи».
И чуть с опозданием:
«Клотильда».
Нелли убрала телефон и почти сразу заснула.
На следующий день после уроков она потянула Виталину на соревнования. Администрация города арендовала ДК, поэтому до вечера нужно было не только провести все раунды, но и организовать награждение.
Где-то среди шумной толпы обнаружились братья Ялицкие, взвинченные, непривычно молчаливые, как никогда похожие друг на друга. Взвешивание уже закончилось. Они ожидаемо оказались в разных весовых категориях, каждый мог побороться за первое место.
Увидев подруг, сдержанно кивнули.
– Скоро начнётся. У Толика третий бой.
– Это надолго? – поинтересовалась Витка, доставая из рюкзака книгу.
– До вечера, скорее всего.
Нелька заволновалась.
– Мне в «Диву» нужно ещё успеть. Быстро тут всех раскидайте, сгребите золотые медали, отметим это дело мороженым, и я пойду драить полы.
Толик нервно хмыкнул.
– Было бы всё так просто. Соперники в этот раз нормальные подобрались.
– Да пофиг. Вы же Тайсоны, отгрызите им уши, делов-то, – уверенно предложила Нелли. – Вам стимул нужен?
Сергей широко улыбнулся.
– Покажи сиськи.
– Виталика проси. У неё этого добра навалом.
Вита вынырнула из книги, часть разговора она пропустила, погрузившись в историю Хитклиффа и Кэтрин.
– Что?
Нелли ухмыльнулась.
– Яицким стимул нужен. Если они всем накостыляют, с тебя поцелуй.
Витка пожала плечами и спокойно согласилась.
– Хорошо, но не в губы.
Братья умудрились покраснеть даже сквозь смуглую кожу. Их щенячьи глаза блеснули расширенными зрачками. Они почти одновременно кивнули.
– Идёт.
– Первое место моё.
Виталина снова погрузилась в книгу, ни один бой не видела, хотя Нелли орала над её ухом, прыгала и верещала, советуя братьям покусать соперников и бить по почкам. Она перемещалась вдоль ринга, бегала для них за водой и перекусом, а Витка всё это время читала роман, и спортивное будущее друзей её мало волновало, разве что зрители мешали, толкаясь локтями.
Каждый из братьев взял в своём весе золотую медаль. Нацепив сверкающие новенькие награды, Ялицкие вернулись к подругам. Нелли обняла каждого по очереди, даже чмокнула Сергея куда-то в висок, получив в ответ фырканье.
Виталина спрятала книгу, поправила длинные волосы.
– Кого первого целовать?
Братья одновременно ринулись к Витке, но столкнувшись плечами, остановились в шаге и переглянулись, взмахнули руками, пропуская друг друга вперёд.
– Иди ты.
– Нет, ты.
Виталина сама подошла к ним. Коснулась прохладными пальцами слегка колючих подбородков парней и поцеловала каждого по два раза.
– Поздравляю с победой.
Нелли наблюдала эту сцену, стоя немного в стороне, пытаясь поймать ускользающую мысль. Такими Тайсоны ей не нравились. Какие-то глупо-восторженные и совершенно нелепые.
Убирая в «Диве», она почти забыла о непривычном выражении на их лицах, но, оказавшись дома, сразу же достала старый совместный портрет и присмотрелась. На их тонких ещё шеях болтались медали, за спинами угадывались канаты боксёрского ринга. Рисунок слегка обтрепался по краям, но дата легко читалась. Этот портрет Нелли нарисовала почти четыре года назад, Тайсоны выглядели не такими внушительными и взрослыми, как сейчас, но их мечта сформировалась уже тогда. Больше Нелли их не рисовала, они уверенно шли по избранному пути, разочаровав родителей-юристов, заготовивших им место в семейном деле. Сюрпризов не ожидалось.
Нелли достала карандаши, положила перед собой чистый лист и на несколько минут закрыла глаза. За стеной недовольно бухтел телевизор, под дверь просачивался аромат из кухни и голос мамы, беседующей по телефону, скорее всего, в ванной, втайне от остальных членов семьи. Нелли тряхнула головой и начала рисовать. Опять получился двойной портрет. Ялицкие были неразлучными, несмотря на то что Сергей всё детство старательно избавлялся от младшего брата, они срослись и сроднились, как сиамские близнецы. Нелли и не представляла их друг без друга. Вот и на портрете они появились парой, но в этот раз не было ни медалей, ни ринга. Между ними немного в отдалении нарисовалась Виталина.
