Во власти демонов
Я забылась, сосредоточившись на своих чувствах, на том, что движения Джеффри потихоньку стали быстрее. Моё нетерпение внутри нарастало вместе с ними, я снова словно наполнялась тёмным, хмельным напитком, туманившим голову. Между ног нежная плоть уже горела огнём, вынуждая прижиматься всё сильнее в стремлении удовлетворить вожделение. Оно голодным зверьком покусывало низ живота, и в какой-то момент я вдруг чётко осознала, что моё тело жаждет заполнить пустоту там, где Джонас уже побывал первым… Я слышала хриплое, тяжёлое дыхание обоих, и это заводило ещё сильнее, я словно растворялась в жарком, тёмном мареве. Мои ладони соскользнули на грудь Джона, и вдруг… Он с силой сжал полушария, причиняя боль, с моих губ сорвался тихий вскрик.
– Посмотри на меня, – повелительный, низкий голос, от которого всё внутри завибрировало.
Под моими пальцами сильно, быстро билось сердце Джонаса, и сопротивляться приказу я не могла. Покорно встретилась с его глазами, золото в которых приобрело красноватый оттенок, и… я заметила, как из-под моих ладоней по коже сводного брата разливается холодное голубоватое сияние. Что-то происходило, непонятное, странное, пугающее. Черты лица Джона заострились, стали хищными, улыбка превратилась в оскал. Он чуть пошевелился, и я ощутила, как гладкая головка его орудия скользнула по распаленному лону, задев пульсирующую точку и одарив обжигающим всплеском. Замерла у самого входа, дразня сжавшиеся мышцы.
– Попроси, – раздался хриплый приказ Джеффри у моего уха, и он прикусил мочку, отчего тело словно прострелила молния.
Несколько долгих мгновений я пыталась понять, о чём он, а потом вспомнила. Или я подчиняюсь, или меня… снова накажут. И почему-то казалось, что Джеффри не ограничится тем, что отшлёпает. Не в силах отвести широко распахнутых глаз от пылавшего порочной страстью взгляда Джонаса, я облизнула сухие губы, плавясь от приступа жгучего стыда и одновременно дрожа от предвкушения. Меня больше не было, мои желания полностью подчинялись им, этим мужчинам, сделавшим своей игрушкой. Тело кричало, чтобы его взяли снова, и… я послушно прошептала:
– Джефф… П-пожалуйста… Можно, Джонас… – запнулась, подбирая слово, и едва слышно продолжила, – войдёт в меня?..
Больше приличных выражений не нашлось, а к неприличным я даже в мыслях не была готова. Пока ещё. Джеффри тихо, насмешливо хмыкнул, его ладони легли на мои бёдра, раскрывая ещё шире, до болезненного потягивания в напряжённых мышцах.
– Можно, любовь моя, – милостиво разрешил он – я и не сомневалась, что так будет.
Игра, всего лишь игра. Вряд ли Джонасу требовалось это разрешение, он и так сделал бы по-своему, но мужчинам нравилось играть по этим странным правилам. Когда большой, горячий ствол вторгся в меня, уже легко проникая всё глубже, я тягуче, длинно застонала, подавшись вперёд вместе с Джеффри. Опустилась навстречу, чувствуя себя бабочкой, насаженной на булавку. Но это было так приятно, так упоительно… В какой-то момент мелькнула отчаянная мысль, что это не я, не мои желания, я не могу быть настолько испорченной!.. Сияние на груди Джонаса становилось ярче с каждым мгновением, и золотые глаза приобрели отчётливый рубиновый отлив. Джефф прижался к моей спине, наклонил вперёд, к Джону, и я оказалась зажата между сильными телами, распластанная, задыхающаяся и беспомощная. Ослеплённая эмоциями и ощущениями, растерянная и – возбуждённая до предела.
– Вот теперь хорош-шо-о-о, – прошипел жених, и они начали двигаться.
