Я чуть дара речи не лишилась, но все же совладала с собой и ответила:
– Никак нет, ваше великолепие, я ее внучка. Берта Трай умерла позапрошлой зимой.
Алий взглянул на меня, убедился, что я не шучу, и рассмеялся коротко и зло, словно говоря: «Ну и дурак же я!» Должно быть, его великолепие напрочь позабыл, что люди живут куда как поменьше алиев! Такое случалось, и не раз, и ладно бы со слугами – их и люди не запоминают, зачем? Но ведь и герцогов алийские послы распрекрасно путали с их предками! И поди знай, то ли случайно, то ли нарочно, чтобы подчеркнуть, насколько алии выше каких-то там недолговечных людишек… Ух, как герольды этого боялись и как костерили потом алиев, если удавалось вывернуться… а если не удавалось – так и втройне! Надо ведь было и этикет соблюсти, и дать понять его великолепию, послу алийскому, что тот самую чуточку ошибся, всего-то на два-три поколения… И при этом не оскорбить, не обидеть даже в самой малости, ухитриться ни малейшего намека не допустить на то, что люди усомнились в алийской безупречности! Словом, нет ничего удивительного в том, что таких гостей у нас не любят.
Но я отвлеклась.
Конечно, одна загадка разрешилась: теперь ясно стало, что делал его великолепие ночью в коридоре, который ведет в крыло прислуги. Ему зачем-то понадобилась бабушка Берта, он, должно быть, дождался, пока остальные перепьются до такой степени, что не обратят внимания на его уход, и отправился сюда. Только кто-то, видно, знал или догадывался о предстоящем визите его великолепия и озаботился тем, чтобы алий никуда не дошел. Но то ли не рассчитал с порцией отравы, то ли на алиев крысиный яд действует иначе, чем на людей… Во всяком случае, он почти добрался до места, прежде чем его скрутило. И вот теперь ломай голову: что же все-таки могло связывать алия и мою бабушку? И какие неприятности могут мне грозить из-за этого?
– Значит, Берта умерла… – протянул алий, потом снова взглянул на меня, а я опять поразилась необыкновенной красоте его глаз. Вот только холод в этих глазах царил невозможный, обледенеть впору. – Ты ее внучка… Скажи, она не передавала тебе на хранение какую-нибудь вещь?
– Какую вещь, ваше великолепие? – вконец ошалев, спросила я.
– Передавала или нет? – не терпящим возражений тоном повторил алий.
– Нет, ваше великолепие, – смиренно отвечала я, памятуя о том, что терпение алиев лучше не испытывать, поскольку этой добродетелью их великолепия обделены начисто.
– Берта не рассказывала тебе никаких… – Он сдвинул брови, как будто пытался подобрать подходящее слово. Может, и так: алий говорил по-нашему чисто, почти без акцента, но все равно чувствовалось – этот язык ему не родной. Время от времени он будто в словарь заглядывал и проверял, нужное ли слово выбрал, то ли оно означает, что он хочет высказать? Звучит странно, но так оно выглядело со стороны. – Никаких историй, тайн, связанных с каким-либо предметом?
– Нет, ваше великолепие, – окончательно растерялась я. Меня уже не столько занимали бабушкины тайны, сколько то, что алий вполне мирно со мной беседовал. – Разве что… говорила про это вот зеркало.
– Что именно? – спросил он, коротко взглянув на свое отражение и брезгливо отвернувшись, и я пересказала ему историю про дочку старого герцога и ее безденежного любовника. Впрочем, алий почти сразу потерял всякий интерес к моему рассказу, сказав: – Не то… Больше ничего?
– Нет, ваше великолепие, – в который раз повторила я и добавила: – Может быть, она и рассказала бы, раз это было так важно, только бабушка умерла внезапно, ночью, просто заснула и не проснулась.
Алий вполголоса произнес что-то не по-людски, выругался, должно быть, и снова задумался. Мне, признаться, некогда было на его красоту таращиться, потому что уже рассвело, и мне следовало приниматься за дело.
– Ваше великолепие, – решилась я прервать мрачную задумчивость алия. – Вы уж извините, но меня работа ждет… Все, что мне от бабушки осталось, здесь, в комнате, ничего не пропало. Хотите – ищите эту вашу вещь, а я пойду, меня за безделье по голове не погладят.
Алий меня словно бы и не услышал, так что я тихонько выскользнула за дверь и с облегчением перевела дыхание. Пускай сам ищет, что ему нужно, если не побрезгует в моих вещах рыться. Уж, наверно, не присвоит скромные мои сбережения и простенькие украшения, бабушкины подарки… А у меня и впрямь дел невпроворот!
Глава 2
Закрутившись по хозяйству, я и думать позабыла обо всяких тайнах. Как наши господа гуляют – это ж уму непостижимо! А если еще и перед заезжими алиями начнут выделываться, так и вовсе туши свечи… Два десятка слуг к полудню еле-еле пиршественный зал в порядок привели!
