Джон Эдгар Гувер, многолетний бессменный руководитель главной контрразведки Америки.
Расследование коронера было проведено с максимальной быстротой и предельно формально. Совершенно ясно, что коронер получил вполне определённую инструкцию о том, каким должен быть итоговый результат работы его ведомства. А окружной прокурор, столь неосторожно влезший в это дело в первый день расследования, моментально отскочил по прошествии суток.
В принципе, всё очень прозрачно!
Как же могло быть осуществлено убийство Кривицкого?
Для убедительной инсценировки суицида убийцам следовало дождаться момента покупки Кривицким огнестрельного оружия. Всё-таки для того, чтобы застрелиться из пистолета, надлежит этот самый пистолет иметь, верно? Поэтому цепочку событий, завершившихся в отеле «Беллвью» в ночь на 10 февраля 1941 года, запустила именно поездка Кривицкого в Вирджинию к Добертам.
Тут, конечно же, рождается уместный вопрос о роли супругов-антифашистов во всей этой странной многоходовке. Во что автор категорически не верит – так это в простоту человеческих судеб. Задумайтесь сами на секундочку – Эйтель Доберт едва сводил концы с концами, доил коров в 5 утра, по утрам пересчитывал яйца от кур-несушек и по вечерам выгребал навоз вилами из стойла… И в таком режиме он отработал несколько лет, почитая за счастье заработать 50$ от продажи яиц и молока. А по прошествии нескольких лет чудесным образом сделался профессором Мэрилендского университета, стал рассказывать студентам про трудные этапы формирования немецкой демократии и о борьбе этой самой демократии с нацистским тоталитаризмом. И даже книжки умные писать на эту тему.
И все эти чудесные перемены в жизни Добертов произошли после того, как они помогли генералу Кривицкому купить пистолет.
Если кто-то не понял мысль автора, выраженную иносказательно, то тогда позвольте сказать прямо и без обиняков. Роль Эйтеля и Маргариты Доберт в событиях последних дней жизни Кривицкого заставляет подозревать их в сотрудничестве с ФБР и выполнении ими поручения, полученного от американской контрразведки. При этом следует понимать ясно – Доберты не знали, что вся эта история закончится смертью их бывшего шефа и друга, которого они наверняка искренне уважали и ценили. Чету немецких эмигрантов ФБР использовало «вслепую» – они выполнили поручение, помогли приобрести Кривицкому пистолет, доложили о выполнении поручения по команде, а дальше… а дальше в дело вступили другие люди.
Вальтер Германович Кривицкий (урождённый Гинзберг Самуил Гершевич).
Кстати, чтобы окончательно закрыть вопрос о возможном сотрудничестве супругов Добертов с ФБР, автор считает нужным обратить внимание читателя на следующий любопытный нюанс. Когда в конце 1940-х – начале 1950-х годов Америку стали сотрясать всевозможные скандалы, связанные с проникновением коммунистов и, вообще, левых в самые разные сферы американской жизни [от кинематографа до банковской сферы] никаких вопросов к Эйтелю Доберту никогда не возникало. «Охоту на ведьм» он перенёс совершенно спокойно, никто его не тревожил, хотя понятно, что это был человек весьма и весьма прокоммунистических взглядов. Как вы думаете, кто обеспечил ему надёжную «прикрышку» в весьма неспокойное для Америки время?
Как там говорилось в сериале «Твин Пикс»? Совы – не то, чем кажутся… Так вот, супруги Доберт – это не то, что показалось поначалу…
Разумеется, Кривицкому была назначена в отеле некая важная встреча. На это недвусмысленно указывает странная фраза в якобы его «предсмертной записке» [«у меня нет дел в Вашингтоне»]. Как вы думаете, стал бы писать такое человек, готовящийся встретить смерть?! Эта фраза специально вставлена в текст записки для того, чтобы читающие не подумали, будто Кривицкий с кем-то встречался. Уловка довольно наивная, и тут автор не может удержаться от того, чтобы ещё раз не повторить написанное ранее – убийство Кривицкого очевидно при непредвзятом анализе, и очень странно, что подобные детали не увидели так называемые «историки спецслужб» и прочие отечественные грамотеи, любящие разъяснять про дела давно минувших дней.
