Три дня до прошлого
– В Университете нет единой формы?
Норг улыбнулась.
– Здесь развивают индивидуальность, элара Ардо. Каждый маг – личность, имеющая свои предпочтения, в том числе и в одежде. В задачи обучения не входит оболванивание студентов.
– Элара Норг, подскажите, пожалуйста, где бы я могла приобрести лоток, наполнитель и корм для Кота?
– Напишите, что конкретно требуется, через час вам всё принесут, – Норг протянула мне блокнот и ручку.
Кота у меня забрал Ксан, провёл над ним рукой, тот ожил, встряхнулся и серой молнией юркнул под кровать. Норг взяла мою записку.
– Если вам что-нибудь понадобится, со мной можно связаться по визиону или найти на первом этаже, в сто второй комнате. Осваивайтесь, элара Ардо, хорошего вам вечера и успешного начала учёбы.
С её уходом повисла напряжённая тишина. Я присела в кресло, Ксан прошёлся по комнате, взялся за балконную дверь:
– Открою?
– Пожалуйста.
Тёплый воздух заиграл краем тонких полупрозрачных занавесок. Нужно было заставить себя заговорить, но о чём?
– Удобно, когда за тебя всё делают заклинания.
– Не то слово, – живо отозвался Ксан. – Жаль, они не собирают разбросанную одежду.
Судя по голосу, для него это было реальной проблемой. Я не нашлась, что ответить, и переменила тему.
– Правда, что в Винее холодные зимы?
– Да, и сугробы знатные. Но в Университете снега нет, здесь искусственный климат.
Опять наступила долгая пауза, в этот раз нарушил её Ксан.
– Элия…
– Называй меня Эля, мне так привычнее.
– Хорошо, а я – Ксан. Терпеть не могу полное Кэсиан! Вот как можно взять и назвать мальчика женским именем? Эля, нам стоит познакомиться поближе. Куратор – это очень… очень ответственно.
– В смысле, теперь ты отвечаешь за то, чтобы я не разнесла Университет на куски?
– Разрушить Университет довольно сложно. Он изначально выстроен с учётом того, что, как ты правильно сказала, необученные маги будут пытаться разнести его на куски всеми возможными и даже невозможными способами.
Ксан сел в соседнее кресло и несколько расслабился. Маска ледяной невозмутимости потихоньку таяла. Какие же у него невероятные ресницы! Так и хочется проверить – не накладные ли.
– Расскажи о себе, – попросил он.
– У меня довольно скучная жизнь. Мой отец – Вестиар Ардо, это ты знаешь. Я его совсем не помню. Когда он умер, мне было два года и девять месяцев. Мама вскоре повторно вышла замуж и переселилась к мужу в Мейриг. Отчим прекрасный человек, никогда не делал различий между мной и своей родной дочерью. После окончания обычной школы я собиралась поступать в высшую государственную школу Винеи на следовательское дело. А сегодня у меня проснулась магия, и я чуть не покалечила свою сестру.
– Как это случилось? Ты чему-то сильно обрадовалась? Чего-то испугалась? Пожалуйста, опиши свои чувства.
– Я очень сильно разозлилась – до зелёной вспышки перед глазами.
– Гнев – одна из самых сильных эмоций, – Ксан не удивился. – Он пробил барьеры. Скажи, ты привыкла сдерживать свои чувства? Старалась не проявлять их открыто?
На мой изумлённый взгляд Ксан отреагировал странно – улыбнулся краешком губ.
– Нет, это не я такой догадливый. Просто иначе твой дар пробудился бы давно. Понимаешь, магия – это не вещь, которую можно взять, попользоваться и положить обратно. Она напрямую связана с нашими эмоциями. Если идти дальше, магия – это и есть эмоция, самая сильная из существующих в природе. Ты в первую очередь чего-то желаешь – переместиться, прочесть мысли, стать невидимой – причём так сильно, что твоё желание воплощается в реальность.
– То есть маги – это люди, которые умеют сильно хотеть?
– Примитивно выражаясь, да. В каждом маге кроме обычных человеческих чувств заложена искра – энергия осуществления желаний, стремление, дух, воля. Поэтому главное, чему должен научиться любой маг, – обуздывать свои желания, не позволять им вырываться произвольно. Дети, что поступают в Университет, первые два-три года отрабатывают контроль над эмоциями, это самое сложное. Но иногда получается наоборот: маг с детства привыкает гасить в себе любые порывы, подавлять злость, не отпускать чувства. Он возводит незримый барьер между собой и своим даром, и это хуже всего. Дар всё равно однажды прорвётся – в минуту душевного потрясения, боли, утраты, и тогда это уже не вспышки или разрушенные предметы, а пылающие города.
