Реванш русской истории

От автора

В этом сборнике вниманию читателя представляются мои тексты, которые объединяют время и место их публикации.

Время – 2014–2015 годы, эпоха Русской Весны, войны в Донбассе, глобального политического кризиса между Россией и США и не только между ними, который еще не закончен и по сей день.

Вместо «конца истории» утонувшей в розовом либеральном болоте, как предсказывали американские философы и пропагандисты, история перезапустилась в невероятном темпе – за полтора года мы видели перемены, которые в иные эпохи занимали десятилетия и столетия. И то ли еще будет.

Автор этих строк как публицист внимательно следил за всем, что происходило и происходит в эти годы, пытался осмыслить, а порой и предсказывать. Не скажу, что все предсказания были удачными – как я теперь понимаю, в том, что я говорил, было слишком много надежды и явно недостаточно учитывалось «трение» реальности – человеческие страх, трусость, жадность и глупость. Но для публицистики естественно желание двинуть реальность вперед, призвать к действию, что, конечно, невозможно без некоторого избыточного оптимизма, коего я не стыжусь.

Место публикации – это газета «Известия» – одна из старейших среди ныне существующих российских газет. История «Известий» полна драматических поворотов – и вот очередной из них: в эти годы отдел «Мнений», редактируемый Борисом Межуевым превратился в орган боевой патриотической оппозиции либеральному «мейнстриму» нашей прессы.

Удивительно, конечно, что столько лет уже власть говорит о государственничестве и патриотизме, либералы об «удушении свободы слова» и «гонениях», но одна и та же клака продолжает контролировать большую часть нашей прессы, как печатной, так и в интернете. «Известия» благодаря решимости Арама Габрелянова вышли из этого рукопожатного строя. Особенно показательна позиция газеты по Донбассу и Новороссии, смелая и острая, не обходящая столь нелюбимых официозом принципиальных вопросов, последовательно патриотическая. Я знаю, как непросто дается удерживать такую позицию и, можете поверить, – она плод настоящей смелости.

Здесь дают слово и Эдуарду Лимонову, и Александру Проханову, и Дмитрию Ольшанскому, и мне, и многим другим, звучит ставший для этой газеты фирменным голос Максима Соколова. В ответ либеральная клака визжит о «неприличии» и «нерукопожатности», но вот только, по факту, мы участвуем в самой интересной и респектабельной газете мнений – и это видно из высоких оценок, даваемых читателями.

Когда-то в детстве у меня была книга одного из видных советских политических обозревателей Александра Бовина «Мир 70-х», составленная именно из его известинских статей. Подростком интересующимся историей и политикой я читал эти очерки международной политики тогда еще совсем недавно закончившегося десятилетия, и мечтал, что может быть, когда-нибудь, и у меня выйдет такая книга известинских политических обозрений. Иногда мечты сбываются – такая книга перед читателем, который может оценить скорость изменения информационных обменов в нашу эпоху. Тот объем текстов, который раньше сочиняли десятилетиями, теперь появляется за год с небольшим в режиме одна колонка в неделю.

Я собрал под этой обложкой большую часть текстов опубликованных мною в «Известиях с января 2014 по август 2015. Опущены были примерно полтора десятка текстов, часть из которых меня не вполне устраивает, так как была написана второпях и не вполне удовлетворительно со смысловой или стилистической стороны. Опущены, по большей части, тексты, содержащие критику в адрес тех или иных персонажей российской политики, если эти тексты не претендуют на более серьезные обобщения. Кроме того, был опущен ряд текстов уже вышедших ранее в книге «Карать карателей. Хроники Русской Весны», другие, более важные тексты, уже вышедшие в этой книге, сохранены, поскольку вряд ли читательская аудитория обеих книг вполне совпадает.

Дата выхода статей указывалась по электронной публикации на сайте «Известий». В бумажном выпуске эти же статьи появлялись и через день, и через два, и через неделю. Никаких принципиальных правок я не вносил, однако для некоторых статей, ставших теперь главами книги, я вернул их первоначальные авторские названия.

