Рассказы о ветковолосых

– Ах, сказочный господин ушёл на штурм вместе с рыцарем, – радостно ответил жрец. – Хочешь, я помогу тебе отыскать их?

Жрец глянул куда-то вдаль. То ли туман окутал округу, то ли тучи стали столь тяжелы, что, казалось, свисали с небес до самой земли, но далече было не видать.

– Бой вот-вот начнётся, – вздохнул жрец. – Но я знаю, какой штандарт у рыцаря! Мы запросто различим его в гуще сражения! Я уверен, что нуониэль с ним!

– Ладно, – махнув рукой, буркнул Рики, – подсоби их найти, коль несложно. Но не думай, что я тебя за это в подмастерья возьму!

– Обещай хоть подумать об этом! – попросил жрец. – Мы ведь идём туда, где будет бой. Я рискую жизнью!

– Уговорил! – отрезал Рики и вскинул на плечо узелок.

– Хочешь, я понесу? – спросил жрец, засеменив вперёд.

– Испортишь! – буркнул продавец красок и проверил кармашек у себя на груди, где хранилась бутылочка с чёрным порошком.

Они шли не дольше двадцати минут. Стены крепости выступили из тумана, угрюмо нависнув над холмистым лугом. Рики заметил, что вокруг уже полно людей; вот они группками прячутся в низинах и впадинах. Капли дождя скатываются с их холодных шлемов. Острые копья шевелятся в тумане – вьют из тонкой дымки белые нити для духа смерти. Земля дрожит от поступи тех, кто тащит лестницы, катит осадные орудия. Народу становиться всё больше, и воздух нагревается. Дымка исчезает, открывая сонм живых, готовых умереть. Гремит боевой рог. Взвиваются над копиями стяги. Запела тетива, предвещая свист стрел. Масса вздрогнула и повалила на штурм.

Стены древней крепости ответили наступающим плотной завесой стрел и сулиц. Испугавшись, жрец и Рики прильнули к земле. Рики пополз к группе людей, копошащихся у осадного орудия, но жрец крепко схватил продавца красок за ногу.

– Нет, нет! – закричал он. – Им сейчас достанется! В первые минуты лучше сидеть на открытом месте и не в толпе!

Рики замешкал.

– Не спрашивай, – продолжил жрец уже криком, потому что луг застлал ор сотен разъярённых атакующих. – Я не всегда был жрецом. Со мной вообще не пропадёшь!

– Не болтай! – хлопнув по плечу проводника, выпалил Рики.

Жрец смолк и пополз в сторону стен. Этот парнишка, жёлтая роба которого окончательно потеряла яркость своего окраса, ничтоже сумняшеся забрал у первого попавшегося трупа щит. Потом он вприсядку добрался до расстрелянной манипулы и добыл ещё три щита. По одному жрец и продавец повесили себе на спины, и ещё по одному взяли в руки.

– Это было очевидно! – кивнув на трупы расстрелянной манипулы, заметил жрец. – Не стоило вообще тратить время на построение перед самыми стенами! Ошибка, древняя, как мир!

Он подполз к одному из мёртвых и вытащил из-под его тела сломанный штандарт со стягом, больше похожим теперь на тряпку. Рассмотрев рисунок на грязном полотне, жрец выкинул никчёмный кусок материи и двинулся дальше.

Вдруг позади, совсем близко, заорала толпа людей. В землю рядом с Рики стали вонзаться стрелы: это палили по наступающим со стен. Жрец метнулся к группе и схватил за руку крайнего в последнем ряду.

– Два медвежьих следа! – крикнул он ратнику в самое ухо. – Стяг с двумя медвежьими следами видел?

Солдат продолжил движение, не нарушая строй манипулы. Уже у самой лестницы под стенами крепости, когда все остановились и накрылись шатким навесом из щитов, солдат ответил:

– Следы, это не наш! А все наёмники шли первые!

