Мои батареи стали нести потери. Одно за одним замолкали орудия, то от нехватки снарядов, то разбитые взрывом, а то и из-за погибшего полностью артиллерийского расчёта. Но дело своё они сделали.
На поле завязался рукопашный бой, оба пулемёта вносили свою посильную лепту в сражение, пользуясь отсутствием своих собратьев с противоположной стороны.
Англичане, не выдержав рукопашного боя, в котором стали ощутимо проигрывать и нести тяжёлые потери, начали стремительно откатываться назад, под защиту огня своих батарей, изрядно поредевших, и пулемётов, ожидающих нападения неразумных дикарей.
Достав из заплечного мешка древний рог, я выдул протяжный сигнал о прекращении атаки. Гулкий, заунывный звук пронёсся над залитой кровью саванной. Мои воины, прекратив преследование англичан, стали откатываться обратно.
Меня заметили, и все орудия, как по команде, открыли огонь по одиноко торчащему дереву. Пришлось поспешно ретироваться. Один из снарядов разорвался совсем недалеко от меня, осыпав землёй и сорвав с моей спины старый, верный кожаный щит.
С трудом поднявшись, я нашёл свою снайперскую винтовку и, подобрав подходящее для стрельбы место, начал искать достойную мишень. В прицел, без знаменитого перекрестья, мне были видны лица английских солдат и офицеров.
Я не решался открывать огонь, выискивая подходящую цель. Наконец, выбрал одного из пулемётчиков. Выстрел, и пуля взметнула фонтанчик пыли слева от него. Сделав необходимую поправку на ветер и расстояние, я снова прицелился и выстрелил. Пуля воткнулась в плечо пулемётчика и отбросила его назад, заставив корчиться от боли.
В это время прозвучал сигнал на повторную атаку. Повинуясь ему, английские солдаты, перемещая за своими цепями пулемёты, снова пошли в наступление. Очнулись и почти разбитые наёмники.
Собравшись с силами, в бой пошли уголовные элементы, подогреваемые мыслью о скорой победе и большой наживе, а также, озвученной де Брюлле огромной сумме денежного вознаграждения каждому, и списании всех грехов, в случае победы.
У меня было много раненых, убитых уже не менее тысячи человек, да и стрелять из орудий больше было нечем. Англичане, поддерживаемые скудным артиллерийским огнём, снова пошли в атаку, вслед за ними устремились и наёмники. Моим воинам пришлось отстреливаться от них, встав на одно колено, как учили казаки.
Снова затрещали выстрелы, вплетая свою какофонию в общую картину смерти. Я продолжал рассматривать в прицел позиции англичан. И вскоре мне повезло. Сначала я увидел молодого офицера, а потом, вслед за ним, разглядел и того, кого он почтительно сопровождал.
Высокий, ещё не обрюзгший генерал, приставив к своему правому глазу подзорную трубу, внимательно осматривал поле боя. Адъютант что-то почтительно ему говорил. Генерала я и выбрал своей целью.
Выстрел прозвучал негромко в общей какофонии звуков боя. Пуля в очередной раз взметнула фонтанчик пыли у ног адъютанта. Генерал бросил презрительный взгляд вниз и, не обращая внимание на свист редких и шальных пуль, снова стал рассматривать поле боя.
Я взял упреждение и, тщательно прицелившись, снова выстрелил. На это раз, пуля попала в грудь адъютанта, пробив её насквозь. Недоумённо пошатнувшись, он не верящим взглядом уставился на свою прижатую к ране руку, сквозь которую толчками стала просачиваться алая кровь.
– Что с вами, Редъярд! – вскричал генерал Бернст.
– Ничего, – пролепетал лейтенант, – кажется, я ранен!
Генерал резко обернулся и стал пристально всматриваться туда, откуда прилетела убийственная пуля, надеясь разглядеть стрелка. Разглядеть стрелка он не смог, а вот пулю увидеть успел.
