– Ничего, они тебе помогут, а там, глядишь, и сами перейдут в коптскую схиму. Этими станут, как их там, запамятовал. А, во… – монофизитами.
– Ну, и где же они?
– Да заболели оба. Еле дышат. На носилках притащили их, вот ты и не увидел. Отец Пантелеймон, большой такой, кагористый, и отец Клементий, маленький дрыщ, похожий на прыщ, – и он оглушительно расхохотался.
– Какой, – переспросил я, – кагористый?
– Ну да! Кагор дюже любит. А у нас все спиртное уже давно закончилось. Он обычно, в воду добавит спирта, или вина, перекрестит, и выпьет одним махом. А тут всё закончилось, он, по привычке, взял, да и выпил воду с ручья. Думал, как в России, всё чисто и без паразитов, вот и слёг с дизентерией. Похудел бедняга!
– А со вторым-то, что?
– Со вторым не лучше. Видно, попадья не о том молилась богу-то. А, может, как раз, и том. Отец Клементий, большой любитель женского пола. Здесь, правда, все страшные, но видно, невмоготу уже ему было, поститься. Вот он, то одну уговорит, то другую. Все бусы с обоза потаскал… паразит, на подарки…
– А потом заболел, стыдной болезнью. Сначала на одну думали, а потом, фельдшер отставной у меня в отряде есть, Самусеев. Вот он, осмотрел его, и обнаружил проказу. Ужас! Придётся здесь его оставить, догнивать.
– Эх, грехи наши тяжкие. На тебе Боже, шо нам не гоже. Отправили со мной самых «лучших», и мучайся теперь с ними, – посетовал он притворно.
Но, мне прекрасно было видно, что ему глубоко наплевать, как на этого святого отца, так и на других. Да, и на меня, тоже. Ну да, кто я для него. Забавный чёрный человечек, экзотика! Русский, я только для себя. Для них, непонятный чернокожий вождь, неизвестно почему, говорящий по-русски, и более ничего. Ну, может, пригодится чем, а может, нет.
На сегодня мы с ним расстались. Ашинов ушёл к своим людям, которые устало размещались, в наспех построенных для них хижинах, и я остался один. Сезон дождей закончился, на улице тепло, отдыхайте! А лечить, я вас завтра буду.
По словам Ашинова, в начале пути у него в отряде было восемьсот восемьдесят восемь человек, а сейчас, осталось семьсот семьдесят девять. Сто девять человек погибло в пути, от болезней, укусов ядовитых змей и насекомых, пуль, и стрел туземцев.
Но больных было ещё много, никак не меньше двухсот человек. Всё же, для белого человека, здесь не было никаких условий. Непривычные болезни, жаркий и влажный климат, болотистая местность, дикие животные, и множество ядовитых видов пресмыкающихся и насекомых, убивали их, в отличие от негритянского населения, выработавшего иммунитет ко всему этому. И давно уже привыкшего к определённым правилам жизни.
Глава 4. Американские страсти.
Луиш, вместе с Марией, благополучно добрались до Нью-Йорка. Если не считать одного досадного происшествия, чуть не стоившего им жизни. Видимо, его заметили возле разных ювелирных салонов, где он распродавал золотые украшения, и выследили.
Ночью в его купе постучали. В одних подштанниках, и ночной рубашке, но, с револьвером в руке, он открыл дверь, и еле успел увернуться от удара рукояткой пистолета по голове.
Удар пришёлся в плечо. Сон как рукой сняло. Завязалась потасовка. Нападавших было двое. Схватившись в рукопашную с одним, он не мог ничего сделать с другим, катаясь в обнимку по полу вагона. Гудел паровоз, громко стучали колёса, поезд несся сквозь ночь, пожирая километры путей. На их возню, никто не соизволил выйти. Подельник грабителя, никак не мог выбрать момент, чтобы ударить его ножом.
Положение спасла просто Мария, выскочив из купе, в чём мать родила, она шокировала своим обнажённым телом грабителя, а потом, коротко замахнувшись, ударила его кривым ножом, который неизвестно где прятала.
Вскрикнув от боли и ужаса, грабитель осел, схватившись за проткнутый африканским ножом живот. Почувствовав поддержку, Луиш удвоил усилия, наконец, справившись с первым грабителем. Держа за руки, он ударил его лбом в лицо, разбив тому нос. Захлёбываясь кровью, из разбитого носа, грабитель завыл дурным голосом.
