На разломе страны. Возрождение разломанной страны (История обычного человека)

Ты помнишь, Сергей, как в продовольственных магазинах, кроме кукурузных хлопьев и воздушной кукурузы, продуктов почти не было, за гречкой, мукой и многими другими продуктами стояли в огромных очередях по талонам. А ведь ему объясняли, что у нас кукурузу можно сеять только в южных областях. Так нет, засеяли вплоть до севера, урожай на семьдесят процентов погиб. Забрал после войны у колхозников личные подсобные хозяйства, чтобы они лучше трудились в колхозах, а они, порезав весь скот и птицу, через год и сами остались без мяса и молока, и страну без них оставили. До сих пор не можем восстановить то поголовье скота и птицы, которое было раньше.

А расстрелял рабочих в Новочеркасске. Он ведь мог приехать к ним сам и решить все наболевшие вопросы, пообщавшись с рабочими, ведь сам был рабочим. Начал осваивать целину, всю страну всколыхнул на такое хорошее дело, но компанию провел безграмотно и бездарно. Собрали большой урожай зерна, но оказалось, что его негде хранить – не были заранее построены зернохранилища. Переработать зерно не могли – не было перерабатывающих заводов; вывезти тоже не могли – не хватало машин и вагонов, железная дорога проходила далеко. Это хороший и грамотный руководитель? Целинные земли стали распахивать неправильно, доведя их до эрозии – еле-еле спасли. Разве нельзя было заранее посмотреть, как обрабатывают такую же землю в Канаде? Это что, умный руководитель?

Подавил восстание в Венгрии – молодежь всей Европы запомнила эту жестокость Советского Союза на долгие годы. А надо было лишь разрешить развитие в Венгрии малого предпринимательства, как предлагал Ленин через НЭП (новую экономическую политику), и венгры бы отнеслись к нам по-другому – дружелюбно, и в других социалистических странах нас бы больше зауважали.

Устроил травлю Бориса Пастернака, художников-авангардистов – они что, разваливали страну? Такие же писатели и художники уже были во всем мире. Умный человек покритиковал бы их, приструнил и оставил работать в стране, ведь многие стали талантливыми, всемирно признанными писателями и художниками, а он запретил их и выслал из страны. Что, грамотный и умный руководитель?

Рассорил нас с руководством Китая, со страной, благодаря которой мы могли бы решить серьезные вопросы в экономике и безопасности. Чуть не начал войну с Америкой.

Поэтому, сын, скажу тебе свое мнение: мне кажется, что в стране хвалят Хрущева те, кому надо, чтобы наша страна ослабла, стала экономически отсталой и не смогла бы постоять за себя. Этим личностям надо, чтобы страна рухнула, им хочется попасть под управление Соединенных Штатов Америки, и с их помощью и поддержкой стать страной НАТО; вот в такой стране им будет комфортно жить, а как остальным – наплевать. Однако эти личности ошибаются, нам США не помогут, как Германии, после войны. Из нас они сделают колонию для своих нужд. Разделят страну на пятнадцать-двадцать малых государств, чтобы мы больше не могли защищать свои интересы, а далее начнут бесплатно выкачивать из созданных маленьких стран все ресурсы и богатства бывшей великой страны. Вот такие сын у меня мысли о Хрущеве».

Сергей спросил отца: «Пап, но так не бывает, чтобы у такого руководителя, как Хрущев, все было только плохо, ведь его поддерживал народ, коммунисты». Николай Степанович ответил: «Да, ты прав, у Никиты Сергеевича были и положительные решения: он переселил большинство людей в городах из бараков в комнаты и квартиры, построив знаменитые пятиэтажные хрущевки. Помнишь хоть бараки, в которых жили мама, ее сестры и бабушка? Хрущев реабилитировал политических заключенных, многих незаконно репрессированных при Сталине выпустил на свободу, сократил на полтора миллиона армию, которая после войны была многочисленной, провел международный фестиваль молодежи и сделал еще много хорошего, но говорить, что Никита Сергеевич организовал строительство космической отрасли, – это неправильно, космическую отрасль построил Берия под руководством Сталина. Уже в 1947 году была запущена первая ракета, в 1954-м принято решение о строительстве космодрома, а в 1955 году была запущена первая баллистическая ракета; в это время Хрущев только приступал к управлению страной и был еще далек от управления ракетно-космической отраслью, поэтому его заслуги специально завышают и преувеличивают».

