Моя идеальная

– Артём, что ты делаешь? – шипит, сжимая пальцами пластик стиральной машины. – Там же кровь… Не надо… Тёма… – разрывает грудную клетку стоном, когда пробиваюсь языком внутрь.

Несмотря на то, что мой член побывал внутри неё меньше получаса назад, стенки всё равно плотно сжимаются вокруг влажной плоти моего языка. Трахаю её так, потому что сейчас даже пальцы всовывать боюсь.

Можно ли так возбудиться, если ей больно? Когда только целку сбил и кровь всё не останавливается?

Утешаю себя тем, что даю ей максимум того, что сейчас могу позволить нам обоим. Посасываю клитор, ныряю внутрь. Закидываю её ноги себе на плечи и прорываюсь глубже, чем раньше.

– Тёма…Мммм… Тёма… Да… Да… Так хорошо, любимый… Мммм… – шелестит моя девочка, когда до самого основания языком вбиваюсь и пальцами жемчужину оттягиваю.

Моя маленькая уже не сидит, а висит между мной и стиральной машиной. Член разрывается от напряжения, но я торможу все свои нездоровые порывы, чтобы не сделать хуже, но при этом доставить любимой удовольствие.

– Ты в норме, малыш? – выбиваю хрипло, не прекращая размашистые мазки по её коже, поднимаю глаза на её лицо.

Она с трудом разлепляет веки и смотрит на меня. Замираем, сцепившись взглядами. Перед глазами сразу всплывает картина, как она так же стояла передо мной на коленях, доставляя удовольствие.

Настя тяжело сглатывает, делает глубокий вдох и выдыхает:

– Дааа… Но не так хочу, любимый. Как до этого. Чтобы ты внутри был… Твой… – задыхается, не договорив, когда кусаю клитор и осторожно толкаюсь пальцами внутрь. – Мммм… Тёма… Тёмочка… Не так… Хочу… Член твой… Хочу… Тёма…

Блядь, это полный пиздец. Вышеупомянутый орган уже настолько перекачанный кровью, что сейчас разорвётся на хрен, если не окажется во влагалище моей любимой девочки. Дожимаю в себе все желания и грязные мысли и довожу дело до конца, чувствуя, как горячие стенки разбиваются пульсацией и сжимают мой язык. Девушка рычит и сжимает в кулаках мои волосы, крепче вдавливая голову между ног. Стону вместе с ней и собираю языком последние капли. Убеждаюсь, что кровотечения больше нет и на покачивающихся ногах поднимаюсь вверх, крепко прижимая к себе любимую. Вся её кожа покрыта мурашками и каплями пота. Тело слегка подрагивает в последних конвульсиях оргазма. Дыхание рваное и сбивчивое. Прислушиваюсь к каждому её вдоху и удару сердца. Всматриваюсь в лицо. Изучаю эмоции, отбрасывающие блики в глубине её глаз и шумно выпускаю переработанный кислород, когда вижу в них только облегчение и наслаждение.

– Люблю тебя, маленькая. – хриплю в макушку и целую влажные волосы.

– Люблю тебя, родной. – отбивает и касается губами плеча.

По телу мурахи. По спине заряд. По нервам ток.

Прижимаю крепче и, снимая со стиралки, несу в душ.

Сам мою любимую, беспрестанно водя скользкими от геля ладонями по её идеальному телу. Осторожно стираю следы нашего безумства между ног. Настя тоже гладит моё тело мыльными ладошками. Круговыми движениями растирает грудную клетку, разминает шею, плечи и руки, втирает гель в закостеневшую от напряжения спину, спускается к заднице и с силой сжимает ягодицы, притискиваясь ближе. Мои руки тоже сейчас на её заднице, поэтому сплавляем наши тела в единое целое. Целуемся, не переставая гладить друг друга. Стонем и вырываем друг из друга рваное дыхание, когда толкаюсь членом в её живот. Моя идеальная девочка поджимает губы, смотрит мне в глаза и выдыхает одно единственное слово, от которого меня мандражом по всем мышцам прошивает:

– Хочу.

