Гибискус и Герда: последние дни
– То есть… Подожди, подожди, я не совсем поняла… – Настасья хотела закончить речь, но была перебита указательным пальцем Валентина у её губ.
– Пошли уже. Пойдём по кустам, по этому направлению… От него у меня сердце так сильно не колотит, как от тропинок, – грубо выхватив папку и положив её в свой рюкзак, Гибискус застегнул его и накинул на спину. Герда рассматривала щеку его маски, сама не замечая, разинув рот, – маску надень.
Послушно надев белую театральную маску с тремя анютиными глазками на правой щеке, Герда поспешила взять Гибискуса за руку и отправиться шагать по длинной траве и кустам. Начался ливень, чьи капли размочили тушь и тени для век оттенка «капучино» на глазах Настасьи.
Прошёл час, как они вышли из леса. Сначала они обошли автозаправку, сходили погреться и попить карамельное латте в кафе «Бакалейка», а потом у них разрядились телефоны. Вот так. Внезапно. Хотя у Герды оставалось пятьдесят девять процентов зарядки, а у Гибискуса тридцать три. Прошёл час и сорок пять минут их поисков ближайшего отеля или комнаты… Теперь, было даже неясно где искать место для зарядки телефонов.
– Нам конец. Конец, – всхлипывала Настасья, обнимая себя за плечи. Оба стояли под крышей жилого девятиэтажного здания, – Валентюш, я так спать хочу. Я есть хочу. Хочу просто спать без задних ног под тёплым одеялом. А не вот это всё.
– Возможно, мне показалось, и мы могли спокойно ночевать в том лесу. Но было важно подстраховаться, на всякий случай. Извини. Просто сердце что-то заколотилось так, будто нас двоих должны были поймать толпами, – обречённо вздохнул Гибискус, пожав плечами. Посмотрев на опущенную руку Герды, он мизинцем обхватил её мизинец, – но теперь всё хорошо, мы можем снова пойти ночевать в другой лес.
– Чтобы и там у тебя сердце едва не остановилось?! Ну уж нет, спасибо! – оскалившись, Настасья грубо наступила на ногу ойкнувшему Валентину. Но хотев было извиниться, сама не заметила как захлебнулась в слезах, – Куда мы теперь пойдём ночевать?!
– Сказал же, в другой лес. Пошли вон в тот, самый близкий к нам отсюда, – он указал пальцем на далёкие деревья, перед которыми были расположены две автозаправки. Взяв зарёванную Настасью за руку, он демонстративно пошёл туда вместе с ней, – там и переночуем.
– Валюш. Пожалуйста, прости меня за мои слова. Я не считаю тебя уродом, но и себя уродкой я не хочу чувствовать… Ты красивый даже с ожогами по всему телу, но красивый по-своему, – Герда вымученно улыбнулась под маской, глядя с надеждой на Гибискуса, – только прошу, давай сначала переночуем где-нибудь. Меня всю ломит от усталости.
– Тогда давай сперва остановимся где-нибудь в ближайшем лесу и переночуем в палатке. Сейчас должен быть первый час утра, поэтому нас не должны беспокоить… – Гибискус не договорил, остановившись при виде стоящей Герды.
– Чтобы что? Чтобы нас маньяки разлучили и зарезали? – спросила она.
– Не случится такого. У меня очень чуткий сон и острый слух, – Валентин грубо потянул пискнувшую Настасью на себя, – пошли.
Не выдержав, Герда шлёпнула Гибискуса по ладони – даже в полумраке она заметила, как его болотового цвета глаз дернулся.
– Ты меня закопать в лесу решил, скотина?! – рявкнула она, багровея от ярости. На мгновение ей стало до того дурно, что сердце остро кольнуло, – клянусь, я покажу тебе силу толстухи прямо здесь и сейчас, одной правой, если ты меня втягиваешь во что-то нездоровое.
– Что за бред ты несёшь… – обречённо вздохнул Валентин, грубо потянув Настасью за собой, – идём, пока нас не нашли полицейские.
