Дачные приключения попаданки

Дорогие читатели!

История Эмилии всего лишь сказка, не ищите логику в поступках героини, её нет)

Автор устал от серьезных историй и решила, как говорил Карлсон – немного пошалить. Надеюсь, приключения Эмилии вам придутся по душе.

Пишу пока без графика, по велению моей неуемной Музы)

Пы. сы. Все события и персонажи вымышлены. Любое сходство с реальными событиями случайно.

 А вообще, я пишу про умных и сильных духом женщин) Заглядывайте!

 В каждой моей книге не менее 15 бесплатных глав это поможет определиться ваша история или нет)

 Приятного чтения!

С уважением, Юлия.

Глава 1

– Ну и где он? – недовольно проворчала, сворачивая в очередной узкий проулок, такой узкий, что даже моя букашка едва не задевала зеркалами заборы.

Садовое некоммерческое товарищество с прозаичным названием Садовод-5 я знала на отлично и прекрасно ориентировалась в хитросплетениях улочек. Ведь в этом зеленом мирке «подальше от шумного и загазованного города» я проводила всё лето, начиная с младенчества.

Здесь все было родным и знакомым. Длинные и узкие улицы; пожарный пруд с утками и горластыми лягушками; раскидистая черемуха с душистыми цветами каждой весной; разросшийся куст сирени у голубого штакетника. Самая вкусная малина и ее хозяйка – вредная бабка Дуся, живущая в начале седьмой улицы. Жгучая крапива, которой отходил нас дед Тарас из-за сломанной ветки яблоньки. И старый пес Дружок, не раз загонявший нас на сарай тётки Анны. Я здесь знала каждый кустик, каждый подорожник, которым наш отважный отряд не единожды лечил боевые раны.

Однако сегодня, доставляя на своей букашке помидорную, огуречную, кабачковую, баклажанную, и только бабуля знает, какую рассаду, а также дачный инвентарь: газовую плитку, огромный баллон, чайник, канистру с водой и ещё кучу всего нужного, чтобы до октября обосноваться на даче, под самую крышу загрузив свою первую и оттого горячо любимую машинку, я вот уже час петляю по узким, знакомым улочкам Садовода и не могу найти родной зеленый забор с собственноручно нарисованными на нем кривыми ромашками.

– О, дед Саня, – обрадовано воскликнула, увидев выходящего старичка, который всегда угощал нас свежим молоком от сердитой козы Машки. Я чуть вдавила педаль газа в пол и уже через минуту притормозила у калитки, – здравствуйте!

– Здравствуй, Эмилия! Никак, Корнелию перевозишь? – обрадованно всплеснул руками старик, старожил Садовода-5 и один из немногих, кто зимует в дачном домике и не уезжает в город.

– Да, бабуля сказала, уже пора, – с улыбкой ответила, как всегда, слегка поморщившись, услышав наши полные имена, совершенно не подходящие этому месту. Не знаю, в каком поколении в нашей семье родился оригинал и стал давать своим детям такие необычные имена, но бабушка Корнелия продолжила эту традицию, назвав мою маму Офелия, ну а меня – Эмилия. Имена в целом неплохи, но среди Маш, Наташ, Оль и Лен уж слишком отличались. И с легкой руки мамы мы стали представляться новым знакомым Нели, Лия и Эми соответственно. Вот только бабуля упрямо обращалась к нам исключительно настоящими именами, ну и все ее старички в саду тоже.

– Пора, у меня в тепличке новой, что сын в прошлом году поставил, уже и редис вылез, – прервал мои мысли дед Саня, подступив поближе к моей букашке, – помидоры везешь? Какие нынче Корнелия сажала?

– Не знаю, вроде бычье сердце, – ответила, тотчас торопливо продолжив, иначе старика будет не остановить, а я спешу на деловую встречу, – деда Саша, я тут заплутала, не могу на нашу улицу выехать.

– Так вот, за домом Ирины поверни, и будет. Слыхала? Померла Ирина-то, теперь и не знаю, что с участком будет. Дети разъехались… Колька, помнишь? Укатил во Владивосток, кажись. Ольга, говорят, замуж выскочила за какого-то араба и за границу умотала. А там у Ирины такие груши… жалко будет.

– Спасибо, деда Саша, – остановила словоохотливого старика, явно заскучавшего за время зимы, быстро приведя важный аргумент в пользу побега, – помидоры надо в теплицу выставить, согнулись от тряски.