Вот так просто, блядь, она выносит мне все пробки и срывает предохранители. Самоконтроль летит в кювет вместе остатками разума и ясного сознания.

– Точно, Насть? Если будет больно или неприятно, то сразу говори, окей? – высекаю, хотя уже не уверен, что смогу выжать тормоз.

Миронова кивает и снова тянется к губам. Разворачиваю её спиной к себе и прижимаю ладони к стене, накрывая своими руками. Наклоняю ниже, пока попка не упирается мне в пах под идеальным углом. Перебрасываю волосы на одно плечо и кусаю за шею, обхватывая рукой ствол, и направляю в горячую тесноту любимой. Собираю смазку, размазываю и короткими толчками пробиваюсь внутрь. Она вся мокрая, горячая и без сопротивления принимает член до самого основания. Настя стонет и сильнее выгибает спину, когда яйца с глухим шлепком ударяются об её лобок. Я рычу в тот же момент.

Замираю. Даю нам обоим время привыкнуть к этому контакту. Сейчас ощущаю её ещё острее, чем в первый раз. Она сжимает, обволакивает, пульсирует вокруг вздыбленной плоти.

– Как ты, маленькая? – вбиваю раздробленным шёпотом ей в ухо и обвожу языком.

Девушка вздрагивает и по коже расползается новая волна мурашек. Двусторонне.

– Отлично, Артём. Я тебя люблю. – высекает, сжимая своими пальцами мои, и толкается ягодицами в пах.

Издаю короткий шипящий стон и начинаю плавно раскачиваться, вырывая из её горла стоны и всхлипы. Спустя несколько минут любимая приловчается к заданному мной темпу и на каждом выпаде подаётся навстречу. Толчки становятся резче. Движения размашистее. Ритм ускоряется. Дыхание сбивается. Душевую кабину заполняют звуки и запахи секса. С хлюпающими звуками вдалбливаюсь в неё до самых яиц, сминая руками сиськи и играя с сосками. Её тело полностью подстраивается под мои размер и форму и без сопротивления принимает каждый рывок, мягко обтекая пульсирующую и напряжённую плоть.

Настя срывается каким-то диким полустоном-полурыком и начинает сжиматься и вибрировать вокруг готового разорваться члена. Быстрыми движениями довожу её до края и высекаю, вжимаясь слюнявым языком в шею:

– Кончай, малыш, а то я уже на грани.

Ещё пара атак, и она с такой силой стискивает сжимающимися стенками эрекцию, что я с трудом вынимаю из неё член и выстреливаю поток семенной жидкости на спину, заливая мокрые волосы.

Её ноги подкашиваются, и она начинает сползать вниз. Быстро перехватываю поперёк живота и прижимаю к себе спиной. Коноёбит нас обоих так, что я начинаю всерьёз волноваться за целостность конструкции душевой кабины. Едва дышим, жадно хватая пересохшими губами кислород. Упираюсь свободной рукой в стену, потому что и самого ноги едва держат. Отталкиваюсь и припадаю спиной к другой стене, скатываясь по ней вместе с любимой. Расставляю ноги и усаживаю её между ними, прижимая во всех точках.

С потолка горячими потоками льётся вода, смывая остатки нашей похоти, а мы всё так же сидим, вдавливаясь и дыша друг другом, тяжело опуская и поднимая грудные клетки. Ничего не говорим, потому что всё и так уже сказано. Куда больше, чем словами выразить можно. Покрываю короткими поцелуями каждый сантиметр её кожи. Глажу ладонями, ласкаю пальцами живот, ноги и грудь.

– Я так сильно тебя люблю, моя НЕидеальная девочка.

– Сильнее, чем раньше? – со смешком задирает голову и ловит глазами.

Тону в нежности к этой девочке. Задыхаюсь от любви. Сгораю от желания обладать. И влюбляюсь с новой силой в её горящие глаза, розовые губы, мозговъебательные ямочки на щеках, хрипловатый голос, сладкий запах.

– С каждым днём всё сильнее, любимая.

Снова на руках несу Настю в спальню и опускаю на кровать.

– Ты куда? – подскакивает с постели, едва дохожу до двери.

– Покурю, малыш. Можно?