Затем он ткнул пальцем вверх. Рики, подоспевший к этому моменту под спасительный навес из щитов, совершенно не хотел глядеть туда, куда указывал ратник. Оттуда сверху постоянно летели стрелы, да ещё падали мёртвые тела. Когда они ударялись о землю, на Рики летели брызги воды, грязи и крови. Иногда падающие кричали.

– Ну что, герой? – обратился к Рики жрец, когда солдаты заорали пуще прежнего и бросились карабкаться вверх по лестнице.

– Чуток вперёд, уважаемый! Если вы не против! – ответил Рики, и бодро ухватился за лестничную перекладину.

Жрец подобрал с земли топорик и последовал за продавцом красок.

Перевалив за бойницы жрец и Рики прижались к стене и огляделись. Солдаты, шедшие впереди ушли влево аршин на пятнадцать и сошлись с защитниками крепости. Справа на стене никого не было до самой фланговой башни, на вершине которой оборонялась группа лучников. Стреляли они жиденько; видимо, с другой стороны на них уже налегли ближним боем.

– Смотри! – крикнул жрец, указывая под эту фланговую башню на крепостной двор. Там сражались несколько разрозненных групп, над одной из которых рдел стяг с изображением двух медвежьих следов.

Солдаты слева пробились к лестнице, ведущей во двор, и встали, ожидая натиска неприятельского подкрепления. Жрец и Рики уличили момент и пробежали на двор.

Один из сражавшихся, залитый чужой кровью и охрипший от ора, кинулся на приближающихся с обнажённым мечом.

– Это же я, дружище! – закричал ему жрец, прячась за щитом, в котором уже торчало две стрелы.

– Подземные твари! Что ты здесь забыл, жрец? – удивился рыцарь.

Тут на них налетело трое защитников крепости. Рики и жрец прижались друг к другу и закрылись щитами. Жрец успел выставить вперёд топорик, но эта бравада оказалась лишней: рыцарь отсёк одному нападавшему руку, и сошёлся со вторым. Тот успел отразить первые два удара, но рыцарь навалился на него всем телом, ударив железным наплечником в грудь. Острой гардой он выколол ему глаз и тут же зарубил третьего врага. Оставалось лишь добить второго, который уже отползал куда-то в сторону, бросив оружие.

Рики отвернулся и сделал глубокий вдох: требовался свежий воздух, чтобы побороть головокружение, но мир вокруг пропитался запахом крови и почему-то ржавого железа. У продавца красок скрутило живот.

– Нуониэль! – обратился жрец к рыцарю, указывая мечом на Рики, стоящего на четвереньках среди бездыханных, но ещё тёплых тел. – Этот парень просто одержим поисками ветковолосого! А вы, вроде, вместе! Узнать, что он погиб, будет тоскливо!

– Погиб? – удивился рыцарь и кивком головы предложил жрецу обернуться.

Позади них в основании стены была дверь, ведущая на фланговую башню. Из неё прогулочным шагом вышел тот самый нуониэль в зелёном плаще. В левой руке он держал меч, спрятанный в ножнах, а в правой сразу три лука. Остановившись посреди двора, он выбросил луки в грязь.

Рыцарь глянул вверх. С башни уже никто не стрелял. Поняв, что его собрат по оружию обезвредил опорную точку, рыцарь захохотал во всё горло и тут же закашлял: связки, уставшие от боевого клича, не выдержали. Нуониэль заметил рыцаря и спокойно направился к нему. Отовсюду доносились звуки битвы, но под башней на время всё стихло. Рики собрал волю в кулак, поднялся с колен и подскочил к сказочному существу.

– Господин нуониэль, помните меня? – залепетал он, показывая свой измазанный в грязи и крови узелок. – Продавец красок! Это я! Вы сказали, что здесь есть картограф. Из ваших! Можете нас познакомить?