На встречу с генералом явился некто, кто совершенно не внушал опасений – это могла быть женщина, пожилой человек, инвалид, в общем, кто-то такой, чей облик не нёс никакой угрозы и не вызвал настороженности «генерала». Не следует забывать – Кривицкий имел за плечами опыт диверсионной работы и руководствовался инстинктом, граничащим с параноидальной недоверчивостью. Но его успешно обманули – тот, кто явился на встречу с ним в «Беллвью», тоже, по-видимому, имел соответствующее прошлое и соответствующие инстинкты.
Никакой рукопашной в номере, конечно же, не было. Не забываем, что вокруг номера Кривицкого размещались по меньшей мере 3 жильца, и никто ничего подозрительно не слышал! В какой-то момент в номер неожиданно вошли люди, по-видимому, 2 или 3 человека, которых условно можно назвать «группой поддержки». Эти люди, скорее всего, открыли дверь своим ключом, но… важный момент! профессионал вроде Кривицкого мог надёжно заблокировать дверь, скажем, стулом, креслом или как-то иначе. Важнейшая задача человека, явившегося на переговоры с Кривицким, заключалась как раз в том, чтобы обеспечить беспрепятственный и беззвучный вход в номер «группы поддержки». Женщина, старик или инвалид вполне могли справиться с этой задачей.
Как только «группа поддержки» беспрепятственно проникла в номер, судьба Кривицкого была предрешена. Существует несколько простейших приёмов, позволяющих исключить крик человека при нападении на него, и поэтому крика «генерала» никто в соседних номерах не услышал. Далее был произведён укол [внутримышечная инъекция] в шею, введено было либо мощное снотворное, либо мышечный релаксант. В течение минуты нападавшие принудительно удерживали Кривицкого за руки и за ноги, дожидаясь «отклика» организма на введённый препарат. Рот его всё время оставался закрыт специальной накладкой, которую в России принято называть «лапой» – крик через неё не слышен, при этом человек, которому закрывают рот, не в состоянии укусить пальцы того, кто держит «лапу». Если кто-то не понял, что такое «лапа», то автор позволит себе простейшую аналогию: «лапа» – это толстое банное полотенце, намотанное на кисть руки.
Примерно через 1 минуту с момента начала нападения Кривицкий потерял способность активно сопротивляться. Он не потерял сознание и не уснул – нет! – он перестал владеть своим телом в той степени, в какой это необходимо для эффективного противостояния нападающим.
Его перенесли на кровать, уложили, при этом один из членов «группы поддержки» проверял вещи «генерала». Отыскав купленный утром того же дня пистолет, он вынул из его обоймы патрон. В ежедневник Кривицкого он вложил записки, написанные от его имени – именно они вскоре будут объявлены «предсмертными».
Далее последовала развязка. Руководитель «группы поддержки» имел при себе пистолет, из которого и надлежало осуществить «самоубийство». Калибр этого пистолета равнялся 9 мм – как и «кольта» Кривицкого – но это оружие имело глушитель! Далее последовал выстрел – без всяких разговоров и обсуждений – а уже после него – простейшая инсталляция. Она выразилась в том, что убийцы принесённой с собой человеческой кровью с помощью резиновой груши обильно залили кровать и правую руку покойного. Затем на кровать был брошен «кольт» Кривицкого – его тоже обильно опрыскали кровью и… после этого немногословные джентльмены быстро удалились.
Всё, описанное выше, уложилось буквально в 3—4 минуты. Не больше! Даже не 5 минут. От момента входа до выхода «группы поддержки» прошло не более 4 минут. На самом деле при такого рода операциях даже 4 минуты – это очень много.
Кто-то скажет, что схема, предложенная Ракитным, очень сложна и так не бывает. Так вот, дорогие мои скептики, то, что вы прочитали выше, намного проще и доступнее в реализации, чем тот вариант ликвидации Коновальца, что реализовал Судоплатов.
