Войд

© Головачёв В.В., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

Глава 1

Прекрасное далёко

Последний-из-Долгоживущих был очень стар.

Он помнил всё, что происходило во Вселенной с момента рождения Большого Пространственного Миропузыря, так как его базовые клетки-флуктуации начали проявлять свои необычные свойства ещё в ту далёкую эпоху, когда Миропузырю исполнилось всего несколько квантов времени и Вселенная являлась пространственно-энергетической «пеной», хотя Пузырь уже и начал стремительную экспансию внутри бесконечной Мультивселенной, названной одной из рас разумных существ «инфляционной эрой».

Первая эпоха развития Миропузыря представляла собой эпоху излучения, длившуюся всего несколько микроинтервалов времени.

Квантовые поля с очень высокой плотностью энергии вызвали исключительно быстрое (инфляционное) расширение первичного кокона пространства и создали малые возмущения плотности излучения, впоследствии выросшие в галактики и скопления галактик, собравшихся в сетчато-волокнистые крупномасштабные структуры. Температура Миропузыря стала достаточно низкой, что и породило появление материальных комков – элементарных частиц, затем ядер атомов и нейтральных атомов. После этого наступила эпоха формирования звёзд.

Первое поколение звёзд родилось, когда Миропузырю исполнилось триста с лишним тысяч временных интервалов. Эти звёзды были большими и горячими и жили недолго по космическим меркам. Следующие поколения звёзд, родившихся в результате сгущений материи и начавшихся в их ядрах реакций ядерного синтеза, начали объединяться в галактики, а те, в свою очередь, – в скопления и сверхскопления.

Но клетки-флуктуации Последнего-из-Долгоживущих начали формироваться ещё во времена зарождения начальной звёздной эпохи, когда первые звёзды после выгорания начали схлопываться в пространственные ямы, названные чуть позже чёрными дырами. Последующие поколения звёздных конфигураций стали порождать чёрные дыры чаще, а когда их количество в галактиках достигло порогового уровня, появились первые ансамбли чёрных дыр, сформировавших «нервную структуру» будущих Осмыслителей Вселенной, предков Последнего-из-Долгоживущих.

Случилось это спустя пятнадцать миллиардов лет – временных интервалов, используемых одной из рас разумных существ периферийных ветвей галактик; один такой интервал – год – представлял собой длительность цикла движения планеты, родины существ, вокруг светила.

Последний-из-Долгоживущих родился, точнее, сформировался как личностная разумная система спустя сто миллиардов лет, в те времена, когда активные ядра галактик, квазары и яркие звёзды начали умирать, гаснуть, а ключевую роль в скоплениях звёзд стали играть красные карлики – звёзды с низкой светимостью и массой. Они продолжали светить в течение долгого времени – около ста триллионов лет. Последний-из-Долгоживущих наблюдал этот процесс, изредка наращивая свою массу за счёт приблизившихся звёзд и расширяя диапазоны обработки информации.

Затем началась эпоха распада материи, длившаяся гораздо больше времени – дуодециллион[1] лет. Практически все звёзды к этому времени погасли, и раздувшийся до невероятных пределов Миропузырь Вселенной освещали теперь лишь гаснущие белые карлики, красные карлики да редко вспыхивающие при столкновении коричневые[2] карлики, в которых пробуждались ядерные реакции. Население Миропузыря в данную эпоху представляло собой скопления мёртвых звёзд, тёмных галактик, нейтронные звёзды и ансамбли чёрных дыр, начавшие осознавать себя мыслящими системами.

Правда, далеко не все ансамбли становились живущими осознанно, а только те, которые обзаводились линиями связи вне времени, служившими им своеобразной нервной сетью, которая позволяла ансамблям обрабатывать информацию практически мгновенно, несмотря на колоссальные размеры систем: размер некоторых из них превышал размеры породивших их галактик.

Распадаться галактики не спешили, всё ещё связанные гравитацией и скоплениями тёмной материи. Частицы тёмной материи на многие триллионы лет стали источниками энергии Вселенной, так как их аннигиляция заменила традиционный механизм образования энергии – реакции ядерного горения.

Но продолжающееся расширение Миропузыря в конце концов погасило и это горение, и тёмные массивные островки материи начали рассеиваться, теряться в пустоте и темноте, продолжая распадаться и терять энергию, которая также продолжала рассеиваться по бескрайним просторам Миропузыря.

