7. Северный Мичиган
Обычно случается так, что мальчики испытывают некоторые проблемы в общении с отцом, больше сближаясь с матерью. Но у Эрнеста вышло всё наоборот. Грейс была уверена, что следом за Марселиной родится девочка, а на свет появился Эрнест… И Грейс не нашла ничего лучше, как одевать малыша в девчоночьи наряды, а потом нанять учителя музыки, чтобы тот выучил её сына играть на виолончели. Из этого ровным счётом ничего не вышло. Эрнест отдалился от матери и сестер, затем увлекся боксом. Заметим, что Хемингуэй, к несчастью матушки, не обладал музыкальным слухом, играть на виолончели он бы не смог в любом случае. Зато в отрочестве он очень сблизился с отцом.
Кларенс Хемингуэй увлекался охотой и рыбалкой. В молодости он мечтал отправиться куда-нибудь на край света, чтобы стать врачом-миссионером, охотиться, лечить аборигенов. Но стал провинциальным врачом. Грейс, к слову, в своих мечтах продвинулась куда дальше – в юности она даже выступила в Нью-Йорке, поразив всех своим контральто, и получила приглашение от «Метрополитен-опера», да так и не решилась покинуть Оук-Парк…
В 12 лет Эрнест получил роскошный подарок от деда – собственное ружье. Несколько лет спустя Эрнест с приятелем отправился в Северный Мичиган, чтобы побродить по лесам, поохотиться на вальдшнепов и половить форель. Эти впечатления оказались настолько яркими, что легли в основу его первых рассказов.
8. «Канзас сити стар»
В июне 1916 года Эрнест закончил школу. Отец рассчитывал, что сын поступит в университет – последняя школа, в которой учился сын, считалась верной ступенькой для поступления в высшее учебное заведение. Но… Эрнест воспротивился. Он категорически заявил, что учиться не желает. Все, что он хотел получить от школы, он получил. И профессия врача его не интересует.
Это была первая серьёзная размолвка между старшим сыном и родителями. Однако переломить характер сына Кларенс Хемингуэй поостерёгся. В 16 лет Эрнест после такого же разговора на повышенных тонах сбежал из дома в Мичиган, намереваясь начать самостоятельную жизнь. Потом вернулся – хватило ума понять, что без среднего образования никуда.
Но больше всего родителей огорчил ответ сына на вопрос – что же ты собираешься делать. Эрнест ответил:
– Отправиться на фронт.
Отец пришёл в бешенство. Шла мировая война. В Европе гибли миллионы людей. А этот молокосос…
Обстановку разрядил дядя Тайлер, удачно приехавший погостить из своего Канзас-сити. Он предложил забрать племянника к себе. Зная склонность Эрнеста к писательству – юноша показывал дяде свои школьные рассказы – Тайлер пообещал устроить его репортёром в газету «Канзас-сити стар». Мол, годик поработает, образумится. А там, глядишь, изменит своё решение на счёт поступления в университет.
Целый год Хемингуэй бегал по Канзас-сити в качестве газетного репортёра. И эта работа ему очень нравилась.
9. Первое путешествие в Париж
Он не оставлял своих попыток отправиться на фронт. Вердикт военной комиссии был неутешителен – к службе Хемингуэй был не годен по причине проблем со зрением.
Но надо знать этого упрямого человека. Если уж он чего-то захотел, добьётся обязательно. В конце апреля 1918 года, ничего не сообщив родителям, Эрнест Хемингуэй поднялся на борт парохода «Чикаго», отплывающего во Францию. Вместе с друзьями, так же, как и он, мечтавшими проверить себя на полях сражений, Эрнест смотрел на исчезающую в дымке статую Свободы, небоскрёбы Нью-Йорка. И с волнением думал о будущем. Он видел себя уже солдатом. Непременно героем…
Они прибыли в Бордо и оттуда направились в Париж. Отыскав военное представительство американцев и предъявив паспорт гражданина США, Хемингуэй потребовал, чтобы его направили в войсковую часть. И тут же без особых проволочек получил назначение в Италию. Он стал водителем санитарного автомобиля Красного Креста при военном госпитале. В его обязанности входил вывоз раненных из зоны боевых действий.
То первое в жизни будущего писателя посещение Парижа почти не оставило в его сердце следа. Слишком велик был этот легендарный город, чтобы понять его вот так с ходу. К тому же Хемингуэй был слишком занят своей воинской карьерой. Больше всего он в эти дни хотел совершить какой-нибудь подвиг. Чтобы потом предъявить отцу медаль и сказать: «Вот видишь, а ты не верил…».
10. Доброволец
Пожалел ли он о том, что ввязался в эту историю? В Милане ему пришлось вывозить искалеченных взрывом рабочих военного завода. Десятки окровавленных тел. Оторванные руки и ноги, развороченные животы. Стоны, крики, мольбы о помощи. Живая кровь, льющаяся на землю, как какая-нибудь вода. От этой картины можно сойти с ума. Он – не сошёл. Но понял наконец, что война – это вовсе не романтика. Это смерть, кровь и человеческие страдания. И очень тяжёлая работа.