Вдвоём. Удивительно слаженно, легко, будто много раз так делали. В груди бился крик, нарастало горячее напряжение, и острое, пряное ликование наполнило до последней клеточки. Я захлёбывалась им, не в силах насытиться, его было слишком много и… оно слишком яркое и пьянящее. Разум сходил с ума, пытаясь вместить, я извивалась в желании избавиться наконец, подарить себе облегчение… Движения становились быстрее с каждым мгновением, низ живота превратился в огромный сгусток огня, стремительно сжигавший тело. Я уже не понимала, чей прерывистый, лихорадочный шёпот слышу:
– Ещё… Ещё, малышка, чуть-чуть осталось… Давай, девочка…
Ещё несколько особо сильных, глубоких толчков, причинявших уже болезненное, на грани, удовольствие, и моя реальность лопнула, разлетелась на осколки. Я закричала в голос, срывая горло, теряя себя и ощущая, как стремительно покидает напряжение, как из прохудившегося мешка. Утекает сквозь пальцы, принося опустошение и освобождение, и – знакомую апатию и безразличие. Кажется, я даже заплакала, и в какой-то момент сознание отключилось. Не знаю, показалось или нет, что я услышала тихие слова:
– Не перестарались? – с оттенком лёгкого беспокойства голос Джонаса.
– Вроде нет, – уверенный моего жениха, и его ладонь медленно провела по моей спине, стирая выступившую испарину. – Первый уровень привязки есть, завтра сделаем второй. А сейчас, пожалуй, ты прав. Давай-ка поступим вот как…
О чём это они?.. Разум плавал в вязком тумане, я не понимала, сон это или явь. Тело не ощущалось вообще, из меня словно выпустили весь воздух и силы. Их не осталось даже, чтобы сокрушаться о глубине собственного падения и порочности. Лишь ленивая мысль ползала толстой гусеницей: я развратная. Испорченная. Потому что смогла получить удовольствие от такого… Я услышала шорох, Джеффри поднялся, покинув меня, и по обнажённой, влажной спине прошёл прохладный ветерок, заставив поёжиться.
– Любовь моя, приходи в себя, – снова раздался непривычно ласковый, мягкий голос Джеффри, а Джонас пошевелился подо мной, тоже освобождая.
Я всё ещё не могла собраться, продолжая безвольно лежать на груди сводного брата, не открывая глаз. Недавний диалог между ними оставил лишь отголосок слабого любопытства, но в голове не задержался.
– Предлагаю переместиться в спальню, – вдруг произнёс мой сводный брат, отчего я обречённо застонала.
Боже, это что, всё ещё не конец?!
Глава 8
– Дельное предложение, но сначала поможем нашей малышке, – отозвался Джеффри, и меня подхватили сильные руки, переворачивая.
Я снова слабо, протестующе застонала, беспомощно всхлипнув и не открывая глаз – просто не было сил поднять веки. «Нет, не трогайте меня, пожалуйста! Хватит!..» – слова так и остались непроизнесёнными, только по щеке скатилась одинокая слезинка. И уже всё равно, что на мне ни клочка одежды кроме чулок – в какой момент меня избавили от панталон, даже не запомнила. Не до того было.
– Ну, ну, Мари, – увещевательно заговорил Джефф, и я услышала какой-то шорох. – Сейчас полегче будет, вот так. Открой ротик, будь умницей.
Нет, только не вино!.. Не хочу-у! На мои губы капнуло что-то тёплое и густое, не похожее на алкоголь, и я неосознанно слизнула. Во рту разлилась мятная прохлада, приятным ручейком скользнула в горло, освежая и удивительным образом взбадривая. Ещё несколько капель, и я снова облизала губы, чувствуя, как силы стремительно возвращаются в тело. Оставалась некоторая слабость, но странным образом приятная. Безвольной куклой я себя уже не ощущала.
– Вот и отлично, – довольно отозвался Джеффри, и его губы мягко прижались на несколько мгновений к моим, даря непривычно нежный по сравнению с остальными поцелуй. – А теперь – в спальню.
