Я читаю твои мысли.

Боб говорил с ним так беззаботно, словно они были друзьями с детства. Отличная игра, парень!

«Они кажутся безобидными». «Этот Аарон подозрительный». «И почему с ними так долго возились при перелете?». «Та девушка такая красивая».

На этом я вылетела из головы Дениса пулей и покраснела. Потом прикусила губу, чтобы собраться, а затем сжала кулаки, чтобы перестать выглядеть глупо и вернуть самообладание. Он мог говорить и про Машу, она тоже невероятная красотка. Самое главное, он не опасен. Его мысли крутятся вокруг нас, но он не желает напасть или что-то такое. Никакой подставы нет.

– … а потом я вам покажу ваши комнаты, – закончил Денис.

Кажется, я слишком задумалась. Маша, поймав мой озадаченный взгляд мысленно передала всю информацию: сначала обед в общей столовой, потом прогулка, а что дальше я уже знаю. Уверена, он говорил это дольше с кучей ненужной дополнительной информацией. Поэтому благодарю Петрову за умелое конспектирование.

– Тогда идем, – я подошла к Бобу, который все еще стоял спереди нас и, казалось, единственный поддерживал диалог с Денисом. Мостафа зачем-то взял меня за руку, но устраивать скандал было глупо, поэтому я натянуто ему улыбнулась.

– Да, – Денис брезгливо посмотрел на этот жест, – идем.

Я нахмурилась из-за его реакции, но ничего не сказала. В конце концов, сейчас мы выйдем из этого кабинета, а потом попадем на улицу… В последний раз мы были вне помещения вчера, и надо добавить, что при далеко не прекрасных обстоятельств. А до этого… даже если и были, нам стерли об этом начисто. Считай, что не были.

Коридоры, к моему удивлению, не были белыми. Стены были покрашены светло-голубым цветом, а пол был сделан, кажется, из ламината под темное дерево. По бокам стояли лавочки, на которых сидели люди всех возрастов. На нас почти никто не обращал внимание.

Мне все-таки удалось вырваться из хватки Боба, поэтому я приблизилась к Денису и начала разговор:

– Так, значит, мы в обычной больнице?

– Конечно, вас нужно было обследовать. Вы опасно долго были в тех ужасных условиях, – ровно отвечал Денис.

– Да-а, – протянула я.

– Вы чувствуете себе хорошо?

– Мы, ну, вроде да. Все замечательно, спасибо, – я задумалась. Было бы неплохо разузнать хоть что-нибудь об этом парне, – сколько тебе лет? Или лучше вам? Извините, просто…

– На «ты» было бы удобнее. Все в порядке. Мне двадцать два. А вам и вашей команде? – Денис слегка повернул на меня голову.

– Девчонкам по девятнадцать, Бобу и Аарону – двадцать один. Очень удобно быть одногодками, – зачем-то добавила я и покраснела из-за этого неуместного замечания.

– Отлично, добавлю в ваше дело, – ответил Денис.

Коридор тем временем сменился уже несколько раз, и сейчас мы стоим перед двойными дверями, очевидно, в ту самую столовую.

– Вы можете сами выбрать еду себе. Нужно взять тарелку на входе, наложить нужное количество, у стены, после всего стола с блюдами, будут столовые приборы и напитки. Наша группа садится за стол со знаком «Н». Не спешите, я буду ждать вас там.

На этом Денис раскрыл двери и незаметно удалился. Хотя, тут любой бы удалился незаметно, потому что взгляд просто прикован к разнообразию блюд. За девять лет мы ели что-то изысканно вкусное пару раз – на вечеринках. Остальное время повара, по приказу Адама, готовили нам только полезные блюда и в ровных порциях. Когда же мы изучали различные виды блюд, их способ приготовления и способ их поедания, мы все воображали, и, я думаю, надеялись когда-нибудь попробовать их. И вот, мечты стали явью.

В головах друзей были похожие мысли, и мы, не сговариваясь, направились к стенду с тарелками. А затем стали проходить по рядам. Мы положили себе жареную картошку, котлету, полили все соусом, добавили различные сыры, хлеб. Потом отнесли все это на стол и вернулись за еще одной тарелкой. Дальше дело что к салатам: их было просто невообразимое количество видов. И мы накладывали каждого по чуть-чуть.

Люди вокруг в ужасе смотрели на нас, не понимая нашего восторга и радости, а мы, как дикари, искали самые необычные блюда.