Несмотря на то, что статьи писались в разное время и по разным поводам и, собранные вместе в хронологическом порядке, создают причудливую мозаику, читатель не сможет не заметить наличие в книге нескольких метасюжетов, опорных тем и принципов, к которым я возвращаюсь от статьи к статье.

Прежде всего это русский национализм. Автор этих строк всегда исповедовал себя русским националистом и презирал лицемерное деление на мнимо хороший «патриотизм» и мнимо дурной «национализм». Любовь к Отечеству и к народу нераздельны. Патриотизм без национализма – это просто любовь к начальству. Для всякого уважающего себя большого цивилизованного народа естественно ставить в центр своей общественной жизни свою национальную идентичность, свою солидарность, свой язык, свою культуру и свою государственность. Государство русского народа – это Россия. Россия – это государство русского народа.

Надеюсь, читатель отметит ту последовательность, с которой я критикую поползновения на затуманивание национальной идентичности нашего государства – попытки ослабить значение русского языка, утопить нашу историю в мутных волнах мультикультурности – будь то толерантной или евразийской. Напротив, укрепление русской идентичности в России и в каждом из нас, имеющем десятки поколений славянских предков или однажды привившемся к национальному русскому древу, неизменно остается моей целью. Речь идет как о политических институтах и историческом сознании, так и о быте – обычаях, кухне, одежде, манерах поведения. Не боясь прослыть «славянофилом», но, напротив, с гордостью неся это имя, я считаю, что чем более подлинны мы в своей русскости, тем более великой становится Россия.

Мой особый интерес всегда вызывало постижение русского геополитического кода. Я решительно отвергаю популярную у нас ересь британского геополитика Маккиндера о том, что Россия есть сухопутная держава, сердце которой сокрыто в безжизненных и безводных центральноазиатских степях – «Хартленде». От того, что у нас эта англосаксонская теория именуется «евразийством» нам ни капли не легче. На основании этой ереси нас то поучают о ненужности океанского флота, то требуют немедленно принять орды новых кочевников, мигрантов, с которыми нас роднит мнимо общее наследие Чингисхана.

Пространственный фактор русской истории действительно является первостепенным. Россия и русские есть непрерывно расширяющееся в пространстве политическое сообщество. Однако ни о какой «сухопутности» России, мнимо наследующей степным империям, говорить не приходится. Напротив, Россия – это остров. Мы занимаем вполне определенное геополитическое пространство, пронизанное сетью бесчисленных больших и малых рек, омываемое множеством озер и внешних морей. Создатель нашего океанского флота адмирал С.Г. Горшков указал русскому народу определенный путь – от внутренних рек к покорению Океанов, по отношению к которым Россия расположена необычайно удобно. Это утверждение может показаться странным, поскольку мы всегда жаловались на отсутствие у нас выходов к океанам, но сегодня изменение климатических условий, на что обратили внимание западные геополитики, превращает Россию в страну с самым протяженным в мире океанским побережьем. Арктический океан обещает стать завтра-послезавтра пространством интенсивных и быстрых коммуникаций между самыми развитыми регионами планеты расположенными в северном полушарии. И именно Россия призвана стать хозяйкой Северного Океана в который впадает большинство её великих рек и который она, вопреки видимому неудобству, избрала для своего распространения точно явное предначертание.

Именно там, где русские осваивают традиционный для нас вмещающий речной ландшафт, там нам неизменно сопутствует успех. Загадочный «Остров Русов» эпохи легендарных варяжских дальних походов остается геополитической реальностью и сегодня, что замечательно было показано нашим великим современником Вадимом Цымбурским, сумевшим с одновременной ясностью показать и необходимость русского изоляционизма, от растворения русской судьбы в вымышленных «общих судьбах», и необходимость интенсивного внутреннего освоения России, полной и по сей день множества трудных пространств на севере и востоке, и необходимость драться за ту часть нашего утерянного в 1991 году пространства, которая действительной важна – прежде всего за Новороссию и Крым.