Сергей спросил отца: «Пап, ты так хвалишь Сталина, но ведь у него было больше ошибок, чем у Хрущева». Николай Степанович посмотрел на Сергея сурово и ответил: «Сергей, мне трудно взвесить на условных весах все положительное и отрицательное, что сделали Сталин и Хрущев. Одно могу тебе сказать: под руководством Сталина советский народ спас весь мир от фашизма и нацизма. Люди должны быть благодарны Сталину и советскому народу только за одну эту Великую Победу; а за то, что Советский Союз под руководством Сталина успел вовремя сделать и испытать атомную бомбу и снял угрозу ядерной войны, человечество во всех столицах мира должно поставить ему и советскому народу памятник». Сергей впервые слышал от отца такую эмоциональную речь. Он глубоко задумался над тем, что сказал Николай Степанович. Теперь Сергей понял, что в современном мире не так все просто, как ему казалось в бесшабашной молодости, и для себя он отметил: «Чтобы понять, что плохо, а что хорошо, надо учиться и много читать. Тогда будешь лучше разбираться в происходящих в мире событиях».

Время бежало вперед и приближало Сергея к службе в армии. Теперь Сергей через двое суток работал на телефонной станции и днем и ночью. Напарником у него была симпатичная девушка Надежда, которая была замужем и старше Сергея на два года. С каждым дежурством она все больше нравилась Сергею, а Надежде нравился Сергей. И вот однажды после разговоров о сексуальных отношениях между женщиной и мужчиной Сергей и Надежда, разгорячившись, поцеловались. Затем, обсудив, что это нехорошо, повторили поцелуи еще несколько раз. Целовались Надежда с Сергеем долго, измучили друг друга в достижении желанного крепко. Хорошо, что Надежда придумала надеть специальный корсет, который оберегал ее от возможного контакта. Сергей поначалу расстроился, что такие страстные отношения не привели к окончательной развязке, но когда наступило утро радовался, что не перешел запретный рубеж с замужней женщиной, что могло бы осложнить его жизнь перед уходом в армию.

В мае 1973 года Сергея торжественно проводили на службу в вооруженные силы.

В армию Сергея забрали в мае 1973 года. Его тепло проводили на службу на работе, и весело Сергей погулял со всеми своими друзьями дома. Попав на призывной пункт, он не смог быстро отправиться в воинскую часть, потому что потерялось его личное дело. Неделю Сергей торчал в Москве на призывном пункте. Десять раз посмотрел художественный фильм «Любить человека», познакомился со всеми офицерами и прапорщиками, но личное дело не находилось.

Домой Сергей возвращаться отказался. Начальнику призывного пункта он сказал: «Со всеми уже попрощался, проводы отгулял, повторно все еще раз проходить не хочу. Себя и других расстраивать не буду». Начальник призывного пункта оказался хорошим офицером и дал указание составить новое личное дело на Леонтьева Сергея Николаевича.

Утром следующего дня Сергея отправили в город Киров на воинскую службу. Поезд прибыл в воинскую часть утром. Призывников стали распределять по ротам и взводам. Сергей попробовал пройти в музыкальный взвод и по указанию замполита исполнил романс. Замполит подошел к Сергею и сказал: «Будешь во взводе запевалой. Смотрел фильм «Иван Бровкин»? Слышал, как там пели в армии? Так вот, постарайся петь так же». Сергей ответил: «Так точно, товарищ капитан». Так началась служба у Сергея в ШМАС – школе молодых авиационных специалистов в городе Кирове.

Занятия в школе проводились не только по теории эксплуатации авиационной техники, но и по физической подготовке. Отношения между ребятами были хорошими. Командиром взвода был старший сержант по имени Валера из Днепропетровска. На перекладине, брусьях и с гирей Валера работал так, что все думали – профессиональный гимнаст.

После физподготовки курсанты шли на занятия по изучению технической части авиационного двигателя. Кто засыпал на уроке, тот получал наряд, и его отправляли чистить картошку до двенадцати часов ночи или мыть полы в казарме. Поэтому ребята старались учиться хорошо. У Сергея впервые в таких жестких условиях раскрылись способности к учебе. Сергей с удовольствием изучал устройство двигателя и технологию его эксплуатации и ремонта. Оценки Сергей получал хорошие и метил в отличники. А вот по физподготовке картина сложилась иная.