Затем пришло время напитков. Тут было все!

– Это какао? – замерла Маша.

Я знаю, о чем она сейчас подумала. Машка уверена, что в детстве часто пила какое с мамой. Первое время в Школе, она буквально умоляла поваров приготовить ей хотя бы глоток этого напитка. Она считала, что так ей будет спокойнее и лучше. Я обыскала всю ее голову, но единственное подтверждение было то воспоминание, когда она подносила к губам розовую чашку с коричневой жидкостью, а за спиной слышался женский голос.

Конечно, я высказала свое предположение, что это очень тяжело трактовать именно так, как решила Маша, но девушка была непреклонна. В конце концов, то было ее воспоминание. Наверное, ей все-таки виднее.

Парни тоже поняли, в чем дело. С напитками мы определились быстро: каждый налил себе какао. Это была своего рода поддержка друг друга и Петровой в первую очередь. Вернувшись за стол, мы уже не были так воодушевлены. И от Дениса это не ускользнуло:

– Что-то случилось? Кто-то из пациентов…? – он даже привстал на стуле, но я его прервала.

– Нет, все в норме, – я выдавила улыбку, – правда. Кажется, мы никогда не пили какао.

Хочешь умелую ложь – говори правду. Обожаю это правило, особенно то, как оно работает на практике.

Денис задумался. Кажется, он решил, что мы сожалеем именно об этом. Мэтеков выдохнул, почесал затылок. Он явно колебался, готовясь что-то сказать.

– В вашем доме я установлю автомат с какао, – наконец он сказал.

У Машки даже чуть кружка из рук не упала:

– Правда? – тихо спросила подруга.

– Ну, конечно, – Денис махнул рукой, будто это был пустяк, – вы люди нашей страны. Мы заботимся о всех. Тем более, вы под моей опекой.

– А что, быть под твоей опекой – не то же самое, что и под чье-то другой? – недовольно спросил Аарон.

– Эй! – я ударила его по руке, призывая замолчать.

– Все в порядке, – то ли мне, то ли сам себе сказал Денис, – просто я не последняя фигура, вам действительно очень повезло оказаться под моим крылом.

– И почему «не последняя фигура» возиться с какими-то потеряшками? – продолжил расспрос Аарон.

– Извините, но это уже не вашего ума дело, – Денис, явно рассерженный, отпил чай из своей кружки, медленно вдыхая его аромат.

– Да, конечно, извини его, – начала я, проникая в его мысли, надеюсь найти что-то интересное. Но ничего такого там не было…

Мысли Дениса были о планах на сегодня и завтра, недовольство по поводу поведения Аарона тоже имело место. Но ни мысли про тайные планы или наших возможных секретах. Кажется, здесь легко будет втереться в доверие.

– Все хорошо, Кэтрин, – ответил мне Мэтеков.

– Спасибо тебе большое, – добавила Машка, смотря на Дениса.

Мы доели и были готовы выходить. На входе Денис тоже решил провести нам небольшой инструктаж, но, смирившись, что его никто не слушает, он просто пропустил нас вперед.

«Никакое окно не передаст этого», – подумал Боб.

Да, дружище, ты чертовски прав.

11

«Я ваш доктор, Кэтрин Форсис», – доктор страны Б.

Когда мы только вышли наружу, каждый затаил дыхание. Мы были крошечными муравьями по сравнению со зданиями. Тротуар выложен бордовой плиткой, а большая часть для машин была заасфальтирована. Вдоль дороги стояли фонарные столбы. А здания… Они были самыми разными.

Больница, из которой мы вышли, огромная, полностью белая снаружи. Только красный крест и такая же надпись «Столичная государственная больница №1» выделялись. Рядом стояли какие-то магазины. Их стены были из разного камня. Это вроде и поддерживает один порядок на всех, но и дает каждому выделяться.

А как же необычно быть среди людей, здесь, внизу, хотя для нас правильнее сказать наверху. Они обходят нас, извиняясь или сыпля проклятиями. Кто-то оглушительно громко смеется, кто-то с кем-то ссориться. Мне казалось, что я уже все это видела. Было непонятное ощущение дежавю, хотя я могла только гадать отчего.

Денис сосредоточено смотрел на нас. «Ведут себя как дикари», – пустил он не столько едкое, сколько подозрительное замечание. Это надо прекращать.

Я прокашлялась, привлекая внимание ребят, и быстро указала взглядом на нашу проблему. Они быстро сообразили и перестали так глазеть.