Нелли откинулась на спинку стула, потёрла глаза. Нет, не показалось: Виталина, а не другая посторонняя девушка. В руках она держала книгу, взгляд получился немного отрешённый и задумчивый.
– Вот, блин! – не сдержалась Нелька. Тайсоны влюбились в Виталика. В голове тут же всплыли фрагменты из недавнего прошлого. Их взгляды, смущение, недомолвки. Это, похоже, длится не первый месяц, и о чувствах друг друга братья знают, но скрывают от Витки и не стремятся завоевать её расположение, чтоб не сделать больно друг другу. Так она ничья, и проблемы как бы нет.
Нелли спрятала новый портрет в папку и раздражённо прихлопнула рукой. Почему Витка, а не она? Оба брата выбрали подругу, никто не воспылал тайной страстью к ней. Чем она хуже? Ей стало даже обидно: она, значит, бесполый друг, а Виталина для них девушка, любимая девушка. Ей, значит, «покажи сиськи», а Витке трепетный поцелуй в щёчку! И кто после этого лучший друг? Предатели!
9 глава. Чупа-чупсовая авантюра
Мысли о влюблённости Тайсонов в Виталину долго не отпускали Нелли, она ревновала и злилась, злилась, что ревнует, и бесилась ещё больше. Хотя неудивительно, что они в ней видят «своего парня», даже хуже – другана. Ничто так не убивает романтику, как совместное прохождение через горшки, сопли и подростковые прыщи. Их объединяли детские приключения, и именно они стирали границы полов.
Нелли припомнила одно из приключений, закончившееся первой ссорой их родителей. Кузнецовы и Ялицкие не особенно дружили, но после чупа-чупсовой авантюры детей даже не здоровались.
Нелька надела на голову маску и проморгалась. Прорези лишь частично совпадали с глазами, приходилось постоянно поправлять и оттягивать душную материю вниз, но она опять наползала на лоб, лишая обзора.
– Да натяни её как следует и закуси зубами, – посоветовал Сергей, видя, как мучается Нелька с его старым новогодним костюмом человека-паука. – Я так и делал два года назад. Только придётся молчать.
Одеяние супергероя давно не налезало на его стремительно вытянувшуюся фигуру, а вот Нельке даже в восемь лет вполне подходило и по росту, и по комплекции. Сам Сергей втиснулся в костюм пирата, занавесил глаз чёрной повязкой и посчитал себя достаточно загримированным. Толик натянул облачение ковбоя и низко опустил шляпу с той же маскировочной целью.
Их колоритная троица отправилась в вояж по магазинам, а именно в «Сладкий мир», где продавались самые вкусные двухцветные чупа-чупсы с жвачкой внутри и конфеты в виде камней, которые Нелька называла какашками динозавра. Толику только исполнилось шесть, Сергей едва перешагнул семилетний рубеж – их вообще не отпускали дальше трёх метров от песочницы. Отец запрещал Нелли уходить из зоны видимости, если со второго раза не удавалось дозваться из окна квартиры, мог посадить под домашний арест. Карманных денег не давал, в сладостях жестко ограничивал. Только Юрий Михайлович не подозревал, на что способна детская фантазия, лишенная глюкозы.
Чтобы сократить время отсутствия во дворе, пришлось бежать. Сил хватило на два квартала, дальше пошли быстрым шагом, шумно и тяжело дыша. Хуже всех пришлось Нельке: маска-чулок из синтетики промокла от дыхания, неприятно скользила по лицу и снова съехала на лоб, практически лишив возможности видеть хоть что-то, кроме пятачка неба впереди.
Сергей взял её за руку и повел за собой.
– Почти пришли. Держись за меня и закуси маску.
Нелька резко остановилась.
– Ты его не стирал, что ли, с тех пор как сам так делал?
Сергей замялся.
– Нет, кажется, мамка не стирала.
– Фу! – она стянула маску и несколько раз плюнула на землю. – Дайте мне срочно какашку динозавра!
В магазин вошли медленно, без суеты, чтоб никто и не подумал, что сюда они добрались без разрешения родителей и вообще без сопровождения взрослых. Прошлись вдоль прилавков, будто выбирали, на что потратить содержимое кошельков, хотя средств было ровно на шесть заветных леденцов, по два на каждого, и на одну пачку «каменных» конфет.