Третья, пожалуй наиболее громко звучащая в этой книге тема, – это тема русской ирреденты. Ошибки конструкций царской и, особенно, советской империй привели к тому, что из пространства русской идеи и русской власти, из политического оформления русского мира, они превратились в инкубатор чуждых государственностей и наций. Разрыв нашего пространства в 1991 году привел к тому, что русские оказались крупнейшим в мире разделенным народом, народом изгоем. А новоизобретенные нации утверждают свою новоприобретенную государственность на русских костях – изгоняя, унижая, уничтожая наш народ языковой и культурной дискриминацией, а то и физическим террором.

Не покушаясь на чужое, русский народ, несомненно, имеет право на воссоединение. И это право может быть осуществлено как политическим путем, при помощи теснейшей интеграции русского мира, так и вооруженной рукой – будь то осуществлением права на восстания или вмешательством Российского государства. То, как поступила Россия в Крыму и Севастополе – образец национально ответственной государственной политики. Моя большая боль, что по тому же пути мы не пошли в Новороссии, в частности – в Донбассе, чем приняли на себя ответственность за разочарование и смерть людей, которые поверили, что Россия не бросит в трудный час. Впрочем, та политика, которая реализуется вопреки логике «минского процесса», уже заслуживает уважения, поддержки и расширения.

Несомненной задачей нашей национальной публицистики является укоренение идей русской ирреденты в умах государства и общества. Максима «право русского народа на воссоединение должно быть реализовано в форме вхождения в состав России» должна стать самоочевидной для нашей политической элиты. И автор подошел к реализации этой задачи со всем рвением.

Большое внимание уделяется в представленных в этой книге статьях и вопросам нашей внешней политики. Мой взгляд на её проблемы характеризуется последовательным антиамериканизмом и убежденностью в необходимости укрепления русского великодержавия, без вписывания в какие-то отяготительные блоки и военные союзы, то есть разумным изоляционизмом.

Антиамериканизм мой связан не с какой-то иррациональной антипатией к США, а с положением этой страны как мирового гегемона, который стал бы мировой империей, если бы Бог наделил бодливых демократического осла и республиканского слона большими рогами. Нам может нравиться или не нравиться историческая Америка, впрочем, всё больше отходящая в прошлое. Сама логика господства США как единственной сверхдержавы в период после окончания Холодной войны, исключает возможность достижения Россией и русскими своих национальных задач. Не большие геополитические амбиции России встречают в США яростное сопротивление, а стремление осуществить наше элементарное право жить в нашем собственном доме. Именно поэтому свободная национальная Россия и американская гегемония не совместимы. Чтобы минимально обеспечить интересы России нам придется содействовать существенному ослаблению могущества США.

Однако наивно надеяться, что такое ослабление американской гегемонии может быть достигнуто при помощи конструирования всевозможных внешних союзов – будь то союз с Европой, на который мы так уповали в прошлом году, или союз с Китаем, которым грезим в нынешнем. Пока что проверку на прочность прошел только альянс с Ираном, предопределенный географической судьбой. Взвешенный наступательный изоляционизм сегодня лучшая стратегия для России, так как любые альянсы, пока мы недостаточно сильны, превращаются исключительно в решение чужих проблем за наш счет.

Сирийская война могла бы стать огромной ошибкой, тасканием каштанов из огня для США и ЕС, но не стала благодаря выверенным решениям – Россия пришла туда не как боец «за всё политкорректное против всего террористического» а как друг своих друзей, защищающий свои геополитические интересы и увеличивающий своё державное могущество, которое нам, право же, пригодится и в землях поближе. Этот рецепт – великодержавие ради самих себя, а не ради вымышленных миссий на благо человечества, должен стать единственно верным для нашей внешней политики в будущем.

Еще одна острая сквозная тема этой книги – защита консервативных ценностей как живого и действенного жизненного идеала. Сегодняшний мир как кислотой разъеден всевозможными формами либерализма, превращающего богосотворенное нечто в мутное не пойми что, стремительно становящееся ничем. Для России опыт «либерализации» и истеричного саморазрушения оказался особенно болезненным, обойдясь нам крахом экономики, изведением под корень миллионов людей «не вписавшихся в рынок».