– Идем? – спросил Боб.

– Вы довольно странно себя ведете. Возможно, вам не стоит пока ходить по улицам? – Денис отступил назад.

– Нет-нет! – Аарон подошел к нему, – мы просто никогда не думали, что попадем в столицу. А теперь мы тут! И это… дух захватывает.

Парень посмотрел на меня, показывая взглядом проверить удалось ли ему убедить Дениса. «Но у нас все города сделаны одинаково», – сомневался он.

Мои глаза расширились, я выбежала вперед, беря за руку Машку больше инстинктивно, чем для какой-то цели, но Денис меня опередил:

– Где вы раньше жили? Хочу пояснить, что с каждым десятилетием, даже с каждым годом, наши отчеты о найденных редеют. Открытые боевые действия были кучу лет назад, а потому все стали выходить из своих укрытий уже давно. Так, почему же вы так долго были в своем?

Мы замялись и были до безумия напуганы, но, если другие только пытались в своих головах придумать ответ, то я нашла хоть что-то. Такое долгое молчание хуже самой глупой отговорки.

– Наши родители там умерли. И мы не… – я всхлипнула, – мы просто…

Ребята снова подхватили за мной и потупили взгляд в пол. Денис покраснел, ему явно было неловко от такого вопроса.

Притворная ложь неожиданно стала для нас настоящим поводом для грусти, так что атмосфера вокруг действительно изменилась.

Резкая головная боль. Ай! Я схватилась за голову и села на землю, пытаясь свернуться калачиком.

– Эй, что с ней?!

– Помогите…

– Сейчас все вместе возьмем!

– Срочно обратно в больницу!

Я не знала, говорили люди это вслух или только думали. Все звуки были то слишком громкими, то слишком тихими. Свет то ослеплял, то я попадала в кромешную тьму.

Меня несли на руках. Возвращали в тот самый кабинет. Это я поняла. Кто-то что-то кому-то сказал и вышел.

Я снова маленькая. Маленькими ножками шагаю к морю по теплому песку. За мной смех взрослого человека. Я все бегу, неуклюже переставляя ноги. Мужчина взял меня на руки и подкинул вверх. Дух захватывает! Он меня поймал, и я стала смеяться. Звонок по телефону. Мужчина напрягается и опускает меня на землю.

Его лицо размыто, как и большинство картины, но все ощущения отчетливые и ясные. Страх. Напряжение. Мужчина уходит. Он оставил меня?

Я слегка приоткрыла глаза, морщась от яркого света лампы. Надо мной стоял какой-то мужчина, я бы сказала, сильно в возрасте. Но держится ровно. Голос громкий, но я не могу сосредоточиться на нем.

– Кто вы? – промямлила я, но совсем не уверена, что получилось хоть одно слово.

Мужчина перевел взгляд на меня, немного удивился.

– Я ваш доктор, Кэтрин Форсис. Вам нужно еще поспать, все хорошо, – он аккуратно накрыл меня простыней и вышел из кабинета.

Я снова уснула.

– Такого раньше не было, – знакомый голос.

– Мы все пережили черт-те что, – кто-то ответил негромко.

– Она поправиться, вот увидите, – сосредоточься, Кэтрин, ты знаешь этот голос. Ты знаешь все эти голоса и кому они принадлежат.

– Воды, – прошептала я. Жаль, что они не могут читать мои мысли. Слишком много сил уходит на разговоры.

Знакомый высоченный парень подлетел ко мне со стаканом воды, помог сесть и, придерживая меня за спину, напоил.

– Эй, ты как? – спросил он. Другие тоже придвинулись ближе и изучающе смотрели на меня.

– Это… Это было странно, – дышать стало легче, – пожалуйста, перестаньте так громко думать! Моя голова сейчас взорвется.

Ребята на шаг отступили, как будто это могло помочь.

– Что с тобой? – спросил Боб, сидя передо мной на коленях.

– Это звучит странно, знаю, но мне кажется, я вспомнила что-то из своего прошлого, – ребята не поняли, о чем именно я говорю, поэтому пришлось пояснить свою догадку, – то, что было стерто.

Снова этот ужасный поток мыслей. Я схватилась за голову и кувыркнулась в руки Боба, который ловко поймал меня. Парень переложил меня на койку и шикнул на друзей.