Я лишь успела судорожно вздохнуть и распахнуть глаза, как Джонас подхватил меня на руки и направился к выходу из гостиной. Сердце подскочило к горлу испуганным кроликом, я прикусила задрожавшую губу, глядя перед собой и не решаясь посмотреть на лицо брата. Опасалась, что снова увижу расплавленное золото вместо обычных глаз… Кто он? Кто мой жених на самом деле? Что они задумали со мной?! Зачем я им нужна, Господи? Страх скрёбся коготками внутри, но я опасалась задавать вопросы, понимая, что ответов не получу. А возможно, ещё и накажут за излишнее любопытство. Так накажут, что мне снова понравится…
Спальня Джонаса находилась недалеко от гостиной, чуть в глубине коридора, куда и направился мой сводный брат. Джеффри шёл следом. В доме давно царили тишина и полумрак, слуги уже спали, утомлённые приёмом и подготовкой к нему. Я очень надеюсь, что никто из них не слышал моих криков… Иначе не смогу смотреть горничным в глаза. При мысли об утре крепко зажмурилась, сжав пальцы в кулаки. Придётся ведь подумать о происходящем, никуда не деться, и о собственном… поведении и отношении. Это сейчас краем сознания я упорно не желала принимать, что это на самом деле случилось со мной. Всё казалось, просто сон, страшный, тёмный, притягательно-опасный, но – сон. Особенно золотистые глаза и свечение на груди Джонаса.
Тем временем, сводный брат дошёл до двери, ногой её открыл и переступил порог, занося меня, как невесту. Или жену. Меня пробрала дрожь при этой мысли: боже, два года я жила с этим человеком рядом и… И не замечала? Сейчас почему-то память вдруг отчётливо начала подкидывать то, что в самом деле раньше мне и в голову не приходило принять за что-то неприличное. Джонас часто нарушал моё личное пространство, приобнимал, гладил по голове, усаживал на колени. Даже несколько раз случалось, что помогал с застёжкой на платье, уже не помню, почему горничная не могла заняться. Нет, без стука в спальню не врывался, не пытался приставать открыто, но… Да, сейчас я вспомнила и долгие взгляды со странным огоньком, и ласкающие прикосновения. Однако я была слишком юной и неискушённой, чтобы принять это за что-то другое, а не за заботу, а потом, после моего семнадцатого дня рождения, спустя несколько месяцев Джеффри вдруг стал за мной ухаживать. С разрешения Джонаса. Брат сам намекнул, что лучшей партии для меня не найти… Восемнадцать мне исполнилось всего несколько недель назад, Джеффри сделал мне предложение, и – вот, помолвка. Перевернувшая мою жизнь полностью.
– Вот, малышка, сейчас приведём тебя немножко в порядок, – вырвал из задумчивости голос Джонаса, и я осознала, что мы стоим в просторной купальне в его спальне.
Я ни разу здесь не была, да и зачем бы мне заходить в личную комнату опекуна? Невольно огляделась со слабым любопытством. Большая ванна, утопленная в полу на возвышении, к ней вели ступеньки. Вода уже наполняла её, исходя паром, и мне немедленно захотелось окунуться, смыть с себя ощущения прикосновений… Несколько светильников давали уютный желтоватый свет. Большое зеркало в полный рост, около него – умывальник. На крючке висел махровый халат, внизу на скамейке лежало полотенце. Джонас поднялся к ванне и поставил меня сначала на край, снял чулки. Потом подтолкнул к воде, забрался сам и потянулся к мочалке и куску ароматного мыла. Я смотрела в сторону и молчала, всё так же сжимая кулаки, послушно позволив Джону намылить меня. Ноги уже не дрожали, и слабость почти прошла. Мелькнул отстранённый вопрос, чем же меня в очередной раз напоили, что усталость от бурных утех так быстро исчезла. Хорошо, что голову не туманило, как от вина.