– Только не говори о Керване! – взмолилась я.
– Хорошо, не буду, – легко согласился он. – Мне тоже надоели легенды. В новейшей истории есть немало других примеров. Шесть лет назад пятнадцатилетний подросток оставил от дома обугленное пятно, сам едва выжил, и соседи чудом уцелели. Повезло, что это произошло в Винее, где на всех домах противопожарная защита и сигнализация. Вовремя подоспели и пожарная охрана, и Служба контроля.
Кот осторожно высунул из-под кровати сначала нос, затем голову. Вытянулся весь, с упрёком покосился на меня и с видом оскорблённого достоинства пошёл осматривать комнату.
– Ишь какой! – одобрительно протянул Ксан. – Прямо как комиссия Совета магов – всё надо проверить.
– Сталкивался?
– Было дело. Почему ты решила стать следователем? – неожиданно спросил он.
– Я хочу найти убийцу своего отца, – созналась честно.
– Допустим, ты его найдёшь, хотя я сильно в этом сомневаюсь, – выдохнул Ксан. – Дело Ардо закрыли за недостатком доказательств, а в Службе контроля работают не дураки. Но предположим, тебе удастся то, чего не смогли они. И что дальше? Прошло четырнадцать лет.
– Для убийства нет срока давности.
Ксан хмыкнул.
– Тебя устроит просто восстановить справедливость?
– Вполне.
– И ты не собираешься мстить? – он подался вперёд, бирюзовые глаза сверкнули.
– В Ларии две тысячи лет существуют суд и законы.
Он отвернулся и стал смотреть, как Кот играет с занавесками. Сейчас никто не назвал бы его невозмутимым – на скулах ходили желваки.
– Теперь я понимаю, почему тебе удавалось столько времени сдерживать дар. Завидное хладнокровие. Сали не сказала – я следователь Службы контроля.
– Будущий? – уточнила я.
– Настоящий. Работаю уже три года, в Университете читаю лекции.
Три года работы в Службе? Сколько же ему лет?
– Мне двадцать один, – он улыбнулся. – И я не читаю мысли. Просто ты так выразительно посмотрела, что не трудно догадаться, что у тебя на уме.
– Не тяжело и работать, и преподавать? – спросила я совсем не то, что хотела.
– Нет. В Ларии низкий уровень преступности, и слишком мало студентов интересуются правоведением. Для того, чтобы маг изучал следовательское дело, нужны личные причины. Как у нас с тобой.
Кот выскочил на балкон, я невольно напряглась.
– Силовой барьер не пропустит его дальше перил, – успокоил меня Ксан. – Ты готова к экскурсии по Университету или хочешь отдохнуть?
– Я сегодня отдохнула на неделю вперёд, – вспомнила клифейню. – А ты сам не устал? Ты ведь был сегодня в Мейриге по службе?
– Да. Но я не устал. Единственное, если позволишь, я схожу переоденусь. Не люблю официальные костюмы. Это минут десять, не больше.
– Конечно.
Разумеется, Ксан не вышел через дверь, а растворился в воздухе. Я перевела дух.
Не такой уж он ледяной, как показалось вначале.
Глава 5
В дверь постучали. За порогом обнаружилась та самая милая девушка, что присутствовала в кабинете ректора. С приветливой улыбкой она протянула мне объёмный пакет.
– Добрый вечер! Элара Норг попросила вам занести. Я – Лия, помощница элары Ринд. Будем знакомы!
– Эля. Очень приятно.
В пакете были кошачий лоток, наполнитель, корм, две миски и бутылка с водой. О последнем я совсем забыла и очень растрогалась. Похоже, в Университете с каждым учеником действительно обращаются словно с вазой из лирéйского стекла.
– Передайте эларе Норг мою огромную благодарность.
– Пустяки! – Лия тряхнула головой, качнулся шикарный хвост смоляных волос. – Это моя работа и, скажу по секрету, это гораздо веселее, чем перебирать бумаги… Ой, какой славный котик! Как его зовут?
– Кот.
– Просто Кот? – Лия рассмеялась, синие глаза заискрились. – Ну и имечко! Осваивайтесь, Эля, и успеха в учёбе!