Держась за руки, оба бежали по лужам мимо фонарных столбов и толком не разбирали дороги – ресницы собрались в крохотные треугольники, позволяя влаге стекать на кожу. Продрогшая кожа отлилась белизной, став гусиной; оба продрогли до костей, осматриваясь и стараясь не попадаться прохожим на глаза. Надев капюшоны, Гибискус и Герда побежали на красный светофор, не обращая внимание на отливающие красным капли дождя. В лесу их чуть не заметил курьер на электросамокате, либо если и заметил, проехал мимо.
– Я сейчас простыну. Спасибо, Валя, это было ужасно, – Герда шмыгнула носом, жмурясь от сильного ливня. Её руку настойчиво тянул Гибискус.
– Потерпи, мы почти пришли, – Валентин изучал окрестности, принюхиваясь к чему-то. Остановившись, он отпустил руку Настасьи и присел на корточки, – следа почти не ви… Стой. Тут что-то есть.
– Только не говори, что ты будешь ставить здесь палатку, – простонала Герда, стараясь не кричать в небеса. Ей было горько даже не за себя, сколько за психическое состояние Валентина.
Выпрямившись, он вручил ей окровавленный ножик для срезки грибов.
– Пошли отсюда. Нам нельзя оставаться в этом и ближайших лесах, – строго и мрачным голосом объяснил Валентин. Его зрачок был отчего-то сужен, – поспим на помойке, помоемся завтра в реке. Времени будет полно.
– Валентин, я сейчас санитаров вызову по твою душу, если ещё раз услышу подобную бредятину с твоих уст!! – развернувшись к Гибискусу спиной, она выкинула ножик и беспомощно обняла себя за плечи. Первый побежал за находкой, – Валентин! Ты что как пёс, в конце-то концов?! Не трогай такие вещи, слышишь?!
Не сказав чего-либо, Гибискус положил ножик во внутренний правый карман своего плаща.
– Это я оставлю себе, пригодится. Плащ я потом сожгу, на всякий случай, – пробормотал как в бреду Валентин, игнорируя ударившую лоб своей маски Настасью.
– Ну давай, давай… Мы же такие богатые, скоро новый плащ тебе купим. Будущий грузчик, – Настасья закрыла руками глаза и простонала, – всё, я согласна здесь остаться. Не нужны мне Стальные Камни, в принципе, здесь тоже неплохо.
– Нет. Мы поедем в Стальные Камни, там работы полно и очень много веток метро, – задумался Гибискус, прижавшись боком к боку стонавшей Герды, – я передумал идти на помойку… Оно того не стоит.
– Спасибо, Господи… – убрала руки с лица Настасья, не размыкая век.
– Но палатку я всё же поставлю, – он поставил рюкзак на землю, и Герде послышалось, будто бы он улыбался.
– Так. Всё, – подойдя к туристическому рюкзаку, Настасья невозмутимо поволочила его по земле дальше, – я не буду ночевать там, где ты обнаружил эту вещь.
Гибискус ошарашено посмотрел в сторону уходящей Герды, после чего подбежал и пнул свой рюкзак – так, что вторая вскрикнула от ужаса, когда сам рюкзак повалился на землю.
– Валентин, да что с тобой не так?! – не на шутку испугалась Настасья, подобрав рюкзак Валентина.
– Ты будешь делать то, что я скажу! Ты поняла меня, истеричная сука?! – Гибискус выхватил рюкзак, отчего Герда зажмурилась и сжалась в преддверии удара. Обезумевши посмотрев на Настасью, он больно схватил её за запястье и повёл назад, – попробуешь позвать на помощь кого-нибудь, я тебя землю заставлю жрать.
– Пожалуйста, не надо, – её голос дрогнул.
Закинув рюкзаки в готовую палатку, Валентин грубо пихнул ойкнувшую Настасью внутрь. Только она, вся бледная, мокрая и перепуганная, хотела попытаться сбежать – Валентин тут же присоединился к ней, застегнув палатку. Кажется, судя по его скрещенным рукам на груди и потухшему взгляду, он был в ожидании чего-то.