Сделав ещё одно упреждение и поправку на ветер, я нажал на спусковой крючок ружья. Резко толкнул плечо приклад американской длинноствольной винтовки. Пуля, разогнанная пороховыми газами, устремилась вперёд, пронзая пространство быстрее скорости звука и преодолев сопротивление воздуха, влетела прямо в глаз генералу Чарльзу Бернсту, мгновенно убив его.
Но бой продолжался, и солдаты шли вперёд, готовясь умереть, ещё не зная, что их командующий уже убит. Битва на два фронта уменьшала мои шансы на победу, а я и так уже сделал всё, что мог, выжав максимум из своих сил и возможностей.
Англичане рвались вперёд. Оставив полторы тысячи воинов, в качестве заслона для них, я, с оставшимися двумя тысячами, бросился в атаку на наёмников. Через оптический прицел хорошо были видны их широко раскрытые в крике рты и налитые кровью глаза. Страх, ярость, испуг и отчаяние, вся гамма чувств отражалась на их лицах.
Прицелившись, я "снял" выстрелом одного из их командиров, тощего и длинного белого наёмника, с лицом серийного маньяка. Рядом со мною стоял один из моих лучших снайперов, выживший в этих боях. Гулко щёлкала выстрелом его, аналогичная моей, винтовка.
Наёмники, наконец, не выдержали штыковой атаки и, бросая оружие, бросились к холмам, за ними помчались и мои воины, на ходу вонзая штыки в спины убегающих и застреливая некоторых из них на ходу. Казалось, вот она победа, только руку протяни. Но, видимо, сегодня был не мой день, а может, я просто не опытный стратег и не смог учесть всех деталей битвы.
Разведка, и ещё раз разведка, вот он залог успеха! А мои диверсионные силы были ещё на стадии становления. Я совсем забыл, что у бельгийцев тоже могут быть пулемёты, установленные как раз на этих холмах.
Леонардо де Брюлле, командовавший, в очередной раз, очередным сбродом, смог узреть зерно будущего поражения. Но больше спасаться бегством он не горел желанием. Да, орудий бельгийский король пожалел, но вот пять пулемётов всё же выделил. Они ещё не приняли участие в битве, их планировали использовать в последнюю очередь, ведь патроны к ним стоили гораздо дороже, чем человеческие жизни.
Да и кого там было жалеть? Не тех же, о ком кровавыми слезами плакала пеньковая верёвка, или жизни черномазых, статус которых был гораздо ниже домашних животных, в глазах любого европейца!
Как только наёмники всех мастей и цветов кожи бросились бежать, бросая оружие во второй, и окончательный раз, де Брюлле всё стало ясно. Треть войска ранены и больше не боеспособны, треть лежала убитыми, а половина войска сейчас дружно бежала назад.
– Пулемёты!!! Огонь!!!
– Месье,– спросил один из пулемётчиков, из числа "нормальных" солдат, но там же наши отступают?
– "Наших" там уже нет, – пояснил де Брюлле. Нужно отсечь мамбовцев от наёмников, но если не получится, то тюрьмы и хижины всегда будут готовы принять новых жителей. Не надо никого жалеть, мой друг, или вы думаете, что Мамба вас пощадит?
– Напрасно, напрасно. Ваша форма черепа прекрасно подходит для его ритуальной чаши. А что касается наёмников… Не вас ли третьего дня обыграли в карты, вплоть до последнего франка, а ещё угрожали сыграть на то место, на котором вы сидите, в случае, если вы не расплатитесь, а?
Пулемётчик покраснел, то ли от стыда, то ли от ярости. Между тем, толпа беглецов и догоняющих их чернокожих "друзей" приблизилась на расстояние убийственного огня.
– Огонь! – скомандовал де Брюлле.
По его команде резко затряслись стволы пулемётов, одетых в кожух водяного охлаждения. Пули не разбирали, кто из негров бежал в ужасе, а кто в боевом азарте, кося всех подряд.
Веер пуль хлестал и вспахивал сухую землю саванны, опрокидывая фигуры людей на землю, отбрасывая прочь и расшвыривая по сторонам. Немногие добежали до мёртвой зоны. Главный удар приняли на себя беглецы.