– Что нам с этим делать? Ты знаешь, почему это могло произойти? Что ты видела? – как всегда, самый практичный из нас – Аарон – уже занимался решением проблемы. Хотя, возможно, из-за супер-скорости его мозг тоже работает быстрее.

– Оставь ее, дай прийти в себя, – Боб агрессивно прервал его расспрос.

– Не ссорьтесь! – вскрикнула Машка, – давайте все успокоимся.

Это позволило сбавить пыл ребят. Все ненадолго замолчали и даже задумались на отвлеченные темы.

Неожиданно в кабинет ворвался Денис и попросил всех выйти, кроме меня, разумеется. Аарон и Боб пытались поспорить с ним, но Машка взяла командование в свои руки и вывела парней. «Мы рядом если что», – подумала группа. А я и не сомневалась.

Я села, поджав ноги под себя, потому что по какой-то причине испытывала страх. Денис сел передо мной на соседнюю койку, держа в руках черный блокнот и ручку.

– И как ты сейчас? – он раскрыл тетрадь, готовясь что-то записать.

– Нормально.

– Раньше такое бывало?

– Нет.

– Все звуки, цвета, запахи ты отличаешь отчетливо?

– Да, думаю, да.

Денис поднял на меня взгляд.

– Послушай, мы здесь хотим вам помочь. Было бы славно, если бы ты отвечала честно, помогая нам определить, что с тобой случилось.

– Разве это был не просто обморок?

– Не совсем, – парень замялся, – то есть да, это был обморок. Но твои друзья сказали, что раньше такого не было, поэтому нам и нужно понять, что именно произошло с тобой. Может быть, ты хочешь добавить сама дополнительных сведений?

– Нет, мне нечего добавить, – прошептала я.

– Хорошо, тогда сегодня тебе нужно отлежаться здесь. Завтра ты сможешь пойти с нами на экскурсию, – Денис пошел к выходу.

– Стой! – я встала на ноги, но зашаталась, поэтому плюхнулась в руки парня, – я тоже хочу с вами сегодня.

– Боюсь, сегодня ты еще слаба, – парень подхватил меня на руки и отнес на койку. Я удивилась тому, как легко, быстро и неожиданно он это сделал, поэтому не стала вырываться или протестовать, – до завтра, – закончил Денис и вышел из кабинета.

Спорить было не с кем.

12

«Пока я за вами наблюдаю», – Денис Мэтеков.

Ко мне пришли только на следующий день. Хотя, может быть, кто-то и заходил, но большую часть дня я проспала. И ночь тоже.

Когда ребята зашли, я уже была умыта, собрана и готова идти завтракать, а потом покорять улицы этого города. Друзья заходили, тихо перешептываясь о событиях вчерашнего дня, участником которых я не была. Меня кольнула обида. Я сжала кулаки.

– Привет, Кэтрин! – закричала Машка и ринулась обнимать меня. Я знала, что она делает это искренне, и также ответила ей.

– Тебе уже лучше? – поинтересовался Аарон, на что я кивнула улыбаясь.

И как только Петрова разжала руки, Боб схватил меня, поднял над полом и покружил, радуясь моему хорошему самочувствию. Мостафа поцеловал меня в щеку и прижал чуть сильнее перед тем, как отпустить.

– Я рад, что ты в порядке, – он немного задержал руку на моем плече.

– Я знаю, могу сказать о вас тоже, – улыбнулась.

– Да ладно! – Аарон засмеялся, – ты проспала весь день! Тебе точно не было до нас дела!

На это я только показала ему язык.

– Сегодня мы пойдем на улицу? – спросила я, надеясь услышать заветное да.

– Да! – хором все ответили, а потом принялись рассказывать о том, что произошло вчера.

Я узнала, что настроения долго гулять у них не было, и что они предпочли бы оставаться в больнице до моего пробуждения. Однако Денис не мог просто отпустить их, и, ссылаясь на какой-то план или распорядок, обязал их выйти на улицу. Машка похвалилась, как умело она ныла на каждом шагу, что, в конечном счете, привело к тому, что Денис был вынужден согласиться оставить их в больнице. Сам он ушел по своим делам.

Ребята ночевали в другом крыле, отведенным для сопровождающих. Они рассказали о комнате, поделились мыслями об этой стране. И если бы не Аарон, который завел разговор к выполнению задания, мне кажется, мы бы и не вспомнили про него.

Никто не получал никаких известий от Адама. Но он же сказал, что нам нужно втереться в доверие, это слабо, но обнадеживает.

