Спасти диплом, угнать дракона

Альв тут же спрятал лоскут в карман и попытался сделать вид, что вовсе ничего и не было. То бишь нацепил на себя абсолютно невозмутимое выражение лица и галантно протянул руку, помогая подняться.

Я от помощи не отказалась. Впрочем, едва распрямилась, охнула от боли. К стертым ногам добавилась сбитая коленка, которая немилосердно саднила.

И тут я почувствовала, как сильные руки подхватили меня и пронесли злополучные оставшиеся пару ярдов до бортика. Причем корзина легко болталась рядом со мной на сгибе локтя альва.

Меня посадили на каменный край чаши фонтана, в которой лазурью переливалась вода, играя бликами на солнце. А по кругу у самого подножия статуи крылатого ящера плясали языки пламени. Красиво, величественно и, на мой взгляд, слишком монументально. Да и места сам фонтан занимал изрядно. И это еще дракон был изображен не в полный рост, а полулежащим на лапах.

– Демоновы босоножки… – тихо буркнула я. – Еще и ноги стерла.

Но, как оказалось, недостаточно тихо. Вир услышал.

– Так зачем ты надела их? – удивился он и поспешно добавил: – Ты в них, конечно, красивая, и они тебе идут, но зачем так истязать себя?

«Красивая», «идут». Как альв, однако, тонко намекнул, что я недалекого ума. Вот только знал бы он, что это не ради красоты, а потому как банально другой пары не было.

Я секунду колебалась: сказать правду или сохранить гордость? Но… Если он еще не понял, то все равно скоро поймет, что с финансами у нас туговато. Несмотря на известную во всей империи фамилию. Посему не стала тянуть кота за подробности, а призналась.

– Сними их… – в голосе Вира прорезались требовательные нотки.

Разуваться сразу расхотелось. Вот прямо совсем.

– Зачем? – подозрительно уточнила я, на всякий случай поджимая ноги.

– Помогу, – как глупому ребенку, пояснил альв.

– Ты лекарь? – насторожилась я. Для своих пациентов нерадивый адепт-лекарь порою опаснее некроманта.

– Нет, я алхимик. Но кое-что в лечении понимаю.

Своему собрату по цеху я доверяла еще меньше, чем недоучке-лекарю. Потому как точно знала: хороший алхимик-целитель – еще более редкое явление, чем невинная дева в портовом борделе.

Судя по всему, на моем лице крупными литерами было начертано решительное «нет», потому как Вир больше просить не стал. А перешел к шантажу.

– Нари! Или ты сейчас снимешь босоножки и дашь вылечить твое колено и ступни, или я понесу тебя обратно на руках.

Я представила, как лечу на брусчатку второй раз, уже с рук альва, а он падает сверху вместе с корзиной, и нервно икнула.

– А может, ты просто дашь мне немного посидеть, отдохнуть? И мы пойдем дальше.

– Идти и смотреть, как ты хромаешь, мне не позволит совесть.

У-у-у, совестливый какой! Тролля с дубиной на него нет.

– Смотри в другую строну! И не мешай мне страдать.

– Ну, если это твой окончательный ответ… – протянул альв.

Я поспешно кивнула. Дома меня ждала заживляющая настойка собственного приготовления, которая за какой-то час залечит и не такие ссадины. Так что…

Додумать я не успела. Меня подхватили под колени и попытались оторвать от бортика, в который я мгновенно вцепилась руками. Вместе с мраморной плитой поднять меня оказалось проблематично.

– Нари… – предостерегающе начал альв.

– Да? – невинно спросила я.

– Ты всегда в штыки воспринимаешь любую попытку тебе помочь?

– Нет, – честно призналась я. – Иногда штыков недостаточно. Приходится использовать пульсар.

После такого заявления меня вернули обратно на место.

Альв сел рядом. Поставил на мостовую корзину. И внимательно посмотрел на меня. Слишком внимательно. Настолько, что я почувствовала себя неуютно. Потом занервничала.

– Что? – не выдержала я спустя минуту.

– Ищу к тебе индивидуальный подход, – слишком серьезно, чтобы это было шуткой, заявил Вир.

– Лучше обойди сразу, – посоветовала я.

– Давай я все же помогу, – не отступал альв. – Чего ты теряешь?

– Разве что ноги, – парировала я.

– Мне поклясться, что этого не случится?

– Не мешало бы. – Если он думал, что я отмахнусь от такого предложения, то ошибся.

Но вот на что я никак не рассчитывала, так на то, что этот… «благороднутый» и вправду станет клясться.

Однако после такого поступка мне все же пришлось подставить коленку и ступни «лекарю».

Он прикасался осторожно, едва ощутимо. Из-под ладони альва появилось свечение, и ссадину на колене окутало теплом. Пальцы Вира скользнули к пятке, и я почувствовала легкий зуд. Значит, ссадина затягивалась. А спустя минуту и этого не осталось. Вот только Вир не спешил убирать руку. Все так же сидел на корточках. А когда он вскинул голову… Это был странный взгляд. Задумчивый и печальный.

Альв чуть склонил голову. Его губы тронула улыбка, но не ослепительная, как прежде.

Я сглотнула, поерзала на бортике. Кожа на моем колене под ладонью альва будто обрела особую чувствительность, ощущая легчайшее дуновение ветра… Касание его пальцев…

Солнце отражалось от русой головы, целовало лицо Вира. И мне вдруг захотелось прикоснуться к нему. Узнать, жесткие или мягкие его волосы на ощупь.