К концу этой эпохи, ознаменованной распадом основных носителей массы – протонов, в космосе остались только чёрные дыры, обладающие столь сильным гравитационным полем, что даже свет не мог покинуть их поверхности. Они ещё продолжали жить, поглощая изредка остатки тёмных звёзд, но и они не были вечными. В результате чрезвычайно медленного квантово-механического процесса испарения уменьшались в размерах и они, теряя массу и возможность мыслить.

Последнему-из-Долгоживущих исполнилось уже квинвигинтиллион[3] лет, он был самым большим мыслящим ансамблем чёрных дыр в Миропузыре, но и его срок подходил к концу. Через сто триллионов лет должен был исчезнуть и он, передав эстафету жизни иным формам материи, которые могли появиться внутри Миропузыря в результате фазовой перестройки вакуума.

Впрочем, это не мешало ему исследовать Мультивселенную, чем он и занимался последние эпохи жизни, научившись переходить в соседние Миропузыри и шагать всё дальше и дальше в поисках смысла собственного существования, а также в поисках форм реализации. В тысячах посещённых им Миропузырей возрождалась жизнь и в тысячах умирала, подчиняясь воле фундаментального агрессора, каким, по сути, и был Последний-из-Долгоживущих.

Внезапно ему показалось, что полевая обстановка в его чёрных владениях, – он считал домом сгущение тёмной материи, объединившее местное скопление чёрных галактик, почти распавшихся к этому моменту, – изменилась: словно пылинка залетела в стерильно чистый объём пространства, сопровождаемая приличным выбросом энергии.

Последний-из-Долгоживущих очнулся от размышлений и заинтересованно сосредоточился на новом для себя явлении, породившем странные эмоции. Размеры его рассредоточенного тела были в миллионы раз больше любой звёздной системы, но благодаря подпространственной связи мыслил он быстро и вскоре оценил причины полученного гравитационного импульса: в его владения залетел искусственный объект, да ещё и населённый мыслящими существами! По логике вещей, этого не могло быть. В эпоху распада материи – ядер атомов, нейтронов и протонов – ни один материальный объект не мог существовать долго. Законы космоса не позволили бы никому из живущих создать некую конструкцию из остатков материи погасших звёзд. И тем не менее он увидел-ощутил объект, почувствовал живое дыхание мыслесфер его обитателей и попытался прочитать их мысли.

Через несколько коротких интервалов времени он знал всё.

Это был космический корабль, созданный древними существами биологической формы разумной жизни – людьми, названный ими «Ра». И попал он в далёкое будущее – по их меркам – в результате конфликта людей с разумными существами иного Миропузыря, столкнувшегося с их Миропузырём, в котором родился и Последний-из-Долгоживущих. Он помнил это событие, не игравшее для него большой роли: клетки-флуктуации его тела – чёрные дыры – не мог разрушить никакой космический катаклизм. Но для людей того времени схватка с агрессорами, которых они назвали Знающими-Дорогу-Не-Терпящими-Возражений, имела исключительное значение, так как их цивилизация могла исчезнуть. И Последний-из-Долгоживущих проникся к ним сочувствием.

Потому что он тоже родился в ядре этой Галактики, которая стала домом и для него, и для людей.

Полевая защита космолёта не помешала ему получить интересующую его информацию, он прикинул возможности каждого обитателя корабля, выбрал наиболее подходящий для контакта интеллект и соединился с ним, отделив для этого часть своей гигантской сферы мышления…

Глава 2

Непредвиденное

Так как «Непобедимый» не мог двигаться «по струне» вследствие повреждённого слим-модулятора, после недолгих совещаний решили поступить следующим образом: экипаж крейсера оставался на его борту, а пассажиры – группа учёных из разных институтов, сформированная для контакта с галактоидами – пересаживались на борт спейсера «Варяг», и корабль, принадлежащий Федеральной службе безопасности Земли, отправлял всех спасённых в Солнечную систему.

Второй крейсер – «Либеро», принадлежащий Управлению аварийно-спасательной службы, оставался ждать возвращения «Варяга» с новым слим-модулятором, чтобы отремонтировать «Непобедимый», после чего все три корабля должны были догнать «Ра», отправлявшийся в созвездие Парусов, к Большой Дыре, откуда и появлялись силы завоевателей – Знающих-Дорогу, прозванных также Вирусом Инферно.