Дальше за нами пришёл Денис, снова проводил до столовой, подождал, пока мы позавтракаем, потом повел на улицу. Я чувствовала его взгляд на мне и мысли о том, что он волнуется о том, что будет со мной дальше. Единственная зацепка для них, наверное, – это то, что я вышла наружу. Хотя я предполагаю, что причина моего «обморока» в чем угодно, но не в этом.

Денис увлеченно рассказывал нам о стране: о новой местной валюте, переписанной истории, современных традициях. Похоже он принял за чистую монету рассказ о нашей жизни отшельников. Было странно слушать все это от жителя страны, а не от учителя. «Напомнил» о главной политики – не допустить войны. (И спасибо ему, что это сделал, ведь в нашем случае «напомнить» равно «узнать»). Никто из нас не был точно уверен, что не сошел с ума. Как это страна Б не хочет войны? Разве не в этом смысл существования только двух держав: желание победить равную себе?

Расспрашивать об этом казалось подозрительным бы, поэтому каждый из нас просто отметил это у себя в голове.

На обед мы вернулись в больницу, набрали картофельного пюре и несколько видов мяса. На этот раз мы развлекались с различными видами чая. Я решила попробовать молочный улун. Это оказался восхитительный напиток! Не сдержавшись, я сделала себе вторую кружку.

Затем Денис отошел, чтобы пообщаться с главным врачом, а вернулся с хорошей новостью. Мы все готовы, чтобы переехать в свое жилье. Спустя тридцать минут наша четверка оказалась там в сопровождении Дениса.

Мы стояли перед большим зданием в восемь этажей. Наша квартира была на третьем. Мы поднялись по ступенькам, подождали, пока Мэтеков откроет дверь, а потом новая волна восхищения захлестнула нас.

Внутри все было в спокойных, но строгих черных и серых цветах. Коридор просто огромный, здесь стоят шкафы для верхней одежды и тумбочки для обуви. Денис продемонстрировал, как их открывать: нужно только слегка нажать на край двери. Далее мы перешли в зал. Действительно огромную комнату. Здесь стояло два угловых велюровых дивана, которые были укрыты белыми пледами. Между ними – прозрачный стол, спереди – телевизор, а сзади – выход на балкон в виде высоких стеклянных дверей. На белом потолке не было люстры, только вставки в сам потолок, которые должны автоматически включаться при двойном хлопке.

Далее Денис проводил нас на кухню, где был круглый стол по центру и различные шкафы вдоль стен, раковина, посудомоечная машина и электроплита.

Удивительно, но оказалось, что здесь у каждого своя спальня со своими личными душевыми и уборными. Каждая выполнена одинаково: просто, но все самое необходимое имеется. Двухспальная кровать, письменный стол, пустой книжный шкаф и забитые шкафы с одеждой.

Около получаса мы как заворожённые передвигались по квартире, изучая каждый угол. Мы по очереди подходили к диванам, трогали подушки, разглаживали руками пледы, потом шли дальше. Маша сканировала помещение и передала мне, что камеры есть только на лестничных площадках. В квартирах безопасно.

Казалось, что кто-то хочет подшутить над нами. Ведь во вражеской стране, где мы должны бояться стать пленниками, мы в первые можем почувствовать себя полностью свободными. Не экспериментом и не оружием, а подростками.

– За что нам такие хоромы? – спросила я Дениса, складывая руки в замок. Ребята тут же остановились, внимательно смотря на нас. Парень не был удивлен, он даже догадывался о том, что такой вопрос прозвучит.

– Государство помогает вам, потом вы ему. У каждого новонайденного есть от шести месяцев до года, чтобы освоиться, подтянуться в языке, других областях, завести друзей и так далее. Определяет это время главный доктор. После все начинают работать на страну, – безэмоционально ответил он.

– А если отказаться? – подал голос Аарон.

– Вас лишат всего. Но, предупреждая ваш вопрос, бомжей у нас нет. Большая часть соглашается, другая же, – он обвел глазами Аарона, – попадает под стражу за измену и все равно служит там стране.

– То есть это выбор без выбора? – теперь напрягся Боб.

– Так лучше для всех. У гражданских появляется постоянная работа, заработок, жилье, отличные условия проживания, а государство не проигрывает ни при каком сценарии, – Денис правда в это верит.