Она кивнула и вышла. Кот тут же исследовал принесённые предметы, потрогал миску лапой и требовательно заявил:
– Мяу!
На еду Кот набросился так, будто его не кормили год, если не больше, только уши забавно шевелились. Надо связаться с отчимом и рассказать ему про сумку, а то ещё подумает, что я нарочно утащила Кота с собой. Мои угрызения совести прервал Ксан, вернувшийся в простой светлой рубашке с коротким рукавом и свободных светло-серых брюках. Без костюма мой куратор выглядел намного моложе и симпатичнее. Я поймала себя на том, что откровенно им любуюсь, и поспешила отвернуться.
– Эля, ты готова? Для начала я покажу тебе второй выход из общежития, так быстрее спускаться в парк.
Запасным выходом оказалась лестница в торце здания. Здесь внизу тоже был холл, поменьше, но очень уютный, разделённый диванами на несколько отдельных зон. Весёлая компания что-то оживлённо обсуждала, один из парней размахивал руками, доносился смех девушек. При виде Ксана они притихли. Я уже поняла, что моего куратора побаивались. Одно то, что он был на ты с ректором и называл элару Ринд по имени, говорило само за себя.
– Ксан, ты не расскажешь мне о правилах Университета?
На тонких губах возникла ехидная усмешка.
– Их не так много. Первое и главное – маг не должен никому навредить. Второе – безоговорочно слушаться своего куратора.
– Не преподавателя? – я иронично вздёрнула бровь.
– Нет. У первокурсника много преподавателей, но всего один куратор. Как правило, им становится студент пятого-шестого курса. Два или три года он отвечает за доверенного ему подростка словно за самого себя. Обычно этого времени хватает, чтобы юный маг полностью осознал ответственность за свои поступки и научился справляться самостоятельно.
Мы вышли в парк. Ксан оглянулся и заговорщицки указал пальцем вверх. Я подняла голову: на перилах балкона второго этажа сидел и облизывался Кот. Затем он встал на задние лапы, передними опираясь… о воздух?! Какая замечательная штука – силовые барьеры!
– А вдруг подопечный – отъявленный хулиган? И двух лет ему недостаточно? Или он вообще плевать хотел на какую-то там ответственность? Не могут же все маги поголовно обладать высокой сознательностью!
– Тогда кураторство принимает кто-то из преподавателей. Хотя такое случается крайне редко. Если за период обучения студент систематически и осознанно использует магию во вред, диплома он не увидит, соответственно, его дар окажется вне закона. А незаконное применение магии – это уже преступление. Первые два нарушения грозят магу тюрьмой, третье – запечатыванием дара. Как ты думаешь, сколько живут такие запечатанные маги?
– Как люди? – предположила я.
– От полугода до года, – веско бросил Ксан.
У меня по спине пробежали мурашки. Даже с убийцами в Ларии не были столь жестоки – их приговаривали к пожизненному заключению. Вот почему у нас практически нет преступлений, совершённых с помощью магии. Кто отдаст столетия жизни ради сиюминутной выгоды?
– Неудивительно, что студенты Университета становятся паиньками, – заметила я. – Особенно когда их в первый же день просвещают.
– Дети магов знают об этом с пелёнок, – Ксан поморщился и перевёл тему: – Итак, мы с тобой во внутреннем парке. Любимое место для прогулок, сейчас здесь ещё мало народу.
Я огляделась, сходу насчитала не менее полусотни студентов и подавила смешок.
– Климат регулируется, круглый год поддерживается комфортная температура, – продолжил Ксан. – Дожди идут два раза в неделю с трёх до пяти ночи. В центре – площадь фонтанов, сегодня в девять состоится торжественное открытие. Если хочешь, можем сходить. Шестой корпус Университета – внизу столовая, наверху бальные залы. Кстати, ты не голодная? Я бы что-нибудь съел.
– Кормят по расписанию?
– С восьми до двенадцати завтрак, с двенадцати до восемнадцати обед, с восемнадцати до двадцати двух ужин. Но даже если ты задержишься на тренировке до полуночи, умереть с голоду тебе не дадут. Голодный маг – злой маг, а злой маг – это чревато последствиями.
– Кстати! – спохватилась я. – Ты сегодня пил клиф. Значит, его можно употреблять?