– Конечно, Эмилия, езжай. Вот за дом завернешь – и улица ваша, я приглядывал, там все…

– Спасибо, – ещё раз поблагодарила и вскоре катила по нашей улочке, двигаясь прямо на блеклые от времени ромашки.

Беседы с дедом Сашей обычно мне нравились: вечером, за чашкой чая со смородиновым листом, у пылающего огня в старой буржуйке мы частенько засиживались с друзьями. Он рассказывал много интересного, жизнь старика помотала по все нашей огромной стране и истории у него были занятные, а порой и довольно опасные. Но сегодня я действительно спешила на важную и, можно сказать, судьбоносную для меня встречу. За этой крупной компанией я почти год наблюдала, узнав от давнего знакомого о скором формировании ее дочерней компании, для которой потребуется создать новый сайт. И если мне удастся сегодня доказать руководителю проекта свою компетентность и получить этот заказ, то многие двери для моей, пока маленькой, конторки откроются…

Поэтому, аккуратно притормозив у ворот нашего дачного домика, чтобы не растрясти многочисленные ящики с рассадой, я как ужаленная выскочила из машины и бросилась к калитке, где в неравном бою прорвалась на участок сквозь плотный заслон живучей и кусачей крапивы.

Ворота со скрипом и жалобным стоном спустя несколько минут все же поддались мне, но пришлось изрядно повозиться. Сначала выдернуть из земли железный штырь, который застрял там намертво. Потом поднять разбухшую от влаги, деревянную палку, которой закрывали ворота. Вырвать крапиву, нагло захватившую ту часть участка, где я обычно подпирала кирпичом воротины, чтобы их ветром не захлопнуло. В итоге мокрая от усилий, сдувая с носа паутину, я наконец въехала на крохотный пятачок на нашем дачном участке. Заглушила движок своей малолитражки и, с тяжелым вздохом втянув аромат помидорной рассады, схватилась за ручку автомобиля. Однако не успела я ее на себя потянуть, как тотчас испуганно вздрогнула от оглушающего грохота, раздавшегося за моей спиной.

– Хм… ветер, наверное, – с сомнением пробормотала, глядя в зеркало заднего вида на закрывшиеся воротины, которые точно подперла кирпичами. Я снова взялась за ручку, но моя букашечка вдруг задрожала, руль, зажатый в руке, затрясся, под капотом что-то страшно зашипело, а через секунду взорвалось, и повалил густой дым. Выбраться из машины я просто не успела, моя красотка в буквальном смысле стала разваливаться на части…

Хлопок! И вместо руля в моей руке секатор. Ещё хлопок – и кузов раскатился оранжевыми мячиками тыковок. Опять хлопок – я сижу на огромной тыкве, а рядом вместо колес лежат ещё четыре желтобоких шара. Вокруг меня рассада, грабли и лопаты, рассыпанные веером пачки семян, и над всем этим безобразием возвышается пузатый баллон с газом.

– Что за… – ошалело пробормотала, потрясенно оглядываясь. Розовый куст у колодца, клумбы с ноготками, дорожка, выложенная из битого кирпича, старое дерево ирги, домик бабули… все исчезло.

– Я же не сошла с ума, – ошеломленно просипела. Медленно поднимаясь с земли и продолжая крепко сжимать в руках секатор, я неверяще взирала на небольшой особняк, занявший место дачного домика бабушки Нели, – что за чертовщина? Эй?! Здесь есть кто живой?

Но и спустя пять минут мне никто не ответил, и, кроме разноголосого пения птиц, жужжания шмелей и пчел и едва слышного журчания воды, иных звуков здесь не было. В странный, незнакомый дом идти было жутко страшно, и я, осторожно пятясь и беспрестанно озираясь, двигалась к выходу и даже благополучно добралась до дверей. Быстро найдя ручку, которая неожиданно легко мне поддалась, я, более не задерживаясь, выскочила на улицу и изумленно застыла.

Улица… она была довольно оживленной, а еще стала намного шире, по ней, цокая подковами, низкорослые лошадки катили за собой телеги и подводы. Вместо утрамбованной до состояния камня земли дорога стала вымощена брусчаткой. Высокие, с облупившейся краской заборы исчезли, теперь небольшие, аккуратные домики взирали оконными проемами на спешащих куда-то, странно одетых людей…

– Корнелия?! – старческий, немного шамкающий голос, раздавшийся справа, будто оглушающий раскат грома, прервал мои лихорадочные мысли.