Сегодня мода на экономический либерализм прошла не только у нас (хотя как раз у нас ригидные правительственные чиновники и оппозиционная публика за него по-прежнему держатся). Но зато в моду вошло интенсивное разложение человеческой природы – понятий о браке и семье. Америка на наших глазах превращается в агрессивный ЛГБТ-феминистский халифат, ничем принципиальным не отличающийся от халифата исламистского – то же презрение к человеку и свободе.

Важный для меня тезис сформулирован великим французским историком и мыслителем Фернаном Броделем: цивилизация – это умение говорить «Нет». Только цивилизация, которая способна отказываться от определенных заимствований, сохранять неприкосновенным своё ценностное ядро даже ценой собственной жизни, имеет право называться «цивилизацией» в подлинном смысле слова.

Россия и русские слишком долго давали обманывать себя разговорами о «широте» нашей души и мнимой нашей «всечеловечности» (которую Достоевский понимал не как всеприятие, а напротив – как ковчег спасения для того, что осталось здорового и чистого в Европе). Нам давно пора учиться говорить «Нет». Слишком долго в нас вбивали безумный социальный алгоритм «обратной реципрокации», когда русский старался не ударить в грязь перед иностранцем и завоевать его расположение и делал это за счет грубости, безразличия и хищничества в отношении своих же, самых близких.

Нам следует навсегда покончить с этим уникальным антропологическим феноменом и быть заботливыми и близкими в отношении своих, а вот к чужим людям, установлениям и идеям относиться по остаточному принципу и с разбором. Лишь в одной сфере человеческой жизни интерес к чужому полезен – в сфере мысли и интеллектуальной свободы. И читатель, надеюсь, заметит, что упрямая узость ценностей не означает у автора этих строк узости умственного горизонта. Но принцип: ведать всё, пробовать немногое, избирать лучшее, – еще никогда никого не подводил.

Обнинск. 13 ноября 2015 г.

Золото, ладан и смирна

В Москву принесены дары волхвов. Это древняя святыня, отсылающая нас к событиям Рождества Спасителя. Перепись по всей империи, велением кесаря. Жалкий хлев в Вифлееме. Пастухи, первыми пришедшие на свет Звезды. И три царя с Востока, принесших Богомладенцу золото – как царю всего сотворенного мира, ладан – как его Первосвященнику, и смирну – как тому, кто как агнец пойдет на заклание, взяв на себя грехи мира, кто принесет за нас жертву, не убоявшись даже смерти.

Золото и ладан напоминают нам о том, что каждому христианину даровано «царственное священство» по образу Христа – призвание быть светом миру, служить Богу всей своей жизнью. А смирна – свидетельство того, что каждый из нас должен быть верен до смерти, должен быть готов и к смерти ради Христа и веры.

Хотя для наших дней актуальнее смирна (если сомневаетесь, то вспомните, что фанатики-людоеды делают с монахами сирийских православных монастырей), но сохранилось, разумеется, золото, перекованное византийскими мастерами в три изящнейшие подвески. Согласно преданию, Дева Мария сохраняла поднесенное волхвами золото всю свою земную жизнь, а перед успением оставила их иерусалимской церковной общине. Там дары хранились до начала V века, когда византийский император Аркадий перенес их в Константинополь.

Еще в 1200 году новгородский боярин Добрыня Ядрейкович, позднее прославившийся как святой архиепископ Антоний Новгородский, описал свое паломничество в Царьград и упомянул среди святынь Софии Константинопольской «пелены Христовы и дароносивые сосуды златыи, иже принесоша Христу дары». Однако вскоре Константинополь подвергся двум разгромам и разграблениям крестоносцами, а затем турками. Мара Бранкович, дочь последнего сербского государя Георгия Бранковича, была одной из жен султана Мурада II. Ее личные владения были освобождены султаном не только от налогов, но даже от присутствия мусульман. Она и пожертвовала афонскому монастырю Святого Павла реликвию Рождества.