– Нельзя, пока не научишься контролировать силу, – Ксан опустил свои невероятные ресницы. – Да и потом нежелательно. Поверь, я не так часто его пью. Знай, что ты станешь моей подопечной, и в Мейриге воздержался бы. Не подавал бы дурной пример.
– Без клифа жизнь ужасна, – помрачнела я.
– Согласен, – вздохнул Ксан. – Идём ужинать?
Шестой корпус выделялся из остальных тем, что имел не восемь этажей, а всего четыре. Пропуском служил всё тот же высеченный в камне овал. Обеденный зал напомнил мне школьную столовую, только наряднее и увеличенную раз в десять. Запахи витали такие, что у меня, не сильно-то и голодной, потекли слюнки. Негромко играла приятная музыка, визионы на стенах показывали новостные каналы, на столах красовались белоснежные скатерти и букеты в вазах. Не хуже, чем в лучших ресторанах Мейрига! Вся разница лишь в том, что посетитель сам брал поднос из стопки и выбирал себе закуски и горячее из предложенных блюд. Причём и здесь глаза разбегались: несколько видов салатов, свежие овощи, холодное мясо, исходящее паром жаркое, котлеты с румяной корочкой, золотистая курица… Я ограничилась отбивной с овощами, Ксан заставил весь поднос.
– У меня хороший аппетит, – зачем-то начал оправдываться он. – Ты не захватишь ещё пару стаканов сока? Не помещаются.
К хорошему аппетиту прилагалась подтянутая, мускулистая фигура, но я не стала бы подтрунивать даже в том случае, если бы комплекцией мой куратор напоминал отчима. Любит Ксан покушать, что в этом плохого? Мы заняли столик у окна, я огляделась.
Народу много, но, благодаря размерам зала и количеству столов, не появлялось ощущение забитости. Большинство студентов сидели парами: девочка и девушка, мальчик и парень постарше. Куратор и подопечный, догадалась я. Были и шумные компании по десять-пятнадцать студентов, и взрослые маги-преподаватели. Они держались без чопорности и охотно отвечали, когда к ним обращались. Одна степенная элара присела за столик к трём девушкам, вскоре все от души смеялись. Тем не менее в столовой Университета царил порядок. Никто не бросал за собой грязную посуду, её относили куда-то за перегородку. Разговаривали не приглушая голос, но и не настолько громко, чтобы мешать другим. Даже десятилетние дети вели себя с достоинством.
Я перевела взгляд на Ксана – и замерла. Он ел быстро, однако до чего же… красиво? Неподходящее слово, но другого не подобрать. Мама когда-то заставила меня посещать курсы этикета, так вот: мой куратор выглядел живой рекламой этих курсов. Ножом он пользовался явно не для того, чтобы произвести впечатление, и левой рукой с вилкой орудовал не хуже правой. Должно быть, тысячу лет назад так вкушали яства короли, причём короли весьма голодные. Пришлось срочно вспоминать, как правильно располагаются пальцы и куда направлены зубцы вилки. В результате, пока я расправлялась с отбивной, от ужина моего спутника остались одни пустые тарелки, после чего Ксан удовлетворённо откинулся на спинку стула.
– Давай отнесу посуду, – предложил он, когда я допила сок.
Отказываться не стала. Заодно проверила свою догадку: действительно, если от Ксана и не шарахались, то огибали по широкой дуге. Веселье за теми столиками, мимо которых он проходил, значительно снижалось, а приветствовать его и вовсе никто не осмеливался. Кого же элара Ринд мне подсунула?
Когда мы покидали столовую, Ксан опять любезно распахнул передо мной дверь. Очевидно, его галантность являлась следствием накрепко вбитых хороших манер. Жаль, что о магах слишком мало информации, и мне ничего не говорит фамилия Грэн. Хотя, может, оно и к лучшему? Никакого предубеждения к Ксану я не испытывала, и к его необычной внешности уже успела привыкнуть.
– Ксан, за чей счёт в Университете такое изобилие?
– На содержание Университета идёт часть налогов, которые платит каждый маг, а зарабатываем мы неплохо, – после сытного ужина он шёл неспешно, что меня более чем устраивало. – К тому же многие выпускники переводят деньги по собственной инициативе. В две тысячи сто тридцатом году пробовали подобное запретить, так не поверишь – маги взбунтовались. Заявили, что имеют право поблагодарить родной Университет!
Я задумалась.
– Скажи, та история, что изучают в обыкновенных школах, и история, известная магам, сильно отличаются?
