Не один дома

Эх, если б сказка кончалась так: «Он шел к смерти, но заблудился в жизни».

Станислав Ежи Лец

Март

Машина перевернулась. А затем еще раз. И еще. И еще. Никто точно не знал, сколько оборотов вокруг собственной оси она сделала, каждый раз с огромной силой ударяясь об асфальт, а затем и о землю. Наконец, она остановилась, приземлившись на перекрученные колеса. Из-под смятого, как лист бумаги, капота шел дым. С разбитых стекол, тех, что остались в задней правой пассажирской двери, капала кровь. Худосочная рука, все еще надежно удерживаемая ремнем безопасности, была выкручена в обратную сторону. Казалось, плечевой сустав полностью был вырван, и рука держалась лишь на коже и связках. Левая дверь была приоткрыта, а рядом с ней на асфальте открывалась еще более ужасная картина: сиреневое детское пальто и растрепанные темные длинные кудри с запутавшейся в них заколкой в виде стрекозы, от которых в сторону покорёженной машины текла тонкая багровая струйка. На переднем сиденье женщина, при многократном переворачивании машины выпавшая из-за ремня безопасности, лежала головой вниз около коробки передач. Одна ее нога каким-то образом удерживалась все еще пристегнутым ремнем, вторая находилась возле головы.

Глава семьи, что находился за рулем, плотно прижатый к своему сиденью подушкой безопасности, что на огромной скорости выстрелила ему в лицо, все же в процессе полета автомобиля выпал со своего места и ударился головой о торпеду и о лобовое стекло, оставив на образовавшейся паутине трещин влажный красный отпечаток.

Мятый металл. Криков и стонов нет. Дыхания, кажется, тоже. Неповрежденная магнитола продолжала рассказывать весьма удачный гороскоп на грядущий день. В женской сумочке, которая находилась теперь где-то у головы старшего сына, раздался телефонный звонок. Но и его, и негромкие астрологические предсказания из уцелевших динамиков уже заглушили сирены скорой помощи и дорожного патруля. Небо затягивало грозовыми тучами, но день, судя по всему, уже и без того был необратимо испорчен.

Это все, что он помнил о том дне.

Глава 1

Дом, милый дом

Октябрь

Солнце пробивалось сквозь не задернутые шторы, настырно пытаясь осветить закрытые тонкие веки. Данил лениво отвернулся от окна и скрутился в позе младенца, обхватив руками гудевшую голову. На темени виднелся широкий шрам, который еще только недавно приобрел бледный оттенок, указывающий на завершающий процесс регенерации тканей. Данил открыл глаза. Перед ним на прикроватной тумбочке стояла фотография, на которой были изображены они с Ритой. День их свадьбы. С каждым годом Данил отмечал, что фото не тускнеет, в отличии от людей, которые были на нем изображены.

Он ощущал, что в постели кроме него никого не было. Однообразные дни, проведенные в полном безделье, наскучили ему. Пора что-то менять. Данил побрел в ванную комнату, смежную с их с женой спальной. В стаканчике было две щетки: его и Риты, на полочке лежало две бритвы: мужская и женская. Данил уже было потянулся за пеной для бритья, когда с удивлением заметил, что щетина со вчерашнего утра практически не отросла.

– Может, я брился во сне? – пробормотал он сам себе с улыбкой.

Умывшись и переодевшись, он спустился вниз и отправился на кухню. Рита сидела за обеденным столом перед экраном ноутбука, явно увлеченная чем-то. Услышав шаги приближающегося мужа, она немного повернула к нему голову и улыбнулась. Данил поцеловал ее в лоб и обратил внимание на монитор.

– Твой блог? – спросил он.

– Да, – улыбнулась Рита, – в последнее время он стал набирать популярность, а у меня, как назло, словно наступил творческий кризис.

– Быть может, – ответил муж, – нам стоит сходить в ресторан? Ты закажешь экзотические блюда, они вдохновят тебя на создание собственных новых рецептов, и ты снова наполнишь свой блог вкусными идеями?

– Ты же знаешь, что я не могу выйти из дома, – расстроенно и слегка раздраженно сказала Рита.

– Он взрослый парень, он справится!

– Я не оставлю его одного дома, и ты это знаешь, – строго, но в то же время и печаль ответила жена. – Я не хочу больше возвращаться к этому вопросу.

– Значит закажем домой на ужин еду из ресторана. Идет? – спросил Данил.

