Медиум идет по следу

– Он прав, – кивнул доктор. – Если нет явных физических повреждений, доказать факт насилия невозможно. Осмотр бывает информативен только в первые часы после случившегося. Теоретически, мы можем иметь дело с массовым психозом. Например, некоторое время назад в газетах писали о том, что жители одного поместья в северных пределах дружно утверждали, будто видели дракона. Хотя всем известно, что драконы вымерли в далеком прошлом.

– С чего бы это массовый психоз в нашей спокойной провинции, Карл? – подняла брови бабушка. – Да и на сговор эти девы не способны. В одном дознаватель прав – пока не произойдет…

В коридоре послышался шум, после чего дверь распахнулась, и седовласый дворецкий с поклоном доложил:

– Срочный посыльный к доктору, Ваша Светлость.

– Пусть войдет, – распорядилась бабушка.

Посыльным оказался деревенский паренек. Войдя, несмело протянул Карверу записку, которую тот забрал, развернул и быстро прочитал.

– Прошу простить, герцогиня, – поднимаясь, сказал он. – Это как раз то, о чем мы с вами беседовали. Дознаватель Дарч приглашает меня на проведение освидетельствования.

– Почему вас, а не местного целителя? – удивилась бабушка.

– Старик Антонио слег с лихорадкой пару дней назад, я сегодня был у него, он еще плох, – пояснил Карвер. – Вы позволите взять ваш онтикат? Так я быстрее доберусь до места…

– Я еду с вами, – я тоже встала. – Бабушка, прости, но мне нужно быть там.

– Зачем? – изумилась она. – Ты же не хочешь присутствовать при осмотре?

– Не хочу, – согласилась я. – Но очень хочу задать бедной девушке несколько вопросов и, по возможности, поддержать ее. Если ты не возражаешь, конечно.

– Конечно, не возражаю, – фыркнула бабушка. – С доктором ты будешь в безопасности.

– Отправь кого-нибудь предупредить Бреннона, что я уехала, – уже с порога попросила я. – А то он будет волноваться.

Бабушка бросила на меня укоризненный взгляд и ничего не ответила.

К моему помощнику она относилась двояко. С одной стороны, знала о том, как он защищал меня в детстве, и видела, как он мне предан. С другой, не понимала наших отношений и считала, что они меня компрометируют. Впрочем, она не вмешивалась, и за это я была ей благодарна.

Роскошный онтикат уже стоял у парадной лестницы. Водитель-меганик вежливо кивнул. Доктор подал мне руку, чтобы помочь подняться на подножку – вечернее платье не способствовало ловким движениям, а переодеться я не успевала.

Едва дверца за нами закрылась, онтикат мягко качнулся и покатил прочь от замка, между рядами посаженных по обочинам дорожки цветущих кустов роз. Насколько я помнила историю, прекрасные цветы, так любимые в Кармодоне, долго не приживались на землях Норрофинда. До тех пор, пока не вывели сорта, устойчивые к похолоданиям и сильным ветрам.

Бабушка не любила, когда «что-то портит прическу», будь то капля дождя или лист с дерева, поэтому ее онтикат был закрытым. Внутреннюю обивку из темно-зеленого бархата дополняли удобные подушки на сиденьях, сшитые из того же материала. Их количество гарантировало комфорт в длительном путешествии – после смерти мужа герцогиня Воральберг редко посещала столицу. Но когда посещала, предпочитала, как и я, наземный, а не воздушный транспорт.

– Куда мы едем? – спросила я доктора.

– В Утырки, – ответил тот, заглянув в присланную Дарчем бумагу. – Полчаса пути по нашей отличной дороге.

Я улыбнулась. Карвер, перебравшийся из шумной столицы в полную величия и покоя землю Воральберг, стал ярым поклонником провинции. И не упускал случая подчеркнуть, насколько здесь лучше, чем в средоточии цивилизации.

Ну а я любила Валентайн…

За окнами было почти светло – луна поднималась все выше, освещая темную громаду леса, высветляя поля. На полном ее сияния небе облака казались черными аппликациями, аккуратно вырезанными маникюрными ножницами.

Через полчаса мы въезжали в деревню. Судя по разноцветным флажкам и воздушным шарикам, украшавшим главную площадь, здесь был какой-то праздник. Но сейчас площадь пустовала, а флажки и шарики потерянно покачивались на ветру.

– Вы быстро доехали, – услышала я холодный голос и обернулась.