Пошептавшись, ребята вытолкнули Нельку вперёд. Она разжала липкую вспотевшую ладонь и высыпала на прилавок горсть монет. Последняя металлическая денежка не бог весть какого номинала прилипла, пришлось отковыривать ногтём. Не без помощи поддакивающих за спиной Ялицких, Нелька озвучила заказ и добавила в конце: «Пожалуйста».
Во двор снова пришлось мчаться со всех ног, чупа-чупсы распаковывали на ходу. Пришлось Нельке задрать маску и грызть леденец частично с целлофаном. Они залетели на площадку около дома, запрыгнули на двойные качели и принялись раскачиваться, будто никуда и не уходили, а сбившееся дыхание заполучили благодаря дворовому аттракциону.
Из подъезда вышел Юрий Михайлович, его тяжелый взгляд прошёлся по двору и чётко, словно наведённый снайпером прицел, остановился на качелях. Нельку отец опознал не сразу, маску она стянула, но всё ещё оставалась в костюме человека-паука. Широким и твёрдым шагом Юрий Михайлович пересёк площадку и остановился у низкого заборчика.
– Нелли! Я звал тебя четыре раза. Не вынуждай искать тебя по всем окрестностям. Где ты была?
Из соседнего подъезда вышли родители братьев Ялицких. Мама, суетливая и беспокойная, как недавно окотившаяся кошка, а папа, наоборот, слегка примороженный. Он выбивался из временного потока замедленными движениями, будто режиссер только его заснял в режиме «слоу-мо»5.
Юрий Михайлович, оглянулся на соседей по подъезду, поздоровался кивком и снова обратился к Нелли.
– Откуда конфеты? Я не давал денег.
К площадке приблизились Ялицкие, на их лицах отразился такой же вопрос.
– Серёжа, Толя, откуда у вас средства на чупа-чупсы?
Нелька обязательно свалила бы всё на Ялицких, а братья, в свою очередь, на неё, и всё закончилось бы порицанием и напоминанием, что нехорошо брать деньги у друзей и угощаться за чужой счёт. Но надо же было их родителям подойти одновременно и лишить их заготовленного оправдания!
Они уже не толкали качели, и те с пронзительным скрипом постепенно останавливались. Родители смотрели на них и ждали объяснений. Признаться – означало выпросить наказание. Вчера их неразлучная троица подготовила униформу профессиональных оборванцев. Надев старательно испачканные, разодранные футболки, они уселись у магазина с букетами первоцветов. Не просили милостыню, не клянчили монетки, они торговали. Их жалкий вид вынуждал людей присматриваться и покупать трогательные щуплые букетики. Нелька отыграла свою роль на ура. Когда люди приближались к магазину, она вскидывала свои разнесчастные выразительные глаза и молча протягивала первоцветы, а Сергей в это время причитал:
– Купите, пожалуйста, цветы, мы их всё утро собирали. По росе и почти в темноте.
Накопив достаточно денег, они свернули униформу и спрятали в кустах шиповника. Решили пока не избавляться от прибыльного хобби, чупа-чупсы имели скверную особенность иссасываться без следа.
Только такую правду не расскажешь. Нелька покраснела, приготовилась молчать и всё отрицать, но Толик, как самый младший и совестливый, не выдержал прессинга родительских взглядов и расплакался.
– Мы больше так не будем!
Сквозь его всхлипывания прорвалась правда об их неприглядном способе заработка и о походе в магазин без разрешения. Старшие Ялицкие почти синхронно повернулись к Юрию Михайловичу, Станислав Кириллович немного запоздал, двигаясь чуть медленнее жены.
– У вашей дочки дурные наклонности. Хорошо бы с ней побеседовать.
Нелька затихла, ожидая взрыва. Он не заставил себя долго ждать. Юрий Михайлович покраснел, это обыкновение алеть по пустякам досталось Нельке от отца. Он эту привычку в себе ненавидел, а она просто смирилась.
– Это ваши сыновья на неё влияют.
– Нашим мальчикам такое и в голову бы не пришло.
– Да что вы говорите! Их двое, и они мальчишки. А Нелли слишком легко попадает под влияние, у неё мягкий характер.