– Возможно, я подумаю.

Данил взял полную кружку кофе, стоявшую рядом с ноутбуком жены, и сделал из нее один глоток.

– Сколько лет этому кофе? – скривившись, спросил он.

– Я не помню, извини, – ответила Рита, – наверное, я его заварила, когда собирала Машу в школу, да так и забыла о нем. Сейчас я сварю свежий для нас обоих.

– Я сам, – спокойно ответил муж и снова поцеловал Риту.

– А я проверю, как там Макс.

Пока муж возился с кофемашиной, Рита поднялась на второй этаж и подошла к комнате сына. Постучав, она приоткрыла дверь и осторожно, словно боясь быть замеченной, вошла внутрь. Шторы были плотно задернуты. Настольная лампа, что стояла на тумбе у кровати, ярко освещала подростка с книгой в руке, лежавшего на аккуратно застеленной кровати.

– Сынок, – нежно сказала Рита, – может ты все-таки присоединишься к нам с папой за завтраком?

– Спасибо, мам, – ответил Макс, – но я не голоден.

– Как всегда… что ты сейчас читаешь? – спросила она и невесомо, как будто опасалась смять покрывало, села в ногах у сына.

На столе у стены, за которым еще полгода назад Макс делал уроки, стояли две большие стопки книг: в одной – прочитанные, в другой – те, что подросток планировал прочитать в ближайшее время. А времени теперь у него было очень много: после той ужасной аварии, вернувшись домой, Макс только и делал, что дни и ночи напролет читал, так ни разу не выйдя не только за пределы дома, но и даже за пределы воей комнаты.

– Мэри Шелли, – ответил он.

– «Франкенштейн»?

– «… или современный Прометей», – добавил сын. – Да, мама.

– Почему ты читаешь такие мрачные книги? – она подошла к стопкам книг и принялась изучать их корешки. – Ужасы, мистика… зачем тебе это?

– Так я пытаюсь забыть, но в то же время и понять, что же со мной произошло, – спокойно ответил сын, держа книгу в правой руке. Левая безжизненно лежала рядом.

– А как же твои друзья? Ты не скучаешь по ним?

– Скучаю, очень скучаю, – ответил парень, отводя от матери глаза, – именно поэтому я и не хочу, чтобы они меня видели… таким. Это будет больно…

Рита не понимала его, но не хотела мучить допросами. Прошло слишком мало времени, думала она. Рано или поздно сын выберется из своего панциря. Но ведь, если посмотреть с другой стороны, панцирь защищает от внешнего мира, служит барьером между его носителем и опасностью, которая его может окружать. Но разве что-то угрожает ее сыну?

– Я буду внизу, если понадоблюсь – только позови, – сказала Рита и вышла из комнаты. Прислонившись к двери, она тихо заплакала. Доктор прав: Максу лучше пока оставаться дома, в кругу семьи, особенно если он и сам того желает.

Спускаясь вниз, Рита услышала, как Данил с кем-то прощался по телефону.

– Кто звонил? – спросила она, вдыхая ароматный запах свежезаваренного кофе.

– Сергей… – печально сказал Данил. – Спрашивал, как у меня дела.

– И что ты ответил ему?

– Я сказал, что безумно хочу выйти на работу, что мне надоело сидеть дома без дела, на что он ответил, что я еще не готов к этому.

– А ты считаешь, что готов? – спросила Рита.

– Наверное, – неуверенно ответил Данил. – Пойми, мне хорошо дома с семьей, с тобой и детьми. Но, порой, меня сводит с ума это однообразие. Мне не хватает встреч, поездок, общения с людьми. Общения с кем-то еще, кроме курьеров и продавцов ближайших магазинов. И вас, конечно же. Я становлюсь зверем, которого держат в клетке: вроде накормлен, живу в тепле и комфорте, но на душе тоскливо до невозможности.

– Ты же знаешь, что тебе нельзя садиться за руль, – строго сказала Рита. – Доктор сказал…

– Да, я знаю, спасибо, что напомнила! – раздраженно ответил муж.

Жена посмотрела на Данила с укором и отвернулась, усевшись снова за ноутбук. Рядом ее ждала горячая чашка свежего кофе.