Нуониэль глянул на рыцаря. Тот лишь развёл руками. Тогда сказочное существо с листвой граба на голове похлопало Рики по плечу и направилось вдоль стены по внутреннему двору крепости. Рыцарь поднял меч и тут же зашагал рядом со своим другом. Рики и жрец накрылись щитами и аккуратно последовали за воинами.

Если на пути попадался неприятель, то рыцарю удавалось с ним справиться. Нуониэль вступал в бой лишь тогда, когда видел, что в одиночку человек не преуспеет.

На склоне холма, на котором стоял замок – последний оплот обороняющихся – шла ожесточённая битва. Отступающие защитники спешили укрыться за высокими стенами последнего рубежа, а прорвавшиеся за крепостную стену варварийцы и наёмники силились сейчас же, без перегруппировки, штурмовать твердыню. Случилась неразбериха, которая не сыграла на руку ни одной из сторон. Лишь продавцу красок улыбнулась удача.

Сказочное существо с головой, покрытой листвой конского каштана, дралось в луже грязи с двумя солдатами. Схватка этих троих продолжалась по-видимому довольно долго, потому что они все уже потеряли своё оружие. Лишь каштановолосый, которого подмяли под себя два пухлых стражника крепости, ещё держал в руках щит, тщетно пытаясь закрыть им голову от ударов. Один стражник лупил по щиту своей железной перчаткой, а другой использовал шлем.

С неистовством дикого зверя рыцарь кинулся на помощь, и уже через несколько мгновений всё кончилось. Нуониэль воин протянул своему родичу руку и помог встать. После того, как спасённый отчистил лицо от грязи, он бросился к валявшемуся на земле заплечному футляру. Тогда Рики понял, что этот ветковолосый точно картограф.

Нуониэли обменялись несколькими фразами на родном языке. Затем нуониэль-воин представил своему родичу Рики. В этот момент по стенам замка ударили первые горшки с горящим маслом. Все прильнули к земле.

– Неси свет сквозь тьму! – поприветствовал картограф продавца чуть ли не криком: вокруг снова раздались протяжные вопли сражающихся.

– Свет несёт меня, – ответил Рики, как учил отец.

Вблизи сошлись две группы по дюжине человек с каждой стороны. Рыцарю пришлось вмешаться.

– Карпи говорит, ты разбираешься в деле, – сказал картограф. – Мне требуется киноварь!

– Имеется порошковая, – ответил Рики и тут же достал из узелка шкатулку. Ловко стянув бечёвку, он показал содержимое.

– Мне чуть-чуть. Есть куда?

Рики мигом достал из паза на левом наруче латунный футлярчик размером с палец.

На них кто-то наскочил, но нуониэль-воин тут же повалил врага на землю и разделался с ним. Кровь брызнула в лицо Рики, но продавец красок вовремя увернулся, чтобы ничего не попало в драгоценный красный порошок. Отсыпав пару щепоток киновари, Рики туго закрутил латунную крышечку.

– Неплохо, – подытожил картограф, потряхивая футлярчик возле уха. – Не помешают ещё белила!

– Есть свинцовые! – ответил Рики, доставая бутылочку из карманчика на груди.

– Скажи, что у тебя ещё и горной зелени с собой запас! – ухмыльнулся картограф, рассматривая бутылочку с белилами.

Рики тут же извлёк из другого кармашка берестяную трубочку не больше еловой шишки и откупорил один из концов. Нуониэль подставил грязную ладонь, и Рики высыпал на неё щепотку дроблёного малахита. Картограф растёр немного между пальцев и нахмурился.

– Беру всё! – буркнул он, наконец, доставая из кармана мешочек с монетами.

Тут между ними рухнул рыцарь. Неистовый враг насел на благородного воина и приготовился вонзить ему в шею кинжал. Картограф ударил защитника замка своим красным сапогом. Немедленно подоспел и нуониэль-воин. Все краски, баночки и бронзовые монетки чуть не оказались втоптаны в грязь.