Вначале старший сержант Валера не оценил Сергея положительно. Уж очень он показался Валере худеньким, но когда Сергей сделал подъем на перекладине на обе руки и отжал полуторапудовую гирю более двадцати раз каждой рукой, командир взвода зауважал своего нового бойца и включил его в команду взвода по гиревому спорту в легком весе.

Сергей действительно стал во взводе запевалой, и старший сержант с замполитом любили слушать, как он запевал, организовывая ребят в стройный отряд певчих пехотинцев. Однако Сергея расстраивало то, что он не попал в вокально-инструментальный ансамбль при взводе. Ребята, которые играли на гитарах по нотам и пели современные эстрадные песни, попали в ВИА. Иногда они ездили на свадьбы и концерты, но Сергея с собой не брали. Они шутливо говорили Сергею: «Тебе, Серега, надо петь в опере, а не на эстраде. У тебя там лучше бы получилось». Сергей вначале расстраивался, но потом смирился и на ребят не обижался. Действительно, в их словах была правда, поэтому он служил так, как служит большинство, без всяких привилегий и блата.

Осенью повидаться с Сергеем приехал на поезде отец. Все офицеры части встали на уши. Они думали, что отец сопровождает большого военного начальника. В казарму прибежал замполит и дал команду срочно собрать Сергея в увольнение по высшему классу. Его одели в самую лучшую парадную форму. Кто дал брюки, кто китель, так как Сергей еще не успел подшить свою парадную форму. Увольнительную выписать не смогли – то ли печать не нашли, то ли бланк. Тогда замполит сказал: «При таких погонах, как у твоего отца, вас никто в Кирове не остановит. Можешь идти без бланка на увольнение». Так и получилось: когда Сергей гулял с отцом по Кирову, военный патруль обходил их стороной. Сергей только потом понял, чего все испугались – темно-синих погон майора Комитета государственной безопасности. У войск КГБ в армии был особый статус.

Отец Сергея собирался оставить службу и приехал в Киров для того, чтобы выяснить у сына, не пропало ли у него желание поступать в Высшую школу Комитета государственной безопасности. Сергей, выслушав отца, ответил: «Пап, мне нравится армия, и я бы хотел попробовать после службы поступить в Высшую школу КГБ». Тогда отец вдруг ответил Сергею: «Сергей, как ты понял, я ухожу в отставку. Плюс я не генерал и даже не полковник, поэтому не смогу тебе помочь в распределении после окончания Высшей школы КГБ. Окончив ее, ты сможешь попасть на службу на Север, в тяжелые условия, где будет десять офицеров с женами, пятьдесят ракет и двести солдат. Тебе придется прослужить там лет двадцать пять, а то и более, в зависимости от офицерского звания. А можешь попасть и в еще более жесткие условия. Ты уже увидел, что такое армия. Теперь решай сам, с учетом моей подсказки. И вспомни еще, сколько у меня было заболеваний на нервной почве. Помимо службы, есть тысяча мест, где можно замечательно работать. Получать удовольствие от работы и наслаждаться семейным уютом. Вспомни телефонную станцию и прими правильное решение. А форма тебе действительно идет, и ремень не болтается на поясе – значит, служить любишь».

Николай Степанович обнял Сергея и на ушко шепнул ему: «Только прошу, не опозорь отца на службе». Тот немного обиделся на его слова и ответил: «Пап, ну как ты мог такое сказать?!» Сергей почувствовал, что отец переживает. Потом он посмотрел отцу в глаза и увидел, как на них стали наворачиваться слезы радости, а может, гордости – уж это Сергей у отца выяснять не стал. Они еще погуляли по городу и расстались у проходной воинской части. Отец обнял сына и пожелал ему хорошей службы.

Прошли полгода, Сергей успешно сдал экзамены и запустил самостоятельно двигатель вертолета. Документы об окончании ШМАС были подготовлены к отправке в новую воинскую часть. Сергей стал собираться в дорогу.

