Талантливый Дом, кн.1. Пятиконечная звезда мелькает в темноте

14-ое декабря 2016-го года. Очередная разговорная передача, что наживается на сенсациях:

– Встречайте!!! Загадочный Хулио Мансана, барабанщик распавшегося коллектива «Четырёхлистный Клевер», он же сын Хосе Мансаны, знаменитого барабанщика из коллектива «Марксы», и теперь, благодаря упорному труду, сам не менее известный барабанщик, ха-ха! Аплодисменты нашему гостю!!!

– Благодарю Вас, сэр А. К. Пидж, за приглашение меня и моих бывших коллег соответственно! – помахал рукою людям в телестудии беловолосый шестнадцатилетний парень с обворожительным взглядом.

– Я хотел бы попросить тебя выбрать цвет фона, на котором мы будем сидеть, Хулио!

– Без проблем, ха-ха! – голливудской улыбкой поприветствовал парень всех прикованных к экранам телевизоров, компьютеров и телефонов. – Жёлтый!

Пятнадцатилетняя Мулан сидела в тёмной комнате одна и смотрела в пол, когда открылась дверь, когда упал на её безликий лик луч электрического света.

– Я прибью Хулио за то, что втянул нас в эту передачку! – кинула Шарлотта Осо, одногодка Аалто, в свою розововласую подругу черничный пончик с любовью. – Клубничных не было, прости.

– Не злись, Шарли, перетерпится, – словила подтаявший пончик Мулан. – Нам надо прояснить ситуацию для фанатов.

– Наверняка все клубничные пончики сожрала эта зелёновласая сука!

– Шарли! Мы с Гвен были подругами ещё пару месяцев назад, хватит!

– А теперь мы с ней мечтаем забыть друг друга, а она желает тебе смерти.

– Что…? – выпал синий пончик из руки Аалто.

– Волхвы солнц! – напугано схватилась Шарли за свой рот и сделала пару шагов назад, из полутьмы в свет. – Зачем я тебе это сказала, о боги… – коснулась она своего потного лба. – Я с ума схожу, прости меня, Мулан, пожалуйста!

Голова Мулан упала ниже некуда, а средней длины волосы абсолютно скрыли черты её лица, груди и пояса.

Жёлтый фон позади задающего вопросы телеведущего и отвечающего на вопросы беловласого юноши, Хулио Мансаны:

– Никому бы не пожелал такого, клянусь Богом! Эта вечная обстановка шабаша угнетала.

– Хулио, мы б хотели узнать – что ты собираешься делать дальше? Какие планы?

– Поеду к отцу в Британию, а дальше: как пойдёт.

Оранжевый фон позади зелёновласой Гвендолен Ла Фавье и невзрачного телеведущего:

– Гвендолен, твой дух по типу: «Я всегда в теме!» и твоё стремление к совершенствованию, они поражают!

– Спасибо, сэр А. К. Пидж, мне льстит! – поправила пятнадцатилетняя Ла Фавье крашеные в зелёный волосы, заплетённые в косу, поправила она на плечах висящую рубашку в красную клеточку и висящие на носу очки без стёкол.

– Какие у тебя планы на будущее?

– Я планирую отдохнуть от лишней суеты и вечных склок, знаете где?! У родственников – в Андорре! Уже отпросилась у своего любимого директора. Спасибо вам огромное за понимание, мистер Дженсен!!! Я с ним хорошо знакома лично, он наш друг семьи…

– Ясно…

Красный фон позади синевласой Шарлотты Осо, коротко стриженной бунтарки в джинсовке, и какого-то, как его… И кем-то, на кого никому нет дела.

– Большая семья и крепкие старшие братья воспитали из тебя вовсе не хрупкую особу, согласна, Шарлотта?

– О, это точно, сэр А. К. Пидж, хотя мы с мамой часто шутим, что младшие меня воспитывают усерднее старших!

– Ха-ха-ха!

– И просто Шарли, ладно? – широко улыбалась синеглазка.

– Хорошо, ха-ха! Что столь крепкая духом и телом, настойчивая ритм-гитаристка, как ты, собирается делать дальше?

– Просто жить, быть рядом с семьёй. Я вернусь доучиваться в свой родной Вертфлест вместе со старой доброй подругой – с Мулан!

– Студия Талантов? – фальшиво улыбался ей телеведущий.

– Наш Талантливый Дом. С семьёй хоть встречусь, знаете, я скучаю. Привет из телика, засранцы! Вы мне голос запикаете или просто вырежете меня, а? В рамках приличного? Хорошо, – кивнула бывшая ритм-гитаристка.