Каков же логический итог всего этого странного повествования про изменника Родины и его бесславный конец? На самом деле итог этот очень прост – Вальтер Кривицкий всю жизнь обманывал всех, и это у него получалось очень хорошо. Это был профессионал в области обмана, если можно так выразиться. И в конечном итоге он заполучил то, чего хотел – сытую, благополучную, интересную жизнь в самой сытой, благополучной и интересной стране мира. В начале 1941 года он мог считать [и наверняка считал!], что у его ног целый мир. Он верил в то, что снимет кинофильм о себе самом, напишет вторую, третью, а потом очередную книгу с разоблачением «свинцовых мерзостей» сталинизма, он будет консультировать сенаторов и конгрессменов, потому что кому, как не ему, консультировать этих почтенных джентльменов! Но его обманули… Так странно, правда? Или, напротив, вполне ожидаемо…
Воистину незавидна судьба предателя!
Sic transit gloria mundi!
Смерть в заснеженном лесу
Премьер-министр Швеции Улоф Пальме был убит в самом конце зимы 1986 года, если точнее – 28 февраля в 23:20. Произошло это во время его пешей прогулки по Стокгольму в обществе супруги – они возвращались домой после просмотра кинофильма, отпустив охрану. Эта криминальная история относится к числу таких, которые с полным правом можно было бы назвать «невозможными» просто потому, что при разумной организации жизнедеятельности они не должны были произойти. Смерть Пальме и ранение его супруги Лисбет изобилует большим числом странностей, начиная с самого факта «отпуска» государственной охраны охраняемым лицом, что кажется по меньшей мере нелепым.
Случившееся в тот день не имеет непосредственного отношения к интересующему нас криминальному сюжету, но начать надлежит именно с тех событий, поскольку они хорошо объясняют завязку совсем другой криминальной драмы, произошедшей спустя годы, и притом за многие тысячи километров от Стокгольма. Итак, в премьер-министра Швеции и его супругу с близкого расстояния из пистолета 357-го калибра выстрелил неизвестный мужчина, быстро покинувший место совершения преступления. Улоф Пальме умер, а его жена Лисбет отделалась сравнительно лёгким ранением.
Немедленно началось расследование в равной степени активное и бестолковое. Полиция и контрразведка отрабатывали все мыслимые и немыслимые версии – от причастности к расправе над премьер-министром чилийской разведки ДИНА и курдских сепаратистов до мести европейских нацистов и неадеквата-одиночки, решившего отомстить политику-социалисту за увеличение налога на наследство. Пересказывать все эти версии совершенно неинтересно – в интернете имеется масса источников разной степени полноты и объективности, посвящённых их изложению. Нам интересен лишь следующий факт – 8 марта 1986 года сотрудники шведского Департамента безопасности RPS/SDK задержали для проведения беседы некоего Виктора Аке Леннарта Гунарсона (Viktor Gunnarsson), весьма своеобразного молодого мужчину, привлёкшего к себе внимание неоднократным высказыванием разного рода радикальных идей и суждений. Помимо этого, Гунарсон во время убийства Пальме находился приблизительно в том же районе, где произошло преступление, так что логика следователей выглядела хорошо понятной.
Родившийся 31 марта 1953 года Виктор имел, что называется, язык без костей. Он был готов болтать с любым без исключения человеком на любую без исключения тему. Понятно, что любая тема в мужском разговоре в конечном итоге сведётся к женщинам, деньгам и политике. Чрезвычайно общительный и болтливый Гунарсон непринуждённо сообщал о своих взглядах, которые сам же определял как «национально консервативные» и нещадно костерил Улофа Пальме. Последний, по его мнению, превратил государственную казну в благотворительный фонд для иммигрантов и неимущих, и если шведы хотят сохранить свою родину, то с этим премьер-министром надо что-то делать.
Примерно так выглядел 33-летний Виктор Гунарсон, когда к нему пришла общенациональная известность. Правда, известность эта не очень-то порадовала мужчину.
После беседы подозреваемого отпустили, но ненадолго. Уже через 4 дня его вновь доставили на допрос, только теперь уже с ордером на арест. Как было сказано выше, во время убийства Улофа Пальме подозреваемый слонялся по той же улице примерно в полукилометре, но этим неприятные для Виктора совпадения не исчерпывались. Когда оперативники тайно проникли к нему домой и провели скрытый обыск, то обнаружили несколько номеров журнала, издававшегося Европейской рабочей партией, находившейся в резкой оппозиции социалистическому движению. Журналы содержали резкую и хорошо аргументированную критику Улофа Пальме – этого оказалось достаточным для того, чтобы судья санкционировал арест Виктора без права освобождения под залог.
