Прикосновение Бога

«На сегодня достаточно» – решила она и развернула такси в сторону Суда: где-то там осталась ее Тесла. Домой Ева попала только к 21:00 вечера, голодная и уставшая.

– Где ты была так долго? – накинулась на нее Юля.

– Работала.

– Ты целыми днями то сидишь в Сети, то пропадаешь неизвестно где. Мне скучно.

– Поболтай с друзьями по коннекту, сходи в парк и познакомься с кем-нибудь.

Ева вымыла руки и разогрела холодный ужин. Ее мысли плавно текли вокруг Левицкого и предстоящего Дела, а Юля напористо вторгалась в этот упорядоченный круг со своими глупостями.

«… камеры… очки… обмануть систему распознавания лиц…»

– …90 баллов по психологии…

«… аккуратно транспортировать, чтобы не сбить электронику прицельного комплекса…»

– … прическу как у известной актрисы…

«… стрелять в глаз или сонную артерию?..»

– Ты меня совсем не слушаешь! – воскликнула девочка, и ее ладони инстинктивно сжались в кулаки.

Ева перестала жевать. Она подняла глаза на Юлю и внезапно натолкнулась на ее полный отчаяния взгляд.

– Мне неприятно, когда ты так смотришь на меня.

– А мне неприятно, когда ты не замечаешь меня.

В воздухе повисло напряжение.

– Что мне сделать? – Ева поднялась из-за стола и налила себе стакан минералки.

– Не быть такой равнодушной, такой бесчувственной. Я как будто со стеной разговариваю.

– Я очень занята сейчас и не могу уделить тебе столько внимания, сколько ты хочешь. На выходных мы куда-нибудь сходим вместе. Парк аттракционов, кино, аквапарк… Выбирай.

– Ева, мне все равно, куда идти. Я просто не хочу быть одна в чужом городе, сидеть в этой дурацкой квартире.

– Хорошо. Если ты ничего не придумаешь, я сама закажу билеты чуть позже. А сейчас я дико устала. Пойду приму душ и лягу.

Уже в постели Ева впервые за весь день вспомнила о Стефане. Он не давал о себе знать с тех пор, как привез ее домой после пристрелки Антиматерии в тире у Глазунова. Лежа в темноте, Ева отчетливо представила его силуэт, его глубокий, чуть хрипловатый голос. Мурашки пробежали по ее телу. Она знала, что Стефан всегда на связи, и что если она напишет ему и попросит помощи, он обязательно ответит, и даже примчится, причем довольно оперативно. Но пока Ева прекрасно справлялась сама, и участие Стефана не требовалось. Просить было не о чем.

На войне все было по-другому. Все четыре года они были вместе, верные не только общей идее, но и друг другу. Несколько раз в их отношения пытались вмешаться, но Ева даже близко к себе никого не подпускала. Она умела дружить, и с удовольствием делала это, но на что-то большее не мог рассчитывать никто, кроме Стефана. Он был первым и единственным мужчиной в ее жизни, и хранить свою верность ему было чем-то само собой разумеющимся, хотя и глупым. Ева не знала наверняка, были ли у Стефана другие женщины после войны. Да и не хотела знать, довольствуясь тем, что есть. За все время знакомства они никогда не поднимали тему отношений. Она чувствовала, что эта тема для него болезненна и не подлежит обсуждению. Образ жизни этого человека наталкивал на мысль, что женщины для него не представляют интереса в принципе. Нет, он не был аскетом, он любил эффектно одеваться, любил дорогие машины и изысканные рестораны, но больше всего на свете он любил себя. Свои собственные приоритеты и интересы Стефан всегда ставил выше, чем чьи бы то ни было. Он никому никогда не уступал и ни с кем не считался. Он запросто мог идти по головам, не испытывая при этом угрызений совести. Холодный расчет руководил им и направлял его, куда бы он ни шел. Ему было неважно, шла ли Ева рядом с ним или выбрала для себя другой путь. На войне и в Альянсе она играла роль боевой подруги, соратницы. Она всегда была рядом и всегда готова была поддержать, вот только Стефану это было не особенно нужно. Вошедшая в привычку близость женщины, которая могла многим пожертвовать ради него, как бы понижала значимость Евы в жизни Стефана. Он был обходительным с ней, но обесценивание сквозило в каждом его жесте. Это задевало ее за живое. Ева уснула, размышляя о Стефане и об их непростых отношения, и видела во сне северное море, разбивающее свои волны о холодные неприступные скалы.