– Смотри! – крикнул картограф, открывая свой длинный футляр и вытаскивая оттуда пергамент. Развернув, он показал Рики незаконченную карту. – Глянь на это побережье!

Рики присмотрелся. Изображение берега на карте высохло и стало отваливаться большими кусками, портя рисунок.

– Пигмент на восковой основе не будет держаться! – покачал головой Рики. – Да и охра не даст того жёлтого, который будет хорошо сочетаться с лесом вот в этой области.

– Я выслушаю твоё предложение по этой проблеме, – уважительно сказал картограф; Рики понял, что завоевал доверие покупателя.

– Можно попробовать взять темперную основу и смешать на ней свинцовые белила и глину с нижних течений реки Ирдагир.

– Звучит неплохо! Но я хочу добавить акцент, – пояснил нуониэль.

– Придётся подмешать арсеник! Выйдет дорого, но красиво. Я возьму не меньше одной серебряной монеты за щепотку. Хотя для этого фрагмента больше и не понадобится.

– Я покупаю все эти компоненты, – твёрдо заявил картограф, передал свой мешочек с деньгами Рики, чтобы тот сам отсчитал нужную сумму, и стал аккуратно прятать в футляр незаконченную карту. – И ещё! Извечная проблема – чёрный. Беру всё, что у тебя с собой.

Рики замешкал. Даже перестал считать монеты.

– Чёрный! – повторил нуониэль, заметив нерешительность продавца.

– Обычно не спрашивают. Уголь есть везде. Все делают сами.

– Не я, – покачал головой картограф. – Долго. И мне нужен чистый уголь. Есть?

– Нет, – подумав, ответил Рики. – Вообще-то есть, но я не продаю.

– Углём торгуют все, а продавец красок, оказывается, нет! Невероятно!

Рики достал из нагрудного кармашка бутылочку с угольным порошком. Картограф аккуратно взял её и посмотрел, подняв к небу, чтобы лучше понять качество товара.

– Здесь не много, – заключил он. – Но качество великолепно, сразу видно. Я бы с радостью купил.

– Нет, – ответил Рики, забрав бутылочку и спрятав в нагрудный кармашек.

– Я не понимаю! – покачал головой нуониэль, собирая купленные товары в свою подорожную сумку.

– Рики продавец красок не торгует углём, – хмуро ответил он, пряча честно заработанные монеты. – Но я бы не хотел расставаться на дурной ноте. Возьми два латунных футлярчика в знак моего расположения, картограф. И, если не сложно, скажи, кому ещё могут пригодиться мои товары.

– Ты очень странный человек, Рики продавец красок! – сказал нуониэль, принимая подарок. – Но я расскажу тебе об одном хорошем покупателе. Есть карта?

Рики достал свою простенькую карту, выполненную на тонкой коже. Очень общими чертами на ней значились земли людей, часть южной пустыни и пресное Найноэльское море.

– Не густо, – пренебрежительно буркнул нуониэль, рассматривая недостойную профессионального картографа работу. – Если пойдёшь на полночь вдоль берега моря, дойдёшь до горного хребта вот здесь. За ним будет огромная пуща. Картограф Фраксиний Арсирий должен проходить в тех местах примерно через полтора месяца. У него на голове веточки ясеня. Будет холодно, но, я думаю, листья с его головы ещё не опадут к тому времени.

– Благодарю тебя за хорошего покупателя, господин нуониэль, – приложив ладонь к груди, ответил Рики.

– Это лишнее! – отмахнулся картограф, поднимаясь с земли; сражение уже передвинулось под самые стены и вокруг стало чуть безопаснее. – Лучше передай ему послание от меня.

– Прости, господин, но я не посыльный, – сказал Рики как можно вежливее.

– Ах, вот как, – нахмурился нуониэль. – Тогда прощай, Рики продавец красок.

Он что-то сказал своему родичу и сказочные существа вместе с рыцарем поспешили под стены замка в самую гущу сражения. Рики и жрец отправились проч.