Я даже мотнула головой, пытаясь изгнать оттуда такую странную мысль. Полуобернулась к фонтану, ища поддержки у каменного дракона.

Считалось, что статую установили в незапамятные времена, когда Эйл не только не был столицей, но даже не принадлежал империи. По преданию, именно в этих землях была знаменитая долина драконов. Но то по преданию.

А вот судя по фактам, тысячелетие назад наша армия отвоевала земли у вампиров. И статуя дракона здесь уже стояла. Хотя без фонтана. Ее пытались снести, убрать, передвинуть. Но потом подсчитали затраты и решили, что окружить ее фонтаном будет дешевле.

Зато спустя столетия это место стало самым популярным у влюбленных. Тут назначались свидания, признавались в чувствах, клялись в верности…

– Интересно, эта статуя в настоящую величину? – чтобы хоть чем-то заполнить повисшую неловкую паузу, произнесла я.

– Не думаю. Взрослые драконы больше.

– Откуда знаешь? – удивилась я.

– Три года изучал усиленный курс драконологии. – Вир встал и теперь нависал надо мной в полный рост.

– А в нашем университете даже предмета такого нет, – произнесла я, опустив пальцы в воду, которая оказалась не то что прохладной – ледяной. Я быстро отдернула руку.

– Знаю. Но мне, как алхимику, это не столь важно.

– Значит, коллеги, – улыбнулась я. – Я в этом году оканчиваю университет.

– Какое совпадение. Я тоже. Так что вполне возможно, что мы окажемся в одной группе… – На меня посмотрели с хитринкой.

– А зачем ты вообще решился на учебу по обмену? Да еще и на пятом курсе, когда маячит защита диплома? – с любопытством спросила я.

Оказалось, что альв мечтал о международном дипломе и возможности практиковать не только в землях перворожденных. Но, увы, для выпускников его родной академии то была непозволительная роскошь.

– А ты, я смотрю, амбициозен.

– Амбиции могут сдвинуть такие горы, о каких ум и талант не смеют даже и мечтать, – подначил меня альв.

– А еще скромен…

– Я рад, что ты оценила, – усмехнулся Вир, снял с себя легкий широкий шарф и накинул мне на плечи.

– Я не замерзла, – попыталась возразить.

– Но у тебя сзади порвано платье, – в тон мне ответил алхимик.

Крыть было нечем.

Мы неспешно двинулись в сторону дома. На полпути Вир заметил вывеску лавки амулетов и попросил меня подождать пару минут. Поставив корзину на тротуар, он направился туда. Вернулся, демонстрируя пластину переговорника. Не хрустальную, но и не железную. Латунный амулет по звучанию оказался чуть мелодичнее амулета Генри. То бишь не сипел и не хрипел, как напрочь проржавевшие петли, а просто иногда скрежетал. Зато пронзительно, будто вилкой по стеклу. Даже не знаю, что хуже…

Вир, надо признать, быстро приспособился говорить короткими фразами, чтобы амулет не успевал разойтись до скрежета.

Так мы и дошли до дома. И только у самой двери я поняла: устроив поход на рынок, чтобы купить «чего-нибудь к чаю», я забыла про самое главное – собственно заварку!

Глянула на Вира, тащившего полную корзину, и… промолчала.

Мы вошли в дом, прошагали на кухню. Оставив альва выгружать продукты, я поднялась в свою комнату, переоделась в домашнее платье и вернулась обратно. И пока готовила, а гость внимательно наблюдал за процессом, я и рассказала ему об Алекс. И о том, что вечером его «заберут».

Вир ни разу не возразил. То ли я была убедительна, то ли выражать недовольство ему мешало воспитание. Ведь всякий воспитанный человек знает, что перечить женщине с разделочным ножом в руках – моветон.

Спустя час был готов то ли очень поздний завтрак, то ли ранний обед. А запах свежего супа подействовал лучше заклинания призыва. Едва я повернула затвор, гася пламя огненного элементаля под конфоркой, как домашние испарились из своих комнат, дружно конденсировались на кухне и кристаллизовались на табуретах. Не было только дяди Морриса. Но по причине весьма уважительной. Поэты именуют ее душевными терзаниями, простые люди – похмельем. И место великого скульптора занял его величество Бенедикт Первый Непобедимый и Неподражаемый, наглый, пушистый, рыжий.

Даже привидение выплыло из стены. Я посчитала, что момент более чем удачный, и представила Вира семейству. Едва я озвучила причину пребывания альва и сроки, как наглая рыжая морда погрустнела. Иногда мне казалось, что наш кот гораздо более разумен, чем мы о нем думаем. Вот, например, сейчас. Я могла поспорить на свой любимый тигель, что хвостатый опечалился оттого, что гадить в новые альвовы сапоги будет возможность только до вечера. А судя по всему, на обувь Вира у него были грандиозные планы…

Впрочем, сам альв об угрозе своим сапогам пока не подозревал, а принюхивался к капустнику. Я как-то запоздало вспомнила услышанное на уроке этикета: остроухие первые блюда не особо жалуют, особенно такие наваристые и кислые. Разве что супы-пюре, да и в те добавляют сахар.

Вир недоуменно посмотрел на меня.

– У людей это называется «попить чаю»? – припомнил он мне поход за «что-нибудь купить».

– Капустник – это прелюдия к чайной церемонии, – нашлась я.

Близнецы закашлялись, Тай же и бровью не повела, продолжая уписывать суп. Матеуш фыркнул, но чопорно зачерпнул из тарелки и попробовал. