Влада. Бал Темнейшего

Глава 3

Ночь в поезде

Мара так обрадовалась решению Влады, что можно было не сомневаться: кикимора уже сама была на грани нервного срыва, и только последний долг перед Вандером держал ее в старом доме около его внучки.

Герка долго торговался, доказывая, что хотя бы до Петербурга необходимо ехать в роскошном кортеже с сопровождением армии мурановской нежити, но и тут Влада восстала.

– Гера, ни за что! Мы же договорились – никаких привилегий и охраны! Поеду просто такси и поездом, ясно?!

– Ладно, – быстро согласился Гера, видимо сообразив, что лучше пойти на уступки, пока упрямая девица опять не передумала. – Отказываешься от привилегий – пожалуйста. Будет тебе такси, поезд и так далее. Мара Лелевна, а вы имеете что-то против роскошных машинок и свиты нежити до самой Москвы?

– Я – абсолютно ничего не имею против, – вздохнула кикимора. – Только вот провожу Владочку…

До приезда такси еще оставалось немного времени, но неожиданно возникла проблема: во что одеть валькера? Три четверти одежды на нем было сожжено фурьим ядом, а то, что осталось – скорее напоминало набедренную повязку, как у дикарей.

Найти для нехилого парня одежду оказалось непосильной задачей: дедовские вещи были неприкосновенны, а вещи хлипкого Ливченко не налезали Ацкому и на нос. Влада попыталась надеть на валькера свой халат, но Ацкий, услышав хихиканье Герки с Холодом, категорически не захотел «напяливать девчачьи шмотки», а других в квартире не было.

– Ты же почти голый в этих тряпках, – уговаривала валькера Влада. – А мой халат все-таки одежда. Прорежем дырки для крыльев. Конечно, он тебе мал, но у тебя сейчас такой вид…

– Нормалек вид, – воспрявший Ацкий любовался в зеркале своим голым торсом с едва затянувшимися багровыми шрамами от фурьих когтей. – Крылья восстановлю, когда в Носфер попаду. Сразу в наш бассейнчик – бульк! И как новый…

– Я вот понять не могу, как можно было перетащить этот Носферон за шестьсот километров в Питер? – вдруг глубокомысленно выдал Диня. – Там же бассейн огромадный, библиотека и ващ-ще…

– На колесиках ехал, как в старину в Москве дома перевозили, – сострил Герка. – Ты что, не въезжаешь, что физически переезда не было? Просто поменялись координаты входа, то есть зловоротни.

– Свихнуться можно, не представляю!

– А то, что моим мысленным приказам подчиняется мертвая воронья нежить, ты представляешь? – развеселился Герка.

– Завидовать вампирским подконтрам я с детства привык, это для меня норм, – пожал плечами домовой. – Все равно, что вот эта шняга, – Ливченко достал из кармана и подкинул на ладони свой смартфон. – Я разве разбираюсь в тонкостях, как она пашет?

Спустя минут десять Ливченко позабыл про метафизические сложности, занявшись устройством собственной судьбы.

– В этой дыре хоть один утюг есть? – Диня носился по квартире, заглядывая во все углы, пока не нашел утюг в кладовке и не провозгласил на всю квартиру: – Огнева, я в твою сумку его положу, в Питере пригодится…

– Зачем он тебе? – удивилась Влада, глядя, как домовой пытается запихать утюг в ее дорожную сумку, выкидывая из нее вещи.

– Одежду гладить буду, – Диня заморгал глазками. – Я ведь тоже попадаю в твою свиту автоматически.

– Не автоматически, – Влада извлекла утюг из своей сумки, возвращая туда выброшенные вещи. – Я тебя не приглашала, только Ацкого, и то из-за форсмажора. Ты же в жизни свои шмотки не гладил, чего вдруг?

– Огнева, у тебя один друг, как ты не поймешь, – Диня, вытаращив глаза, приложил утюг к сердцу. – Один друг, который всегда на страже твоих интересов! Мало ли, по лбу кому-то дать за любимую хозяйку?!

– Вот спасибо, – Владе стало смешно. – Твоя защита так же могуча, как и бескорыстна дружба…

– А что, у тебя есть другие предложения бескорыстной дружбы? – парировал домовой. Согласен, я положу утюг в свой чемодан. Но вот проблемы за тебя кто решать будет?! Вот, например, первый вопрос – во что одеть голого валькера. А я знаю, как это решить! Ну что, не нужен тебе домовой?..