Гунарсон пробыл под арестом до 11 апреля – календарный месяц! В течение всего этого времени его подолгу допрашивали и даже предъявляли для опознания различным свидетелям, в числе которых была и вдова убитого премьер-министра. Лисбет Пальме не опознала Виктора, но что было ещё важнее – следствие так и не смогло предложить какую-либо проверяемую схему получения им оружия. Поэтому арест закончился освобождением, после которого… в суд направился уже Виктор Гунарсон.
Поскольку его фамилия была разглашена во время следствия, он потребовал от властей выплаты компенсации за диффамацию и вторжение в частную жизнь. Иск был коллективным, вместе с Виктором требование компенсации заявили четверо его родственников, которые также упоминались в брифингах следственной бригады.
Суд подумал-подумал да и… удовлетворил иск в полном объёме. Сумма выплаты, правда, не разглашалась, как и договорённости родственников о её разделе, но можно не сомневаться – полученная компенсация была довольно велика. Так Виктор стал одномоментно богат, и притом совершенно неожиданно для себя и без каких-либо особенных усилий со своей стороны.
Разделив с родственниками упавшие с неба… в смысле, из суда, денежки, Виктор задумался над тем, как жить ему в Швеции дальше. С таким-то счастьем и на свободе… Надолго ли?
Такой вот, понимаете ли, лучезарный кандидат в террористы и убийцы премьер-министра Швеции.
Гунарсон знал – его открытым текстом предупредили на сей счёт – что даже после официального снятия подозрений он остаётся в оперативной разработке и Департамент безопасности будет продолжать за ним «присматривать». Но чего Виктор не знал – так это хорошую русскую пословицу «где родился, там и пригодился». Подобно нашим чубатым небратьям, чья любовь к «рiдной нэньке» возрастает по мере удаления от её границ, Виктор рассудил, что ему следует податься за океан. Вместо того чтобы уехать на время в Данию или какую-нибудь условную Норвегию, он надумал податься на беззаботное житьё в Соединённые Штаты Америки. Там край обетованный, сбытча всех мечт и, вообще, симпатичному шведу с деньгами там самое место. Гунарсон подал прошение о предоставлении ему политического убежища по причине его преследования в Швеции и оное убежище получил.
Как станет ясно из дальнейшего, решение о переезде за океан повлекло за собой далеко идущие последствия.
Прибыв в Штаты, Виктор после непродолжительных разъездов остановился в городке Солсбери, в штате Северная Каролина. Город этот расположен в районе гор Аппалачи, не сказать, что это место было глухим, но не перекрёсток миров – это точно. Виктор, по-видимому, полагал, что швед со скверным английским и кошельком, набитым деньгами, поселившийся в глубоких американских грязях, гарантированно обретёт спокойную и сытую жизнь. Казалось бы, что могло пойти не так?
Виктор Гунарсон на определённом этапе своей жизни неожиданно разбогател на коллективном иске к родному государству. Это примерно так же, как выиграть в лотерею, только в суде…
В этом месте самое время сказать, что обрётший политическое убежище швед помимо склонности к политической демагогии имел ещё одну довольно примечательную слабость. Виктор был падок до женщин. Сам по себе мужской интерес к живым женщинам следует признать чертой похвальной и социально одобряемой, однако интерес шведского беженца носил совершенно бескомпромиссный характер, если так можно выразиться. Виктор любил всех женщин чохом – брюнеток, блондинок, рыженьких, высоких, низких, карлиц, худеньких, сдобненьких, молодых, старых и чужих жён тоже. Его интерес к противоположному полу носил характер прямо-таки патологической страсти.
А как учит нас житейский опыт – тот самый, что сын ошибок трудных – если мужчина не умеет управлять своим брандспойтом в штанах и домогается всех женщин, на кого падает его взгляд, то такой мужчина сильно рискует. В общем, некий катаклизм в жизни Виктора Гунарсона, по-видимому, приключился, потому что 15 декабря 1993 года владелец апартаментов «Lakewood Apartments», в которых снимал жильё сексуально энергичный и разговорчивый швед, предположительно террорист или бывший террорист, позвонил в полицию Солсбери и сделал заявление о его исчезновении.