Доложили о решении на Землю, в ФСБ и Комитет безопасности.

«Варяг» улетел, забрав пассажиров «Непобедимого», оставшихся в живых после схватки с киллерами Знающих, задумавших захватить крейсер. И вместе с ними улетели на Землю Ярослава Тихонова и Люсьен Леблан, на плечах которых лежала ответственность за контакты с Межгалактической Комиссией и резидентурой Знающих-Дорогу. Контрразведка в лице Воеводина возлагала на них большие надежды, и лететь с Русланом Яра не имела права.

Расставаясь с Лебланом, Шапиро сказал с расстроенным видом:

– Мы так и не распили бутылочку вашего шампанского.

– Не время, – улыбнулся француз. – Но предложение остаётся в силе. Вернётесь – я угощу вас всех.

Руслану и Ярославе перед отлётом удалось уединиться, но разговаривали они мало. Всё было сказано давно, они понимали, что ждёт обоих впереди, и надеялись встретиться в недалёком будущем победителями и больше не расставаться.

«Ра» медленно двинулся от места недавнего сражения с «крокодилочерепахами» – флотом Знающих, оставляя позади повреждённый крейсер и его собрата, разворачиваясь кормой к сияющему шару звёзд – ядру Галактики, видимому с расстояния всего в триста парсеков.

Все свободные от вахты и дел космолётчики собрались в зале визинга «Ра», невольно замирая перед панорамным виомом, распахнутым в космос.

Казалось, до ближайших звёзд можно было допрыгнуть, так они были близки и объёмны. Аппаратура визинга фильтровала излучение звёзд и позволяла видеть даже протуберанцы, вздымающиеся над ближайшими звёздами нимбом алых волос. Расстояние от крейсера до самой яркой из них не превышало ста миллионов километров, и чем ближе к ядру Галактики, тем плотнее становилось облако, тем меньшее расстояние разделяло звёзды. Одним взглядом невозможно было окинуть всё это огненное, вспыхивающее, сверкающее море, испепеляющее всё, что приближалось к нему. Но космолётчики знали, что где-то там живут и властвуют таинственные галактоиды, не принимающие протянутую землянами руку дружбы, и всем хотелось взглянуть на этих необычных могущественных существ хотя бы одним глазком и убедиться в их реальности.

К стоящим рядом Руслану и Веласкесу подошёл Шапиро.

– Любуетесь?

Руслан оглянулся, сказал с виноватой улыбкой:

– На меня всегда звёздное небо действовало как произведение искусства. С детства завораживало. Я тогда ещё не знал, что буду свободно путешествовать по космосу.

– Ну, мы видим скорее скопление сгустков плазмы, – меланхолически заметил Веласкес; он был витсом, и эмоциональные переживания людей были ему недоступны.

– Не выливай на наши головы ушат холодной воды отрезвления, – рассмеялся физик, олицетворявший собой на борту корабля главный экспертный потенциал. – Меня эта картина тоже завораживает. Хотя хотелось бы посмотреть на ядро Галактики и с другого ракурса, непосредственно из ядра.

– Там чёрная дыра.

– И не одна тем более. Познакомился бы.

– С чёрной дырой? – хмыкнул Руслан.

– А что? Все теории утверждают: чёрная дыра – кладбище информации, кладбище материи, а если нет? Если поглощённая чёрной дырой информация превращает её в подобие колоссальной силы мозга? Вы можете возразить по существу, что этого не происходит?

– Я нет, – с той же меланхоличной сосредоточенностью ответил Веласкес. – Однако, дорогие кабальеро, у меня нехорошее предчувствие. Не пора ли нам убираться отсюда подобру-поздорову?

– У вас – и предчувствие? – с сомнением спросил Шапиро.

Руслан нахмурился:

– Не обижайте моего друга. Если учесть, что он был недавно курьером Межгалактической Комиссии…

– Человеком от этого я не стал, – усмехнулся Веласкес. – Хотя за «друга» спасибо. Но система, заменяющая мне интуицию, почему-то подаёт сигнал.

– Внимание пассажирам! – вдруг раздался в тишине визинга мягкой голос корабельного инка. – Всем срочно занять свои каюты! Товарищей Горюнова и Шапиро просят подняться на мостик. Срочно!