– Раскидай вещи, я пока осмотрюсь. И не спи без меня. Поняла? – нервно улыбнулся Гибискус, удовлетворившись быстрыми кивками Герды, – Умница. Знала бы ты, как мне жалко тебя убивать.
Глава 3
Проснулись Гибискус и Герда от моросящего кожу воздуха, до этого крепко обнимаясь во сне. Оба были одеты в чёрные свитера, под которыми пропахли потом футболки, и расстёгнутые джинсы – но даже весь этот комплект не спасал от факта, что они и их вещи промокли от прошедшего ливня.
– Прекрасно. Просто прекрасно, – спокойно сказала Настасья, изогнув левую бровь.
– Не истери. Пойдём, зарядим телефоны сначала, а потом разберёмся с автобусом, – не менее невозмутимо попросил Валентин, сев и начав собирать первые попавшиеся носки в свой рюкзак.
– Я хочу написать такую книгу, чтобы все знали о том, насколько весело могут жить бомжи вроде нас, – несмотря на скучающий глас, Герда чуть не избивала несчастную тёмно-синюю футболку Гибискуса. В попытке запихать её в его рюкзак, – суйся нормально.
– Отдай, дура, – Валентин резко выхватил футболку из рук Настасьи, аккуратно сложив и положив в походный рюкзак, – ещё помнёшь мне её, а утюг я не планирую покупать ближайшие девять месяцев.
– Так, ну из бомжатника ты давно вышел. Осталось вывести бомжа внутри тебя, Валентюш, – Настасья пустым взглядом смотрела на стекающую воду, отжимая чёрный носок Валентина, – шик. Блеск. Полный восторг. Я ни в коем случае не расскажу нашим детям и внукам, как мы оба позорились перед людьми.
– Я в армии и не так выживал, когда меня отправили на горячую точку в Мельховку, и я пытался не попадаться на глаза танкистам-истребителям… Чудом не потеряв две руки и правую ногу, когда почувствовал запах малинового мармелада в метре от себя, – Гибискус поджал губы в тонкую линию, сев лотосом, – меня хотели отвести от армии. Но как говорил мой отец, если ты не служил, ты придурок и всё тут.
Впервые сердце было полно приятного тепла – Настасья подняла брови в немом потрясении, пока доставала из своего рюкзака круассаны с шоколадной начинкой и два бананового сока в маленьких розовых коробочках.
– Подожди. Ты что, наконец-то решил мне рассказать что-то о твоей жизни? – не меняя выражения, Герда подошла к Гибискусу и протянула коробочку.
– Если честно, я просто сдохнуть хочу, Насть. Но зная тебя, я понимаю, что тебя съест стая бомжей в случае моей смерти, – вяло улыбнулся он, приняв коробочку с соком, – спасибо.
– Расскажи подробнее. Как ты выживал? – Настасья прижалась к боку Валентина, пытаясь согреть его и себя.
Гибискус некоторое время молчал, но всё же проткнул тёмно-зелёной трубочкой коробочку.
– Я был в плену, так или иначе. Но меня отпустили, потому что члены моей семьи были очень важными шишками и моя поимка гарантировала появление новой войны с Россией, – он откашлялся, шмыгнув носом от насморка, – до этого я ел ревень, лопухи и обычную траву, когда по своей глупости и наивности отстал от своих ребят. И да, в армии меня постригли на лысо. После армии я не хотел быть похожим… На тех ребят. И начал носить парик из настоящих волос, а спустя три года нарастил себе волосы. Прямо как сейчас.
Вина острием швейной иглы залезла куда-то под сердце, сочувствие и адреналин вылились воедино – Герда чуть не заплакала, представив всевозможные картины из Ада, который успел пережить Гибискус в период службы.
Прижавшись к нему сильнее, она нежно погладила его по бицепсу.