Передо мной стоял Демьен Дарч ровно в том же виде, в каком я его оставила в Старом Мосоле: ни одна волосинка не выбилась из гладко зализанной прически и ни одна пылинка не налипла на сияющие чистотой сапоги.

– Добрый вечер, – кивнула я. – Расскажите, что здесь случилось?

– Как поверенному лицу владельца территории, где произошло преступление? – уточнил он, многозначительно оглядев мой наряд и драгоценности.

Мне показалось, что он иронизирует, однако уверена я не была.

– Где девушка? – спросил Карвер.

– Идемте, я все расскажу по дороге, – вежливо наклонил голову Дарч и пошел вперед.

Мы двинулись следом. Со слов дознавателя, пострадавшая по имени Алина тоже участвовала в праздновании. Невидимка напал на нее, когда она покинула круг танцующих и отошла «в кустики». Сейчас девушка находилась дома под присмотром родственников. Известие о том, что произошло, распространилось по Утыркам со скоростью пожара. Перепуганные жители поспешили разойтись от греха подальше.

Когда мы вошли в один из домов, увидели суровых с виду мужчин, которые о чем-то спорили, однако замолчали при нашем появлении. Среди них находилась лишь одна девушка. Судя по заплаканному личику, это именно она подверглась нападению.

– Вот доктор Карвер, он проведет обследование, – без предисловий сообщил Дарч. – Где мы можем это сделать?

– Это обязательно? – с вызовом спросил пожилой могучий мужик, судя по всему, глава семьи.

Дознаватель ответил ему тяжелым взглядом серых глаз, в бледном свете лампадок казавшихся стеклянными. Через несколько мгновений мужчина молча указал на дверь, ведущую в соседнее помещение и буркнул:

– Алина, иди туда.

Я заметила, с каким ужасом девушка посмотрела на дверь, и вмешалась:

– Милая, если хотите, я буду сопровождать вас. В осмотре нет ничего страшного.

– Ох, леди, – воскликнула та, сжав руки на груди, – прошу вас, пожалуйста, будьте рядом. Я… я…

И она расплакалась.

Подойдя к ней, я обняла ее и повела в комнату, успокаивая.

Карвер за нами не пошел, и за это я была ему благодарна. Он вошел лишь, когда девушка легла на кровать и сказала мне, что готова. Стоя рядом, я держала ее за руку. В моей душе боролись сразу несколько чувств – негодование по отношению к тому, кто это натворил, жалость к Алине и недоумение от того, что я здесь делаю.

Проводя осмотр, доктор был очень деликатен. Однако Алина с такой силой вцепилась в мою руку, что у меня затекли пальцы. Когда процедура, наконец, окончилась, доктор ушел, а девушка встала и привела себя в порядок, я вздохнула с облегчением.

– Почему вы не позвали на помощь? – Дарч появился в комнате, будто материализовался из ниоткуда.

– Что-то зажало мне рот, – неохотно ответила Алина. – Я была так испугана, что плохо помню…

– Это «что-то» было теплым или холодным? – повинуясь безотчетному ощущению, спросила я.

– Теплым, леди.

Я заметила, что Дарч смотрит на меня со странным выражением лица. Как будто он увидел нечто необычайное. Ну, например, корову за рулем онтиката.

Вошедший в комнату глава семьи обнял Алину и сказал:

– Спасибо, леди, вы очень добры. Ее мать умерла, а сестер нет, только братья. В такой щекотливой ситуации я даже не знаю…

– Все, что вы должны сейчас сделать, это окружить ее заботой и не напоминать о происшедшем, – подсказала я.

– Напоминать – моя забота, – добавил Дарч.

В ответ на мой негодующий взгляд он усмехнулся:

– Давайте выйдем на улицу. Мне интересно, что скажет доктор.

Мне это было не интересно, потому что я знала ответ. Я видела его в глазах бедной девушки, в ее дышащих, как у загнанного оленя, зрачках.

Карвер подтвердил факт изнасилования и вернулся в дом, чтобы дать Алине успокоительное – с ней случилась истерика.

Оставшись вдвоем, мы с Дарчем посмотрели друг на друга и спросили в один голос:

– Ну и что вы думаете?..

И замолчали от неожиданности.

– Простите, я перебил вас, леди Эвелинн… Я могу вас так называть? – проговорил Дарч. – Вопрос о тепле и холоде вы задали неспроста, верно? Как и допросом ранее – о безотчетном страхе?