Руслан и физик переглянулись.

– Вот вам и объяснение моим предчувствиям, – сказал Веласкес.

– Что там ещё случилось? – проворчал Шапиро. – Неужели вылезла ещё одна порция «крокодилов»?

– Идёмте, – повернулся Руслан спиной к сияющему звёздному шару.

Экипаж «Ра» скрывался в кокон-креслах: капитан крейсера Рудольф Маккена, оба пилота – драйвер-прима Артур Воеводин и драйвер-секунда Вячеслав Терёшин, оператор группы защиты Вероника Солнышко и штатный инконик корабля Роза Линдсей, жена капитана, она же – эксперт по астрофизическим явлениям.

Один из коконов раскрылся, голова Маккены повернулась к вошедшим, каменное лицо изрезали морщины.

– Садитесь.

Из пола рубки выросли ещё два кокон-кресла.

Руслан и Шапиро без лишних слов заняли их.

Лепестки биосъёмов обняли тело, Руслан почувствовал нежные прикосновения адаптеров к шее и вискам, перед глазами высветились параметры его физиологического состояния (участилось сердцебиение), исчезли, и он перестал ощущать изоляцию кресла.

– У нас проблема, – раздался прямо в голове Горюнова голос Маккены. – С нами вышли на связь.

– Кто? – не понял Руслан.

– Подключаю интерком.

В ушах проклюнулся голос, от которого у Руслана свело скулы, настолько он был пронзителен и скрипуч, словно у говорившего язык и губы были из наждака и стекла. Впрочем, вряд ли говорил человек, передача скорее велась в «струнном» диапазоне, и озвучивал её лингв-посредник.

– Тем, кто называет себя разумными. Ваша недоразвитая мыслящая система до сих пор не может понять простую истину: наше сообщество Великого Кольца, как вы его называете, не нуждается в контактах с цивилизацией, не достигшей уровня оперирования энергиями звёзд. Мы не нуждаемся в вашей помощи, и Знающие-Дорогу нам не опасны. Мы способны остановить их.

Голос замолк.

– Они говорят… на русском?! – удивился Шапиро.

– Послание принято на полусотне языков Земли, – сообщил Клиффорд, инк корабля. – В том числе на русском, английском и французском, какими владеете вы.

– Этот контакт с носителями системы под названием Человечество, – снова заговорил неведомый галактоид, – первый и последний. Вы нам надоели своим бессмысленным упорством и воинственностью. Убирайтесь! И передайте своим руководителям на вашей планете, что мы не станем слушать ваших парламентёров. А в доказательство наших твёрдых установок контактировать с равными мы преподаём вам урок: второй ваш преодолеватель пространства под названием «Либеро» будет отослан в свою звёздную систему, а первый, считающийся головным – «Ра», перейдёт в наше подчинение и послужит инструментом для экспериментов с разумной системой высшего уровня, базирующейся в ядре Галактики.

– Неужели с чёрной дырой?! – не выдержал Шапиро.

– Интересно, как это они себе представляют? – скептически заметил бортинженер Слава Иванов.

– Защите «три нуля»! – хладнокровно объявил Маккена императив тревоги.

– Есть «три»! – отреагировали одновременно Клиффорд и Вероника Солнышко.

В течение тысячных долей секунды состояние гигантского корабля претерпело экстраординарное изменение: все его важнейшие узлы и системы накрыли невидимые колпаки полевой защиты, и сам он окутался облаком «абсолютного зеркала» – слоем поляризационно перестроенного вакуума, способным отразить любой энергетический удар.

– Серхио, немедленно… – начал Маккена, обращаясь к капитану «Либеро» Серхио Рамиресу.

На рубку упала гора тьмы!

Вскрикнула Роза Линдсей, чертыхнулся Терёшин.

– Что происходит?!

– Чую ветер… – начал инк неуверенно.

– Какой ещё ветер?!

– Анализирую параметры состояния… по всем признакам мы нештатно переходим в режим таймфагирования…

– Этого не может быть! – пробормотал Иванов. – Системы хода не включены.

– Вероника?! – прорезался голос Маккены. – Защита!

– Комплекс «Броня» работает, – отозвалась оператор. – Отмечаю колебания силовых завес… мы словно под рентгеном…

– Дайте обзор! – нервно попросил Шапиро.