Вечером в казарму пришел замполит и пригласил Сергея к себе на беседу. Замполит сказал: «Сергей, хотели тебя направить в Германскую Демократическую Республику, но не получилось. Извини, поедешь служить с Володькой из Харькова под Смоленск. Поезд приходит в Москву, так что денек в столице отдохнешь – и в новую воинскую часть на службу. Только не опаздывать, а то накажут». Тепло пожал руку Сергею и ушел.

Сергей огорчился, что не удалось попасть на службу в ГДР, где уже служили его братья. Но новость о проезде через Москву смягчила неприятное сообщение замполита.

Сергей с Володькой приехали в Москву утром. Завалились к Сергею домой. Их там, конечно, никто не ждал, но все обрадовались. Перекусили, и Сергей отправился показывать Владимиру столицу. Володька опешил от такого большого и красивого города. А уже утром следующего дня ребята были на Белорусском вокзале, откуда направились служить под Смоленск.

Прибыв в Смоленск, ребята обратились в военную комендатуру, но там не знали, где находится воинская часть, в которую следовали ребята. Однако выяснилось, что поселок с соответствующим названием под Смоленском имеется. Там стояла военная эскадрилья. Сергею с Володькой пришлось задержаться в комендатуре еще на четыре дня – до выяснения маршрута следования в нужную воинскую часть. Ребята были рады, что посмотрели прекрасный старинный город Смоленск. Но поспав три дня на досках, почувствовали, что надо ускорить свою отправку в часть.

Через четыре дня выяснилось, что произошла ошибка: названия поселков, где располагались воинские части, под Смоленском и Архангельском совпадали. И теперь ребятам предстояло ехать уже на Север, под Архангельск. Володька расстроился, а Сергей обрадовался. В Архангельск из Смоленска на поезде можно было проехать только через Москву. Однако в этот раз погулять в столице не удалось, вечерним поездом Владимир с Сергеем отправились дальше.

Прибыв в Архангельск, ребята выяснили, что до воинской части надо ехать еще на автомобиле. Через три часа за ребятами пришла машина, и вечером они прибыли к месту службы.

Воинская часть под Архангельском в ноябре уже была в снегу. В это время на Севере уже настоящая зима. Мороз достигает минус тридцати градусов и более. Когда Сергей с Володькой вошли в казарму, их уже встречали «старики», которые отобрали новые шинели и теплое белье. Сергею особенно жалко было отдавать шерстяные носки, которые подарила ему Вера Матвеевна. «Старики» были ребята крепкие, как будто их кормили пять раз в день и они целыми днями не выпускали из рук штангу. Поэтому Сергей и Володька сопротивляться не стали, посчитав, что это решение будет ошибкой.

В казарме было градусов десять тепла. Когда Сергей взял шинель чтобы укрыться ей дополнительно на кровати, «фазан» (рядовой, отслуживший год службы) украдкой сказал: «Оставь лучше шинель на вешалке, а то «старики» накажут нарядом». Сергей повесил шинель на место и поблагодарил «фазана». Утром пошли на завтрак. За обеденный стол сели десять человек. Во главе стола сидели два «старика», затем три «фазана» и пять «черпаков» (рядовые солдаты, отслужившие по полгода). «Старики» забрали почти все сливочное масло, белый хлеб и половину каши. Большую часть оставшейся каши забрали фазаны. «Черпакам» осталось по четыре столовые ложки на каждого. «Черпаки» выложили кашу на четыре куска черного хлеба и, закрыв глаза, съели ее, представляя, как будто это бутерброд с селедочной икрой. Сергей слышал от старшего брата, что в армии бывает «дедовщина», но что там до такой степени унижают людей, он не представлял.

Позже от «фазанов» Сергей узнал, что трое «стариков» перед армией были условно осуждены, и на срочной службе именно они сумели подчинить себе остальных «стариков» и узаконить «дедовщину» – правила неуставных отношений с молодыми солдатами.

Позавтракав, солдаты колонной отравились на аэродром, в технико-эксплуатационную часть (ТЭЧ). Там ребят познакомили с офицерами, под руководством которых они осуществляли регламентные работы на самолетах и вертолетах. Чуть позже Сергей узнал, что попал в отдельную транспортную эскадрилью противовоздушной обороны (ПВО). Эскадрилья обслуживала северо-западные рубежи страны. Здесь базировались различные транспортные самолеты и вертолеты, а также самолет и вертолет командующего округом. Эти машины были покрашены в белый цвет с красными полосами и выглядели очень нарядно, выделяясь из общей серо-зеленой массы военной авиатехники.