Опускаю голову на бок и не сдерживаю счастливой улыбки. Она расползается по лицу от уха до уха.

Да я реально, блядь, счастлив. И не только потому, что наконец трахнул свою девочку, но и потому, что она так же, как и я, ни на секунду отпускать не хочет.

– Поцелуй и иди кури. – бурчит вроде как обиженно, но и я сама лыбится. – Только недолго. – добавляет, когда прижимаюсь к губам.

– Спи, Насть. – отрезаю, снова касаясь.

– Я без тебя не усну, Тёма.

Опять целую и курить в итоге ухожу минут через двадцать, потому что и сам уже начал сомневаться, так уж ли мне необходим никотин, но всё же иду на балкон, чтобы обдумать всё случившееся и решить, как перетерпеть ещё два дня, не занимаясь с Настей сексом. Точнее, без проникновения.

Накидываю на плечи куртку, потому что разгорячённое после душа тело от прикосновения осеннего ветра прошибает ознобом. Тяну капюшон на мокрые волосы. Подкуриваю и, насладившись горьким вкусом, выпускаю в небо тягучий дым.

Всю эту ситуацию мы с малышкой обсудили, ещё сидя в душе, и она согласилась, что пару дней нам стоит подождать, хотя для нас обоих это пиздец как сложно.

– Не знаю, смогу ли, Тём. Мы так долго ждали, и вот опять.

И я ни хрена не знаю, но уверен, что должен это сделать. Беру на себя обязанность держать в руках нас обоих, иначе дел натворим знатных. И так не сдержался в душе, но с утра запру себя в жёсткие рамки. Поцелуи, ласки, оральный секс и ничего больше. В идеале, конечно, вообще к ней не прикасаться, но это уже выше моих сил.

Быстро докуриваю и, ёжась от холода, возвращаюсь в спальню. Настя снова закутана в одеяло, как в какую-то космическую капсулу, только кончик носа и макушка торчит.

Блядь, а дома реально дубак.

Набалтываю отопление на несколько градусов и осторожно забираюсь под одеяло, чтобы не разбудить любимую. В том, что она спит, нет никаких сомнений. Дыхание ровное, лицо спокойное, мышцы расслаблены. Подозреваю, что она отрубилась, едва я за порог ступил. В общем-то, это ни хрена и не удивительно, учитывая то, что последние две ночи мы практически не спали, да и до этого не лучше было.

– Отдыхай, родная. – шепчу, касаясь губами её щеки. – Я люблю тебя.

– И тебя, Тёма. – бубнит себе под нос, даже не открывая глаз.

Прижимаюсь всем телом, и она перебрасывает ногу мне через бедро и жмётся сильнее. Обнимаю и закрываю глаза, вгоняя в лёгкие её запах. С тех пор, как она поселилась у меня, пахнет моим гелем для душа, хотя этот её, кокосово-ванильный, стоит на полке, даже не открытый. Я вот вообще не против, что она мной пахнет.

Закрываю глаза и отрубаюсь. Мне снятся странные сны.

Двое белобрысых мальчишек гоняют машинки по треку. Красивая темноволосая женщина с мягкой улыбкой на губах наблюдает за ними и смеётся, когда младший выигрывает первый круг, а старший второй.

Улыбающаяся зеленоглазая девчушка с золотистыми косичками, босиком бегущая по высокой зелёной траве. Срывает пушистый одуванчик и, сдувая с него пушинки, смеётся, хватая их руками.

Стою рядом, но она не видит меня. Носится по кругу, плетёт венок, а потом поднимает на меня глаза и расходится таким звонким и заливистым смехом, что я сам начинаю смеяться вместе с ней. А следом враз становится серьёзной и будто старше на несколько лет.

– Верь в меня, Тёма. Всегда верь, что бы ни случилось. Я никогда тебя не оставлю. Пока хоть один человек верит, надежда не угаснет.

И она растворяется в обжигающем ветре. Меня накрывает паника. Мечусь по поляне, как раненный зверь, в попытках отыскать её, но понимаю, что её больше нет. На мир вмиг обрушивается темнота, и перед глазами появляется новая картина.