Позади статного телеведущего в пиджаке и прелестной Мулан Аалто в длинном сером платье непримечательно горел коричневый фон:

– С прошедшим днём рождения, Мулан!

– Спасибо, сэр А. К. Пидж.

– Как отметила, ха-ха?

– Не особо хочу обсуждать, – сглотнула ком в горле она, – пока что никак, – постаралась она улыбнуться.

– Мулан Аалто – ангел «Четырёхлистного Клевера», самая миролюбивая и вроде неинтересная личность, но нет! Инопланетянка двадцать первого века! Светло-розовые от рождения волосы, что нисходят до плеч, украшаемые блондинистыми кончиками. Светло-зелёные глаза, алые губы, дарующие окружающим незабываемую улыбку… Белоснежная кожа, Белоснежка Вы наша! Худое и хрупкое телосложение, небольшой рост, Дюймовочка Вы наша! Трудолюбивая Золушка и Рафаэль из «Черепашек-ниндзя». Она настойчива и твёрдо соблюдает свои убеждения, дорогие зрители! Также владеет боевыми искусствами, да-да, прямо как её диснеевская тёска! И, в общем-то, много чего можно сказать об этой замечательной девушке, об ангеле двадцать первого века… Аплодисменты, дорогие зрители! – сэр А. К. Пидж хлопал в ладони, хлопали, крича от восторга, и зрители в телестудии, и телезрители, и Шарли в гримёрке, следящая за шоу с маленького телефонного экранчика. – Здравствуйте, Мулан!

– На «Вы»? – нежно улыбнулась скромно сидящая девушка. – Слушайте… Ситуация не из приятных… Вы и так знаете, каковы мои планы на последующее будущее. Можно я просто коротко кое-что скажу вашим зрителям и, возможно, нашим слушателям? По поводу группы.

– Конечно! – оживился телеведущий и пододвинулся вперёд.

Мулан посмотрела в камеру:

– Я не хочу афишировать свою версию, свой список причин прекращения нашей деятельности, многие из возможных причин до меня уже были сказаны моими бывшими коллегами по группе, да даже слепой увидел, что мы просто в коллективе перестали понимать друг друга. Единственное, чего бы мне хотелось напоследок – попросить прощения у всех фанатов, любителей нашей музыки. Простите нас. «Четырёхлистному Клеверу» не повезло… – девочка-подросток встала с кресла. – Прощайте. Надеюсь, что Вы меня больше по телевизору не увидите и по радио не услышите никогда, – еле сдерживала она слёзы.

За кулисами телепередачи беловласый барабанщик и розовласая солистка пересеклись.

– Этот телеведууущий назвал тебя ааангелом, Мун. Знааачит ли это, чтооо он в тебяя… – брёл хвостиком за бывшей солисткой сын известного барабанщика.

Мулан резко обернулась, вытерев слёзы, и ударила парня по щеке.

– Ау!

– Обстановка шабаша тебя не устраивала, да? Я невероятно счастлива, что ты на весь белый свет смог объявить нас с Шарли ведьмами, и надеюсь ты не был сильно огорчён малым количеством вопросов о распаде группы ко мне, как к той дуре, которая этот глупый и никудышный мировой тур затеяла, пред тем затеяв тур по островам и странам Европы, Азии, Америки по отдельности. Прости меня сердечно, что не дала твоему потенциалу раскрыться, человек-бубен! – дала она ему пощёчину хлеще прежнего и сорвала голос. – Господи прости, тебе больно?!

– Ведущий влюблён в тебя, – прошептал Хулио, держа руку на красной щеке. – Все в тебя влюблены, хотел я сказать… – забегал он глазами.

– Спасибо за тёплые слова, Хулио, правда! Мне как пятнадцатилетней начинающей певице, которой ты сломал карьеру и жизнь, очень интересно, нравлюсь ли я всем сорокалетним женатым мужчинам на планете Земля после твоих подробностей насчёт моего сна, моих приёмов пищи и привычек, – девушка не отрывала от него глаз и после крикнула в кулак-микрофон. – Спасибо!

Хулио растеряно улыбнулся, а Мулан истерично рассмеялась, удаляясь в сторону гримёрки и трясясь от злости.

– Мулан, ты мне нравишься, хотел я сказать! – крикнул он ей вслед отчаянно.

Она оскалилась и обернулась в его сторону:

– Молись, чтобы я сдохла и не обсуждала весь этот кошмар у психиатра, Хулио, иначе я вдохновлюсь тем, что ты привнёс в мою жизнь, возьму вилу и заколю тебя, пока ты будешь спать, я убью тебя одной холодной и дождливой ночью, я сделаю из тебя чучело, я вытрясу всего тебя на корм рыбам, оклеветав, сволочь ты похотливая, ведь ты всего-то загубил мою самую заветную мечту ради быстрой славы! Поклялся быть верным другом да бросил в самый страшный ночной кошмар, зато хороший папин сын. Понравилось быть наравне с папочкой, да? Поздравляю. Гори ты, знаешь, со своей любимицей Гвен, живущей наживой, в адском котле, и в последующей, НОВОЙ своей жизни, ты думай, что и о ком ты говоришь, ладно?! – вытерла Мулан слёзы. – Я тебе нравлюсь?

– Очень! И…

– Ха-ха! – перебила его Мулан. – Увидимся тогда, да? – шла она спиной вперёд медленно-медленно. – Давай в Аду лет через шестьдесят встретимся и обсудим всё, но не сейчас и не завтра, – обернулась она к нему спиной и ушла в темноту.

– Прости меня, – крикнул Хулио ей вслед, держась за горящую щёку, – Я не долж…

23 сентября 2019-го года. Бобр-башня.

– Трудно не запомнить… – очнулась от забвения Мулан. – В какой-то мере эта сладкая ложь была мне необходима. Боже!!! – крикнула ни с того, ни с сего Мулан. – Куда это делось?!

– Делось что? – с сочувствием взглянул Артур на подругу.

– Присущее нам! Та мечтательность, та вера в то, что мы сможем свернуть горы! – ходила кошкой между стульями Аалто и немного кружилась.

– Они никуда не делись! – встала из-за стола Алис. – Они просто спрятались до лучших времён, ведь сейчас нам надо смотреть в ближайшее будущее.

– Реальность наступила на горло, я считаю, – отрезал Майкло. – Это не плохо, это полезно в разумных количествах.

– И мечты пьянят! – ударила Лили по столу. – А быть в запое – это отвратительно, потому что рано или поздно ты протрезвеешь и оглянешься назад туда, где ничего нет, ибо ты ничего не сделал, мечтая.

– Но мечты – это кислород, разве нет? – присела Мулан между Лили и Кларой.

– Брр! – взяла Клара лекарства в свои руки. – Давайте без философских и леденящих душу разговоров на тему «точки невозврата» или на тему «разрушительной силы голубой мечты»! Я устала от этого ещё у господина Жестова и, наверное, нам пора идти, – кивнула девушка с серьгами-звёздами в ушах на окно. – Ладно темно, но сгущаются тучи, а ежели начнётся дождь, то… Брр!

– Дождь… – встала из-за стола вдохновлённая Лили. – Будет романтично.

– И сыро, мы на велосипеде! – пошла к выходу из комнаты отдыха Клара.

– Девочки, давайте вы обе пообещаете мне, что у дяди Альберто в «Перчёном Яблочке» не будете, точно-точно не будете ссориться! – пригрозила Мулан Лилии и Клариссе пальцем, увидела одобрительный кивок каждой из них.

– Мир на один вечер, – шепнул Арти с улыбкой, и музыка в радио заиграла.

– Ник! – окликнула его Мулан.

Все, кроме Николаса Джонса и Мулан Аалто, вышли из комнаты.

– Что-то не так, Мулан?

– Спасибо, – тихо сказала она и раскрыла руки для объятия, – ты был прав, подходящего времени для вспоминания былого нет, хоть для вспоминания хорошего, хоть для вспоминания плохого, а я, ну, была неправа, хе-хе!

– Прошлое учит! – с радостью обнял её Ник. – И не за что, тебе это, вижу, было нужно, как кислород.

Бледнокожая смеётся, тёмнокожий улыбается, объятия расцепляются.

– Порою мне страшно бывает вспоминать прекрасное время мирового тура «Четырёхлистного Клевера» из-за резкого распада группы, однако это было прекрасное время и становление некоторых хороших жизненных установок.

– Я тоже часто боюсь думать о папе слишком много, начинаю думать о том, какой бы могла быть наша семья, будь в мире побольше справедливости, но… Со временем я, надеюсь, научусь отделять папин светлый образ от всех тёмных вещей, наставших после его гибели.

– Мы научимся этому со временем. Благо, что его у нас много!

– Да, ха-ха! А теперь, Мулан, полетели-ка к нашим друзьям и дяде Альберто.