– Эмилия, – представилась, с удивлением взглянув на невысокую старушку в необычном наряде.

– Чего это я? Конечно, Корнелия, поди, такая же дряхлая старуха, как и я, – сипло рассмеялась женщина, – ты, видно, внучка ее, насовсем вернулась или так?

– Ага, – рассеянно кивнула, проводив изумленным взглядом гарцующего на длинноногой лошадке мужчину в шляпе с пером и вверх завитыми кончиками усов, как у Д’Артаньяна.

Глава 2

Сбежать от агрессивно любопытной старушки удалось не сразу. Мадам Паула оказалась очень настойчивой и прилипчивой, словно репей. Она в буквальном смысле вцепилась в меня своей сухонькой, но удивительно крепкой рукой, и не отпускала, выспрашивая о моей бабуле.

Односложно отвечая, всё ещё пребывая в прострации от всего происходящего, я с большим трудом отвязалась от вредной особы и рванула туда, где когда-то был наш дачный домик.

Во дворе за время моего отсутствия ничего не изменилось. Все так же стоял баллон, возле него валялись лопаты, мотыги и грабли, пакетики с семенами ветер уволок к заросшей сорняком клумбе. Из пакетов с продуктами выкатились колбаса и буханка хлеба. А тыквы своими оранжевыми боками напомнили мне, что когда-то это была моя любимая машинка.

– И что теперь делать и как вернуться? – пробормотала я, обессиленно опускаясь на самую большую тыкву, и с тоской огляделась, – и что за чертовщина вообще произошла?

Мне, естественно, никто не ответил, лишь сорока, проскакав по потемневшему от времени дощатому забору, будто насмехаясь, звонко рассмеялась. А в двухэтажном доме, сложенном из серого камня и частично увитом плющом, противно скрипнула свисающая с петель ставня.

– Не смешно, – сердито буркнула на радостную нахалку, которая продолжала, перепрыгивая через столбы, скакать по забору. Я отложила в сторону секатор и, взяв с дорожки лопату, нерешительно поднялась.

О том, что люди бесследно исчезают и вдруг возвращаются спустя годы, я слышала, но даже предположить не могла, что такое произойдет и со мной. Однако больше всего меня в этой странной истории смущало невероятное совпадение имен. Та вредная старушенция говорила и выспрашивала уж больно правдоподобно о моей бабушке, а значит, я оказалась в этом месте неслучайно. Вот только почему бабуля ни разу не говорила о таком ее необычном прошлом, мне непонятно…

Многочисленные вопросы роем потревоженных в улье пчел проносились в моей голове, из-за чего в висках начало болезненно пульсировать. Но ни на один у меня не было ответа, и, признаться, я впервые была настолько растеряна, что не знала, с чего начать.

– Ну и долго будем здесь стоять? – вслух произнесла я, мне казалось, так было чуть менее страшно, и наконец с силой потянула на себя дверь. И тотчас округу огласил зловещий скрежет давно несмазанных петель, а в лицо дохнуло древней пылью, сыростью и леденящим душу холодом. Но выбора у меня не было – возможно, в этом жутком доме я найду ответы на все свои вопросы, поэтому, сжав в руке лопату, я смело перешагнула порог.

Прихожая оказалась неожиданно просторной, с высоким потолком. Ее стены были оклеены обоями в крупный цветок. Пол – дощатый и с виду ненадежный, однако, когда я ступала по нему, ни одна дощечка подо мной не скрипнула и не прогнулась. У одной из стен стоял невысокий шкаф с двумя распашными дверцами; заглянув в него, я увидела развешанную на плечиках одежду. В основном там были куртки и пальто, а также шляпы с забавными цветочками и ягодами на них. Рядом со шкафом – лавка с мягким сиденьем, над ней крючки, на которых висели пыльный, в паутине, зонт и сумочка (в ней, кроме ключа, клочка бумажки и какого-то серого камешка, ничего больше не было). Но больше всего меня почему-то удивило наличие люстры на потолке и выключателя у входа на стене. Затаив дыхание, я с опаской подняла рычажок, раздался тихий щелчок, где-то едва слышно заворчало, и через мгновение прихожую озарил яркий, теплый свет.