– Прости, Рита, ну прости меня… – муж присел перед ней на корточки. – Серега перечисляет проценты от сделок на мой счет только потому, что я являюсь таким же равноправным владельцем бизнеса, как и он. Но этого мало, к тому же этих денег лично я не заработал. Их зарабатывает Сергей, а со мной делится из чувства долга, жалости или прописанного в контракте пункта о недееспособности одного из владельцев. А я хочу работать! Для встреч с клиентами мне не обязательно садиться за руль. Я могу брать такси, могу даже пользоваться общественным транспортом. В конце концов, моим водителем можешь быть ты! Тебе бы тоже не мешало выйти, развеяться, отвлечься от дома.

– Я повторюсь: я не оставлю Макса одного в доме, – Рита тяжело вздохнула. – Мы уже говорили об этом, не дави на меня. У нашего сына неустойчивая, нестабильная психика, а его сознание… Несмотря на то, что он хочет как можно чаще бывать один, я не допущу, чтобы он оставался совсем один в доме. И уж тем более с Машей. Я не могу ему запретить читать то, что он читает, потому что это единственное, что его сейчас интересует и отвлекает от мыслей от произошедшем, хотя я и должна! Каждую неделю он заказывает через интернет по несколько книг с таким сюжетом, что мне и сейчас было бы жутко их читать, а ему всего четырнадцать!

– Будет в следующем месяце… – поправил Данил.

– Это дела не меняет, – ответила Рита. – Пойми, Дань. У тебя была тяжелая травма головы. Сережа наверняка общался с твоим врачом, он же твой друг, и доктор скорее всего убедил его в том, что тебе пока не стоит выходить на работу. Диваны и шкафы Сергей сможет какое-то время изготавливать и продавать и без тебя, это не столь важно. И убыток он не понесет, лишь будет немного больше проводить времени на работе. Важно, чтобы ты полностью восстановился. Я верю, что ты поправишься…

– Но я здоров, – ответил Данил.

– Какая-то часть тебя знает, что это не так… Мы все были там. Этот ужасный день навсегда останется в памяти. И если тело, – Рита коснулась указательным пальцем правой руки плеча мужа, – окрепло, то здесь, – она прикоснулась к его лбу, – еще не все совсем так, как должно быть. По крайней мере, так говорит доктор. А я склонна больше верить ему, чем твоему энтузиазму и лидерскому качеству мужчины. Ты нужен своей семье здесь и сейчас, а остальное может подождать.

– Я должен пройтись, извини, – сказал Данил. – Мне нужно на воздух.

Он поцеловал жену в щеку, взял свою куртку и вышел во двор.

Две чашки кофе снова никем не были выпиты.

Пройдя мимо нескольких, так похожих друг на друга, домов, он встретил одного из соседей – высокого и уже не здорово полноватого мужчину средних лет, с которым когда-то пил пиво в ближайшем пабе в то время, пока жены снимали видео о приготовлении какого-то нового и необычного блюда для кулинарного блога Риты.

– Данил, привет! Как дела? – спросил его тот.

– Привет, – ответил Данил, протянув руку, – пожалуй, так же, как и вчера…

– Выглядишь не важно.

– Знаю, знаю… Это все от заточения в четырех стенах. Хочу выйти на работу, но все словно сговорились против меня.

– Я бы на твоем месте не спешил, – с улыбкой ответил сосед, – заработная плата капает, делать ничего не надо. Отдыхай и ни о чем не парься!

Сам-то он, как и большинство тех, кто жил на этой улице, достаточно неплохо зарабатывал, а иначе как бы смог позволить себе такой дом в приличном районе? Но он работал из дома, причем сразу на несколько компаний, поэтому на самом деле ему было трудно представить, какого это жить лишь на небольшие проценты от прибыли, которые полагались Данилу.

– Пойми, я не могу находиться целыми днями в доме, – с тоской в голосе сказал Данил. – Он давит на меня…

Улыбка пропала с лица соседа.

– Я понимаю тебя дружище, понимаю, правда, – печально ответил он. – Потерять все… Но жизнь не останавливается, ты должен продолжать жить!

– Вот я и хочу продолжать, но Рита уверена, что я еще не готов.

– Рита? – удивленно спросил сосед.

– У тебя с памятью плохо? Да, Рита, моя жена.

– Твоя жена, верно… – задумчиво ответил тот. – Дружище, я думаю, тебе действительно не стоит пока выходить на работу. Ладно, мне пора. Работа ждет. Счастливо! Если появится желание – заходи как-нибудь в гости.

– Спасибо, удачи, – ответил Данил и пошел дальше.