– Мне нравятся мои волосы, с ними теплее и приятнее на публике. Сама же замечаешь, как мужчины и женщины ведутся на мой образ в маске? – сухо поинтересовался Валентин, внимательно посмотрев на румяную Настасью.
Она пожала плечами, хмыкнув.
– Дело даже не в маске и волосах. У тебя настолько печальный голос и взгляд, что жалеть тебя охота, – Настасья любяще поцеловала бицепс Валентина, на что он поднял бровь.
– Как ты можешь меня любить? У меня даже брови нарисованные. Тобой же, между прочем, – Гибискус хмуро посмотрел влево, игнорируя существование Герды.
– Люблю и всё тут. И да, давай поскорее соберём вещи и погреемся где-нибудь, не то почки отморозим, – ещё раз чмокнув бицепс Валентина, Настасья поднялась на ноги, – я права же, нет?
– Это не ответ. За что ты меня любишь, когда я общаюсь с тобой как… С малознакомой женщиной? – сдвигал брови он, поднявшись на ноги тоже.
– В смысле? У нас секс три раза в день. Ежедневно, причём, – округлила глаза Настасья при виде Валентина, подобрав свой чёрный свитер за воротник, – этого недостаточно?
Гибискус сам толком не понял, что в её словах так сильно рассмешило – он хотел зло пошутить, но мужественно заменил юмор на нервный смех.
– Ты меня только за секс любишь? – прекратил смеяться он, звуча очень сурово и гневно.
– Ну-у… Ты, конечно, нищеброд, но очень щедрый, – засунув свитер в походный рюкзак, Герда взяла его ладонь и чмокнула указательный палец, – ты ж моя булочка с малиновым вареньем.
– Не сюсюкай меня, – вырвал свою ладонь из хватки Валентин, поправив волосы на затылке, – я должен знать, как нам жить дальше.
– Валя. Я промокла. Мне холодно. А с твоими ожогами тебе явно хуже, чем мне, – Настасья шумно вздохнула, аккуратно застегнув ширинку на чёрных джинсах Валентина, – ты чего?
Сказать, что он чуть от страха не умер – ничего не сказать.
– Ничего. В следующий раз я сам себе всё застегну, – серьёзно задумался над жизнью Гибискус, позволив Герде вернуться за круассанами и бутербродами с мясом из копчёной курицы, – сперва перекусим. А то я в темноте не очень понял, насколько далеко мы ушли от дешёвой хлебопекарни.
***
Немного побыв в тепле, телефоны вновь заработали. Сами же Гибискус и Герда сидели в хлебопекарне «Яблочный восток», жадно уплетая слоёные косы с курицей и грибами-опятами. Горячий латте с карамельным сиропом дурманил обезумевшие разумы пары. Но ещё больше, их успокаивали персикового цвета обои с золотыми тюльпанами, красивый круглый столик белоснежного цвета и вид на автобусную остановку справа.
– Валя, я скоро так ноги в кровь разотру, – простонала Герда с немного приподнятной театральной маской, дотронувшись пальцем до пончиков посередине. Взяв один, она положила его на салфетку, – ты уверен, что мы вовремя придём и не потратимся на заживляющую мазь?
– Потратимся. Но отправимся мы только завтра. Это плохая новость, – Гибискус отпил глоток и поставил стакан перед собой, – хорошая, это отсутствие дождя сегодня.
Казалось, молчание Герды было способно убить всё на свете.
– Хорошо. Нет, правда. Всё хорошо, Валюш. Если мы проведём этот день в общепитах и кофейнях перед очередным сном в лесу, я не против, честно, – без эмоций заверила она, но Валентин ясно услышал нотки ярости и сарказма в её голосе.
– Предлагаю отсидеться в трёх хлебопекарнях до окончания дня, а лес я выберу рядом с нужной нам остановк… – Гибискус не успел договорить, будучи прерванным властным ударом по столу со стороны Герды.