– Ура, – без особого энтузиазма воскликнула я, радуясь благам цивилизации, и на всякий случай громко прокричала, – здесь есть кто живой? Хозяева?!

Но, судя по толстому слою пыли, затхлому запаху и жуткой тишине, в этом доме давно никто не жил. И все же, чтобы не нарваться на неприятные сюрпризы, я, угрожающе выставив перед собой лопату, решила более не тратить время на рассматривание мебели и вещей и пронеслась по старому заброшенному домику. Только убедившись, что ни в одной из комнат, ни в одном шкафу, под столом и под кроватью не прячется скелет или, того хуже, маньяк-убийца, я устало опустилась на стул, прежде смахнув с него пыль, и с укором уставилась на портрет бабули, висящий на стене зала.

– И что теперь мне делать? Как прикажешь выбираться из этого места? И почему, черт возьми, ты ничего нам с мамой не рассказала?

Но бабуля, естественно, безмолвствовала, продолжая ласково и, как всегда, ободряюще мне улыбаться и смотреть так, будто я и сама (впрочем, как обычно) со всем справлюсь.

– Да, ты права, разберемся… – задумчиво протянула, прогоняя прочь мысли о сумасшествии, ведь наверняка его первые признаки – это галлюцинации и беседы самой с собой. Опираясь на лопату, я поднялась со стула, – для начала необходимо занести в дом продукты и прочие вещи, не ровен час, дождь пойдет. После надо привести в порядок пару комнат, а дальше… ладно, разберемся, что там дальше.

Сразу перенести все привезенное барахло под крышу мне не удалось. Во-первых, ставить в пыль пока ещё относительно чистые сумки и пакеты было все же жаль. Во-вторых, рассаду тоже нужно было куда-то срочно прятать, на улице было по-весеннему прохладно. И если помидорам это на пользу, как говорила бабушка – закаляются, то огурцам, баклажанам и петуньям быстро придет хана. Но не тащить же их в дом, там и света недостаточно – через грязные стекла едва пробивался солнечный свет, а электричество, как оказалось, работало не во всех комнатах.

Поэтому пришлось сначала отмыть окна, на мой взгляд, самой светлой комнаты, приволочить стол, потом ещё один, и наконец перетащить всю бабушкину рассаду. И только управившись с этим делом, я, уже уставшая и запыхавшаяся, взялась отмывать облюбованную комнату. Выбор между кухней и спальней был трудным, но желание вытянуть спину после работы победило. А перекусить можно бутербродом с колбасой и сыром, запив все это водой, в перерывах между наведением порядка.

Не знаю, сколько прошло времени после начала уборки: мои наручные часы встали, и обнаружила я это только спустя примерно пару часов, а к настенным часам в доме, судя по слою пыли, не прикасались очень давно. Отмывать комнату закончила, по моим прикидкам, только к полуночи. Сполоснуться в тазу, поливая себя из кружки, – дело нехитрое, но неудобное, однако привычное, так что с этим я управилась быстро. Переодевшись в бабушкины старые дачные и, самое главное, чистые футболку и штаны, подвязав их шнурками, вытащенными из кроссовок, чтобы не свалились, я с тихим стоном улеглась на чистую постель, благо и ее с собой привезла в дачный домик, и некоторое время даже ни о чем не думала. Но вредные, пугающие мысли вновь крадучись проникли в мою голову, и я стала невольно прислушиваться к каждому шороху старого дома, снова и снова задаваясь вопросами: как? почему? и за что? Судя по состоянию дома, впопыхах оставленным вещам и окаменевшей еде в забавном, старинном холодильнике, это место бабушка явно покинула внезапно. Хотя это всего лишь мои предположения, но мысль, что она была вынуждена уйти и, возможно, находилась в опасности…

– Уиии… скр… а-а-арс, – душераздирающий скрежет и полные тоски и боли стенания прервали мои тягостные размышления, а близость этого кошмара заставила меня буквально за секунду вскочить с кровати и метнуться к своему оружию.

– Кто здесь?! А ну, выходи! – грозно выкрикнула я, выставив перед собой лопату, и медленно, крохотными шажками направилась к двери…

Глава 3

Кто бы знал, как было страшно выходить из комнаты. Я, наверное, минут десять простояла у двери, вслушиваясь в эти жуткие звуки, и только понимание, что в комнате меня легче всего запереть – ведь находилась она на втором этаже, – сподвигло меня на решительные действия. Но в коридоре никого не оказалось, а звук будто бы переместился на первый этаж.