Через полчаса торжествующий Диня и завернутый в занавеску Ацкий сидели на крыльце и ждали, пока Влада попрощается с Марой.

Неожиданно для всех, да и для самой себя, кикимора вдруг расплакалась:

– Я должна была заботиться о тебе, но совершенно не умею, не справляюсь! – судорожно всхлипывала Мара, без конца поправляя воротник куртки Влады. – Вандера нет, я так растерянна… Может быть, мне надо что-то тебе сказать? Ведь я пыталась помогать тебе, как умею! Ты будешь приезжать в гости?

– Мара, не надо плакать, не надо, – Влада наскоро поцеловала ее в щеку. – Ты целых полгода меня терпела, а я понимаю, что это значит для кикиморы. Ни в чем ты не виновата – ни передо мной, ни перед дедом! Живи спокойно. Мы обязательно будем ездить друг к другу в гости!

– Да… ты взрослеешь. Такая большая, скоро шестнадцать! – совсем расклеилась Мара. – Вандер одобрил бы все это, или же нет? Я даже не знаю. Я собрала еды всем вам, вот, в пакетах…

Кикимора кинулась шуршать свертками, а Влада, глядя, как у нее трясутся ухоженные, аккуратно наманикюренные пальчики, смутилась. Все-таки таким легкомысленным существам как кикиморы тяжело переносить любой трудный разговор, потерю или расставание.

Влада поспешила переодеться в свитер с высоким воротом: он отлично скрывал медальон от чужих глаз. Уж в Носфероне, среди однокурсников, сверкать своим артефактом на шее ей точно не хотелось.

С улицы посигналило подъехавшее такси: пора было выбираться из потока всхлипываний, причитаний и воспоминаний, которые причиняли лишнюю боль.

– Может, передумаешь насчет привилегий, Огнева? – Герка откровенно подсмеивался, очень довольный собой. – Поезд людской все-таки.

– Заберут тебя со свитой в полицию, – добавил Холод. – А вдруг мы, слабенькая нечисть, не сможем вас оттуда вытащить?..

– Хохмачи, – буркнула Влада, сообразив, что это своего рода игра: вампиры ее пугают, но до Питера она все равно доберется. Иначе не стала бы ради нее приезжать в Москву сама Ада Фурьевна, ректорша Носферона…

Подхватив сумку, она поспешила на улицу, следом за валькером и домовым.

– Такси и всю ночь в поезде, блин! – бесился Диня, с трудом волоча по земле чемодан, который был больше его самого раза в полтора. – Могли бы сейчас на роскошных джипах катить в Питер… Мы ведь элита тайного мира, просто некоторые не впиливают…

– Умолкни, элита… а то вылетишь из свиты, – предостерегла Влада, хотя в глубине души и сама не рада была долгой дороге среди людей.

На улице ждало обычное такси, которое блестело в темноте желто-лаковыми боками под струями налетающего дождя. Если это было начало новой жизни «элиты тайного мира», то оно было залито дождем, пахло прокуренным кожзамом такси, и орало из магнитолы надрывным голосом про «зеленые глаза, а в них беда».

– Сделайте музыку потише, пожалуйста, – попросила Влада, и отвернулась к окну, где Москва провожала ее холодным ветром и пасмурным тревожным небом в рваных тучах.

Диня ворчал и чавкал чем-то из кикиморских пакетов, постоянно оглядываясь по сторонам, будто искал бегущих следом за такси вампиров.

Влада же прекрасно понимала, что все разговоры про отсутствие охраны лишь видимость: разумеется, их охраняли. Ощущалась работа троллей, тонкая и незримая. Например, Ацкий в занавеске не произвел на хмурого водителя такси никакого впечатления, да и про деньги тот даже не заикнулся, когда они выгружались из машины.

А вот потом тролльские штучки закончились. Ленинградский вокзал был похож на огромный муравейник, и Диня снова озирался в поисках сопровождающих, но никого не увидел. Пришлось ориентироваться самим и искать перрон с нужным поездом.

– Дальше-то что делать? – Влада растерялась. – Диня, ты брался проблемы решать? Вот и решай.