Детективы, прибывшие по месту проживания пропавшего, быстро поняли, что ситуация выглядит не очень хорошо. Во-первых, оказалось, что Виктора не видели уже около 2-х недель, то есть заявление о пропаже явно запоздало, и о горячих следах говорить не приходилось. Во-вторых, Виктор дорожил своей автомашиной – подержанным, но в очень хорошем состоянии «Lincoln Town Car» -ом – но транспортное средство осталось стоять на парковке у апартаментов. Причём машина была поставлена криво, заняв 2-а парковочных места и отчасти «вторгнувшись» на территорию третьего. Ни один разумный автомобилист так свою машину надолго не оставил бы. В-третьих, в апартаменте Гунарсона царили чистота и порядок, ничто не указывало на какую-либо криминальную активность.
Совокупность собранных на этапе дознания данных наводила на мысль о нападении на Виктора в момент постановки автомашины на парковку. При этом оставалось непонятно, что помешало Виктору, если только он действительно находился за рулём автомашины с включённым двигателем, попросту дать «по газам» и уехать с парковки [или хотя бы постараться это сделать]. Отсутствие повреждений кузова и чистота внутри машины довольно убедительно указывали на то, что Виктор в момент похищения сопротивления не оказывал.
Слева: автомобиль Виктора Гунарсона на парковке у апартаментов, в которых тот проживал. Справа: обзорная фотография апартамента, занятого Гунарсоном.
Как такое могло произойти? Что это означало? Неужели нападавший в момент парковки машины находился внутри салона?
В полиции Солсбери знали, кто такой Виктор Гунарсон. Лица, пользующиеся правом на государственную защиту, информируют Госдеп о месте проживания, а Государственный департамент в свою очередь уведомляет об этом местные органы власти. Поэтому о случившемся немедленно были поставлены в известность федеральные ведомства – Государственный департамент и ФБР.
Версий, связанных с исчезновением Виктора, могло быть множество, и все они вели в разные стороны. Нельзя было исключать того, что следы ведут в Швецию – там активный политический борец и демагог оставил о себе не очень хорошую память. Можно было предположить причастность к похищению Гунарсона местных бандитов, узнавших о лопоухом шведе, у которого денег как у дурака махорки. Наконец нельзя было исключать некую романтическую версию, связанную с сексуальной несдержанностью Виктора. Если он своими не всегда уместными и довольно бестактными заигрываниями обидел некую женщину, а у той имелся муж, брат, отец или иной мужчина, способный за неё постоять, то конфронтация очень быстро могла достичь крайнего ожесточения.
Детективы стали проверять все возможные направления и, разумеется, обратились к людям, хорошо знавшим пропавшего мужчину. Был составлен список интимных подруг Виктора, и последней из их числа оказалась некая Кей Веден (Kay Weden) – женщина, состоявшая в разводе, но прожившая в браке 13 лет и возвратившаяся в Солсбери в 1990 году. С неё полицейские и решили начать. Уже при первой же встрече 19 декабря Кей ошарашила детективов, заявив, что знает, кто именно похитил Виктора Гунарсона. Строго говоря, этого она не знала, но предполагала, что и продемонстрировала последовавшая беседа.
Кей рассказала, что совсем недавно – 9 декабря – была убита её 77-летняя мать Кэтрин Миллер (Catherine Miller). Кей несколько месяцев тому назад прервала 3-летние отношения с мужчиной, изводившим её своей ревностью и стремлением во всём контролировать. Разрыв отношений оказался очень тяжёлым – отвергнутый любовник преследовал Кей и устраивал какие-то немыслимые выходки. Например, он мог оскорблять подруг Кей, находившихся рядом во время их разговора или, явившись к Кей домой, тайком забрать водительское удостоверение… Это было поразительно скандальное и глупое поведение для мужчины, которому исполнилось e;t 43 года.
За 3 дня до убийства Кэтрин Миллер [то есть 6 декабря] брошенный любовник перехватил Кей Веден и её мать в ресторане во время обеда. Следил ли он за Кей или встреча оказалась случайна, Кей не знала, но это даже было и не очень важно. Зато важным оказалось содержание пафосного и угрожающего монолога, с которым он обратился к бывшей подруге. Он сказал, что Кей заставила его страдать и он отомстит ей, сделав так, чтобы она потеряла близких.