Дрожащими руками, стуча зубами от страха, я с лопатой на перевес отправилась вниз, однако ни в прихожей, ни в прачечной, ни в кухне и кладовой никого не обнаружила. Стоны перемещались из одного конца дома в другой, и, оббегав пыльное здание, в итоге я, громко и витиевато выругавшись, прихватила с собой начатую палку колбасы, батон и бутылку с водой и ушла в единственную чистую комнату. Просидела там до самого утра, пялясь в темноту за окном, жалея себя, несчастную, и безрезультатно нажимала на экран телефона, время от времени вздрагивая от более громких и протяжных завываний.

Только с наступлением рассвета, когда небо окрасилось в розовый цвет, а разноголосые птицы огласили округу переливчатым пением, я, растирая глаза и беспрестанно зевая, вышла из комнаты.

– Ей-богу, точно в фильме «Вий», только упыриху я так и не нашла, а место петуха заняли горластые воробьи, – сердито проворчала, спускаясь на кухню. Пить воду опротивело и хотелось горячего чая, а лучше каши на молоке и тостов с сыром. Но больше всего я желала убраться отсюда куда подальше, но, к сожалению, была уверена, что портал (или дверь, неважно) в мой мир находится в этом месте и его надо срочно разыскать. Чем я и планировала заняться сразу, как позавтракаю, но настойчивый стук в ворота вынудил меня изменить свои намерения, в том числе и отказаться от горячего чая.

– Кто там? – выкрикнула из-за забора, благоразумно не высовываясь на улицу, мало ли кто или что меня там ожидает.

– Почтарь! Дерби, – отозвался мужской голос, калитка дернулась, но не открылась, и все тот же немного картавый голос уточнил, – мадемуазель Эмилия?

– Да, – настороженно подтвердила, до конца сомневаясь в правильности своих действий и продолжая прятаться за высоким забором.

– По вашему адресу писем накопилось, мне требуется их вам вручить.

– Приходите завтра, – ответила, мысленно пожелав себе уже сегодня до конца дня вернуться домой. Подтянув к калитке скамейку, я быстро на нее вскарабкалась и, привстав на цыпочки, выглянула на улицу, – завтра приходите.

– Ой! – испуганно вздрогнул, как оказалось, парнишка лет семнадцати, ошеломленно посмотрев на меня снизу вверх, – я не могу завтра, мсье Торин с меня шкуру спустит, если я вернусь с этим.

Под «этим» он подразумевал мешок. Мешок, под завязку набитый макулатурой. Но, как оказалось, это было ещё не всё, через секунду из-за спины почтаря выкатилась тележка с таким же пухлым мешком на ней.

– За каждое расписываться? – просипела, гулко сглотнув, оценив масштаб бедствия. Минуту назад я решила, что, возможно, найду в письмах подсказку или хотя бы направление, куда двигаться дальше.

– Нет, – ошалело пробормотал мсье Дерби, торопливо добавив, – так заберите.

– Ладно, – с сомнением протянула, осторожно спускаясь со своего помоста, и уже через минуту распахнула калитку, – сюда заноси.

– Угу, – кивнул парнишка, слишком уж шустро закинул во двор мешки и, таща за собой дребезжащую без груза тележку, дал стрекача.

– Не могли большую часть писем потерять, как делают в нормальных почтах, – задумчиво протянула, нервно икнув, оглядывая полные, туго набитые мешки, – это же надо, сколько времени хранили… хм, надеюсь, это не счета за электричество, воду и налоги.

Мысль, что меня попросту обманули и подсунули неоплаченные счета под видом писем, не покидала меня до тех пор, пока я все-таки не развязала неподдающуюся бечевку и не залезла в первый мешок. Но, вытащив из него не меньше сорока конвертов с совершенно незнакомыми мне именами отправителей, я убедилась, что в ближайшее время мне не грозит тюрьма за долги бабули, и это меня порадовало.

У меня было нестерпимое желание оставить мешки у ворот, но, взглянув на хмурое небо и серые тучи, проплывающие над головой, я, поднатужившись и с помощью такой-то матери, поволокла очередное наследство бабушки Корнелии в дом.

– Здесь и оставлю, – постановила, оглядев угол прихожей, – под ногами, главное, не мешаются, и ладно, а теперь чай и каша, – распорядилась и бодрой рысцой поскакала на кухню, но увиденное поумерило мой пыл.