– Если всё же найдёшь его, – раздался позади голос картографа, – скажи, чтобы ни в коем случае не ходил в Драконьи Земли! Пусть немедленно возвращается домой! Скажи: «Фраксиний Арсирий, иди домой! Забудь Драконьи Земли!»

Рики не стал оборачиваться на крик, а лишь крепче сжал свой узелок. Жрец семенил рядом молча; боялся расстроить знатока красок ещё сильнее.

***

Тропинка, ведущая на утёс, виляла между округлых валунов и острых выступов скал. Она забирала вверх так круто, будто сама спешила подняться над макушками высоких елей и сосен, шумящих с восточной стороны горного хребта. Рики взбирался по этой тропинке на четвереньках, постоянно опасаясь сорваться вниз; а камни то и дело выскакивали из-под ног. После получаса тяжкого подъёма, продавец красок, еле дыша, схватился израненными руками за траву, растущую на маленьком выступе, скрывшемся в тени нескольких скрюченных сосен, выросших здесь, наверху, невесть как и невесть когда.

– Несите… Свет… Сквозь тьму! – запыхавшись произнёс Рики, и лёг на спину, раскинув руки. Эти приветственные слова он сказал пожилому нуониэлю, сидевшему здесь у крошечного костерка.

Сказочное существо поправило тоненькой палочкой угольки и ответило:

– Свет несёт меня!

– Да! – обрадовался Рики; он продолжал лежать на спине и смотреть в небо. – Так я и знал! Всё сошлось! Рики продавец красок знает своё дело! Что ты теперь скажешь, жрец! Ха! Этот бедолага разуверился во мне через две недели пути! Нет, моё ремесло ни в какое Учение не уместишь!

Рики рассмеялся, а потом подполз к костерку. Улыбнувшись нуониэлю, он сел рядом и приготовил свой узелок.

– Вы картограф! – бойко заявил продавец. – Я даже знаю, как вас зовут! Вы – Фраксиний! Нуониэль! Веточки ясеня! Карты, пергаменты, кисточки и краски! Именно краски! А что у нас тут?

Рики огляделся. Отсюда сверху открывался бесподобно-красивый вид на долину. Столь величественная картина даже заставила уставшего Рики подняться и подойти к самому краю, чтобы не упустить никаких деталей невероятного пейзажа. А любоваться тут было чем: непредсказуемые изгибы далёкой реки тянулись до самого горизонта, теряясь в синеве то ли облаков, то ли гор.

– Я даже не знаю, как называется эта долина! – снова сев у костерка сказал Рики. – Да это и не важно! Здесь этих долин столько, что названий на всех не напасёшься! Да! Так начинается самый большой лес Эритании!

– Пожалуй, – протянул нуониэль, – и не самый большой.

– Ну, если там и есть что покрупнее в Драконьих Землях, то это не считается! Туда всё равно никто не ходит. А вот вы, Фраксиний, сюда пришли не просто так. И какое правильное место вы выбрали: обзор здесь просто замечательный. Отменная выйдет карта!

– Судя по всему, вы разбираетесь в картах.

– И в красках! Ведь я – Рики! Продавец красок! Меня все знают! Ваш друг, с такими большими листьями конского каштана на голове, мог бы много вам рассказать обо мне и о моих товарах.

– Хотел бы я взглянуть на самую яркую из ваших красок.

Рики удивился. Такой простой вопрос никогда не приходил ему в голову. Все его пигменты отличались острым тоном, если правильно их развести.

– Если говорить о картографировании этой долины, – начал Рики, – то за основу я бы взял яичную темперу, а в качестве пигмента попробовал бы медную лазурь.

Нуониэль поднял брови и ухмыльнулся.

– Знаю, знаю! – Рики заметил перемену в настроении покупателя, – это не самый дешёвый вариант, но и долина ведь у нас не самая простая. Вы только посмотрите на то, во что она начинает превращаться сейчас, в этот предзакатный час. Минут через двадцать здесь всё будет гореть холодными фиолетовыми красками набухающего за горным хребтом заката.