Люди заметались, расстреливаемые в упор. Кто-то смог упасть на землю и отползти, кто-то метнулся в сторону. Те несчастные, кто повернул назад, попали на штыки, а затем, всё равно, погибли от огня пулемётов.
Мамбовцы, попав, в свою очередь, под огонь пулемётов, бросились кто на землю, кто в стороны, отползая назад. Проводимые с ними занятия оказали свою положительную роль, но не все так поступили, и наступающие сотни стали стремительно редеть.
Редкий винтовочный огонь наносил урон и пулемётным расчётам. Сообразив, чем это грозит, я, вместе со своим напарником, тоже стал искать в прицел пулемётчиков и отстреливать их. Но мои сотни, не выдержав пулемётного огня, повернули назад.
Рукопашная схватка с англичанами тоже была проиграна, главным образом из-за того, что у меня оставались не самые лучшие воины, а набранные, в основном, не так давно из разных племён. Они бросились назад, и ко мне. Медленно набирал обороты хаос отступления.
Бельгийские наёмники были разбиты и не могли оказать больше сопротивления, но их позиции я уже не мог взять, из-за работающих пулемётов. Англичане, разозлённые боем и вестью о гибели своего командующего, рвались в бой, надеясь поквитаться с нами. Их возглавил один из английских офицеров.
Мои орудия молчали, оказавшись без снарядов, их запас был полностью израсходован. Положение спасали только два оставшихся у меня пулемёта. Семён Кнут, обнажив казачью шашку, подбежал ко мне и громко прокричал в оглохшее от канонады ухо.
– Князь, надо идти в атаку, или отступать…
Осмотрев поле боя, я согласился с ним, наш лагерь был почти взят, и бой шёл уже у оставшихся целыми орудий, распавшись на отдельные схватки. Взяв свой рог, я протрубил сигнал к отступлению. А потом и задал его направление, отправив в северо-восточном направлении всех окружающих меня воинов.
Кнут бросился вместе с сотней Жало спасать своих выживших артиллеристов, делая это по моему приказу, как наиболее опытных и ценных кадров. Собрав вокруг себя пару сотен воинов, я начал, в свою очередь, отступать на северо-восток, стараясь оторваться от преследователей.
Де Брюлле, рассматривая поле битвы в бинокль, радовался поражению Мамбы, но сил для атаки у него уже не было. Англичане радовались победе, убивая оставшихся негров, и пытаясь преследовать стремительно уходящих на северо-восток уцелевшие войска Мамбы.
Неожиданно, в поле его зрения появилась высокая фигура вождя, в руке которого было характерное копьё, с шикарным змеиным бунчуком.
– Аааа! Вон он! Лови гада, лови! – заорал он в радостном возбуждении. Сбежав с холма, Де Брюлле поднял своих телохранителей и две резервные сотни, состоящие из солдат королевства Бельгии.
Глотая слова и фразы, он в диком возбуждении пояснил, что увидел отступающего вождя. Капрал Дюк, бывший солдат бельгийской армии, бывший заключённый тюрьмы в городе Льеж, бывший глава карательного отряда в Бельгийском Конго, а сейчас, всего лишь, капрал нанятого Леопольдом II войска, уцепился за представившуюся возможность поймать знаменитого вождя.
Быстро сколотив отряд из белых, в количестве ста пятидесяти человек, он устремился вслед за двумя сотнями де Брюлле, надеясь поучаствовать в славной охоте. Следуя по пятам, он, с согласия де Брюлле, оставшегося на холмах, принял участие в преследовании Мамбы.
Но эти охотники были не одиноки. Англичане, захватив лагерь, где добивали раненых и собирали трофеи, узнав про главную дичь, которую надо преследовать в первую очередь, тоже приняли в этом участие. Остальные, бежавшие во все стороны мелкие отряды негров, их больше не интересовали, и смогли быстро скрыться в саванне.
Оглянувшись, я увидел фигуры преследовавших нас солдат. Подняв к плечу винтовку, я в прицел стал рассматривать тех, кто осмелился броситься за нами.