Джон медленно смывал с моего тела следы недавней страсти, и в какой-то момент от бережных, мягких прикосновений я поймала себя на том, что моё дыхание сбивается, становится глубоким и частым. Опять?! Почему, Господи, ну почему они так действуют на меня! Мочалка провела по груди, оставив на вершинках шапки пушистой жемчужной пены, спустилась по животу в самый низ, и Джонас, остановившись за моей спиной, обвил рукой талию.
– Раздвинь ножки, – вкрадчиво попросил он, тесно прижимаясь ко мне. – Помоем тебя везде, Мари-и.
Так же молча я повиновалась. Мочалка скользнула по нежному местечку, принося облегчение, всё же, ему досталось сегодня, и сильно. Я опять отметила, что боли нет, только тянуло мышцы, да внутри оставались лёгкие неприятные ощущения. Мне казалось, всё будет гораздо хуже после того, что со мной сделали Джонас и Джеффри… Странное дело, но то ли тело оказалось выносливее, то ли так подействовало то, чем меня напоили жених и брат. Я чувствовала себя почти в порядке – физически. И когда пальцы Джона словно невзначай задели несколько раз ту самую точку между складок моего лона, я вздрогнула от прилива ощущений. Тело отозвалось, о да, предательски вздрогнуло от вроде бы случайной ласки. Около уха послышался тихий, довольный смешок, и Джонас убрал руку с мочалкой, отстранился, всё так же придерживая меня за талию.
– Наклонись, малышка, – следующая мягкая просьба. – Займёмся твоей попкой, она сегодня многое пережила, – понизив голос, добавил он, и я отчаянно покраснела от вспыхнувшего стыда и сладкого томления, залившего низ живота.
Память услужливо подсунула непристойные картинки, то, как я стонала и извивалась от удовольствия… Подавилась вздохом, чувствуя, как мочалка смывает следы страсти с моей попки, и порадовалась, что Джонас не видит сейчас моего лица, пылающего от замешательства. Оно лучше любых слов доказывало, насколько я испорченная, оказывается… Закончив с помывкой, Джон надавил на плечи, заставив опуститься в воду и смыль пену, потом помог выйти из ванны и вытер, хотя я вполне могла справиться и сама с этим простым делом. Но я помалкивала, уже усвоив главный урок: от меня ждут покорности и только. Мои желания не имеют никакого значения, точнее, они должны совпадать с желаниями Джонаса и Джеффри. Мне предстоит научиться их угадывать…
– Готово. Иди в спальню, сестричка, – Джон снял с меня полотенце, развернул к двери и подтолкнул, легонько шлёпнув по попке.
Последнее слово резануло слух, я отчётливо расслышала, с каким удовольствием опекун его произнёс. Даже думать не хочу о том, что случилось бы, окажись мы всё же родными… Это слишком страшно и грязно. Я вышла из уборной, глядя в пол. Рассматривать спальню Джонаса не было никакого желания, краем глаза отметила широкую кровать под балдахином, с резными столбиками по углам, да камин напротив. Комнату освещал лишь огонь, по углам притаился полумрак.
– Мари-и, – раздался тягучий голос Джеффри со стороны кровати, и я невольно вздрогнула, поёжившись и обхватив себя руками. Мой взгляд заполошно метнулся в ту сторону: жених вытянулся на покрывале, на боку, подпирая локтем голову, и не сводил с меня поблёскивавших в полутьме глаз. – Иди сюда, любовь моя, – тоном, не допускавшим возражений, добавил Джефф и похлопал ладонью рядом с собой.
Колени разом ослабли, я с отчаянием поняла: нет, меня ещё не собирались оставлять в покое. Тело сначала задеревенело, а потом подчинилось, я медленно сделала шаг, потом ещё один. Взгляд Джеффри творил странное: от него, бесстыдно блуждавшего по мне, стало жарко, и знакомая истома начала потихоньку разливаться от низа живота вверх, к груди. Вершинки тут же напряглись, вызывающе торча, готовые к ласке. Тепло перетекло в руки и ноги, охватило шею и опалило лицо, заставив задышать чаще и глубже. О, Господи. Теперь я знала, что это такое: возбуждение. И я снова испытывала его под порочным взглядом Джеффри…
Дойдя до края кровати, я на мгновение остановилась, и жених тут же уточнил:
– Ложись на спинку, Мари. И ножки пошире.