Еще какое-то время он бродил вдоль магазинчиков и кафешек, словно призрак, не отражающийся в витринах. Один. До обеда еще было далеко, поэтому улицы практически пустовали: все были на работе или на учебе, кроме домохозяек: те, что были моложе, прогуливались с колясками, а те, чьи дети уже стали достаточно взрослыми для того, чтобы жить отдельно и периодически радовать родителей внуками, выгуливали своих миниатюрных собачек, размером не больше кошки. Даниил всегда говорил, что настоящая собака должна быть ростом не ниже годовалого ребенка, а этих существ с гламурными бантиками в позолоченных ошейниках он называл самой удачной с коммерческой точки зрения ошибкой заводчиков.

Вернувшись домой, Данил застал жену за приготовлением теста, как оказалось – для булочек с корицей. Женщина явно была раздражена.

– Всегда, – недовольно бурчала себе под нос Рита, – всегда у меня идеально выходило это тесто!

Она бросила на стол бесформенный белый комок, пристающий к рукам, протерла лоб тыльной стороной ладони, испачкав его в муке.

– Что со мной? – со слезами на глазах спросила Рита больше у самой себя, чем у мужа.

– Ты же сама сегодня утром сказала мне, что мы все там были, – спокойно произнес муж.

– После возвращения домой все изменилось. Я словно не живу, – печально сказала Рита. – Все одно и тоже, все повторяется изо дня в день. У меня куча свободного времени, но я ничего не могу делать, потому что внутреннее отчаяние поедает меня. А потом я виню себя из-за того, что потеряла время впустую. А теперь еще и это тесто!

Рита расплакалась.

– Об этом я тебе и говорил, – ответил Даниил, – мы как будто существуем в этом доме, а не живем. Не пора ли нам начать новую жизнь: работать, выходить в люди, путешествовать, ходить в кино и рестораны, навещать соседей, стричь газон, наконец! Мы же деградируем. Как в такой атмосфере можно прийти в себя и оправиться от случившегося?

– Пока Максим в таком состоянии, я не выйду из дома, – снова повторила, словно заученный против воли школьный стих, Рита, очищая свои длинные пальцы от теста.

– Машка уже вернулась из школы? – спросил муж.

– Да, она у себя, – ответила жена. – Школьный автобус снова не остановился на ближайшей к нашему дому, как делал это раньше, и ей пришлось идти пешком через всю улицу. Я прошу тебя в следующий раз поговорить с водителем. Маша одна, кто на ней сходит, но это не значит, что ради одного ребенка не нужно останавливаться. Непонятно, за что мы платим.

– Завтра поговорю, обещаю.

– И с сыном.

– И с сыном…

На ужин Данил, как и обещал, заказал еду из ресторана на дом, однако к ней почти никто не притронулся. Головные боли донимали, таблетки, что прописал врач, как будто и вовсе не помогали. Радость и вкус к жизни, казалось, остались тем весенним днем зажатыми между кусками металла, которые вместе с разбитой машиной отправились на покой на какую-то загородную свалку, ожидая, когда многотонный пресс окончательно раздавит их в лепешку.

Ночью Данил и Рита проснулись от крика, доносящегося из комнаты сына. Моментально придя в себя и поняв, что кричит Максим, родители побежали к нему. Испуганный подросток сидел на кровати, обхватив ноги правой рукой.

– Что произошло? – спросил отец.

– Сон, – дрожащим голосом ответил Макс. Мама села рядом, обняла сына и принялась его утешать, гладя по голове и прижимая к себе.

– Кошмар? – снова спросил Данил. – Это все из-за твоих дурацких книжек! – он указал рукой в сторону стопок книг.

– Нет, это из-за тебя, – судорожно ответил отцу Максим.

Данил озадаченно посмотрел на сына: парень явно был расстроен или напуган, но точно зол. Не лучшее время читать ему нотации по поводу литературных вкусов. Подавляющее большинство ребят его возраста вообще книжки видят только в школе. И то не всегда на своей парте.

– Та авария… – продолжил раздраженный подросток. – Я видел во сне, как мы все погибли. Я видел Машку, лежащую в луже крови, я видел маму со свернутой шеей, я видел тебя с разбитой головой.

– Дай мне руку, – сказал Данил. Он успокоился, присел рядом с сыном, взял его правую руку в свою и приложил ее к своей голове, – что ты чувствуешь? Ты нащупал пальцами большой шрам в моих волосах?