– Я что – на поезде тащиться заставлял?! – взвизгнул Диня, но его вопль заглушило громкое объявление о начале посадки на поезд «Москва – Санкт-Петербург», и домовой со своим чемоданом рванулся к платформам, а Влада и Ацкий – следом. Там, у поездов, было не протолкнуться: повсюду тележки и горы сумок, спины, плащи, зонтики и лица.

– Потому что не выеживаться надо было, а ехать с дворцовым кортежем, – проворчал Диня. – Ладно, двинули в последний вагон. Просто сядем в него, а там видно будет.

Вагон оказался в самом хвосте поезда, и туда пришлось продираться очень долго, через островки людей и чемоданов.

Заминка произошла сразу, когда проводница, стоящая у вагона на перроне, неожиданно остановила всех троих, потребовав документы.

– Но у меня нет паспорта, – растерялась Влада. – Мне пятнадцать…

– Паспорт в пятнадцать лет уже должен быть! – отрезала женщина, переводя цепкий взгляд на Ацкого в занавеске.

– Она смертельная вампирша, полегче, – отчеканил Диня, неожиданно вылезая вперед. – Может на вас взглянуть и жизнь забрать, для нее это плевое дело!

– А вы…

– Я ее личный домовой, состою при дворе Темнейшего.

Да, этот приемчик нечисти Влада знала прекрасно: в случае столкновения с человеком, не принадлежавшим к тайному миру, нужно сказать правду и подождать эффекта, когда дневное право качнет сознание. В таком случае реакция у человека может быть разной: от обморока, после которого он ничего не вспомнит, до приступа смеха, после чего сказанное напрочь вылетает из головы.

Но сейчас Дине не повезло: дневное право почему- то не сработало, женщина строго прищурилась, открыла рот, потом закрыла. Потом, вытянув шею, открыла снова и принялась высматривать ближайшего полицейского или охранника.

– Не понял я, дальше-то что?! – вдруг разъярился Диня, вертя головой. – Нам что, через янв в поезд прорываться?

– Эй! В московский янв не советую соваться…

За спиной у них возник недовольный парень в зеленой куртке и темных очках на худощавом остроносом лице. Он отхлебывал кофе из роскошной, инкрустированной перламутром и изумрудами чашечки.

«Да это же гоблин Отто Йорг!» – Влада, слегка кивнув однокурснику, пробормотала не услышанные никем приветствия. Все-таки нельзя продолжать считать врагом того, кто пережил вместе с тобой нападение, как и все студенты Носферона в тот страшный день зимних экзаменов. Все мелкие прошлые обиды стерлись, и Влада готова была первая дружески заговорить с однокурсником, но тот сделал вид, что не узнал ее.

– Этот вагон не проверять, – сняв очки, гоблин отбросил в сторону драгоценную чашку, и та, едва коснувшись асфальта, покатилась уже пластмассовым стаканчиком, какие выдают кофейные автоматы. Потом он сверкнул огнями желтовато-зеленых глаз и провел пальцами перед лицом у проводницы. – Только улыбаемся и носим чай. Проснемся завтра в Москве, и ничего не вспомним!

Женщина быстро заморгала, потом строгое выражение слетело с ее лица и она заулыбалась, отступая:

– Проходите, пожалуйста! Как только тронемся, чаек принесу.

– Еще немного – и нас бы в обезьянник или в психушку замели! – возмутился Диня, меряя гоблина снизу вверх суровым взглядом. – Что, встретить нельзя было нормально, чтобы я выпученные глаза всяких куриц не видел?! Где тролльский коридор? Вам что – не сказали, что вы сопровождаете особу из темнейшей семьи??

– Морок я для вас сделал, причем меня попросили сделать его особенным! – странным тоном ответил Отто. – Свободное купе в конце вагона. Все, счастливого пути. Надеюсь, вам понравится…

– Спасибо! – крикнула Влада гоблину вслед, но тот даже не обернулся.

Диня запрыгнул в вагон первым, Влада следом, начав пробираться по узкому коридору вслед за домовым. Все места уже были заняты, и единственное свободное купе обнаружилось в самом конце вагона около туалета.

Влада вместе со свитой ввалились туда, побросав вещи на лавки и разглядывая обстановку. Купе, по сравнению с другими, было каким-то необычно обшарпанным и темным, а свернутые матрасы и белье пахли так кошмарно, что разворачивать их не хотелось. Влада догадалась, что Отто сделал это нарочно – и не без просьбы Герки с Холодом…

– Стопудово этот фрукт нарочно накозлил, – кипел Диня. – Доберемся – я сразу телегу накатаю куда надо. Огнева, ты бы хоть медальон под воротом свитера не прятала!