Сергея с Володькой определили в отделение по обслуживанию авиационных двигателей, где командиром был младший сержант по имени Владимир, родом из города Находка в Приморье.

В ТЭЧ отношения между «стариками», «фазанами» и «черпаками» были более человеческими, чем в казарме. Издевательств над молодыми в присутствии офицеров не было. Но если кто-то из молодежи не выполнял указание «старика», получал от того наряд (конечно, это был незаконный способ получения наряда). Вечером «черпак» шел отрабатывать наряд в столовую или таскал после отбоя «Машку» – бревно диаметром сорок сантиметров и длиной метр, к которому было приклеено войлочное полотно снизу и прибита деревянная ручка, за которую «Машку» передвигали по полу, натирая его до блеска.

Однажды выдался солнечный день, мороз был несильный – градусов пятнадцать. Сергей менял в колесах крупного самолета тормозные колодки. Вдруг он услышал, как взлетает самолет командующего. Сергей отвлекся от работы и стал наблюдать за взлетом, но через минуту услышал голос Виктора – старослужащего, или просто «старика»: «Молодой», сегодня вечером в наряд будешь таскать «Машку», понял?» Сергей повернулся к нему и спросил: «За что?» Виктор ответил: «За то, что отвлекся на самолет командующего во время службы и не выполнил своевременно должностные обязанности при промывке колес». У Сергея все внутри закипело, но к нему подошел «черпак», Желгас из Узбекистана, и тихо сказал: «Не связывайся, промолчи, а то еще сильнее накажут». Вечером, после отбоя, Сергей взял «Машку», на нее уселся Виктор, и Сергей таскал эту «Машку» с Виктором до тех пор, пока тому это не надоело – до часу ночи. Сергей понял, что Виктору он не понравился, и впредь старался его больше не злить.

Нельзя сказать, что «старики» каждодневно издевались над молодежью, но иногда их прорывало. Они после отбоя заставляли «черпаков» отдавать честь выключателю. «Черпаки» залезали поочередно на табуретку перед выключателем и по команде «старика» «Смирно!» говорили: «Товарищ выключатель, разрешите вас выключить?» После команды раздавался голос «старика»: «Разрешаю», – и «черпак» выключал свет. «Стариков» все это очень веселило. Или «старики» просили доложить им, сколько дней осталось до дембеля – увольнения их в запас и отбытия с воинской службы на родину. «Черпак» так же вскакивал на табурет и рапортовал «старикам», сколько им оставалось до дембеля. Но самым неприятным наказанием была заготовка угля для печника. «Черпакам» приходилось ломом разбивать смерзшийся уголь на улице, грузить его в носилки и таскать в кочегарку до двенадцати часов, а то и часу ночи, а утром идти на работу на аэродром. Зачем тогда нужен был кочегар, «черпаки» не понимали.

Тяжело также было разгружать вагоны с углем или цементом, которые приходили в воинскую часть зимой. При разгрузочных работах не давали ни специальной одежды, ни средств защиты. Порой уголь смерзался в вагоне так, что его нельзя было высыпать через нижние окна вагонов. Приходилось заново раскалывать его ломом и пробивать доступ к выпускным окнам. Далее высыпанный уголь загружали на тракторный прицеп. Шинели солдат были все черными от угольной пыли. Пыль забивалась в нос и рот. Разгружать цемент было еще тяжелее из-за того, что он приходил не в мешках, а россыпью. Морозы нередко доходили до тридцати градусов и ниже. В казарме вода была только холодная, поэтому умываться ею после разгрузки вагонов удовольствия не доставляло. А после двух-трех часов сна надо было идти на службу – обслуживать самолеты. Солдаты, задействованные на разгрузке или других работах, от служебных обязанностей на аэродроме на следующий день не освобождались и целый день опять работали на морозе.

Когда «черпак» ходил в наряд в столовую после отбоя, то по окончании работ – мытья полов или посуды, чистки картошки и других овощей – он обязан был нажарить соломкой картошку «старикам». Жареную картошку надо было принести с солеными огурчиками в казарму. Если «черпак» это не делал, то его «старики» наказывали еще строже.