– Я куплю у вас краски, можете не переживать, – спокойно ответил нуониэль, поправляя веточки на своей голове. – Только перестаньте нести всю эту чушь!

– Чушь?! – возмутился Рики. – Это вовсе не чушь!

– Вы не можете всерьёз верить в то, что сейчас говорите.

– Конечно могу! Я ведь продаю краски. Я разбираюсь в этом. Уж кто-кто, а я точно могу сказать, какой цвет точнее передаст долину, лес, луг, гору или что там ещё пожелает запечатлеть картограф.

– Неужели! – засмеялся Фраксиний. – Как это знакомо! Мне они тоже говорили, что если не я, то никто не запечатлеет западные долины великой Амелинской пущи во всей красоте. Так я здесь и оказался. Несмотря на то, что хотел отправиться как раз таки в пресловутые Драконьи Земли.

– Если вам так сказали, то рисовать карты – это ваше призвание! Так же как и моё призвание – продавать краски.

– Я не верю в призвание, – ответил нуониэль, достал из своего мешочка ломтики хлеба и стал запекать их над пламенем костерка. Он жестом пригласил Рики присоединиться к трапезе.

– Если бы я знал, что кто-то встретит в пути моего друга, я бы передал сообщение, – сказал, как бы между прочим Фраксиний.

Рики промолчал. Он помнил просьбу картографа, встреченного у стен крепости Сайтур Амак, но озвучивать её не желал.

– Я продавец красок, а не посыльный.

– Да, да! Это ваше призвание. Краски для вас – всё. Любопытно узнать, какую из ваших красок вы меньше всего желаете продать.

– Это совершенно нелюбопытно, – ответил Рики, отпив из своего бурдюка и предложив воду сказочному существу.

– Нелюбопытные истории самые необычные. В них кроется сама жизнь, и в них нет фальши.

Рики не ответил, а нуониэль больше ничего не говорил. Так они просидели до тех пор, пока всё вокруг и впрямь не сделалось фиолетовым из-за начавшегося заката. Воздух остыл, но от этого лишь уютнее стало подле маленького костерка. Продавец красок и сам не заметил, как достал из нагрудного кармашка бутылочку с угольным порошком.

– Я бы никогда не продал этот уголь, – сказал Рики. – И неинтереснее истории ещё поискать надо. Кого захватит слезливый сказ про разорённую деревню, про сожжённый дом. Знаете, ведь дом – это не просто точка на карте или постройка. Дом – это как раз и есть история. Часто заурядная и никому, кроме рассказчика неинтересная. Дом есть у всех. А у меня от дома осталась лишь горстка этого пепла. Как бы далеко не зашёл путник, он всё равно может вернуться домой. Мне же возвращаться некуда.

– Поэтому вы и решили, что продавать краски – ваш дом.

– Как это? – удивился Рики.

– Призвание! То, что только ваше и ничьё больше. Как дом! Вы потеряли родной очаг, и теперь весь трепет своего сердца направляете в продажу красок.

– Да, продавать краски – это моё. Так же как и рисовать карты – ваше.

– Это не так! Они говорят, что картография – моё. Но я так не считаю. Да, у каждого есть свой дом, или был свой дом. Но это лишь место и время, а картография – деяние. Скорее всего, мы не выбираем место, где рождаемся, а вот то, чем заниматься – можем выбирать. И должны.

– Если я выбрал продавать краски, то это мой выбор!

– Это долина, а я картограф, – рассуждал нуониэль. – Я пришёл сюда, чтобы запечатлеть её на карте. Что касается выбора, то он у меня, видимо, невелик, ибо выбираю я только краску, которую использую на пергаменте. Могу ли я выбрать не запечатлевать долину вовсе? Если я картограф, то нет. Если я Фраксиний Арсирий, простой нуониэль из Лойнорикалиса, то я волен выбрать поступить так, как того пожелаю.