Он, безусловно, убежден, что такой распорядок – идеальный вариант. Но я не знаю, что и думать. Все оказывается тем же самым, только с другим контекстом. Все люди, для любой из стороны, – просто оружие, которым можно пользоваться. Да, кого-то закрывают в подземных школах, делают эксперименты, пытают, запрещают распространять родные языки и традиции и активно впихивают новые стандарты, обычаи, новую речь. А другие делают иллюзию свободы, дарят лучшие условия, предоставляют выбор в пользовании языка (хотя официальный остается один – новый язык страны), задаривают подарками. Но исход все равно один. Обе страны по-своему готовятся к войне, чтобы не говорил Денис.

К слову, о языках. Собрав в себя кучу разных стран, обеим государствам нужен был новый язык, который был бы понятен всем. Оба новых и были созданы. Сейчас большинство людей перешли на них, потому что поняли, что оставаться верными своему народу слишком бессмысленно и незначительно, чтобы что-то исправить. Наша Родина проводила жестокие реформы искореняя все старое и внедряя новую культуру. Однако в Школе мы изучали чуть ли не все страны бывшего мира только для того, чтобы знать, как поступить в той или иной ситуации.

В стране Б дела обстояли мягче, но со временем новый язык стал удобен всем, поэтому он и укоренился.

Удивительно, что обе страны уже знают языки друг друга как родной. Это помогает нам спокойно понимать речь местных и также отвечать им.

Так как разные страны не одинаково относятся к прошлым культурам, то и наказание везде разное. Если у нас разговор на родном языке (конечно, если это просто разговор, а не в целях науки, учебы и так далее) карается тюрьмой, то тут никто и слова не скажет.

Однако это не значит, что вас не записали в какую-нибудь книжечку, чтобы потом при любой возможности отправить на войне в первой шеренге.

Я положительно кивнула Денису, показывая, что согласна с ним, хотя желала просто свернуть с опасной темы. Он улыбнулся и сказал:

– Хорошо, оставлю вас. Вот ключи, – он четыре ключ-карты на стол в зале, – жду вас на ужин, но если проголодаетесь раньше, то теперь у вас своя кухня.

– А разве нам еще нужно ходить в больницу? – поинтересовалась Машка?

– В течение шести месяцев. Пока я за вами наблюдаю, – и удалился.

13

«Маша знает, что я солгала. Денис понял, что я солгала», – Кэтрин Форсис.

– Что вы об этом думаете? – спросила я, опускаясь на диван.

– Важно, что думает об этом Денис, – заметил Аарон.

Боб садится ко мне, и я облокачиваюсь на его плечо, напротив, на другой диван, садятся Аарон и Машка, выдерживая дистанцию. Я знаю, чего хотела бы Машка, она знает это тоже, но девушка предугадывает мое желание проверить мысли парня и мысленно просит не делать этого, я закатываю глаза, но выполняю просьбу.

– Он почти всегда думает о том, что говорит.

– Почти?

Почти. Кроме тех моментов, когда он подмечает каждое наше движение и оценивает все, что мы говорим, умоляя себя не забыть записать в наши доки. За исключением тех ситуаций, когда он злится от того, что Аарон спорит с ним или задает провокационные вопросы. И, конечно, только не в те секунды, когда он успевает заметить красоту или прекрасность одной из девушек. Меня или Маши. Но о последнем я не говорю. И не говорю, что, возможно, не хотела бы, чтобы он думал о Петровой.

– И что нам делать? – подает голос Маша.

– Ждать задания от Адама. Пока живем и наблюдаем за всем вокруг. Изучаем. Особенно изучаем Дениса, – хмурится Боб.

– Тогда нам нужно выйти погулять. До ужина еще несколько часов, – предлагаю я.

Спустя десять минут мы на улице, но совсем не представляем, куда идти. Решаем двигаться прямо, осматривая дома и людей. В свой магазин одежды нас зазывает девушка. Денис ничего не рассказал нам о том, как получить собственные деньги, но Боб заметил, что было бы невежливо с нашей стороны отказать продавщице. Поэтому мы зашли.

Это магазин женской одежды. Пол выложен розовой плиткой, стены покрашены оттенком чуть посветлее. Куча вешалок с платьями, блузами и джинсами. Мы знаем, что нужно делать, но никогда не были в настоящих магазинах, поэтому теряемся. Не были. А может, нам стерли об этом память. Когда я начинаю об этом думать, что-то щелкает в моей голове. Она снова начинает болеть.