Скала. Обрыв. Ревущее море внизу накатывает чёрными волнами и разбивается о каменный выступ пеной.

Боль, отчаяние, страх, нежелание жить без неё. Стою на самом краю и делаю шаг вперёд. Чувствую невесомость. Готов разбиться, но чья-то горячая ладонь накрывает мою руку и переплетает пальцы. Крепче сжимаю, не открывая глаз. Знаю, кто меня держит, но боюсь посмотреть правде в глаза. Её больше нет.

– Я с тобой, Артём. Всегда буду с тобой, любимый. Стоять плечом к плечу и держать твою руку, только не прекращай верить. Не сдавайся, Тём, никогда. И я не сдамся.

Распахиваю веки и понимаю, что всё ещё стою на краю обрыва, и Настя сжимает мою руку, не давая сделать последний шаг в никуда. Тянусь к ней, чтобы обнять, но опять налетает ураганный ветер, и она исчезает. Только размазанное эхо перекрывает рёв моря и ветра:

– Верь, Тёма. Всегда верь.

Подрываюсь на кровати в холодном поту. Меня колошматит так, что зуб на зуб не попадает. Резко оборачиваюсь и шарю по кровати руками, стараясь найти Настю, но её нет. Слетаю с постели, едва не падая на заплетающихся ногах. Врубаю свет и трясусь ещё сильнее.

Её нет. Нет!

Меня топит нереальной паникой. Все внутренности разрывает в месиво. Мотор то замирает, то с такой силой хуярит по костям, что они трещат.

– Артём? – удивлённо моргает Миронова, замирая в дверном проёме. – Что случилось, Тёма? – выбивает с истеричными нотами и подлетает ко мне, крепко обнимая.

Только сейчас могу дышать, понимая, что она и правда здесь. Что это не мираж и не сон. Дрожать начинаю ещё сильнее, прижимая мягкое тёплое тело.

– Тём, что случилось? – шелестит, отстраняясь и заглядывая мне в лицо. В её глазах испуг не меньше моего читается.

– Кошмар приснился, Насть. – хрипло откликаюсь, стараясь унять её панику. – Но теперь всё хорошо. Всё в порядке, родная. Всё хорошо.

Вожу ладонями по её спине и тяну обратно в кровать. Сажусь на край, потому что ноги отказываются держать вес собственного тела, и пристраиваю девушку на коленях.

– Что тебе приснилось, Артём?

Колошматит нас обоих, и я понятия не имею, как успокоить её, если сам всё ещё не могу справиться с паникой и чувством безвозвратной потери. Молчу достаточно долго, успокаивая внутренний кипиш, срывающееся дыхание и дрожащий голос. Всё это время глажу мою девочку по волосам, спине и рукам. Она не давит и не напирает, просто ждёт, когда приду в себя.

– Что я потерял тебя. – хочу сказать больше, рассказать и о девочке, которую видел, и о том, что случилось на краю обрыва, но голос срывается и глохнет. Сжимаю зубы и трачу все силы на работу лёгких.

– Ты никогда не потеряешь меня, любимый. Я всегда буду с тобой. Верь мне, Тёма.

– И во сне ты так сказала, а потом исчезла, Насть. – опять обрываюсь, не зная, как заглушить это дерьмовое предчувствие полного пиздеца. – Это не просто сон.

Сам не знаю, что хочу этим сказать. Как объяснить ей? Как передать эту уверенность?

– Нет, Артём, – качает головой и опускает ресницы, – может и не просто, но этого никогда не произойдёт. Что бы ни случилось, родной, я всегда вернусь к тебе. Всегда буду рядом. Я обещала и сдержу своё обещание, что бы ни произошло. Веришь мне?

Глухо выдыхаю и ловлю её взгляд. Читаю в нём уверенность и спокойствие. Заражаюсь и заряжаюсь ими. Прикасаюсь ртом к её ледяным губам. Опускаюсь на кровать и накрываю нас обоих одеялом.

– Верю, маленькая. Только ты сдержи своё слово. Что бы ни случилось, возвращайся домой.

– Вернусь, Тёма.

– Обещаешь?

– Обещаю!

-–

1Боязнь крови