– Тебя забыла спросить, – отрезала Влада. – А вот тебе корона не жмет, Ливченко? Зазнался ты очень.

– Что за лажа, – возмутился домовой, ткнув пальцем в мутное и грязное окно. – Здесь все нарочно отвратным сделали, чтобы нам ехалось паршиво, это же морок!

– Да, морок я вижу, – согласилась Влада. – Но ехать в этом купе можно, подумаешь, одну ночь переночевать. Другие-то заняты все равно.

– Да фигня, доедем! – жизнерадостно выдал Ацкий, плюхаясь на лавку. – Мне везде нравится, где фурий нету, гы-гы-ы!

Стоило Ацкому это произнести, как дверь купе отъехала в сторону, и в проеме появился тщедушный парнишка в спортивном костюме.

Диня как-то особенно крякнул, и волосы на его затылке встали дыбом, как шерсть на загривке у разъяренного зверя.

– Тебя тут только не хватало, Грозный! – зарычал Ливченко, глядя на тщедушного. – Че те надо тут, я не понял?!

В ответ донеслось возмущенное пыхтение: тщедушный открыл рот и раздулся как индюк. Домовой Эдик Грозный, племянник охранного домового Носферона, оторопел от неожиданности и разинул рот. Поскольку семьи Ливченко и Грозных находились в состоянии войны на протяжении десятилетий, встреча Эдика с Диней каждый раз заканчивалась воплями и дракой.

– Да па-ашел ты сам!!! – очнувшись, истерически выкрикнул Эдик. – Я со своей хозяйкой новой еду, а она обедала с самим Темнейшим в его дворце!

За ним в проеме купе показалась светловолосая девушка в кроваво-красном пальто, которая тоже оказалась их общей знакомой.

– Привет, Даша, – пробормотала Влада, не зная радоваться ей такой встрече или нет. Девушка Алекса Муранова ядом не плевалась, но бесила все живое в радиусе слышимости своего голоса.

– Ну, наконец-то хоть кто-то из нечисти! – Дашуля была на грани истерики, забыв даже поздороваться. – Я поеду с вами. Хорошо, что проводница ничего не соображает…

– А Алекс с тобой? – Влада, решив, что сейчас из- за спины Даши покажется старший брат Гильса, обрадовалась.

– Что тебе мой Алекс! – грубо окрысилась Дашуля. – Тут контролеры ходят? А то у меня денег на билеты нет. Мать выгнала, иди, говорит, к своему парню, раз из института вылетела! Ха, иди… Алекс думает, что меня можно бросить вот так легко – отшвырнуть в сторону?..

– Так он не здесь, не на вокзале? – Влада не поверила своим ушам. Дашуля Ивлева, капризная московская студентка, которая с четырнадцати лет решила все свои проблемы только с помощью вампира Алекса Муранова, ехала куда-то одна?!

– Ты оглохла? Он меня бросил!!! – с яростью бульдога заявила Дашуля. – Только я его в Питере все равно найду. Он точно там, раз вся нечисть туда едет…

– Кое-кого не в Питер надо, а в унитаз спустить, – он как раз тут рядом, – высказался Эдик, бросив на Диню презрительный взгляд.

– А в лоб утюгом не хоть?!! – в ответ взвизгнул Диня. – Сидел бы в своей Москве, чмошник!

– Сам сиди, жди, пока тебя светляки не замочат и к некроманту не отправишься! – не остался в долгу Эдик.

– Хватит! – успела выкрикнуть Влада, хватая Ливченко за шиворот, как овчарку, которая готова вцепиться в дворнягу на улице. – Даша, да проходите со своим домовым уже, не стойте в дверях!

– Сенкс, – сквозь зубы выдавила Дашуля, когда Ацкий подхватил ее чемодан и ловко закинул наверх в багаж.

Поезд тронулся, и проводница принесла всем чай, – почему-то холодный и воняющий так, что Диня все чашки выплеснул в окно, вспомнив ласковыми словами провожавшего их тролля.

Отто явно постарался, чтобы поездка запомнилась Владе надолго: освещение так и не включилось, и в прыгающих по купе пятнах и полосах света от фонарей можно было рассмотреть, как по стенам веерами ползут темные пятна плесени и сырости.