Однажды Сергей не выдержал и собрал «черпаков», с которыми вместе служил, в отделении. «Черпаки» собрались в теплушке, в помещении, которое хорошо отапливалось и в нем сушились вещи солдат. Ребята решили обсудить ситуацию, которая сложилась во взаимоотношениях со «стариками». Помещение теплушки было без окон, размером два на полтора метра. Сергей предложил семи «черпакам» дать клятву, что, когда они станут «стариками», еду с молодыми солдатами будут делить поровну и всякие издевательства над новобранцами прекратятся. Ребята поклялись выполнить эту договоренность.

«Старики» и «фазаны» негласно освобождались от разгрузки угля и цемента, а также от всех хозяйственных работ за пределами аэродрома. Они только выполняли работы на самолетах и вертолетах в ТЭЧ и летом участвовали в строительстве новых помещений для аэродрома. По окончании строительных работ на аэродроме «стариков», как правило, отправляли домой, или, на армейском языке, на дембель. Когда «черпаки» не справлялись с обслуживанием самолетов и вертолетов, «старики» помогали им. Также «старики» всегда выручали «черпаков» в серьезных ситуациях. Однако это не оправдывало их издевательского отношения к молодым в казарме и особенно в столовой.

В наряды по охране аэродрома и склада с горюче-смазочными материалами солдаты ходили тоже с разделением по статусу между «стариками», «фазанами» и «черпаками». «Старики» были старшими и находились в теплом караульном помещении, а «черпаки» с «фазанами» охраняли территорию аэродрома или склада. Каждые два часа в течение суток солдаты, находящиеся на морозе, менялись.

Любимым нарядом у «черпаков» был склад с горюче-смазочными материалами. Солдатам, находящимся в этом наряде, привозили еду из офицерской столовой, где кормили очень хорошо и пища была калорийной. Однако если эту пищу впервые пробовали «черпаки», питающиеся в простой солдатской столовой, то из-за ее большой калорийности желудок солдат ее плохо переваривал, и у них возникала рвота.

Однажды, когда друг Сергея, Владимир из Харькова, несправедливо получил наряд от «старика», Сергей подошел к командиру отделения младшему сержанту Владимиру и сказал: «Товарищ младший сержант, наверное, «старики» делают ошибку, что так несправедливо иногда относятся к «черпакам». Ведь они с ними ходят вместе в серьезные наряды по охране аэродрома и склада с горюче-смазочными материалами. В наряде всем солдатам выдается оружие с боевыми патронами. Могут найтись такие солдаты, которые не выдержат издевательств над ними и выстрелят в обидчика». Сержант напрягся от неожиданности и сказал: «Ты брось нагнетать страх. Никогда такого не было и не будет».

Однако через месяц в гарнизоне, где располагался аэродром и размещались воинские части со связистами, радиолокационщиками, а также со строителями, такой случай все же произошел у связистов. После чего пошли приказы и собрания во всех воинских частях по борьбе с «дедовщиной». Через некоторое время, как-то вечером, командир отделения Владимир подошел к Сергею и попросил его переговорить с «черпаками». Он сказал Сергею: «Старики» будут помягче относиться к «черпакам». Скажи «черпакам»: пусть и они не наделают глупостей в наряде с оружием». Сергей поговорил с «черпаками». После этого «старики» начали относиться значительно мягче к молодым, но делить пищу поровну в столовой все равно не стали.

Ближе к Новому году к Сергею подошел Володька из Харькова, с которым они вместе служили в Кирове в ШМАС, и сказал: «Серега, я случайно узнал, что человек пятнадцать-двадцать, которые выдают себя за «фазанов», с нами одногодки». Сергей спросил Володьку: «Ты не путаешь?» Тот ответил: «Нет, мы земляки, из одного города, из Харькова. Мы познакомились, и я знаю это точно. Эти ребята сразу призывались из Харькова в эскадрилью. Приехали в часть без прохождения службы в учебке. Офицерам «цыплят» (солдаты, служившие первые полгода) было жалко. Они боялись, что «старики» загоняют молодых. Поэтому многих из них устроили на службу в штаб писарями, архивариусами, художниками и так далее. Некоторых направили в мастерские, где тоже теплые места. В общем, многие из них на морозе не работают. «Старики» и «фазаны» к этому призыву привыкли и относятся к ним по-особому».