Макс молчал, явно ощущая рубец на голове отца. Рита тихонько плакала.

– Я живой, – полушепотом сказал Даниил и погладил сына по голове, самую малость пригладив его непослушные темные кудри, – а это был всего лишь дурной сон.

– Эта проклятая авария всю нашу жизнь не будет давать нам покоя, то и дело всплывая то во снах, то в воспоминаниях? – пробормотала в ладони Рита, словно взмолившись, сама не понимая, кому.

– Сынок, – сказал отец, – мы с тобой должны быть сильными и стойкими ради мамы и твоей младшей сестры.

– Машка ведет себя так, словно ничего не произошло, словно она и не помнит того, что было в тот день, – возразил Макс.

– Потому что ей всего восемь лет, – ответил Данил. – Возможно, она действительно ничего не помнит. Детская память чудно устроена: она стирает ненужную информацию, чтобы освободить место для необходимой. И это к лучшему. Но мы все должны жить дальше, понимаешь?

– Понимаю, – согласился сын. – Хотел бы я забыть, как Машка… Но у меня не получается, папа! Я как будто разучился жить. Забыл, как это. Просто забыл… Простите, что разбудил вас. Идите к себе, со мной все в порядке, правда. Я справлюсь.

– Ты уверен, сынок? – спросила Рита.

– Да, мам.

Она поцеловала его в висок, ласково потрепала приглаженные минутой назад отцом волосы, пожелала спокойной ночи и вышла вместе с мужем из комнаты сына. Когда они снова оказались в своей постели, она отвернулась от Данила и тихо сказала:

– Так больше не может продолжаться.

– Я завтра утром позвоню доктору и попрошу его заехать к нам, чтобы осмотреть Макса.

Даниил попробовал обнять жену, но та одернула плечо, давая понять, что не хочет, чтобы он ее касался. Он убрал от нее свою руку и лег на спину. Из окна в комнату попадало слабое свечение от фонаря во дворе. В памяти снова воссоздался тот страшный день. «Это из-за тебя», – сказал ему сын. И он был прав. Наверное. Данил уже и сам не знал.

Это была дорога за городом. Их машина ехала по главной дороге, когда на большой скорости справа перед ними буквально вылетел мотоцикл. Если бы Данил не попытался спасти жизнь тому лихачу, если бы он не рванул руль влево и не вдавил бы в пол педаль тормоза, его семья практически не пострадала бы. Мотоциклист бы, скорее всего, погиб на месте, а не отделался парой ушибов, как это вышло тогда на самом деле. Да, Даниилу была выплачена страховка, тот байкер также должен был выплатить немалую компенсацию – судебные разбирательства еще не были завершены, но ущерб, нанесенный их семье, восполнить никогда и никому уже не удастся. Данил не присутствовал ни на одном судебном заседании – он до конца лета пролежал в больнице с перевязанной головой, ожидая, пока срастутся кости его черепа и заживал поврежденный мозг. Поломало его тогда знатно: открытая черепно-мозговая травма, сломанные нос и челюсть, в нескольких местах сломанная левая кисть, застрявшая в руле, треснувшие ребра и вывихнутое левое плечо, через которое лежал ремень безопасности. Но он знал: это не все. Что-то еще с ним произошло в тот день, что-то более важное и страшное, что-то внутри, но Данил пока никак не мог понять, что именно. Кости срослись, синяки сошли, но ощущение того, что произошло нечто куда более ужасное, не покидало его.

Время тянулось, город был погружен в сон. Данил же никак не мог заснуть, хотя Рита, казалось, уже спит. На часах была половина третьего ночи. Ненаполненные смыслом мысли поочередно с поверхностными сновидениями занимали сознание мужчины, не позволяя ему полностью расслабиться и отключиться: то он вспоминал детство, то обдумывал утреннюю беседу с соседом, то, казалось, засыпал, но, резко дернувшись, как бывает от ненастоящего падения во сне, снова приходил в себя, то анализировал происходящее с сыном… Мозг нуждался в отдыхе, но отдыха не было.