Звучало… многообещающе. Я с тоской осознала, что в эмоциях больше предвкушения, чем отчаяния, ведь тело уже готово к продолжению. Сознание съёжилось и уползло в дальний уголок души, не желая принимать участие в происходящем, и мне оставалось лишь отдаться на милость разбуженным инстинктам. И двум мужчинам, превратившим меня всего за один вечер в распутницу, послушно подчинявшуюся их тёмным желаниям. Идеальную игрушку. Джеффри улыбнулся шире и поманил к себе, и я забралась на кровать, на четвереньках поползла на середину, где он лежал. Позади едва слышно скрипнула дверь уборной, и я услышала шумный вздох Джонаса. Не стоило представлять, какой вид ему открылся сзади, потому что предавшее меня тело тут же откликнулось на развратную картинку. Выгнулось, выставляя бесстыжим глазам ещё больше сокровенного, а моя голова опустилась ниже, и на покрывале появилось тёмное пятнышко: с ресниц упала одинокая слезинка. Знакомый жар растёкся по нежному местечку, оно красноречиво увлажнилось, а мышцы сжались от воспоминаний о вторжении твёрдого и горячего ствола.
Я молча добралась до Джеффри и покорно легла, как он просил. На спину, широко расставив согнутые в коленях ноги. Мой взгляд упёрся в бархатные складки, и на несколько мгновений я словно увидела себя со стороны, поднялась над телом, получив пару секунд драгоценной свободы. Остаться бы здесь, и пусть что хотят, делают, сознание в этом участвовать не будет…
– М-м-м, какая послушная де-евочка, – мурлыкнул Джеффри, прижавшись ко мне, и положил мою ногу себе на бедро, его ладонь медленно провела по внутренней стороне. – Заслуживаешь поощрения, любовь моя. Как считаешь, Джон?
Мой сводный брат пристроился рядом, с другой стороны, и моя вторая нога оказалась на нём. Знакомое ощущение открытости и беззащитности зажгло настоящий пожар в крови. Я прерывисто вздохнула, прикрыв ресницы и погружаясь в то тёмное и сладкое, запретное и одновременно притягательное, что проснулось во мне этим вечером. Я больше не могла сопротивляться и обманывать себя: мне нравилось. Господи, прости, мне нравилось, что они со мной делали. Может, утром я по-другому посмотрю на случившееся, и станет невыносимо стыдно с этим жить, но… Сейчас я послушно выгнулась, безмолвно напрашиваясь на откровенную ласку, и уже было всё равно, сделают они это вдвоём или по очереди. Однако оказывается, мои развратные соблазнители приготовили для меня кое-что иное…
– Согласен, Джефф, – отозвался Джонас, и его ладонь повторила путь по другой ноге.
Но не дошла до самого сокровенного, остановившись в нескольких сантиметрах, как и рука Джеффри. Жених приблизил губы к самому уху, опаляя дыханием, и шепнул:
– Хочешь снова кончить, Мари? Хочешь, я вижу. Я научу тебя, как сделать это самой. Прикоснись к себе внизу, любимая, – последовал приказ. – Покажи нам с Джоном, какая ты прилежная ученица.
Глава 9
От его откровенных, непристойных слов меня охватил такой стыд и замешательство, что на несколько мгновений пропало дыхание и потемнело перед глазами. И вместе с тем… О, боже, я хотела, да. Хотела подчиниться, познать новые грани тёмного удовольствия, от которого внутри всё сжималось в предвкушении и нетерпении. Горячая волна подхватила, затянула в водоворот, и моя рука послушно поползла по животу вниз, туда, где всё ждало и изнывало в ожидании порочной ласки. Пальцы коснулись увлажнённых складок и замерли в нерешительности, я тяжело дышала, приоткрыв рот. Пряное смущение и возбуждение заставили задрожать, тихий стон замер на губах.