– Вы очень внимательны, – задумчиво кивнула я, – но я хотела бы услышать вашу версию.

– Вы же понимаете, что я не поделился бы ею с вами, если бы вы не догадались? Тайна следствия и все такое… – усмехнулся он уголком рта.

Мне оставалось только кивнуть.

– Нападавший – не призрак и не неизвестное зло. Это человек, использующий заклинание невидимости, дабы удовлетворить свои низменные желания. Поэтому я намереваюсь получить у вашей бабушки доступ к Воральбергскому Валиантуму.

– Думаете, это маг, и сведения о нем есть в Валиантуме? – уточнила я. – Но любой может купить свиток с заклинанием.

– Невидимость – высокое искусство, – качнул головой Дарч. – Свитки с заклинанием такого уровня недешевы. Этот «любой» должен быть очень богат, если считать, что он использует один свиток на каждую пострадавшую. К тому же я уже проверил лавки артефакторов. Свиток с заклинанием невидимости есть лишь в одной из них. Он лежит там уже давно, потому что слишком дорог для местных жителей. Но, если это все-таки свитки, кто-то должен был привезти их из большого города, например, из столицы…

И он уставился на меня с таким выражением, будто это была я! Я невольно вздернула подбородок и холодно произнесла:

– Я передам Ее Светлости вашу просьбу посетить библиотеку…

После чего развернулась и направилась к онтикату, решив дождаться Карвера внутри. Непонятным образом «темная» сторона Дарча задевала во мне струнки, о которых я думала, что они давно уже порвались. Заставляя вновь чувствовать обиду на людей, возомнивших обо мне невесть что и приписывающих мне все беды…

Итак, теперь меня раздражали оба Дарча – тот, веселый и фривольный, и этот, с глазами снулой рыбы!

Доктор доставил меня домой уже за полночь. По дороге мы молчали – каждый думал о своем. Я зашла поцеловать бабушку перед сном.

– Как хорошо, что в наших замечательных лесах не водятся разбойники! – сообщила она, выразительно взглянув на аметистовое ожерелье. – Так как все прошло?

Я рассказала ей о произошедшем и о том, что дознаватель собирается нанести нам визит.

– Он думает, дело не обошлось без магии? – едва услышав о Валиантуме, воскликнула она.

Мне осталось лишь кивнуть и уйти, сославшись на усталость – раздражение из-за поведения Дарча еще не прошло, и я не хотела, чтобы бабушка его заметила.

Медленно идя к башне, я думала о том, что «каникулы» проходят вовсе не так, как я планировала. Как вдруг косая тень легла на дорожку, будто перечеркивая мой дальнейший путь. Я не успела испугаться, когда низкий мужской голос произнес:

– Добрый вечер.

Подняв глаза, я увидела норрофиндского оборотня в человеческом обличье. На нем были штаны Бреннона, которые были ему коротки, и рубаха, опасно натянувшаяся на плечах.

– Вы нас уже покидаете? – удивилась я. – Но ваши раны…

– Почти зажили, – улыбнулся он. – Еще сутки, и я больше не побеспокою вас своим присутствием. Но, чтобы нормально двигаться, мне нужна тренировка, поэтому я попросил рыжего выпустить меня на прогулку.

– Его зовут Бреннон, – поправила я и машинально огляделась.

– Нас никто не видит, не бойтесь, – хмыкнул мужчина. – Мое состояние обостряет чувства, я услышу шаги задолго до того, как кто-то приблизится.

– Я и не боюсь, – пробормотала я, прекрасно понимая, что, если нас кто-нибудь увидит, моей и так сомнительной репутации придет конец.

Он молча смотрел на меня. Его глаза светились в темноте, что вкупе с мощной фигурой и косматой гривой придавало ему жутковатый облик. На какой-то миг я подумала, что должна чувствовать себя счастливой – кто еще может похвастать встречей с одним из чудес прошлого? Однако вместо этого я ощутила неловкость.

– Вы знаете, что прекрасны? – вдруг тихо произнес он и, шагнув ко мне, крепко взял за плечи.

«Ни жива, ни мертва» – говорила Мирина, и теперь я поняла, что это значит. «А вдруг это он – насильник?» – мелькнула шальная мысль, но я тут же ее отбросила. Мужчина был видим. И не просто видим – нависал надо мной, как гора, опаляя жаром мускулистого тела. Его пальцы так сжали мои руки, что могли остаться синяки.