Так что речь идет о древней, очень важной христианской святыне, позволяющей нам прикоснуться и к историческому событию Рождества, когда Бог действительно стал человеком из плоти и крови и через это спас мир и нас с вами, и к двухтысячелетней истории христианской святости и благочестия.

Появление в нашем пространстве тех или иных христианских святынь неизменно вызывает две полярные реакции. Массовый энтузиазм большинства людей, готовых выстаивать многочасовые неуютные очереди, чтобы воздать поклонение чудотворному образу или древней христианской реликвии, с одной стороны. И поток брани и глумления со стороны представителей пресловутого «креативного класса», порой вызывающий подозрение в бесноватости. То «суеверные бабки заполонили першпективу со Стрелки», то «мешают проезду по набережной», то «привезли какие-то тряпки». Не думаю, что исключением станет и реакция на принесение с Афона даров волхвов. Пока огромное число людей притечет к храму, чтобы прославить Рождество Спасителя, некоторые будут глумиться, некоторые с умным видом рассуждать о «фетишизме и неоязычестве», некоторые жаловаться на «неудобства».

Современный мир базируется на глумлении над святыней как на универсальном культурном коде, средстве распознавания своих и чужих. Что поделать, одно из «слабых» мест христиан в современном мире – это наличие святынь. Мы во что-то верим, для нас есть что-то святое, значит, над этим святым можно поизгаляться. И здесь нам поможет дар смирны. Память о смерти и мученичестве. Каждый христианин призван к мученичеству и исповедничеству. И выносить глумление и насмешки, не прятать свою веру, несмотря на них, – это одна из форм мученического подвига, ведь и над Христом насмехались и оплевывали его. Особая миссия в этом принадлежит христианской интеллигенции. Здесь нужны такое знание, такая глубина, такая эрудиция, чтобы именно из них и через них веровать «верой бретонской крестьянки». И как раз умение воздавать поклонение материальным святыням – реликвиям и святым мощам – это свидетельство такой веры. Здесь очень важно превозмочь навязанное нам уравнение: «Христианство = духовность = бесплотность». Чем абстрактней, чем бестелесней, тем якобы более подобающе христианской религии. Это, разумеется, полная чушь. И здесь нам поможет другой дар волхвов – ладан, символ священства.

Христианство – это религия Воплощения, о чем свидетельствует праздник Рождества. Христианство – это религия Причастия, причастия Плоти и Крови Спасителя. Православное Христианство – это религия иконопочитания, то есть веры в то, что Бог не «где-то там», а являет Себя здесь и сейчас в материи и видимых образах. Разница между христианством и язычеством не в том, что язычество материально, а христианство «духовно». А в том, что христиане воздают славу, честь и поклонение Богу и Творцу всего сущего, а язычество поклоняется твари вместо Творца, а зачастую и бесам вместо Бога. И когда фетишисты, покупающие на аукционах трусики Мадонны, обвиняют в «фетишизме» христиан, почитавших Ризу Богоматери – это, право же, смешно.

Ну и, наконец, третье обвинение, что богопочитание христиан мешает их сиятельствам кататься вдоль Кропоткинской набережной. Любая сильная религия всегда кому-то мешает. Она напоминает о себе и заставляет с собой считаться. Будучи вторжением в мирскую жизнь иного порядка вещей, религия, если воспринимать ее всерьез, должна быть именно источником не только радости, но и неудобств и некоторого дискомфорта для окружающих. В последние годы мы уже столкнулись с тем, что влиятельная мировая религия и ее приверженцы заняли наши площади и улицы и приносят свои жертвы прямо на них. И, похоже, большинство тех, кто пытается поглумиться над христианами, этот факт не сильно беспокоит. И здесь нам поможет еще один дар волхвов – золото.

Символ царственности. Россия – страна, созданная православными христианами. Москва – город, основанный и построенный православными христианами. Собирающиеся у храмов в дни принесения святынь люди – свидетельство того, что это и по сей день так. «Пусть узнают распутники и развратники, что христиане – хранители, защитники, правители и учители города», – восклицал в одной из своих проповедей святитель Иоанн Златоуст. На мой вкус, я приносил бы в Москву святыни, достойные массового поклонения людей, почаще. С тем чтобы простую истину: христиане в этом городе не в гостях и не на приставном стульчике – усвоил каждый.