Инк подчинился, изменив диапазоны видения следящих систем.

Тьма перед глазами Руслана рассеялась. Показалось, что рубка крейсера, потерявшая стены, несётся с невероятной скоростью в тоннель, образованный летящими навстречу звёздами! А впереди разверзается чёрная бездна…

– Уходим «струной», кэп! – закричал Шапиро. – Нас заносит в чёрную дыру!

– Это невозможно! – пробормотал Терёшин.

– Галактоиды втиснули нас в силовой кокон! Идёт процесс расшнуровки мерностей Калаби-Яу! Резонансная раскачка! Надо немедленно стартовать!

– Но мы не можем стартовать в «струну» при таких энергоперепадах, – сказал Артур Воеводин. – Гавкнется «суслик».

– Не стартанём – гавкнемся все, вместе с кораблём!

– Командир? – позвал Маккена.

– Ныряем в «струну»! – выговорил Руслан.

– Клиф!

– Выполняю процедуру перехода… – проинформировал инк пассажиров в три приёма, и каждое последующее слово становилось всё тоньше и тоньше, пока не закончилось фистулой.

Последнее, что увидел Руслан, было сложнейшее сетчато-ажурное облако, объединяющее множество чёрных точек, затем рубкой снова завладела тьма…

Тьма по-прежнему заполняла пространство, и он сначала подумал, что у него закрыты глаза, раскрыл их шире, таращась в эту текучую темноту до тех пор, пока не увидел слабые огоньки где-то на расстоянии вытянутой руки.

В шею кольнуло.

– Э? – выговорил Руслан вслух.

– Прошу прощения, господин Горюнов, – прошелестел под костями черепа бестелесный голос. – Режим ЧС.

Вокруг посветлело. То, что казалось мигающими светляками, превратилось в вертикальные флуоры аварийного освещения, вставшие над спинками кресел. Звездолётчики не шевелились, получив приличную встряску при старте крейсера, Руслан очнулся от небытия первым.

– Где мы? Включи обзор…

– Потерпите минуту, привожу в чувство экипаж и пассажиров, анализирую работу систем. Просмотрите пока данные контроля функционирования и оценки состояния.

Перед глазами поползли светящиеся столбцы бланк-сообщений и цифры анализа работы систем корабля.

«Ра» уцелел после экстренного броска на «струну», однако потерял ход и на девяносто процентов лишился энергоресурса, что не позволяло ему в данный момент пользоваться ни крейсерским шпугом[4], ни защитными генераторами.

Наушники принесли голоса и неровное дыхание членов экипажа.

– Клиф, обзор! – скомандовал Маккена.

Стены рубки растаяли, и космолётчики оказались в полной темноте, словно корабль очутился в гигантской пещере глубоко под землёй.

– Сюрприз, однако, – проговорил со смешком очнувшийся Шапиро.

– Где мы?

– Не имею ни малейшего ориентира, сэр, – признался Клиффорд. – Мы в космическом пространстве, это совершенно определённо, хотя параметры среды отличаются от известных мне, но сомнений нет, кругом практически чистый вакуум: один атом водорода на сто кубических метров!

– Так-так, интересно, – заговорил Шапиро, – очень даже интересно! Что ещё ты видишь?

– В пределах миллиона парсеков – ни одной звезды! Вернее, регистрирую излучение низкотемпературного диапазона, вплоть до микроволнового, от десятка источников на расстоянии до сотни тысяч световых лет. Вероятнее всего, это остывающие коричневые карлики. Плюс недалеко, всего в десятке а. е.[5], располагается необычная невидимая система массой около двухсот миллиардов солнечных.

– Чёрная дыра?

– Комплекс чёрных дыр.

– Нарисуй картинку.

На передней чёрной полусфере обзора, к которой были обращены кресла экипажа, соткалась удивительная конструкция, напоминающая пересечение ажурных колец разного диаметра, с туманно-сетчатым ядром в центре.

– Твою курносую! – восхищённо сказал Шапиро. – Бог ты мой! Да это никак Ганглий!

– Что? – требовательно спросил Маккена.

– Объединение чёрных дыр. Теперь я могу сказать, куда нас занесло.

– Куда?