Даниил пошел в туалет. Справив нужду, он решил умыться – все равно сон бежал от него. Наклонившись к раковине и набрав в ладони воду, он поднес их к лицу и поравнялся с зеркалом. Плеснув водой на лицо, Данил взглянул на свое отражение. От испуга он отпрянул назад, издав приглушенный крик. Вместо воды, которой мгновение назад были наполнены ладони, с лица стекала кровь. Испуганно непроизвольно дернув руками в разные стороны, он забрызгал кровью пол и стены ванной. На секунду попытавшись успокоиться, он подошел ближе к зеркалу, чтобы проверить шрам на голове – единственное рациональное, как он считал, объяснение, ведь откуда, как не из по непонятным причинам открывшейся раны, могло вытечь столько крови? С носа и скул стекало и капало в раковину. Аккуратно раздвинув уже отросшие густые темные волосы, Данил действительно увидел раскрытую рану, а еще мелкие осколки своего черепа и пульсирующим фонтаном выливающуюся кровь непосредственно из мозга. Дрожащими ладонями он стал набирать воду, чтобы смыть кровь, но, заметив, что из крана льется то же, что и из головы, Данил стал пятиться назад. Раковина наполнилась до верха, и красная вязкая жидкость уже начала выливаться через края на пол. Данил хотел сделать шаг назад, но поскользнулся и упал в лужу крови.

От этого падения он и проснулся, будучи весь в холодном поту. Первым делом он ощупал голову, удостоверившись, что в отросших волосах спрятан шрам, а не рана с ошметками мозгов. Рита спала, по-прежнему отвернутая от мужа. Первые лучи рассвета пробивались между неплотно задернутыми тяжелыми шторами. Похоже, в докторе нуждается не только Максим…

Наступило утро. Глава семьи, держа в руке чашку свежесваренного кофе, стоял на кухне и смотрел в окно. Мимо их дома проехал школьный автобус. Данил, поставив чашку на стол так быстро, что часть кофе расплескалась, побежал на улицу. Рита была права – водитель автобуса не остановился у их дома, хотя раньше всегда это делал. Данил бежал за ним и все же нагнал, пробежав мимо пяти или шести домов. Автобус стоял у дальней остановки, в него заходили дети, удивленно глядя на бегущего мужчину. Запыхавшийся Данил, в домашней одежде и тапочках, буквально запрыгнул в автобус и навис над водителем.

– Что вы хотели? – удивленно и недовольно спросил тот.

– Я хочу, чтобы вы совершали остановку около моего дома, как это делали раньше.

– Вы… кажется Куликов?

– Да, я Куликов, – раздраженно ответил Данил, – и я настоятельно вас прошу, чтобы вы останавливались возле моего дома.

– Хорошо, я буду там останавливаться, – спокойно и нерешительно ответил водитель автобуса, – но, простите меня за бестактный вопрос: зачем?

– Что значит – зачем?! – почти закричал Данил.

– Мы опоздаем в школу! – крикнул кто-то из салона автобуса.

– Вас же Данил зовут? – обратился к Даниэлу парень, сидевший за кабиной водителя. – Вы же Данил Куликов, только я отчества не знаю. Я учился в одном классе с Максом и…

– Да, – перебил парня Данил, – мне знакомо твое лицо… – Он протянул мальчишке руку. – Привет.

– Мы все очень скучаем, – договорил подросток, несмело в ответ пожимая руку мужчине.

– Да, я понимаю. Ну что поделаешь уже, так вышло, от этого никто не застрахован…

– Ребята опаздывают в школу, – вмешался водитель. Он сказал это спокойно, без раздражения и, судя по всему, сочувствуя Данилу, стоявшему рядом с ним в домашних тапочках.

– Да, простите, – сказал Данил и стал пятиться в сторону выхода. – Вы обещаете, что будете останавливаться у моего дома?

– Обещаю, – ответил водитель, закрыл двери автобуса перед лицом мужчины и поехал дальше. Лишь в этот момент Данил подумал о том, почему Марии не было в автобусе. Ведь именно ради нее он совершил эту утреннюю пробежку. Быстрым шагом он отправился домой, размышляя по дороге. Очень непривычным было для такого не глупого человека, как Даниил, то, что отныне весьма уместные мысли приходят в его голову с опозданием.

– Рита, – позвал он жену, войдя в дом.

Рита, как всегда, была на кухне, сидела за ноутбуком. Рядом стояла чашка с расплескавшимся кофе Данила. Он подумал, что выглядит это очень странно: Рита могла бы и убрать за мужем. Но он не озвучил это.

– А почему Маша не поехала в школу? – спросил он. – И я поговорил с водителем автобуса. Впредь он будет останавливаться здесь, как раньше.