А пока – с Рождеством! Пусть каждый обретет достойные и самые нужные ему дары!

6 января 2014

Игра «Сдай Ленинград»

История с опросом «Дождя» о блокаде Ленинграда на глазах превращается в новое дело Pussy Riot. Огромное количество неглупых людей упускает прекрасную возможность промолчать и торопятся явить миру свое неразумие. Кто-то незамысловато разводит руками: «Ребята, вы невежды и идиоты, но я всё равно с вами». Андрей Дубровский на «Эхе Москвы» признается, что «как историк» он знает, что сдача привела бы как к уничтожению самого города на Неве, так и к гибели его жителей, но «как человек» он не может дать ответа на вопрос, сдавать или не сдавать. Притом что выбрать между позором, при котором погибнут все, и сражением, в котором погибнут некоторые, – не такая уж сложная этическая дилемма.

Другие бросаются за тусовку в атаку с шашкой наголо. Андрей Козенко на Lenta.ru требует у всех, кто критикует «Дождь», немедленно за одну бессонную ночь прочесть «Блокадную книгу» Алеся Адамовича и Даниила Гранина и осознать, что сдать город было просто необходимо. То, что сам Даниил Гранин на сей счет придерживается другого мнения, автора не смущает, он предпочитает встать на точку зрения ленинградского партсекретаря Григория Романова, запрещавшего «Блокадную книгу» именно за то, что «мысли Гранина клонятся к сдаче». Мнения агитпропа партийного и агитпропа либерального снова совпадают друг с другом во всем, кроме знака «минус» или «плюс».

Еще одна непременная интеллигентская тема – культ Одной Книги, в которой написана Вся Правда. «Мастер и Маргарита», «Архипелаг ГУЛАГ», «Открытое общество и его враги»… Бесконечные вариации «Бюхнера с Молешоттом» тургеневско-лесковских нигилистов – «книга, где написано, что Бога нет». Это фундаментальный порок того сословия, которое по какому-то недоразумению рассматривает себя в качестве сочных интеллектуалов на русском сероземе. Интеллектуал – это тот, кто прочел хотя бы две книги, сравнил их содержание, обнаружил расхождения и попытался включить свой разум, чтобы их разрешить. Западноевропейский интеллектуализм начался со скандальной книги Петра Абеляра «Да и Нет», где он собрал противоречащие друг другу фрагменты из Писания и святых отцов именно для того, чтобы молодые схоласты поучились сравнивать, согласовывать, доказывать и объяснять.

Именно поэтому я рекомендую Андрею Козенко для анализа еще одну книгу – «Бабий Яр» Анатолия Кузнецова. Бессонную ночь гарантирую. Как и «Блокадная книга», это художественно-документальное повествование о городе, который в отличие от Ленинграда был сдан немцам – точно по методе «Дождя». По разным подсчетам, в Бабьем Яру было уничтожено от 70 тыс. до 150 тыс. жителей Киева, в котором до войны жило 900 тыс. человек. Поскольку сейчас на майдане резвятся идейные наследники тех, кто подносил патроны в Бабьем Яру, данное чтение приобретает дополнительную актуальность. Той же была судьба жителей дважды переходившего из рук в руки Харькова, сданных Одессы, Смоленска, Минска.

Наконец, есть сторонники версии о «провокации Кремля», который, раздув «малозначащий» повод в виде опроса, решил «расправиться со свободным телеканалом и со свободой слова». Понятно, что у «Дождя» и его политического патроната есть сильные противники. Понятно, что они готовы использовать любой удобный случай, чтобы с этим каналом расквитаться. Но ведь случай-то был предоставлен и вправду преудобнейший! Оскорбительное для множества людей, начиная от рядовой блокадницы и заканчивая ленинградцами президентом и премьером, исторические безграмотное, смердяковское по духу высказывание, представленное в форме интерактивного опроса: игра «Сдай Ленинград понарошку».