Прибежал проводник, на крик выскочили пассажиры из других купе, и помогли скрутить обоих раненых грабителей. Мария, не обращая внимания на свою наготу, пинала первого грабителя ногой, тряся своими полушариями, чем изрядно нервировала проводника, а также, повергла в шок всех, вышедших на шум из соседних купе, людей. И не успокаивалась до тех пор, пока не услышала гневный окрик Луиша, указывавшего ей глазами на толпу джентльменов, с интересом разглядывавших её фигуру. Развернувшись, она юркнула, испуганной птицей, обратно в купе, и спряталась под одеялом, сверкая из-под него злыми и чёрными, как ночь, глазами.
На ближайшей станции, в вагон вошла полиция, забрав грабителей. Осмотрев место происшествия, и опросив всех свидетелей, они признали право Луиша на самооборону, обязав явиться в полицейский участок, по прибытии в Нью-Йорк. В том, что их не забрали с собой сразу, сыграло роль то, что все пассажиры вагона, в один голос, заявили, что, кроме попытки ограбления, была и попытка изнасилования, столь юной и привлекательной дамы. И подтвердили свои показания письменно.
Разместившись в гостинице, Луиш посетил сначала в полицейский участок, получив там повестку явиться на суд, и заверения в том, что он будет оправдан, несмотря на смерть одного из грабителей. А потом, отправился по полученному от Феликса адресу. Зайдя в недавно отстроенное здание, он зашёл в кабинет к Мойше Левинсону. На табличке кабинета, правда, значилось, другое имя, а именно: Майкл Левинс. Ну да, не суть.
В кабинете он не задержался, выложив весь запас алмазов, привезённых с собой, и получив, вместо них, вексель на предъявителя, на большую сумму. Может, он и потерял при перепродаже ювелирных украшений и алмазов, но не критично, и полученная сумма позволял ему жить безбедно, очень долго.
Но, он привык к другой жизни, и не хотел здесь долго оставаться. Его ждал Мамба, и он не собирался его покидать. Сейчас в его руках было столько денег, сколько он не мог даже себе представить раньше, и это был не предел, так стоит ли предавать из-за них человека, который поможет ему стать ещё богаче, при этом, не напрягаясь. Не стоило, конечно, ответил он себе. Да и свыкся он уже, с другой жизнью, не похожей на ту, которая окружала его сейчас.
Майкл Левинс направил его к своему торговому агенту, который нашел изобретателя пулемёта Сэмюэля Макклена.
Стив Роджерс встретил Луиша, как говорится, с распростёртыми объятиями, сразу перейдя с ним на короткую ногу. Свой свояка, видит издалека.
Узнав, зачем прибыл Луиш, он рассказал ему все об изобретателе, и ещё массу нужной и полезной информации, а также массу, абсолютно, бесполезной.
Узнав о переделке, в которую попал Луиш, и необходимости явиться в полицейский участок, а также о его финансовых возможностях, он, извинившись, исчез на два часа, оставив в своём кабинете Луиша одного. Амош никуда не торопился, он был совершенно свободен. Мария сидела в номере, и не собиралась оттуда сбегать.
Дождавшись Стива, он получил бумагу, в которой указывалось, что все обвинения в убийстве с него сняты, и американское правосудие не имеет к нему претензий, ну и прочая юридическая чушь. Его кошелёк при этом похудел на двести долларов (большая сумма, по тем временам), взамен получив надёжного партнёра, таким образом, подчеркнувшего наличие полезных связей, и готовность решать болезненные, и непростые вопросы, в будущем.
Обсудив много проблем, на своём, не очень хорошем, английском, впрочем, не сильно отличавшемся от американского языка, они расстались, довольные друг другом.
Луиш Амош получил все нужные ему сведения, да и много ещё чего, в том числе, перспективы дальнейшего сотрудничества. А Стив Роджерс, выход на африканцев, в обход своего нанимателя. В перспективе получать больше денег, чем сейчас.
Открыв свой блокнот, он посмотрел на одну из записей, оставленных им после беседы с Амошем. Она гласила: чернокожие изобретатели. Ремесленники, квалифицированные рабочие, успешные фермеры. Задачка была посложнее, чем предыдущая, но решаемая.