– Валентин… – негромко, но чётко и нерадостно произнесла Настасья, – сними чертову комнату. Тебе жалко, что ли? Просто пойми, мы простудимся, я беременна, а мы на мокрых вещах спать будем?!
– Я собирался сегодня купить матрас, – Гибискус взял стакан, слегка повертев содержимое по часовой стрелке, – это будет для нас самым экономным решением, чтобы не пропасть в Стальных Камнях.
– Господи… – расплакалась Герда, посмотрев на потолок, – Ну почему ты такой жмот…
Глава 4
Стальные Камни встретили Сиреньевых серыми тучами и неприятной влагой, отчего обоим не хотелось жить. Осенние листья шуршали под ногами, утопая в лужах и слякоти, будто бы создававший этот пейзаж художник страдал многолетней депрессией. У Стальных Камней была особенность не в только старинной архитектуре и граффити в виде средневековых дам на обшарпанных дверях – дело было в раздвижных мостах и самой вкусной восточной выпечкой в России. Соответственно, Валентин потому и не хотел ехать сюда.
Настасья хотела кричать от радости, но у неё не было и капли энергии в теле: а возможно, она простудилась тоже.
– Валюш, смотри как… – оглядевшись, Герда не нашла Гибискуса, – Валентин? Не поняла. Ты куда делся? Валентин!
Ответом последовал вдалеке проехавший джип чёрного цвета.
– Валентин!!! – Настасья в слезах побежала за джипом, успев увидеть заторчавшую руку в знакомых ожогах, – Валенти-ин!!!
***
– Настя, проснись.
Лениво простонав, Настасья нехотя разомкнула веки.
Гибискус нависал над ней, прогибая матрас под ними.
– Ты кричала во сне. Меня звала, что ли? – промурлыкал он, уткнувшись в шею Герды.
Происходящее казалось галлюцинацией, нежели сном или сказкой – Настасья только сейчас задумалась, насколько же уродлив Валентин с этими изюмчатыми ожогами по всему телу и опущенным веком. Не человек. Сплошной кусок чудовища. Хотелось оттолкнуть его от себя так, чтобы он ни за что не посмел вновь приблизиться, и вообще чтобы он нашёл себе другую – либо, как сочла сама Настасья, она ещё не пришла в себя после тщательного выбора матраса для палатки.
– Жмот. Скотина. Чудовище, – невольно расплакалась в руки Настасья, после положив ладонь ему на левое плечо, – ещё и заставил резать этот чертов матрас, чтобы он в палатку влез. Мог просто снять комнату, а не вот это всё. Спасибо на том, что матрас толстый оказался.
Ответом последовал лишь жадный поцелуй в правое плечо.
– Валя, я так больше не могу. Отстань от меня. Лучше кофе мне налей, пожалуйста, – Герда положила ладонь на его макушку, слегка «похлопав» по ней, – потомство хочет кофеина.
Не ответив, Гибискус молча отстранился и направился к её рюкзаку.
– Пока ты спала, я изучил некоторые улицы… Всё достаточно тихо. Это хорошо. Мы явно на верном пути, – Валентин достал термос, открутил крышку и налил в неё латте с ванильным сиропом, – кстати, что насчёт твоего сна? Ты меня звала?
– Мне приснилась твоя рука, торчащая в мимо проехавшем джипе… – Настасья сладко потянулась, сев лотосом, – Надеюсь, в том сне ты просто изменил мне с какой-нибудь богатенькой фифой.
Отдав крышку с кофе, грустно улыбнувшийся Гибискус сел напротив и вытер слёзы с щёк Герды. Та даже не смотрела на него, слегка дуя на кофе.
– Настя, скажи честно. Я урод? – вкрадчиво спросил он, игнорируя щебетание птиц вне застёгнутой палатки.
– Моральный, – вновь подула на кофе, отпив маленький глоток, – ты моральный монстр и чудак, Валя. Тебе надо лечиться. Серьёзно. Я не знаю, насколько меня хватит с тобой.
