– Где ты научился так метко стрелять?
– Нигде, – прохрипел Котик. – Само собой получилось.
Скворец ничего не сказал в ответ. Силы прибавились, и Эмилю удалось сесть.
– Я слышал, о чем вы там говорили. Какого хрена, Карл? Какие архивы? Стой… но ведь к моему делу, насколько мне известно, есть доступ только у старшинства и следователя Ерса.
– Да, он мне говорил.
– Получается, вы знакомы?
Карл подмигнул и улыбнулся. У Эмиля отвисла челюсть.
– То есть, вы… того, да? Но как ты вообще узнал о моем деле? Просто копался в архивах и случайно наткнулся?
– Угу, верно. Признаю, для меня это было сюрпризом. Ерс сказал, что дело так и осталось незавершенным, его закрыли. Когда ты пришел к нам, я понял, что с тобой что-то не так. Ты бы тогда сразу свалил, как только узнал об оружии. Я позвонил Амалии (нашел ее номер в документах у шефа), и мы встретились этим же вечером. Она мне все рассказала. Умоляла тебя не выдавать. Но я ничего здесь не решаю.
– И ты… ты все сказал герру Дайсу?
Карл кивнул и затянулся. Эмиль задумался.
– Значит, я не смогу при всем своем желании на вас нажаловаться. И вот так просто уйти я тоже не смогу… То есть могу, но вы смело можете меня шантажировать.
Котик нахмурился. «Они меня обманули, раздули, как лоха! То есть, теперь я либо у них останусь, либо уйду, но в полицию так и так не смогу обратиться. Им нужен был новый музыкант – вот они его и получили! И все из-за Карла».
Эмиль сжал кулаки и прошипел:
– Педик. Ты не бисексуал, ты подстилка для следователя.
Карл расхохотался.
– Аферист.
– Убийца!
– Ну кто бы говорил! Я вот одного не мог понять, на что ты жалуешься? Неужели тебе у нас не нравится? Зарплата хорошая, график стабильный – и ты чем-то недоволен?
Перед глазами всплыла кровь на одежде и лице Эммы, безжизненное тело долговязого азиата на полу. На секунду в ушах снова зазвенело, а Карл смотрел на Эмиля с ухмылкой. Котик стиснул зубы, выпрямился и заулыбался в ответ. «Ну нет, я ему точно когда-нибудь врежу».
Вернулась Эмма с едой, и музыканты принялись за трапезу.
***
Эмма и Карл рассказали об истинном положении вещей.
Итак, Дайс давно был связан с больницей имени Святой Анны, там работает его брат Рудольф, который приходил к нему незадолго до азиатов. В этой самой больнице вообще лечат детей и собирают деньги. Потом Рудольф предоставляет фондам чеки. Вроде бы честно, вот только братишка не афиширует то, что часть денег, так сказать, «утекает». Рудольф забирает себе одну пятую от суммы. Карл объяснил так: условно, есть тяжелобольной ребенок. Его бесплатно обследуют, а потом врачи говорят (не без помощи Рудольфа): «У вас тяжелый случай, нам нужны препараты и аппаратура. Нам нужен миллион». По факту же, реальная цена – восемьсот тысяч, но фонд не видит необходимых условий, поэтому, не вдаваясь в подробности, собирает деньги. Вот набрал он сумму на миллион. Одна пятая – около двухсот тысяч. Братья делят их поровну. Почему тогда Дайс не живет в шоколаде, если он получает в месяц примерно сто тысяч, да еще доход с кафе? Там уже деньги уходят и на налоги, и на зарплату, и на свои расходы, и на поставку продуктов. Но, как признался Карл, зарплата обычного «кофейного солиста» в «Золотой империи» значительно выше, чем в других забегаловках – где-то на уровне с рестораном. Да и стереосистема дороже.
Но вот буквально на днях идиллия разрушилась. Дело все в том, что Рудольф и преподобный Яков из соседней больницы – закадычные друзья. Нередко они выручали друг друга деньгами. И вот как раз произошел скандал с больницей Святой Марии, Эмиль о нем знал: два начинающих детектива разоблачили Якова, его арестовали. И все бы ничего, если бы в свое время преподобный Яков не спелся с неким Дэем Линем – крупным наркобароном из Пекина, а также владельцем сети закусочных «Из Китая с любовью». Он заказал за два дня до ареста крупную партию наркотиков и по пятилетнему опыту общения доверился священнику, заплатил заранее авансом – двести тысяч марок. А сейчас ни денег, ни товара.