С тихим стоном он наклонился ко мне, зарылся лицом в волосы и прошептал:

– У меня так давно не было женщины…

«У меня так давно не было мужчины!» – эхом отозвалось во мне, и я потянулась к нему, как бледный росток тянется к свету.

«Это моя невеста, и она не в себе…».

Меня будто ледяной водой окатило. Я изо всех сил уперлась ладонями в стальную грудь оборотня и сказала, стараясь, чтобы голос звучал уверенно:

– Это ни к чему, Бродяга, уверяю вас!

Собачья кличка возымела действие. Мужчина тут же отпустил меня и отступил. Я с трудом отвела взгляд от его бурно вздымающейся груди и успела увидеть, как в кустах вспыхнул и погас блеск зеленых искр – за нами следил какой-то зверь.

– Простите, леди Эвелинн, – хрипло произнес оборотень. – Я забылся, увидев вас. И это платье… Все это… из другой жизни.

Он замолчал и вдруг канул в темноту, сойдя с дорожки, оставляя меня наедине с пением ночных птиц, трелями сверчков и бешеным стуком собственного сердца.

– У тебя тоже романтический вечер, дорогая? – услышала я полный восторга голосок.

Тетя Агата, сияя улыбкой, парила над дорожкой. В сочетании с незрячими бельмами призрака улыбка от уха до уха выглядела угрожающе. Это привело меня в чувство.

– Это не вечер, а недоразумение, тетушка, – пожала я плечами и двинулась вперед. – Как прошло ваше свидание?

– Просто прекрасно. Седрик был очень мил. Так жаль, что этот чудесный мужчина – призрак!

Я посмотрела на Агату. Она любовалась звездами с выражением полнейшей мечтательности на лице.

– Вы не знаете, почему он стал призраком? – поинтересовалась я. – Слышала о его гибели на охоте, но никак не соображу, почему так произошло.

Она пожала плечами.

– Седрик не говорит об этом. Зато рассказывает семейные предания. Некоторые показались мне ужасно забавными. Ты знала, что основатель рода Кендриков появился на свет благодаря магическому артефакту?

– И как же?

– Однажды ранним утром смелый юноша из рода Кендриков охотился в глуши и увидел прекрасную деву, совершавшую омовение на берегу лесного озера. Он был так покорен ее красотой, что, позабыв обо всем на свете, тут же предложил ей руку и сердце. Дева не отказала, однако поставила условие. «Твои слова любезны, а глаза полны любви, я вижу это, – сказала она. – Но все мужчины охотники. Если ты заполучишь меня легко – будешь стремиться прочь, за новой дичью. Поэтому попробуй поймать меня. Догонишь – я стану твоей!» И она бросилась бежать. Юноша гонялся за ней по полям и лесам с рассвета до рассвета. Когда солнце вновь показалось над горизонтом, дева стала таять, как осенний туман, а он услышал ее смех: «Ты проворен и силен, и мне это нравится! Приходи завтра на то же место, и мы продолжим охоту». Легенда гласит, что он гонялся за ней с весны до осени, и его страсть распалялась все сильнее. Но догнать ее было невозможно, ведь она оказалась лесной нимфой. Нимфе тоже понравился молодой Кендрик, а его упорство убедило ее в искренности его чувств. В качестве уверения в ответной любви она подарила юноше красивый плащ. Он собирался надеть его на празднество, но примерив перед зеркалом, не увидел своего отражения…

Если ранее я слушала тетину болтовню вполуха, то теперь полностью переключила внимание со своих мыслей на рассказ.

– Кендрик догадался, что подарок был дан не просто так. Нимфе надоело убегать, однако она сама поставила условие, от которого не могла отступиться. Тогда она схитрила, одарив его волшебным артефактом, незаменимым для настоящих охотников. В таком плаще они могли к любой дичи подкрасться незамеченными!

Тетя замолчала, глядя вдаль. Должно быть, история влюбленных тронула ее чувствительное сердце.

– И что же дальше? – воскликнула я, понимая, что разгадка непотребства, творящегося в Воральберге, в буквальном смысле слова висит рядом со мной.

– Отправляясь на очередную охоту Кендрик надел плащ и застал девушку врасплох. «Выйдешь ли ты за меня теперь, любовь моя?» – спросил он, крепко держа ее в объятиях. «С радостью!» – ответила она. Они поженились, и у них родилось семеро детей, которые чувствовали себя в лесу, как дома. С тех пор Кендрики считаются непревзойденными охотниками.