– Не нарисовав карту, вы поступитесь делом всей жизни. Предадите ремесло, если уж говорить откровенно.

– Предам ремесло! – рассмеялся нуониэль. – Я вижу мало толку в ремесле, если оно не ведёт по верной тропинке.

– Если так рассуждать, то всё, что бы мы ни делали, окажется бессмысленным! – вознегодовал Рики. – Захватывать крепость, во имя правителя не имеет смысла, потому что правитель рано или поздно умрёт. Торговать, чтобы обеспечить безбедную жизнь детям тоже плохо, ибо излишний достаток сделает потомков ленивыми и слабохарактерными. Да и карты рисовать не надо, потому что по ним в эту долину придут люди и вырубят здесь все деревья.

– Правильно мыслите, господин торговец! – подняв указательный палец вверх, заметил картограф. – И я совсем не вижу смысла в верности профессии, которая сама по себе не ведёт ни меня, ни всех остальных по тропинке истины.

– Разговоры у костра могут быть очень волшебными, – вздохнул Рики. – Но костры гаснут, а мы остаёмся и зябнем. Вы всё равно нарисуете эту долину, ведь так?

– Нарисую, – согласился нуониэль, и улыбнулся. – А может быть, и не нарисую. Возможно, я оставлю эту долину себе. Было бы здорово, не запечатлевать её ни на одной карте! Ещё можно решить заняться этой картой позже. По памяти. Или, коль пожелаю, нарисую её неправильно и совсем не там, где она должна быть! Вот смеху-то будет! По правде, я ещё не решил, что делать с этой долиной.

– Но краски вы всё же обещали купить! – напомнил Рики.

– Я куплю у вас уголь, что остался от вашего сгоревшего дома, – серьёзно ответил картограф.

– Но ведь угольный порошок не продаётся! – объяснил Рики.

– Потому что Рики продавец красок не торгует простым углём? А ещё Рики продавец красок не посыльный. Похоже, в мире больше того, чем вы не являетесь, и что не делаете, нежели наоборот.

– Я выбрал что-то одно и следую этому! – отрезал Рики. – Никто не может делать всё!

– Жить, это и есть делать всё, – объяснил нуониэль. – Требуется идти по всем тропинкам сразу! Дерево не живёт, если от его ствола не отходят в разные стороны ветви. Недаром дерево – символ жизни. А жизнь, часть той силы, которую лишний раз… Впрочем, вы это всё и без меня знаете, господин.

– Если я брошу продавать краски, то у меня ничего не останется, – тревожно сказал Рики, испугавшись за будущее.

– Когда у тебя есть лишь бутылочка с угольным порошком, потерять всё не такая уж и трагедия.

– Но, бросив это дело, мне всё равно придётся что-то делать! Потребуется искать что-то ещё; какое-нибудь иное ремесло. И что это будет? Что я буду делать?

– Всё, – просто ответил нуониэль, пожав плечами.

– Всё! – нахмурился Рики. – Это не так-то просто.

– Проще, чем кажется! – сказал нуониэль, поднялся и подошёл к краю утёса. Он всмотрелся в сумерки, сгущающие в глубине долины тёмными фиолетовыми клубами с отсветом белёсого тумана по краям.

– Все люди, которых я встречал, делали в жизнь что-то одно! – продолжил Рики, больше размышляя вслух, нежели разговаривая с картографом.

– Это не так. Вы просто сравнивали себя с ними. От этого вам и казалось, что пройденный ими путь длиннее вашего. Но вы смотрели лишь на одну из ветвей древа их жизней. Смотрели, и видели своё отражение. Потому что сами идёте лишь по одной тропе. Однако, как бы далеко вы по ней не зашли, она не приведёт вас обратно домой. И не заменит собой дома. Ваш дом сгорел. Держаться за прошлое бессмысленно. И, если хотите, чтобы появился новый дом, то его придётся построить сызнова.