Помещение для приема пищи при свете дня выглядело удручающе. Дорожка, протоптанная от двери до грязной раковины, явно указывала на толстый слой древних залежей пыли. Оставленные на столе чашки и миски паук заботливо укутал паутиной, она же свисала ажурными лохмами с люстры, создавая самый подходящий антураж к фильму ужасов. А если вспомнить жуткие ночные стенания, то невольно поверишь в привидения или, того хуже, прикованных к стене в подвале монстров.

– Ну что ж, глаза боятся, а руки делают, – произнесла я. Вести беседы с собой грозило превратиться в дурную привычку, и это немного тревожило, но, мысленно отмахнувшись от назойливого и язвительного внутреннего голоса, я приступила к уборке.

Смести со стен, потолка паутину, согнать старой метлой к порогу мусор, замочить в тазу грязные тарелки и смыть пыль со всех поверхностей – на все ушло полдня. Завтракать пришлось на ходу и без горячего чая, но и готовить в этой антисанитарии было бы верхом глупости. Не хватало еще заболеть в этом странном месте для полного счастья. Одно успокаивало: ужинать я точно буду чем-нибудь горячим и сытным.

– Ну, вроде бы все, до генеральной уборки недотянула, но пыль уже не витает по помещению, а пауки не десантируются с потолка, – задумчиво протянула, оглядев небольшую и теперь чистую кухоньку.

Я быстро поставила найденную в шкафу и отмытую до блеска и скрипа кастрюлю на газовую плитку бабули. С местной двухконфорочной плитой, с небольшим ящиком под ней, я не смогла справиться и на время отступила. Итак, мне несказанно повезло, что в доме имеется водопровод, причем рабочий, электричество тоже в наличии, и даже забавный пузатый, высотой мне по пояс, холодильник, утробно рыча, все же охлаждает продукты.

– Осталось смести грязь от кухни до спальни, да и ванную комнату бы отмыть, мало ли насколько я здесь застряла. А ещё поймать того гада, что ночью не давал мне спать, и можно жить, до тех пор, пока продуктовый запас не закончится, – оставлять дом без пригляда мне совсем не хотелось, вдруг за время моего отсутствия сработает портал…

Вода в кастрюле закипела в считаные минуты. Налив большую ее часть в тарелку с лапшой быстрого приготовления, остальную я перелила в кружку и, утопив в ней пакетик с чаем, наконец уселась за стол. Но не успела я пригубить горячего напитка, как со стороны заросшего сада раздался знакомый душераздирающий стон и скрежет, будто кто-то царапает железом по стеклу.

– Да чтоб тебя, – сердито выругалась я, отставляя кружку, не глядя схватила стоящую рядом лопату и устремилась на улицу, твердо решив найти беспокойного соседа и наконец его упокоить.

Глава 4

В очередной раз облазив дом сверху донизу, нацепляв на себя не меньше сотни килограммов пыли и нарядившись в ажурную паутину, ворча на странный и жутко раздражающий звук, который непостижимым для меня образом перемещался по всему участку, я отправилась на улицу.

– Кажется, этот гад там кого-то истязает, – пыхтя пробормотала, перебираясь через поваленное ветром дерево, – чтоб ему пусто было.

Найти того, кто так ловко перемещался по небольшому клочку земли, оказалось делом непростым. За время поиска источника ужасного стона мне чудилось, что я медленно сходила с ума. Протяжный, жалобный… будто котят кто мучит, звук игнорировать было просто невозможно, и я с маниакальной одержимостью засовывала свой порядком чумазый нос во все щели.

Наверное, мое врожденное упорство, или, скорее, вредность, помогли мне наконец обнаружить под толстым слоем грязи, листьев и какой-то трухи обитую железом дверь.

Оторвать ее от земли было непросто, но лопата – вещь в доме очень нужная, поэтому, подцепив ею ржавую ручку, я все-таки со скрипом, моим и ржавых петель, открыла эту чертову дверь. И тут же, зажав рот, отпрянула от темного зева.

– Фу… там точно что-то сдохло, на этот запах пришел какой-то зверь, – сделала логический вывод, так как вонь стояла невыносимая. Скорее всего, зверек нашел щель, пробрался в нее, а выбраться не смог и теперь пугал меня своими жалобными стонами.