Я бы сказала, что «непревзойденным охотникам» не потребовалось бы наводнять лес капканами, как это сделал Саймон Кендрик, но сейчас меня больше интересовало другое.

– А что случилось с плащом?

– Затерялся во тьме времен, так сказал Седрик, – и тетя легкомысленно взмахнула кудряшками.

Честное слово, я готова была ее убить, даже невзирая на то, что она привидение! А кроме того, мне настоятельно требовался Валиантум.

– Очень интересная история, – сказала я, – но не думаю, что Саймон Кендрик ее знает. Иначе хвастался бы направо и налево.

– Ты права, дорогая, – кивнула Агата. – На самом деле история так же затерялась во тьме времен, но призракам ведомо многое…

Неожиданно она громко всхлипнула, застенала, вызвав у меня приступ острой головой боли, и исчезла – привидения крайне нервозно относились к тому, что они привидения.

С раздражением растерев виски, чтобы сгладить приступ, я медленно пошла к башне. А если маркиз никому не рассказывал эту историю просто потому, что хотел скрыть владение таким могущественным артефактом, как плащ-невидимка? Но это значит… что насильником является именно он!

Я заторопилась в башню. Мне казалось, я, наконец, нашла виновного. Теперь дело было за малым – доказать его вину. А для начала, отыскать в истории Воральберга упоминание о плаще.

– Линн? Что случилось?

Когда я вошла, Бреннон уже сбегал по лестнице вниз. Он всегда чутко реагировал на мое состояние, и сейчас увидел по моему выражению лица, что я крайне взволнована.

– Налей мне чаю, пожалуйста, и я все расскажу, – попросила я, чтобы перевести дух.

Когда мы уселись за столиком у окна, я рассказала Расмусу все, что узнала – и в деревне, и от тети.

– Похоже, что преступник именно Кендрик, – произнес он после того, как я замолчала, маленькими глотками отпивая ароматный свежезаваренный чай. – Его жена давно умерла, затем скончался родной брат… Он живет один, из развлечений – охота да визиты к соседям. Скука, одним словом. А он мужчина в самом расцвете лет.

– Ну ты скажешь тоже, – фыркнула я, невольно сравнивая «расцвет» маркиза и полуобнаженное лохматое видение, едва не сорвавшее мой поцелуй в саду.

– Что будем делать? – спросил Брен.

Я взглянула на него с обожанием. Он будто взял надо мной шефство с того самого момента, как защитил в детстве, став братом, в котором я отчаянно нуждалась.

– Утром пойду в библиотеку, – с трудом скрыв зевок, ответила я – сказывалась усталость от наполненного событиями дня. – Если плащ-невидимка не выдумка, упоминание о таком могущественном артефакте, скорее всего, попало в Валиантум. Заодно обновлю в памяти знания о магических родах Воральберга.

– На тот случай, если плащ все-таки вымысел? – кивнул Брен.

– Да. Мы не можем быть ни в чем уверены…

Внезапно мой помощник насторожился. Послышался звук открываемой двери и тяжелые шаги.

– Это я, не бойтесь, – услышали мы низкий голос Бродяги. – Я вернулся.

– Какое облегчение, – пробормотал Бреннон и поднялся. – Надеюсь, вас никто не видел?

Оборотень посмотрел на меня, и я увидела сожаление в его глазах.

– Ни одна живая душа, – твердо ответил он. – Завтра вечером я уйду. Вам больше не придется ни о чем беспокоиться.

Можно было подумать, что он ответил Расмусу, но я знала – его слова предназначались мне. Его присутствие не тяготило меня, но… смущало. А мне бы хотелось сохранить чистоту помыслов.

– Разве это возможно рядом с таким мужчиной? – послышался ехидный голосок тети. – Ты только взгляни на этот торс, на эти кубики, я бы даже сказала, на эти…

Тихонько зашипев сквозь стиснутые зубы, я резко встала:

– Прошу меня простить, я устала и иду к себе.

– Доброй ночи, Линн! – несколько удивленно сказал Бреннон.

– Доброй ночи, леди Эвелинн, – в один голос с ним произнес совершенно не удивленный Бродяга.

Чувствуя спиной их взгляды, я покинула комнату.