– Подумай о том, что сегодня с тобой было, малышка, – зашептал с другой стороны Джонас, поглаживая моё бедро слишком близко от сокровенного. – Расскажи, тебе понравилось, когда я ласкал тебя здесь? – я почувствовала, как его пальцы нежно обвели открытое местечко, не дотрагиваясь до горевшей плоти.
Я больше не принадлежала себе. Мои мысли, чувства, эмоции – они подчинились горячечному шёпоту, повелительному тону, сквозившему в каждом слове Джонаса.
– П-понравилось… – послушно выдохнула я, и уже мои пальцы, дрожащие и слабые, скользнули чуть дальше, повинуясь руке Джеффри – он накрыл мою ладонь и легонько подтолкнул.
– Вот здесь, любовь моя, – вкрадчиво добавил он, направляя мои действия. – Погладь, смелее…
Прикосновение к очень нежному, откровенно мокрому местечку вызвало новый прилив эмоций, ярких и сильных. Я в самом деле впервые это делала, и… получала удовольствие. Развратные вопросы и собственные ответы лишь усиливали его, и голова кружилась уже без всякого вина и добавок. Бёдра подались навстречу собственным пальцам, и они безошибочно нашли ту самую волшебную точку, от которой по телу стремительно расходилось наслаждение.
– Рукой или ртом, Мари-и? – продолжил непристойный допрос Джонас, его губы скользили по моей щеке, шее, плечу, добавляя ощущений.
И я подставлялась под них, поворачивала голову, слепо тянулась к нему, жаждая поцелуя. Страстное, непреодолимое желание хлебнуть острого удовольствия сполна, снова наполниться им до краёв сжигало изнутри, и я не могла больше сопротивляться.
– Ртом… – хрипло повторила свой недавний ответ, смущение лишь на мгновение кольнуло и растворилось в жаркой истоме разбуженной страсти.
Я услышала тихий, довольный смешок, и мой затуманенный взгляд метнулся к Джеффри. Он, привстав и опираясь на локоть, не отрывал горевших расплавленным золотом глаз от моих широко раскинутых ног и… с неприкрытым вожделением наблюдал за моими действиями. В бедро упиралось нечто твёрдое, и я поняла, что Джефф снова возбуждён. Но это уже не пугало, нет… Собравшиеся в тугие бутоны соски болезненно ныли, требуя внимания, и прежде, чем поняла, что делаю, я без всяких просьб сама накрыла ладонью вызывающе торчавшую вершинку. Осторожно сжала твёрдый шарик, и от вспышки удовольствия тихонько всхлипнула, прикусив губу и чуть выгнувшись. О да, да!! Мой собственный палец внизу медленно, нежно обвёл пульсировавший огнём, трепещущий кусочек плоти, и я потерялась в водовороте тёмных, остро-сладких ощущений. А вопросы и не думали прекращаться, щедро сдабривая мои эмоции жгучим перцем смущения.
– Хотела бы ещё так?.. – Джонас наклонился низко-низко ко мне, подушечкой обвёл контур моих приоткрытых, дрожащих губ.
Его глаза тоже налились тяжёлым золотом, а порочная и одновременно ласковая улыбка обещала целую бездну упоительного, развратного удовольствия. И я была совсем не против получить его. Какая-то часть моего разума, совсем маленькая, отстранённо наблюдала, застыв от ужаса и осознания глубины собственного падения и испорченности. Но я не обращала на неё никакого внимания, полностью погрузившись в эмоции, отдавшись во власть тёмных желаний, объединявших сейчас нас троих.
– Д-да, хотела… – лихорадочно прошептала я, сильнее выгибаясь под своими же прикосновениями.
