Мужики удивленно запереглядывались, рассматривая незнакомца и его чудное одеяние.
– Прекратить, вам говорю!
– Кто ж ты таков, чтоб тут командовать?! – вперед вышел, наверняка грамотный, что без бородищи…
– Хм… проезжий…
– Тогда и «ехайте». Коли так… на здоровье себе! И с Божьей помощью.
– А вы, погляжу, и кресты носите, и в Бога веруете?!
Мужики хмуро потупились…
– Ну, а что ж тогда палками человека-то мутузить?! Не по-христиански как-то! – проезжий приподнял за шиворот тунгуса.
– Так он шаман. Колдует, значит, всех лошадок наших извел, – мужик, что без бороды, выхватил из голенища сапога длинный нож.
– А ну, дяденьки, не балуй! – странный кучер с золотой серьгой в левом ухе успел взвести карабин. Вдобавок прихватил из мешка, заткнув за пояс, и пистолеты следователя.
Мужики, что-то пробурчав неразборчивое, злое, – неохотно, часто оглядываясь, сплевывая развязно на снег, разошлись.
Оказалось, что инородца прибили шибко.
Поманил одним взглядом своего заступника наклониться…
– На Большой реке, – прошептал тунгус на самое ухо, – удачной охоты желаю тебе…
– — – — – — – — – —
Город Енисейск.
Восточно-Сибирское генерал-губернаторство Российской Империи.
Сани, беззаботно тренькая дорожным колокольчиком на ободе, выбрасывая из-под полозьев охапки искристого снега, лихо катились с высокой горки в сторону города.
Сквозь морозную мглу и сизые дымы, поднимавшиеся из кирпичных труб дружными рядками в сиреневое небо, уже завиднелись красивые колокольни с позолоченными крестами.
Замерзший путник в одной только серой казенной шинельке, высунув из-под женской шали красный заиндевелый нос, беззвучно шевеля замерзшими пухлыми губами, пересчитал по въевшейся привычке своей: восемь церквей, с десяток заводских труб или кузниц, порядочно примерзшей торговой флотилии на берегу, и, пожалуй, с тысячу дворов. Среди деревянных одно и двухэтажных строений отчётливо выделялось ровно десять каменных домов.
Въехав в город, уже ничего нельзя было разглядеть ниже второго этажа из-за огромных сугробов. Только казенные здания выдавали заиндевелые двуглавые орлы на фасадах да сносно убранный снег у самых ворот.
– Куда, барин, Ваше благородие, править-то? – окликнул кучер.
– К управе, пожалуй…
– — – — – — – — – — – —
Барин, его благородие, только было ухватил одеревеневшими пальцами край двери, как она сама резко распахнулась. Здоровенный купчина с огромной чёрной бородищей в богатой собольей шубе нараспашку заслонил собой весь проём…
– И что?! – схватил за грудки приезжего чинушу.
– Что? – недоуменно прошептал тот.
– Вопросы мне тут ещё задавать?! – здоровила легко швырнул с прохода незнакомца в глубокий сугроб и зашагал было дальше.
– Ну-ка стой, мерзавец!!! – крикнул вдогонку приезжий обидчику. Чуток побарахтался, не находя твердой опоры, но кой-как вылез из сугроба.
– Да я тебя…
Не успел и договорить купчина, как получил хлёсткий удар кулачком прямо в нос.
– Ах ты! – здоровила сгрёб в охапку чиновника и начал душить так, что тому стало ни охнуть, ни пошевельнуться. Кости затрещали под тонкой материей шинельки.
Худой изогнулся из последних сил, – вдарил лбом, доломав купцу нос.
Обильно брызгая алой кровью, купчина рухнул в сугроб. Без сил присел на снег и его «визави».
Купец, немножко отдышавшись, отплевываясь, хотел было продолжить схватку, но решил ретироваться. Охая и ахая, громко кряхтя, влез в сани и уехал…
– Добрый день! – через минуту выглянула осторожно из-за порожка неимоверно ушастая башка, видимо начальника местной городской управы. Низко поклонился, заискивающе, – вы к нам по делу или проездом-с?
– Да уж, «добрый», – кивнул из сугроба приезжий, – к вам, и по делу…
– — – — – — – — – —
– Может, чайку-с с дальней дороги желаете откушать? – всё также слащаво вопрошал голова.
– Пожалуй, можно… только погорячее!
– Разрешите представиться, – вытянулся по струнке голова, – Аполлон Иванович Красиков! Да-с… Э, простите, позабыл, а ваше имя по батюшке?
– Однако ж, у вас имя, точно, – этакое замысловатое.
– Да-с, да-с, спасибо!
– Ну а меня зовут, Модест Францевич Вольф! – злобно сверкая подбитым левым глазом из-под пенсне, сызнова представился гость, – коллежский секретарь, я…
– Неужели из самого Петербурга?!
– Угу, – сделав глоток китайского чаю, блаженно застонал секретарь, – из Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. Но прошу об этом и о цели моего приезда – никому не слова! Впрочем, знаю вашего брата…
– Очень даже, нижайше, прошу прощения! А можно ли ваши документики, так сказать, полюбопытствовать?!
– Извольте, – Модест Францевич протянул казенное предписание, – кстати, что это за хамло мне там в дверях повстречалось?!
– Да это наш Василий Нифонтович Кобылин. Все его знают!
– Все всё знают, но хотелось бы уточнить!