Никогда ещё Юрий Михайлович не заблуждался так сильно. Все сумасбродные идеи рождались в голове его дочери, но Ялицкие охотно их подхватывали и реализовывали с превеликой охотой. Угрожать или заставлять не было нужды.
– Серёжа, Толик, быстро в машину, ждите нас там.
– Нелли, марш домой. Помоги Наде с уборкой.
Дети слезли с качелей и побрели в указанных им направлениях. У кустов роз приостановились, чтоб разойтись в разные стороны и обернулись посмотреть на препирающихся родителей. Спор только набирал обороты, послышались непонятные для детского уха мудреные и завуалированные оскорбления.
Сергей печально вздохнул.
– Нам теперь точно не разрешат играть вместе.
Нелька оторвала шип розы, лизнула языком и приклеила на кончик носа.
– Ну и что?
Сергей и Толик переглянулись.
– Как «ну и что»?
– Ну и что, что не разрешат. Я всё равно буду, – она сморщилась, демонстрируя вооруженную шипом сопелку. – В садике они нас всё равно не видят.
Нелька давно жила по правилу: если что-то запрещают, это нужно делать втайне.
Толик тонко всхлипнул. Его печаль не была беспочвенной: он посещал другую группу, на год младше и увидеться с подругой в саду никак не мог. Нелька прилепила на его нос такой же «рог».
– Я всё равно с тобой буду дружить, – немного подумав, добавила: – И деньги на конфеты нам всё равно нужны. Просто придумаем другой способ их раздобыть.
С тех пор их дружба приобрела вкус запретного удовольствия, на время ушла в подполье, но никуда не исчезла, так же, как и хитроумные способы заработка денег на очередной чупа-чупс.
В средней школе проблема контроля растаяла сама по себе. Не мог Юрий Михайлович отслеживать каждый шаг неугомонной дочери, пытался в качестве провожатой навязать Надю, но приключения Нельки её не интересовали. Бродить на стройке или обносить ничейные деревья ей никогда не нравилось. У Нади имелась своя компания, состоящая из ребят на несколько лет старше неё, и развлечения у них были не в пример взрослее. Они тайком или обманом пробирались в ночные клубы, иногда устраивали распитие коктейлей на кладбище и ходили к речке, где горланили песни под гитару. Главной запевалой была именно голосистая Надя.
Нелька же в тринадцать лет выглядела как котёнок египетского сфинкса: нескладная, угловатая и даже чуточку нелепая. Она считала свою внешность очень удобной. При необходимости могла перевоплотиться в мальчишку с помощью спортивного костюма и кепки. Пока ещё не задумывалась о необходимости нравиться и о важности экстерьера. Её большая любовь к Нодару напоминала обожание кумира на расстоянии и не требовала соблазнительного облика, скорее терпения и воображения.
С приходом весны появлялось гораздо больше возможностей разбогатеть. Вместе с Ялицкими Нелли паслась на фруктовых деревьях, они сдавали бабулькам на рынке всё, что можно было содрать, не нарушая закон и не опасаясь получить порцию соли в пятую точку: вишню, абрикосы, черемуху, шиповник, орехи, сливы. Вечерами раздавали рекламные листовки и хватались за любой способ заработка, не попадающий под статью. Родители-юристы постоянно стращали своих сыновей историями о неблагополучных подростках, отправившихся в колонию из-за бедовой башки. Ялицкие мотали на ус и стремительно просаживали всё, что удавалось заработать. Нелька же копила на свою мечту.
В девять лет она впервые нарисовала свой портрет. Кособокий, схематичный, как карикатура. Сюрприза не получилось – она давно мечтала об Италии, и именно это отразилось на рисунке. За спиной изображенной на портрете девочки, вздымал вверх монументальные стены замок Кастель-дель-Монто. Из любого разговора или передачи по телевизору Нелли выхватывала всё, что связано с этой страной. Стена над кроватью пестрела яркими картинками с достопримечательностями Италии, Нелли рассматривала их перед сном, мечтая пройтись по улочкам Чинкве-Терре и увидеть воочию Миланский собор. Интуитивно она чувствовала родство именно с этой страной, полной противоречий и эмоций, страной, умеющей безудержно веселиться и непритворно страдать.