И кстати, почему в кафе «Золотая империя» распался квартет? Один музыкант как раз из-за махинаций Дайса под страхом разоблачения уволился. Карл же стал правой рукой Дайса еще давно, два года назад, да и он сам какое-то время прятался от бандитских группировок, а Эмма… Она привыкла к опасностям и такой огромной зарплате. Эрвин же ничего не знает. Просвещать его не имеет смысла – тем более, шуму наведет, с учетом того, что он кузен детектива.
Единственное, музыкантов не хватало, и поэтому Дайс изначально не просвещал Эмиля, дабы не спугнуть его. А потом, когда Котик стал задавать много вопросов, шефу было не до него. Пока не пришли азиаты.
И вот теперь правда всплыла наружу.
Эмиль внимательно выслушал рассказ. На вопрос Котика «И что теперь?» никто не знал ответа. Пока Эмиль лежал без сознания, Дайс отправился прямиком к Рудольфу, дабы наедине обсудить ситуацию. Кафе осталось на попечении Эммы и Карла. Они вдвоем все прибрали, а тело китайца пока спрятали в морозильнике («Слава Тебе, Господи, там нет продуктов!» – подумал Эмиль). Когда стемнеет, тело надо вывести в лес.
Что дальше – не понятно. Нужно доказывать свою правоту Линю, – а именно то, что пришлось убить в целях самозащиты. Обратиться в полицию? Не вариант, даже несмотря на связи Карла – «узкоглазый» всех подкупит, у него связи в высших органах. Обычный следователь здесь не поможет. В общем, положение ненадежное, а Эмилю нужно срочно позвонить. Дайс пока не пришел, Карл и Эмма ушли в зал, заваривать чай. Котик остался один в кабинете шефа и по сотовому набрал Амалию. Она взяла трубку.
– Да, любимый?
– Почему, почему ты все про меня рассказала?
– А что тут такого?
– Совсем сдурела? Я у них в руках. Они знают мое настоящее имя.
– И?
У Эмиля перехватило дыхание.
– Что значит – и? Ты не понимаешь? Я не смогу от них уйти, я не смогу обратиться в полицию…
– Зачем?
Котик понял, что не с того момента начал и попросил Амалию прийти. Она примчалась через десять минут. Эмиль все ей рассказал. Амалия помолчала и затем сказала так:
– Ну и какие у тебя есть идеи? Отругать Карла, или что? Будешь работать, значит. Потеряешь работу – я выгоню тебя, понял? Надоел уже: это не нравится, то не нравится…
– Да причем здесь это? – не выдержал Эмиль. – Дайс может меня шантажировать, манипулировать, грозить тюрьмой…
– Уж он не из этого теста, поверь.
– Тебе просто надо было прийти на час раньше – я бы посмотрел, как бы ты тогда заговорила.
– Хватит! – ее голос звучал бесстрастно, даже холодно. – Работай лучше… О, привет!
Эмиль повернулся и только сейчас заметил в дверях посмеивающихся Карла и Эмму. То радостное «привет» было адресовано, конечно же, Скворцу. Он кивнул в ответ, Эмма ничего не ответила. На этой ноте Амалия ушла.
***
Остаток дня прошел без приключений. Дайс вернулся только через час, однако расспрашивать шефа, почему так долго, музыканты не стали. Кафе они открыли ближе к вечеру, чтобы уж совсем день не пропадал зря. Однако Эмиль не пел – просто не получалось попадать в ноты, он все время сбивался, путал строки или фальшивил. В итоге пришлось уступить Карлу место. У Котика перед глазами все еще всплывали китайцы, простреленный долговязый на полу и кровь на одежде Эммы. Но самое главное – слова Карла, которые все еще звенели в ушах, словно колокола: «Ну кто бы говорил, Борис Алмазов».
Ближе к закрытию музыкантам удалось выиграть свободную минутку, и они забежали к Дайсу. Он улыбнулся и сказал:
– Поговорил я с братом, тот сразу созвонился с Линем, лично при мне объяснил ситуацию. Линь пообещал к нам заехать завтра. Так что у нас есть шанс все исправить.
– Великолепно, – сказал Карл и улыбнулся. – Все легко обошлось.