Чёрные ищут чёрных! Впрочем, это их право, чем меньше их будет в Америке, тем лучше её белым жителям, а то не продохнуть от их гетто, рассадника лодырей, и нищих.
Целый месяц, Луиш Амош мотался по стране. Он искал изобретателей, инженеров, а также, специалистов в области сельского хозяйства, по представленному Стивом списку. Но действительность оказалась намного жёстче, чем он предполагал. Формально, всё негритянское население САСШ было свободным, но по факту, они были отпущены в свободное плавание. Чернокожих фермеров, вообще не существовало в природе, а были только наёмные работники, работавшие за центы и еду.
О том, что они могли заработать большие деньги на предпринимательстве, и торговле, вообще речи не шло. Практически, не было квалифицированных рабочих, и тем более, инженеров. Абсолютное большинство населения было неграмотным, или малограмотным.
Но, были и исключения из общего правила, вот за такими исключениями, пробившими себе дорогу собственным лбом и характером, и гонялся Луиш, выискивая их из общей массы, люмпенизированного чернокожего населения.
Искал он и тех, кто готов был переехать в Африку, набирая из их числа совсем отчаявшихся, и устроив даже для них обучение стрельбе, наняв для этой цели отставных американских военных.
Через полгода невероятных усилий, он подготовил пятьсот человек, в качестве солдат, и ещё чуть больше трёхсот семей, пожелавших вернуться на историческую Родину. Это были не самые лучшие, а просто самые бедные и отчаявшиеся люди, готовые на всё, лишь бы выжить.
Луиш, фактически спас их от голода, обеспечив продуктами и перспективами дальнейшей жизни. Деньги катастрофически таяли, Мария бесилась, но не с жиру, а оттого, что ей не нравилось здесь.
Она была, как кошка, родившаяся на помойке, совсем как та, которую описал в своём рассказе "Королевская Аналостанка" Эрнест Сетон-Томпсон, и как не окружай её комфортом, её всё равно тянуло обратно в Африку (к помойным бакам, где всё было привычное и родное), а не лежащей на золотом подносе, с расчесанной роскошной шерстью.
Всё её раздражало, и вычурная лепнина потолков съёмной квартиры, и тяжёлые бархатные портьеры, которые закрывали яркое солнышко, и импозантные люди, прогуливавшиеся по центральным улицам Вашингтона. Ей хотелось в Африку, бегать под палящим солнцем, ходить, едва прикрытой, и жить простой, но понятной жизнью. Дикарка, что с неё взять.
Решив всё, что можно, и наладив, с помощью оставшихся денег, всевозможные связи и нужные знакомства, Луиш засобирался обратно. Пароход «Индепенденс», издав протяжный гудок, увозил его, вместе с Марией, обратно в Африку.
Мимо парохода проплывали берега американского берега, без сожаления провожая две тысячи человек негритянского населения, и увозя в своих трюмах пятьсот магазинных винчестеров, большое количество боеприпасов к ним, и к пулемётам, на остальное у него уже не хватило денег.
Сэмюэль Макклен сидел в своей мастерской, в округе Вашингтон штата Айова, и усердно корпел над чертежами. Лавры изобретателя станкового пулемёта Хайрема Максима не давали ему покоя, он сможет, он наверняка сможет.
Полученные от Стива Роджерса деньги, быстро закончились, позволив ему приступить к разработке пулемёта. Идея захватила его полностью. Днями и ночами, бывший врач, откинув такие мелочи, как еда и сон, и забросив свою врачебную практику, работал над своим оружием.
Дверь в его мастерскую широко распахнулась, и голос жены, звонким колокольчиком, пропел: – «Вот он, вторые сутки сидит над своей железякой. Насильно приходится кормить, а деньги уже почти закончились, скоро продукты покупать будет не на что!»
Макклен поднял голову, устало протирая глаза. Напротив него стоял невысокого роста господин, с роскошными чёрными усами, одетый в хороший твидовый костюм и щегольский котелок.
– Вы позволите? – спросил он, приподняв над головой свой головной убор.
– Нет, – отрезал изобретатель, – я занят!
– А я, как раз, по этому самому вопросу, – сказал с иностранным акцентом незнакомый мужчина, – меня направил к вам Стив, который и дал вам это задание, и деньги на его выполнение.