Рослый, сильный, отлично развитый молодой человек, Хемингуэй вызывал у военного начальства чувство жалости. Все знали о том, что этот парень доброволец, что приехал из Америки сам, на свои средства. Такой молодой, такой глупый… Его оставили при госпитале, несмотря на бесконечные просьбы отправить на фронт. Хемингуэй очень стеснялся своей неопытности и вот этого покровительственного отношения старших офицеров. И вел себя независимо, даже немного вызывающе, полагая, что тем самым скомпрометирует себя в глазах начальства, и его всё же отправят на передовую. Но все его выпады вызывали лишь улыбку.
И всё же он своего добился. Его всё чаще посылали на передовую, чтобы вывезти раненых солдат. Оставив машину в посадке, Хемингуэй пробирался в окопы, сам взваливал на плечи раненых и под обстрелом врага тащил их к автомобилю. Одна ходка, вторая. Потом перекур – тут же, в окопе. И возможность поговорить с ребятами – с такими же безусыми юнцами, каким был и сам Эрнест.
11. На фронте
Он приезжал на передовую близ местечка Фоссальта-ди-Пьяве и видел, как один за другим гибнут его новые товарищи. Только вчера он познакомился с парнем из Канзаса, а сегодня его уже нет в живых. Возможно, этот солдат там, в мирной жизни, читал репортажи Хемингуэя. Определённо читал – если уж жил в том же городе, где работал Эрнест. Но теперь уже не узнать. Был человек, и нет человека. И где-то там, за океаном, осталась мать, которой ещё предстоит узнать страшную весть. И девушка, которая до сих пор ждёт этого парня, не зная, что уже всё кончено…
В один из своих приездов Хемингуэй задержался в окопе дольше обычного. Вместе с солдатами он вынес на носилках десяток раненых и присел в окопе перевести дух и покурить. И тут началась контратака немцев. Жуткий обстрел. Ухают разрывы снарядов, свистят невидимые пулемётные пули.
Лейтенант увидел Хемингуэя и закричал:
– Уходи! Немедленно уходи! Увози раненых и – обратно. Видишь, как у нас жарко?
Эрнест выбрался из окопа и пополз к своей машине, стоявшей в низине и укрытой от обстрела. На плащ-палатке он тащил за собой раненого солдата.
Вероятно, его фигуру разглядели с той стороны поля боя. Снаряды ложились всё ближе и ближе. Эрнест встал в полный рост, взвалил солдата на плечи и тяжело побежал.
Удар. Земля уходит из-под ног. Темнеет в глазах. И – темнота…
Снаряд разорвался слишком близко. Хемингуэй упал и потерял сознание. Его ноги были изрешечены шрапнелью.
12. Ранение
8 июля 1918 года Эрнеста Хемингуэя положили на операционный стол. Его ноги были изуродованы ниже колен и представляли собой сплошное кровавое месиво. Хирург извлёк 28 осколков, но это была лишь малая часть – в тканях ног Эрнеста оставалось ещё более двухсот мелких осколков.
Мышцы разорваны, кости раздроблены. Врач покачал головой:
– Никаких шансов. Готовьте к ампутации…
И тут он услышал рыдание. Удивлённо обернулся. За спиной плакала старшая медсестра Агнеса фон Куровски. Доктор был к ней неравнодушен и даже считал своей невестой, хотя девушка к тому времени ещё не ответила на его предложение.
– Что случилось, Агнеса?
– Я вас прошу… Умоляю…
Хирург нахмурился. Ещё раз осмотрел раны.
– Ладно, – сказал он. – Пока подождём. Если парень родился в рубашке, он сохранит ноги. Но при малейшей угрозе гангрены…
– Я прослежу, – поспешно ответила старшая медсестра.
Хемингуэй очнулся из тяжкого забытья и открыл глаза. Ноги нестерпимо болели. Он тут же приподнялся, взглянул вниз – ноги были забинтованы. Через повязки проступала кровь. Эрнест обессилено откинулся на подушку. Закрыл глаза, пережидая приступ нестерпимой боли. Потом скосил взгляд, пытаясь рассмотреть расплывающуюся в полумраке палаты фигуру. Это была она – Агнеса.
Увидев, что раненый очнулся, Агнеса подсела на кровать. Погладила Эрнеста по голове. Он улыбнулся и сказал:
– Я вас люблю, Агнеса.
– Я знаю, – прошептала она и улыбнулась…
13. Агнеса фон Куровски
Первая большая любовь в жизни Хемингуэя. И первая сердечная трагедия.
Агнеса фон Куровски, красивая, очень красивая женщина, была на распутье. Она только что получила предложение от преуспевающего и, судя по всему, очень талантливого врача, богатого аристократа. Раньше бы не задумываясь ответила «да», но теперь, когда в её жизни появился этот мальчик…
Она была старше Эрнеста на несколько лет. В этом возрасте разница очень ощутима. А Эрни так молод, так наивен… И удивительно искренен, чист, честен.
Она привязалась к Хемингуэю моментально. А тот умел быть убедительным. Он же любил – по-настоящему, всем сердцем. И открывшись Агнесе, тут же предложил стать его женой.
– Не сейчас, дай время, – просила Агнеса.