По всей палатке раздался звук громкой пощёчины.
– Да отстань ты от меня уже, скотина, сил у меня на тебя нет! – Герда чуть не вылила кофе прямо на пах Гибискуса, коснувшись горящего пятна на правой щеке. Сердце глухо стучало, отдаваясь в ушах, – Мы живём как бомжи, и будем жить как бомжи, хотя я хочу палетку теней от Флёр!
– Ты цену на них видела, Флёр? Три нюдовых цвета за семь тысяч триста пять рублей. Хорошо, можешь в будущем приобрести их, но зачем? Ты все равно носишь маску, это раз. Два, мне будет без разницы, накрашена ты будешь этим бежевым нюдом или нет, – нервозно улыбнулся Валентин.
– Я хочу ту, что называется «Сон дикой лисицы». Там целых семь цветов и стоит всего-то три тысячи три рубля, если заказывать на Амстердли или на Номстердам, – отставив кофе влево, Герда отодвинулась от Гибискуса, – что такого? Я тоже хочу быть красавицей, на ком вся косметика ложится идеально!
Не сказав чего-либо, Валентин расстегнул палатку и вышел на улицу. Герда вышла за ним.
Ночной сумрак пробирал до костей не только холодом осенней погоды, но и вводил ужас в ослабевшее сердце Герды. Даже сейчас она плакала, от бессилия – ей казалось, Гибискусом управляет непонятная сущность, и от этого он страдал всезнанием на фоне оголевших деревьев в преддверии зимы. Огонь, который рос в ней с рождения, погас: она понимала, что Валентин навсегда испортил ей репутацию перед народом. За такое нормальные люди не прощают, размышляла Герда, но Гибискуса не прощать было страшнее прихода в Ад.
Валентин разжёг костёр палками, маленьким мешком угля и свежей газетой, которую он купил по пути в третье кафе. Настасья так и не успела её прочитать из-за него, когда он был так занят чтением и вслух мгмкал. Единственное, что узнала Герда, не в слух зовя себя бесполезной, это продолжение войны России с Францией и Китаем. Норвегия вступилась за Россию слишком поздно и Китай сумел напасть на Таёжницу, одну из полузаброшенных деревень в Талицкой области. Жителей Таёжницы эвакуировали, но их питомцев забрали на передержку, либо приютили.
– Валя. Что с нами будет? – спросила Герда, смотря на языки пламени.
Гибискус не нашёлся с ответом, втыкая маршмеллоу в обработанную влажной салфеткой палочку.
– На картах всех городов России появились схемы, указывающие самые короткие пути к бомбоубежищам. Но если мы спрячемся там, нас подорвут. Не так ли? – Настасья с надеждой посмотрела на Валентина справа, сидящего к ней боком, – Что нам делать?
– Умирать, так под мелодию, – Гибискус выглядел не менее измученным, – вот поэтому я думаю, стоит ли нам жить вместе дальше. Все равно умрём.
Оба неловко замолчали, вслушиваясь в шум природы. Никого кроме них.
– Мы с тобой как выжившие в период зомби-апокалипсиса, – Настасья откашлялась через горло, подвинувшись вплотную к Валентину, – а как бы ты провёл свои последние дни, если бы у тебя была такая возможность?
– Снимал бы домашнее порно с лесбиянками, – ответил он, рассмотрев подгоревший маршмеллоу.
Пронаблюдав за трапезой Гибискуса, Герда раздражённо чуть отодвинулась от него.
– Ты отвратителен, – Настасья достала маршмеллоу из большой пачки и откусила кусок, прожевав, – я, конечно, бывшая яойщица, но у меня не было подобных мыслей касательно…
– Тебе нравились геи?.. – Валентин ошарашено взглянул на Настасью, – Серьёзно, Насть?
– Ну, да. А что такого? Молодость всё прощает, – она вновь подвинулась к нему, положив ладонь на его грудь, – тебе раньше нравились мужчины?