Улыбка Джонаса стала шире, и он прижался к моему рту, облизывая, посасывая и чувствительно покусывая. Я ответила, подавшись вперёд, продолжая играть с набухшим соском, который покалывало от прилившего возбуждения. Мой палец тоже двигался внизу, чуть быстрее, скользя по складкам, дразня чувствительное местечко. Бёдра подхватили плавный ритм, непристойно изгибаясь, и осознание, что Джеффри всё видит и смакует каждое мгновение, пронзило вдруг такой острой молнией удовольствия, что я глухо застонала в губы Джона. Приникла к ним до боли, шире раскрывая рот и впуская его язык глубже, делая поцелуй ещё откровеннее. Мир закружился, распадаясь на осколки…
– А вот та-ак?.. – оторвавшись от моего дрожащего, пересохшего рта, таким же хриплым от страсти голосом спросил Джон, пригвоздив своим горящим взглядом.
Ощутив, как его палец медленно входит в меня, легко скользнув в давно готовое лоно, я охнула и широко распахнула ресницы, захлебнувшись хмельной волной наслаждения. За первым проник и второй, сильнее…
– Тебе понравилось, когда здесь был мой член? Когда двигался в тебе, малышка, а? – от его вопроса тело словно окунули в жидкий огонь, я изогнулась навстречу руке Джона, не отнимая собственных пальцев от нежного местечка. – Ты так сладко стонала, Мари-и, так громко кричала…
Горячее дыхание брата обжигало мой рот, я уже ничего не чувствовала внизу живота, кроме голодной, жадной пустоты, разраставшейся с каждым мгновением. Знакомое напряжение стремительно росло, и одновременно хотелось, и не хотелось закончить эти мучительно-острые секунды ожидания, предвкушения. Мой палец чуть-чуть замедлился, не давая сорваться за грань прямо сейчас. Мышцы сжались вокруг пальцев Джонаса, двигавшихся внутри меня. И я ответила на вопрос брата, лихорадочно облизнув припухшие после его поцелуя губы:
– Д-да… понравилось…
Я знала, он хотел услышать именно это, и это было правдой. Насколько страшной и неприглядной в своей откровенности, подумаю утром… Не теперь… Всхлипнула и тут же длинно застонала, ощутив особо сильный толчок внутри. Бёдра приподнялись, впуская глубже, а ноги раздвинулись шире. Тело извивалось в желании получить больше, ещё больше, ярче. Я уже не различала реальность, превратившись в сгусток желания и эмоций, дрожала на самой грани, чувствуя, что ещё немного – и потеряю сознание от заполнявшего меня нетерпения. Смутно отметила, что мою вторую грудь тоже начали уверенно ласкать – наверное, Джеффри, потому что это его тело прижалось ко мне с другой стороны. И его голос выдохнул в ухо следующий вопрос:
– И ещё хочешь, пра-авда? А когда нас двое было, любовь моя? Когда мой член был в тебе вот зде-есь?..
Всего лишь на несколько мгновений его палец проник в меня с другой стороны, в тугое колечко, совсем неглубоко, и этого хватило, чтобы выгнуться дугой, закричать и забиться в наступившем освобождении. Я снова ослепла и оглохла, переполнявшее меня возбуждение хлынуло огромной волной, принося знакомое облегчение и опустошение. Глаза закрылись, отрезая от окружающего, от спальни, от мужчин рядом. Я обмякла, тяжело дыша, сердце бухало в груди кузнечным молотом, и воздух то и дело застревал в горле. Снова очень хотелось пить, или… Вдруг возникла мысль о приятном, мятном вкусе, который так здорово освежал и прогонял усталость. Я непроизвольно облизнулась, пытаясь выбраться из вязкого тумана бессилия, смутно почувствовала, как рядом пошевелились мужчины, аккуратно убрав с себя мои ноги. Ужасающая слабость растекалась по мышцам, и самой шевелиться было почти невозможно. Я лишь тихо, прерывисто вздохнула, не открывая глаз и вяло подумав, что хорошо бы снова посетить умывальню…