– Порядочно. Мы очень долго выстраивали взаимодействие с людьми так, чтобы наши способности не вызывали зависть, страх и ненависть. В итоге после единственной войны на рубеже четвёртого и пятого веков почти две тысячи лет Лария живёт в мире. У нас свои законы – но они гораздо суровее, чем человеческие, свой горький опыт, свои преступники, и не всё из этого стоит открывать посторонним. Замкнутость Винеи происходит не от того, что мы спесивы или считаем себя лучше людей, наоборот, мы старательно оберегаем их от себя.
– Не понимаю, – я подняла голову и провалилась в яркую бирюзу глаз. – Маги вступают в брак с людьми, рождаются одарённые дети. Почему за столько лет мы не перемешались окончательно? Почему численность людей растёт и измеряется миллионами, а магов лишь несколько тысяч?
Ксан остановился, кивнул в сторону ближайшей свободной скамейки.
– Присядем?
Продолжил он не сразу – подбирал слова.
– Эля, ты не обращала внимания, сколько детей магов становятся магами?
– Нет.
– У пары магов – два ребёнка, в смешанных семьях – один. Всегда. Закон сохранения магии: один маг – один наследник искры. Остальные дети, сколько бы их ни родилось, будут людьми. Не с усечёнными способностями, не с крупицей дара – обычными людьми. Количество магов неизменно с тех пор, как распределились искры света Вездесущего. Или, если верить научным теориям, произошла мутация, которая передаётся только первому ребёнку. Поэтому неважно, с кем маг свяжет жизнь – с человеком или с себе подобным, – общее число магов в мире не изменится.
– Как-то тоскливо, – выдохнула я. – А не пробовали этот закон обойти?
Он улыбнулся, но улыбка вышла грустной.
– Пробовали. В четырнадцатом веке даже эксперименты проводили – всё без толку. В мире нет полукровок – есть маги и люди.
– А если маг погибнет до того, как передаст дар? – заволновалась я. – Те же запечатанные преступники?
– Искра уйдёт в никуда, – Ксан отвернулся. – Поэтому магу перед запечатыванием в обязательном порядке приказано обзавестись наследником. Женщинам при этом позволено выносить и родить ребёнка, мужчинам достаточно зачать.
– Жуть просто, – я поёжилась. – Представляешь, каково такой матери? Родить ребёнка, зная, что через полгода ты умрёшь и оставишь его сиротой!
– Поверь, таким детям тоже не сладко. Хорошо, когда есть близкие родственники, в случае их отсутствия Совет магов назначает опекуна. Но родителей никто не заменит… Этому закону полторы тысячи лет, Эля, и за всё время никто не пытался его смягчить. Мы не можем ни прощать преступников, ни терять дар безвозвратно. Нас слишком мало. Идём дальше?
– Идём.
Настроение испортилось. Кажется, какое мне дело до незнакомых магов, тем более преступников? Ан нет, задевает. Внутри начало жечь.
– Эля? Тебе плохо? – Ксан резко остановился.
– Горит вот тут, – я положила руку на солнечное сплетение.
– Сильно?
– Терпимо.
Он огляделся, остановил взгляд на одном из корпусов, затем взял меня за руку.
– Постарайся дышать глубоко.
Перед глазами на миг потемнело, затем я поняла, что мы стоим посреди огромного зала. Сквозь большие окна в потолке на пол падали ровные квадраты света, сплошные гладкие стены защищала мелкая мерцающая сетка.
– Твоя магия просится наружу, – мягко сказал Ксан. – Ты молодец, прекрасно её контролируешь, но излишки лучше выпустить. Мы в тренировочном зале пятого корпуса, здесь безопасно. Я буду говорить тебе, что делать.
Жжение усилилось. Чувство было неприятным, словно что-то распирало меня изнутри.
– Опиши, что ты испытываешь.
– Внутри меня ворочается раскалённый шар, – попыталась я передать свои ощущения.
Ксан встал сзади, его присутствие ободряло.
– Попробуй мысленно переместить этот шар в руку. Можешь закрыть глаза, так будет проще. Представь, что он медленно поднимается, движется к плечу, затем дальше, к локтю, и после направляется в ладонь.
С закрытыми глазами и впрямь стало легче. По мере того как Ксан говорил, горячий сгусток перемещался и жёг всё сильнее.
– Умница, Эля! Он в твоей ладони! Чувствуешь? Теперь постарайся отбросить его подальше от себя.
– Рукой? – уточнила я.