Присутствие Ацкого сейчас, как ни странно, было очень кстати. Диня молча бесился, кидая полные ненависти взгляды на Эдика; тот высокомерно пыхтел, забившись в угол; Ивлева хмуро молчала, Владе же очень хотелось расспросить про Алекса, и она ждала подходящего момента. Зато валькер радостно трещал за всех остальных, не замечая ни плесени на стенах, ни отвратительной вони, витавшей в воздухе. Ему никто не отвечал, поэтому Ацкий сам задавал себе вопросы и сам же отвечал, не обращая ни на кого внимания.

– Я же не сволочь, понимаете, да? Ну объясните мне, разве это нормально, парня со свету сживать за то, что расстались? Она фурия, да, но разве у них совести совсем нету?!

– Он тебе так и сказал, что бросил? – тихо спросила Влада у Дашули, тут же наткнувшись на ее яростный взгляд.

– Попросил жить человеческой жизнью и забыть о нечисти, – отрезала та. – Мерзавец, я ему устрою! Я же была во дворце его отца, он сам мне пообещал, что меня обратят. Мало ли, что там у него произошло, это ничего не отменяет. Алекс думает, я его не найду!..

– А что у него случилось, он не сказал? – Влада неприязненно разглядывала Ивлеву, стараясь оставаться спокойной.

«Главное не разозлиться на нее. Она-то не знает, что я и убить могу в любой момент…»

– Я завтракала со старым Темнейшим в его дворце, – возмущалась Дашуля, вспоминая, как уже поняла Влада, самое главное событие в своей жизни. – Мне было обещано – бал, обращение в вампира! Ты же тоже там была, ты помнишь! И полгода я как идиотка ждала, когда Алекс меня перевезет во дворец. Ждала, ждала, пока из института не выперли!.. С матерью проблемы… а этот гад даже трубку не берет! Мне ведь еще не двадцать пять, только двадцать!

Это отчаянное заявление про возраст прозвучало от Дашули неспроста: еще в прошлом году Влада, как и все ее однокурсники, проходили по вампирологии взаимоотношения вампира с человеком. Лекция эта заставила юных вампиров долго молчать и переваривать услышанное: многим нелегко было узнать жестокую правду.

Вампир, приближаясь к своему восемнадцатилетию, готовится к трудному перерождению: просто ловкий и сильный мальчишка превращается в настоящего кровопийцу. Человеческая кровь нужна вампиру только свежей, потому каждый вампир находит себе девушку. Только вот кровь должна была быть еще и юной: как только девушке исполняется двадцать пять, вампир оставляет ее. Родившиеся у нее дети считаются урожденными вампирами и живут с отцом. Разумеется, таким брошенным людям вампирские кланы помогают до конца жизни, только вот долго они не живут… Круг этот повторяется бесконечно: оставив одну девушку, вампир находил другую – юную и обязательно похожую на ту, самую первую, часто носящую такое же имя.

Что же касалось вампирш, те бросали своих человеческих парней гораздо безжалостнее и чаще, даже не дожидаясь их двадцатипятилетия…

И только в одном случае союз вампира и человека был вечен: если Темнейший разрешал обратить такого человека.

– Мне еще не двадцать пять, я даже паспорт с собой взяла, чтобы всем показать! – яростно повторила Дашуля. – Я ваши законы нечисти знаю! Меня, как девушку вампира, можно обратить, и его папаша, старый Темнейший дал согласие. Без согласия, я знаю, обращение будет незаконное, какая-то мерзость вроде зомби… Но ведь все же было уже решено! Я Алексу звоню, а он: «Расстаемся, Дашенька, для тебя так будет лучше, моя хорошая! Оставайся в Москве, ты ни в чем не будешь нуждаться, только забудь о тайном мире!» – Дашуля, гримасничая, передразнила голос вампира.

– Если Алекс решил, что тебе лучше в Москве остаться, то зря ты в Питер подалась. Похоже, что у него что-то серьезное случилось, Даш…

– Сама едешь, а мне нельзя?! – истерично выкрикнула Даша. – Я доеду и пойду прямо во дворец, и пусть меня попробуют остановить. Пока Алекс ко мне не выйдет, я не уйду!