– В будущее! Причём очень далёкое будущее, судя по тому, что мы не видим ни одной звезды. Это триллионы и триллионы лет! Мы совершили самый настоящий флоп-переход!

– Ну, вы и шутник! – крякнул Терёшин.

– Я не шучу, молодой человек, а делаю выводы. Космос вокруг чист как после специальной фильтрации, один атом на сотни кубических метров – это суперстерильность! В наше время даже в космосе между звёздами насчитывалось до миллиона атомов водорода на один кубический сантиметр. Да и эта схематичная конфигурация перед глазами кое о чём говорит.

– О чём? – выдавил вопрос Руслан.

– Неужели не чувствуете, насколько она совершенна?

– Красивая, – с запинкой согласилась Вероника Солнышко.

– Не просто красивая, она безумно гармонична! Это развёртка множества Мандельброта в дерево Фейгенбаума![6] Представляете?!

– Допустим, и что из этого следует?

– Само по себе такое дерево не вырастает! Это какая-то форма жизни!

Экипаж отреагировал на последние слова физика восклицаниями и шутками. Даже коллега Шапиро, физик Майкл Шеридан из Федерального института пограничных состояний, занимавший одну из пассажирских кают, – он согласился войти в экспертную группу крейсера, – проговорил укоризненно:

– Не увлекайтесь, Всеволод, вас могут неправильно понять.

Шапиро весело рассмеялся:

– Наоборот, я живу в постоянном страхе, как говорил мой любимый философ[7], что меня поймут правильно. Давайте подойдём ближе к этому изумительному фракталу.

– Мы практически обездвижены, – сухо сказал Маккена. – До тех пор, пока не восстановим энергозапас.

– Что вообще произошло? – робко спросила Роза Линдсей. – Почему нас занесло в будущее? Если это правда…

– Не сомневайтесь, миссис, это истина. Мы прыгнули в «струну» в момент лоренцева преобразования координат, когда кто-то пытался сбросить корабль в ядро Галактики. Два разнонаправленных процесса, ломающие метрику пространства, и привели к такому результату.

– И что теперь… будет?

Необычная конструкция в глубине виома обзора испустила переливчатую световую вуаль.

«Ра» вздрогнул.

– Вот и ответ, – проговорил Шапиро. – С нами хотят поговорить…

Глава 3

Инферно

Вселенная Знающих-Дорогу представляла собой 10-брану – многомерный объём с тремя развёрнутыми и шестью свёрнутыми в суперструны измерениями. Ещё одно измерение служило в их мире временем. Но в отличие от Вселенной людей, в которой протяжёнными стали пространственные измерения – длина, ширина и высота, брана Знающих развернулась по трём другим «струнам», что превращало Космос Знающих в кокон «комплексной математики и невозможной физики». Они так и называли его – Кокон-Всего-Сущего. Мало того, этот Кокон давно прошёл пик расширения и к настоящему моменту сжимался с нарастающими темпами, уплотняя континуум и заставляя его обитателей искать способы спасения. Источниками же энергии для обитателей Кокона были узлы пересечения мерности, в то время как для людей источниками энергии служили звёзды.

Вселенная людей попалась Знающим на пути случайно, вследствие столкновения бран-Вселенных, породившего в космосе людей странный аттрактор – Большую Дыру в созвездии Парусов, на расстоянии в три миллиарда световых лет от Земли.

Знающие завладели своей Вселенной незадолго до начавшегося процесса сжатия, грозившего закончиться Большим Схлопом. Но остановить процесс они не смогли и начали искать альтернативу для выживания расы.

Вселенная людей (и тысяч других разумных рас) им не понравилась, так как базировалась на иных физических принципах. Но делать было нечего, время подгоняло (в обеих Вселенных оно текло в одну и ту же сторону – в сторону увеличения энтропии), и Знающие начали готовить почву для экспансии, задумав «очистить» попавшееся пространство от его обитателей, а заодно и от материальных структур вообще – звёзд и галактик. А поскольку психика Знающих основывалась на праве силы и логике трёх отрицаний – отрицания ответственности за содеянное, отрицание вины и успеха противника, почему они и стали вдобавок к Знающим-Дорогу ещё и Не-Терпящими-Возражений, ликвидация иной жизни соседней браны их не волновала. Их эмоции были далеки от человеческих, если не сказать – прямо противоположны.