– Если тебе так легче, то да. Главное – смотри, куда кидаешь.
Получилось у меня с третьей попытки: шар никак не желал отлипать от пальцев. Зато потом отделился неожиданно легко и тут же пространство вокруг засияло изумрудным светом.
– Ох, – выдохнул Ксан. – Сали права. Слабый куратор с тобой не справится.
– Это и есть энергия?
– Которой ты чуть нас не поджарила, – он улыбнулся. – Ничего, для первого раза сойдёт. Как ты себя чувствуешь?
– Странно, – я прислушалась к себе. – Тело лёгкое-лёгкое, кажется, сейчас взлечу. Но почему энергия зелёная?
– Она у всех разная.
– А какая у тебя? – живо поинтересовалась я.
Он повёл рукой – и пространство в конце зала озарило бирюзовое сияние. Кто бы сомневался!
– Энергия повторяет цвет глаз?
– Наоборот, цвет глаз отражает уровень энергии мага. Синий – самый слабый, затем идут голубой и зелёный. Но есть исключения. У Сали голубые глаза, однако она очень сильный маг.
– Получается, я потенциально сильнее элары Ринд?
– Твой отец был изумрудным магом, одним из самых сильных в Винее, – ответил Ксан. – Ты унаследовала его искру.
Очень хотелось спросить, на каком месте по шкале уровней магов находится он сам, но я постеснялась.
– Получается, сила мага зависит от искры? Не от усердия или тренировок?
– Ты можешь максимально раскачать свой дар, однако выше головы не прыгнешь. Синий маг никогда не сравнится с голубым, тем более с изумрудным.
– Энергию придётся постоянно сбрасывать?
– Если не используешь её, то да. Не беспокойся – обычно маги за день тратят огромное её количество. Счастливчик тот, кто к вечеру сохраняет хотя бы треть резерва.
– Ксан, но где эта энергия пряталась до сегодняшнего дня? Почему не проявилась раньше? Я ведь так мечтала быть магом, только об этом и думала!
Он протянул мне руку.
– Вернёмся в парк? Там удобнее разговаривать.
На этот раз перед глазами не темнело. Был зал – и сразу же появилась ажурная скамейка в обрамлении крошечных пурпурных ёлочек. За ёлочками вырастало внушительное белое здание с огромными стрельчатыми окнами.
– Четвёртый корпус – библиотека, – пояснил Ксан. – Сегодня тут тихо, а завтра советую обходить за сотню эри, иначе затопчут. Нужные книги я принесу тебе сам.
– Спасибо.
После того, как он заботливо подстраховывал меня в зале, сидеть рядом, касаясь плечами, было хорошо и покойно. Какое-то время Ксан молчал, я не торопила.
– Я мог бы пересказать тебе общепринятую теорию сбоев, но не стану. Не особо в неё верю, к тому же она прекрасно изложена в трактате «Основы магии», с которым тебе всё равно придётся ознакомиться. Если честно, то никто не знает, отчего у одного мага дар пробуждается в десять, у другого в двенадцать, а третий живёт до пятнадцати-семнадцати лет и не чувствует силу вообще. Контроль над эмоциями – это только часть проблемы. Например, почему слабые маги «просыпаются» раньше сильных? Или каким образом энергия связана с внешним видом?
– Ты имеешь в виду, что все маги очень красивы? – я воспользовалась паузой, чтобы удовлетворить давнее любопытство.
– Это-то как раз объяснимо. Энергия стремится к абсолютному порядку: идеальным фигурам, правильным чертам лица. Тому, что у людей считается эталоном красоты. И чем сильнее маг, тем совершеннее его внешность.
– Поучается, синий маг ещё может быть просто симпатичным, а изумрудный – обязательно совершенством?
– Да, – Ксан посмотрел на меня и улыбнулся. – Но я не об этом. За исключением будущих служителей Вездесущего, мы рождаемся или очень светлыми блондинами, или жгучими брюнетами, без вариантов. Ты никогда не пробовала перекрасить волосы?
– Нет, – я удивлённо воззрилась на него. – Зачем?
– Чтобы на тебя не тыкали пальцем в школе – мол, что ты за маг без магии? – он поморщился.
– Я училась в Мейриге, там с этим проще.
– Мне пришлось ходить в среднюю школу Винеи, – хмыкнул Ксан. – Выяснил опытным путём: краска к волосам не пристаёт и цвет радужек никакими ухищрениями не изменить.