ЖанЭд периодически выпихивала Виталину из дома, заставляя сопровождать Нельку. Прямолинейно и совершенно неделикатно настаивала на дружбе дочери с хулиганской троицей. Сергей кривился: рядом с Витой чувствовал себя словно под присмотром председателя КДН, приходилось следить за шутками и вообще ограничивать себя в употреблении ругательств. Вита не переносила сквернословия и не стеснялась делать им замечания.
Каждый раз, когда аккуратная, гладко причесанная Виталина выходила во двор, он громко фыркал:
– Дочка гробовщицы нарисовалась. Ещё есть время свалить.
Нелька толкала его в бок.
– Пусть. Не гони её. – К Вите она относилась без враждебности, хоть и не было между ними особенной симпатии. Дружила Нелька с ЖанЭд, а Витка прилагалась к этим отношениям как нечто само собой разумеющееся. ЖанЭд поначалу жалела Нелли, но быстро поняла, что та не нуждается в её жалости и вообще не видит причин ей сочувствовать.
ЖанЭд нашла для Нелли первую работу в своём салоне ритуальных услуг, но та ни в какую не хотела принимать деньги за то, что делала от чистого сердца, желая помочь. Пришлось Жанне Эдуардовне подыскивать для Нельки новый источник заработка, хоть её мечту накопить на поездку в Италию она и не воспринимала всерьёз. Ялицкие охотно хватались за возможность обогатиться и почти всегда составляли Нельке компанию.
Неразлучная троица рассыпалась только у дверей похоронного бюро ЖанЭд. Туда Тайсоны не совались, с содроганием представляли, как Нелька спокойно бродит среди гробов, обтянутых красным и фиолетовым велюром, среди венков разной степени скорбности и слушает беседы об очередном погребении. Правда, с наступлением подросткового возраста ускоренный спортом метаболизм погнал Тайсонов в кафе ЖанЭд, там они охотно столовались и не особенно тревожились, что большинство поглощаемой ими выпечки – это поминальные пирожки.
Нелька проворно скользила между рядами с высокими вазами, выметала лепестки опавших цветов. ЖанЭд говорила по телефону и наблюдала за её мельтешением. Закончив беседу с клиентом, она опустила мобильник в широкий карман брюк и закатала рукава до локтей.
– Все мы в этом мире тленны…6 Кузя, иди сюда.
Нелька собрала мусор и оставила совок у стены.
– Сейчас, полы протру.
ЖанЭд установила металлический каркас и расставила коробки с матерчатыми цветками.
– Тебе Серёга, что ли, нравится?
Нелли уселась на табурет, подтянула к себе одну из коробок и, опустив туда руки, принялась перебирать шелестящие цветки.
– С чего вдруг такие выводы?
– Ну не знаю, возраст у тебя такой, когда башку сносит. Рядом только Тайсоны и вертятся. Толик мелкий ещё, а Серый как раз подходит на роль первого сумасбродства.
Нелли ухмыльнулась.
– Папка меня слопает вместе с Тайсонами, если мы вдруг надумаем породниться.
ЖанЭд присмотрелась к Нелли.
– А кто тогда? Не может у тебя не быть симпатии. Ты такая…
– Какая?
– Влюбчивая.
Нелли приложила цветок к каркасу и ловко примотала тонкой проволокой.
– Я с пяти лет люблю Нодара. На фиг мне Тайсоны.
– Абелова Нодара?
– Откуда вы его знаете?
– Всех знаю, у кого недавно кто-то помер. Он же старше тебя. Погоди, а тебе сколько? Ты же и Витки вроде взрослее.
– Пятнадцать.
ЖанЭд встала, опустила руку в бездонный карман, чем-то пошуршала, потарахтела и извлекла наружу пачку презервативов.
– Держи. Пусть будет. Возраст хреновый, а для тебя так вообще опасный.
Нелька рассмеялась, но пачку взяла.
– Почему для меня? Что-то не помню, чтобы я распутствовала.
– Ты меня напоминаешь. Шумоголовая, без тормозов. Слишком поддаёшься эмоциям. Если вдруг Нодар тебя зацелует, ты ему не только это позволишь. Пусть лучше будет на всякий случай, – увидев, как Нелли мечтательно заулыбалась, продолжила: – Смотрю, ты и не споришь. Правильно. Если ты левша, нужно не переучиваться на правую руку, а покупать ножницы для левшей. Ты такая, учти это и будь готова к выкрутасам своей натуры.