Как хорошо, что никто, кроме меня, не слышит призраков. Нет, это не хорошо. Это просто отлично!

Я спустилась в библиотеку до завтрака. Спала очень плохо – мне снились торс, «кубики», и что там еще тетя имела в виду. Промучившись всю ночь, встала злая, как кошка, которую уронили в полную воды раковину. Бреннон, видимо, что-то почувствовал, потому что в башне я его не нашла. Секретарь растворился в утренней дымке, предусмотрительно оставив мне чашку горячего чая и печенье в вазочке.

Бродягу я тоже не встретила. Должно быть, он отсыпался в кладовке, набираясь сил перед предстоящей дорогой. Меня это устраивало – после сомнительных снов видеться с их непосредственным участником не хотелось.

В бабушкином поместье я гостила два-три раза в год. Но, даже заходя в библиотеку, ни разу не просматривала Валиантум – справочное пособие магических родов и артефактов. Валиантумы велись в каждой отдельной области Норрофинда и в каждом городе областного значения. Надо ли говорить, что в землях с богатой историей Валиантумы составляли несколько десятков томов, каждый из которых было непросто снять с полки.

Воральбергский Валиантум целиком занимал огромный шкаф, который расположился отдельно, в специально оборудованной нише в стене. Рядом стояла передвижная лестница – добираться до самых высоких полок.

Войдя в библиотеку, я остановилась на пороге и зажмурилась – в чисто вымытых стеклах дверец шкафа полыхал отраженный горный восход. Казалось, тома Валиантума вспыхивают пламенем одновременно алым, оранжевым и желтым, и небесный огонь грозит перекинуться на остальные книги.

Полюбовавшись рассветом, я задернула шторы и задумчиво посмотрела на одинаковые тома в богатом малиновом переплете с золотым тиснением. Неужели придется начинать поиски плаща с тех незапамятных времен, когда «смелый юноша из рода Кендриков охотился в глуши и увидел прекрасную деву, совершавшую омовение на берегу лесного озера»?

Решительно нахмурив брови, я полезла на лестницу. К работе с литературой мне было не привыкать! Когда другие пансионерки играли на улице – я в одиночестве делала уроки, когда они делали уроки – я пряталась в библиотеке пансиона, куда почти никто не заходил.

Один за другим вытаскивая тома, я обратила внимание на последний – его бархатная обложка была ярче остальных, а тиснение не потускнело. Должно быть, бабушка не так давно приобрела новое издание.

Не знаю почему, но меня тянуло взять книгу в руки. Что я и сделала. Она была не такой объемной, как предыдущие, поэтому я с комфортом устроилась в кресле у окна и принялась перелистывать страницы. С них смотрели маги последнего столетия, уродившиеся в этой земле.

Слияние Кармодона и Неверии в одно государство возымело неожиданный эффект, вошедший в историю под названием «Слабость маны». Кармодонцы, способные к магии, были чрезвычайно редки. А среди неверийцев, наоборот, рождалось много сильных волшебников. Сам за себя говорил тот факт, что все знаменитые маги прошлого появились на свет именно в Неверии. Когда граница между государствами исчезла, браки между кармодонцами и неверийцами стали делом обычным. Среди детей, родившихся в таких браках, процент имеющих магические способности был выше, чем раньше, а «сила» магии – на порядок ниже, чем у волшебников прошлого. Проще говоря, Норрофинд оказался наводнен магическими посредственностями, по-настоящему сильные маги стали редки.

Отчим был сильным магом. Возможно, именно этим объяснялось его требовательное отношение ко мне. Когда выяснилось, что я – магическая бездарность, он был сильно разочарован. Его попытки исправить ситуацию и сделать из меня полноценную волшебницу попортили нам обоим немало крови. Однако, когда я покинула дом, отношения стали вполне терпимыми. Он начал относиться ко мне, как к вещи, которая не нужна, но выбросить не позволяют правила приличия. За редкими совместными обедами мы поддерживали светскую беседу и регулярно поздравляли друг друга с праздниками и памятными датами.

Выбросив из головы не самые приятные воспоминания о времени, когда я жила в материнском доме, я перевернула страницу.

По традиции Валиантумы иллюстрировали вручную. С картинки на меня смотрел худощавый темноволосый мужчина с «ястребиным» носом, острым подбородком и пронзительным взглядом серых глаз. Художник исключительно удачно передал их оттенок – не классический серый, а серый стали с неярким блеском…