– Нет. Мне не нравятся мужчины до сих пор, – сглотнул он, осторожно убрав руку Герды с груди, – перестань меня трогать, пожалуйста.
– Ну ты и гей, конечно, – искренне обиделась она, хлопнув его по ляжке и сжав, – или я тебе настолько не нравлюсь?
– Не знаю. Но в моём порно ты бы не участвовала, – Валентин доел подгоревший маршмеллоу и зло посмотрел на бледную Настасью, – что-то ты бледная вся стала.
– Не уходи от темы. Я тебе не нравлюсь, но наши дети тебе зачем-то нужны. Я права? Всё дело в пособиях от государства? – побагровела Герда, встав с бревна.
– Сядь. Дело не в этом. И да, яойщиц я на дух не переношу, чтобы ты знала. Даже бывших. Ты хоть представляешь, как на самом деле выглядит секс двух мужчин? Это не то чтобы мерзко и аморально, это… Как сношение осы и улитки. Также непонятно и отвратительно, – Гибискус воткнул пять маршмеллоу, опустив их над костром, – на ваших аниме-артах всё выглядит великолепно, но на деле это зрелище для самых смелых.
Герда хитро улыбнулась, густо покраснев.
– Естественно, ты натурал. Я тебя ублажаю три раза в день, о каком гействе может идти речь, – возгордилась она, положив руки на колени, – говорю же, я бывшая яойщица, так как после тебя невозможно представить секс двух мужчин.
– Это намёк на то, что я уродливый? – терпеливо осведомился Гибискус.
– Нет, – тянула гласную Герда, поцеловав его бицепс и погладив, – тебя невозможно представить геем.
– Давай закроем тему. Я ненавижу геев и говорить о них не хочу. Пожалуйста, – Валентин положил ладонь на макушку Настасьи и снисходительно чмокнул её в румяную щёку, – тебе самой не противно о них говорить?
– Не знаю. Не думала об этом, пока ты не спросил, – честно призналась Герда, уткнувшись носом в его бицепс, – пошли спать уже?
– Да. Доем последние пять штук и лягу спать, – беззвучно зевнул в ладонь, – если ты сыта, можешь идти спать. Мне нужно обдумать план завтрашних действий перед отъездом.
***
Настасья проснулась в пол восьмого, но не обнаружила Валентина рядом.
– Валя?.. – сонно пробормотала Герда, сняв с себя плащ Гибискуса вместо одеяла, – Валя, ты здесь?
Не найдя его, Настасья оделась в чёрные джинсы, свои сапоги, чёрную футболку и свитер, и вышла из палатки. Справа от той, спиной к Герде, стоял Гибискус и что-то делал руками.
– Валя, что делаешь? – пошло и лукаво поинтересовалась Герда, раскрасневшись и заблестев во взгляде.
Валентин повернулся к ней с маленьким ножиком и полуочищенным огурцом.
– Огурцы чищу. Закусим ими и кукурузой, пойдём до нужной нам остановки. Сто сорок пятый автобус на остановки Флёра Вильгельмивича, – отдав полностью очищенный огурец рассмеявшейся Герде, Гибискус строго посмотрел на неё, – чего смеёшься?
– Ты просто чистил огурец. А мне показалось… – расстроилась Настасья, но виду не подала. Лишь голос выдал её, – Неважно.
– Понял я, что тебе показалось. Извращенка, – сев на бревно, он поставил тарелку с консервированной кукурузой и огурцом на колени, – ешь давай.
Последовав примеру Валентина, Настасья взялась за трапезу. Смотря на деревья и кустарники вокруг, она чувствовала себя как запертой в какой-то картонной коробке – самое странное, она не ощущала каких-либо эмоций, думая об этом.
– И это лишь второй автобус из четырёх до Стальных Камней. Превосходно, – Настасья зачерпнула чайной ложкой кукурузу, смотря перед собой, – Нам точно надо туда ехать?
Валентин откусил огурец и неохотно прожевал его, затем без эмоций посмотрел на Настасью.