Последующие дни были как две капли воды похожи на предыдущие. С утра тренировки, к вечеру слежка за Левицким. Ева, словно хирург, собирающий анамнез своего пациента перед важной операцией, изучала привычки и распорядок дня Судьи. В будни он всегда ездил в Верховный суд в сопровождении своих телохранителей и находился там на пару-тройку часов дольше положенного. Далее ехал домой, иногда заскакивая по пути в Судебный департамент. В настоящее время Левицкий вел процесс по делу террористической группировки, организовавшей покушение на делегацию иностранных журналистов. Дело было громкое и могло бы принести Левицкому дополнительную славу. Могло бы, но Философ распорядился иначе.

Время летело невероятно быстро, третья неделя была почти на исходе. В субботу по спец линии неожиданно позвонил Стефан.

– Ты как, Птичка?

– Все в порядке. Я в тире.

– Какие планы на завтра?

– Мы хотели отдохнуть с Юлей. Я взяла билеты в парк развлечений. Пойдешь с нами?

– Я нужен?

– Желателен.

– Понял, буду.

«Ради Дела он готов на все, – думала Ева, – даже провести с нами время в парке». Острый коготок непонятно откуда взявшегося раздражения царапнул ее душу. Но через мгновение она уже похоронила это чувство где-то в глубинах собственного подсознания и сосредоточилась на стрельбе.

Наутро Ева решила не ездить в тир, она лишь сделала легкую зарядку и совершила пробежку в парке. До обеда провела время за чтением классической литературы, чтобы хоть как-то разгрузить голову. Все ее мысли были о предстоящем Деле, но обещания нужно выполнять. В 16:00 Ева и Юля вышли из дома, Стефан уже ждал их у подъезда на своем огненном Сферуме. По обыкновению Юля облачилась в черное с головы до ног, свои тяжелые русые волосы она собрала в хвост. С Евой, которая сегодня отдала предпочтение белому вельветовому костюму, они были словно Инь и Ян. Крупная, ширококостная Юля и хрупкая, изящная Ева.

В парке аттракционов было шумно и многолюдно. Еще бы, как же усидеть дома в такой солнечный воскресный день? Всюду слышалась музыка, детский смех и визг. Развлечений здесь было столько, что у Юли загорелись глаза.

– Ева, можно я сначала покатаюсь на маятнике, а потом на американских горках? Мне ведь уже есть двенадцать. Еще я хочу в комнату страха, можно? Смотри, здесь есть квест по мотивам моей любимой 5D игры!

Девочка буквально пищала от восторга. Она редко бывала в таких местах, все было ей в новинку.

– Конечно, катайся, на чем захочешь. Сегодня можно все. – Ответила Ева, беря Стефана под руку, – Мы будем недалеко.

– Не слишком ли ты балуешь свою дочь? – усмехнулся Стефан, когда счастливая Юля побежала в сторону маятника.

– Это все, что я могу ей дать, – задумчиво произнесла Ева, – но этого слишком мало.

– Брось. Эта девочка живет получше многих. Тебя не в чем упрекнуть. Давай присядем?

Они сели на свободную скамейку в тени раскидистого тополя. Рядом на клумбе благоухали гиацинты. Воздух был напитан сладостным ароматом и солнечным теплом. Ева скинула с плеч легкую куртку и закрыла глаза от удовольствия. В этот момент она была почти счастлива. Весенний ветерок нежно сдул прядь волос с ее лица, пошелестел листвой деревьев и полетел дальше, свободный и игривый.

– Жарко.

Стефан не ответил. Он сидел нога на ногу, откинувшись на спинку скамейки и скрестив руки на груди. Его лицо снова сделалось непроницаемым.

– Я планирую ликвидацию на завтра.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Ночью мне нужно будет подготовить огневую позицию.

– Я помогу. – Оживился Стефан.