А к вечеру господа проспались, поправили здоровье и приготовились повторить вчерашний кутеж… Надеюсь, алии скоро уедут, потому как такие празднички мало того что обходятся в невиданные суммы, так еще и прислугу выматывают сверх всякой меры. Поди побегай, поугождай пьяным вдрызг господам!.. И ладно бы своим, тех-то напросквозь знаешь – одному так нужно угождать, другому этак, один любит молоденьких служанок в уголке зажимать, другому непременно ванну подавай, да погорячее, один во хмелю делается буен, другой, наоборот, раскисает и начинает плакать и ушедшую юность вспоминать… А вот с алиями никогда не угадаешь, что им придется по нраву, а что нет. Хорошо, у них свои слуги есть, но с ними-то тоже надо как-то разговаривать… Та еще морока!
Так вот, после полудня я выкроила минутку, чтобы забежать к себе. Интересно, убрался ли этот странный алий восвояси?
Как оказалось, никуда он не делся. И, похоже, поискать то, что ему так нужно было, все-таки не побрезговал. Вроде ничего в комнате и не изменилось, а все же… Кресло чуть-чуть развернуто, зеркало на столике не так стоит, как я привыкла… Вроде бы мелочи, но в своем жилище их сразу приметишь!
– Как тебя зовут? – спросил меня алий, стоило мне войти в комнату.
Ну конечно, додумался спросить, не прошло и полугода… Хотя мог бы и вовсе не поинтересоваться, зачем ему мое имя?
– Марион Трай, ваше великолепие, – ответила я.
Фамилия у меня бабушкина, как и у отца. Да и дед мой не ту фамилию носил, что его родной отец. Кто б ему позволил герцогской-то называться?
– Вот что, Марион… – Имя мое алий выговорил с легкой гримаской, словно оно у него во рту застревало. – Здесь нет того, что я ищу. Но оно должно здесь быть.
– Но, может… – начала было я, но его великолепие слушать меня не собирался.
– Берта знала о ценности этой вещи, – сказал он. – Причин сомневаться в ее честности у нас не было.
«У кого это – у нас?» – подумала я, но промолчала.
– Возможно, эта вещь пропала после ее смерти, – добавил алий.
Я невольно вспомнила утро, когда нашла бабушку бездыханной…
Кажется, помогать мне тогда приходили другие служанки, всего трое. И я прекрасно помню, кто это был. Могла какая-нибудь из них прихватить какую-нибудь вещицу из бабушкиной комнаты? Вполне.
– Я вижу, тебе понятен ход моих мыслей, – сказал алий, пристально наблюдавший за мной.
– Да, ваше великолепие, – кивнула я. – Возможно, эту вашу вещь стащил кто-то из прислуги, когда бабушку Берту готовили к похоронам. Я помню, кто тогда заходил сюда.
– Замечательно, – сухо сказал он. – Будь любезна выяснить, у кого эта вещь, и верни ее мне.
– Ваше великолепие! – воскликнула я, видя, что он направляется к двери. – Но скажите хотя бы, что это такое! О чем я должна расспрашивать служанок? И как?
– Как – это не мое дело, – ответил алий, холодно глянув на меня через плечо. – Могу сказать лишь одно: этот предмет был невелик и очень красив.
Я мысленно выругалась, да так, что любой конюх позавидовал бы. Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что! Похоже, его великолепие и сам толком не знал, что ищет…
Замечательно! Я унаследовала от бабушки должность и кое-какое имущество, а теперь выходит, что и ее странные обязательства перед алиями тоже перешли ко мне… Конечно, если я найду то, что нужно, я отдам это законному владельцу, а если не найду? Тогда что?
– Хорошо, – сказала я. – Я поговорю с теми служанками, как только представится случай, ваше великолепие.
– Прекрати величать меня «вашим великолепием», – поморщился алий.
– Как прикажете, господин, – пожала я плечами. Какая мне разница, как именовать высокородного гостя? Лишь бы не обиделся! – Как тогда мне вас называть?
– Зови меня Ирранкэ, – сказал он. – Полного моего имени тебе все равно не выговорить.
– Как прикажете, господин Ирранкэ, – спокойно произнесла я. – Могу ли я задать вам один вопрос?
Он едва заметно приподнял брови, и я спросила:
– Эта вещь, что вы ищете… Это из-за нее вас вчера пытались отравить?
– Отравить? – В голосе алия слышалось неподдельное изумление, и я поняла – он в самом деле ничего не помнит из произошедшего вчера! – О чем это ты?
– Вчера я повстречала вас в коридоре, господин Ирранкэ, я уже говорила, – пояснила я. – Сперва мне показалось, что вы просто пьяны, но потом я догадалась, что с вами не все в порядке. Не спрашивайте о подробностях, пожив с мое в этом замке, такие вещи начинаешь понимать с полувзгляда. Судя по всему, это была обыкновенная отрава для крыс. Вероятно, ее подмешали в розовое вино, оно достаточно терпкое и душистое для того, чтобы перебить привкус и запах яда.
– Замечательно, – фыркнул алий. Глаза его потемнели, словно небо заволокло грозовыми тучами, и сделались почти черными. – Хорошо. Я благодарен за предупреждение. Когда допросишь тех, кто мог стащить… эту вещь, найди меня. Мы задержимся здесь еще на несколько дней.
С этими словами алий покинул мою комнату, чему я была несказанно рада. Тяжело все же с ними разговаривать, особенно если не ограничиваться «да, господин» и «будет сделано, господин»…