– Ты-дымс! Аврора дает залп по дворцу Темнейшего! – весело подхватил валькер. – А хавчик у тебя найдется, упорная красавица? Холодная курица в кастрюльке, холодец, борщик, бутеры с икрой? А то Ливченко еще в такси все кикиморские деликатесы сожрал…

Еда у Дашули действительно нашлась: в сумке обнаружились полпакета сухариков, полузасохшие мишки- мармеладки, а в пакете – бутылка спрайта и несколько пластиковых стаканчиков.

Поезд, покачиваясь и постукивая, катил по рельсам, и Москва осталась позади, сменившись на потянувшуюся за окном темноту.

Влада терпела этот ад, мечтая поменьше дышать вонью и не слышать, как вполголоса переругиваются друг с дружкой домовые, выясняя, чей род древнее и как Ацкий с Дашулей ссорятся и спорят по поводу Алекса.

– Не надо так про Алмура! – горячо убеждал валькер, который с каждым часом все больше веселел и возвращался к своему привычному состоянию балбеса. – Да ты хоть знаешь, как его в Носфере до сих пор помнят? Вампиры спят и видят, что он будет деканом их факультета! Да вампиру расставание с человеком в сто раз тяжелее, чем человеку, раздери меня светлый некромант…

– Ац! – Влада постучала кулаком в верхнюю полку. – Не смей так говорить…

– Понял, – кивнул Ацкий, тут же переключившись на воспоминания про фурий.

– Я знаю, зачем ты упал на хвост с ней ехать, – безжалостно расправлялся со своим соперником Диня. – Надеешься, что она со своим вампиром помирится, и поселится во дворце, и тебя туда же пригласят. Только зря! Вот моя хозяйка – почти невеста наследника Темнейшего, а твою бросили!

– Твоя тоже пока на птичьих правах, – ехидно шипел Эдик. – Смотри, как бы тебе не споткнуться, чтоб ты грохнулся в тот вонючий люк, из которого выполз!

– Сам ты вонючка, – Диня прищурился. – Хочешь мое проклятие за шиворот получить?

– Ой ты ж твое проклятие! – делано рассмеялся Эдик. – Макароны у нас, ути-пути! Напугал…

– Ну разумеется, ваша грозная крупа страшнее, – не остался в долгу Диня. – Давай, вперед! Сыпани манкой, придурок, покажи на что способен!

– Еще одно слово – и оба пошли вон из поезда, – не сдержалась Влада. – Еще крупы нам кроме плесени в купе не хватало! Даша, скажи своему домовому, чтобы замолчал уже.

– Своего заткни, – Дашуля зевнула. – Мой хотя бы из древнего рода, а твой вообще дворняжка!

– Да! – гордо подхватил Эдик. – У нас род древний, от самого царя Ивана Грозного, мы его палаты еще охраняли! Мы Грозные – звучит! А Ливченко – фу-у…

– В психушке вы палату номер шесть у их «Ивана Грозного» охраняли, – огрызался Диня.

Потом домовые, истощив запас оскорблений и ехидства, выдохлись и свалились спать, и купе погрузилось в тишину. Дашуля тихо спала, подложив под голову свою сумку, Ацкий во сне вскрикивал и норовил свалиться с верхней полки, а Диня громко храпел.

За окном в темноте мелькали огни, оранжево-желтые отсветы, колеса вагона размеренно стучали по рельсам, а Владу терзала бессонница. Спать все равно не получится, да и ложиться на лавку, пропахшую сыростью, не хотелось…. Поезд, проехав Тверь, постоял в Бологое, разогнался и набрал приличную скорость на прямом перегоне, как вдруг Влада встрепенулась, ощутив внезапную тревогу.

Что-то там было – за окном поезда, в несущейся мимо темноте…

– Ац! – Влада дотронулась до свисающей с верхней полки руки валькера. – Ац, проснись. Что там?..

Валькер вздрогнул, несколько секунд всматривался в окно, и вдруг, шумно выдохнув, скатился с верхней полки и прислонился к дверям купе.

– Фурии около вагона!! Они меня догнали… – Ацкий побледнел и сел на корточки, обхватив голову руками.

Влада прильнула к окну, пытаясь хоть что-то рассмотреть. За окном летела темнота и поля, уносились назад полосы редких дорог – поезд шел на большой скорости. Сначала ничего не было видно, но потом рядом с окном мелькнули неясные тени.