За обсуждением деталей они не заметили, как к скамейке подбежала раскрасневшаяся Юля.

– Хочу пить!

– Возьми в автомате воды и мороженого на всех. – Сказала Ева.

Они молча поглощали холодное лакомство, сидя под кроной тополя. Должно быть, со стороны эта троица походила на счастливую семью, проводящую свой воскресный досуг в парке. Молодая супружеская чета, ведущая неторопливые беседы и их дочка-подросток, все еще по-детски пухлая и по-щенячьи восторженная. Доев мороженое, Юля умчалась на следующий аттракцион. Ева и Стефан продолжили обсуждение.

Время пролетело так быстро и стемнело так неожиданно, что Ева не успела и глазом моргнуть. В парке зажглись фонари, однако людей меньше не стало: в такой теплый весенний вечер непростительно сидеть дома.

– Мам, я познакомилась с ребятами, мы вместе квест проходили, – тараторила Юля, подпрыгивая на месте от возбуждения, – представляешь, они из нашего города! Это Веня, а это Гриша. А это моя мама Ева. Мам, можно мы покатаемся на колесе обозрения?

Мальчики были заметно постарше. Удивительно, чем могла заинтересовать их маленькая девочка?

– Мне жаль, но мы уже уходим.

Уголки Юлиных губ опустились вниз.

– Ладно, ничего страшного, – сказал долговязый парень, – давай обменяемся контактами и увидимся уже в нашем городе. Все равно мы завтра уезжаем. А вы когда возвращаетесь?

– Скоро, – неопределенно ответила Ева за Юлю.

Распрощавшись с новыми друзьями, девочка побежала догонять Еву со Стефаном, которые ушли вперед.

Глава 5.

Холодный лунный свет беспристрастно падал на циферблат хронографа, такого же холодного и безразличного. Время 03:45. Стефан носил часы на правой руке. Было в этом что-то странно-противоречивое, никак не увязывающееся с его педантичной натурой, выбивающееся из общей концепции. Но в этом и состояла вся его сущность. Сотканный из паутины противоречий, Стефан мог убедить кого угодно в чем угодно, подчинить своей воле и сломать психологически. На войне его звали Криптон. Этот позывной как нельзя лучше подходил Стефану. Неядовитый, но наркотический газ без цвета и запаха, который назвали греческим словом, означающим «секретный», «скрытый». Так же и хозяин позывного проявлял чудеса изощренной изобретательности и снайперской маскировки.

– Все, выдвигаемся.

Едва различимая в полумраке на фоне серой стены, Ева торопливо шнуровала кроссовки. Ночь была теплой, но не душной. Прекрасное время для романтических прогулок под луной. И хотя вместо полной луны светил лишь тоненький серп нарождающегося месяца, ночь была умопомрачительно поэтичной и волнующей. В бархатной темноте на все голоса разливался соловей, скрытый в буйной зелени деревьев.

«Оставим радужные грезы и воздушные замки для влюбленных, – решила Ева, – все это не для меня. Семейная жизнь с ее традициями, неспешные прогулки в парке рука об руку с супругом – все это мне чуждо. Я воин – вот мое истинное призвание. Нет, и не может быть других вариантов. Да и смогла бы я вариться в рутине домашних дел и забот? Жизнь внесла свои коррективы много лет назад, теперь уже нет смысла что-либо менять».

Они сели в Теслу.

– Что-то ты задумчивая сегодня, – сказал Стефан, – все в порядке?

– Я просто сосредоточена. Итак, едем к Глазунову?

– Да.

Расставаться с Антиматерией Глазунову было жаль, это читалось по его лицу. Да он и сам этого не скрывал.

– Хорошая вещь, добротная. Винтовка на века. Осторожней, ребятки, с электроникой, не повредите. Эхх… Вот чудно: винтовку жалко, а людей нет.

– Люди мрази, – тихо произнес Стефан, – даже самые благородные их побуждения имеют под собой самую что ни есть гнусную корысть. В нашем деле они всего лишь мишени.

– Категоричный ты парень, я смотрю, – хохотнул Глазунов, потирая лоснящийся затылок, – а как же благородные побуждения Философа? Они, по-твоему, тоже корыстны?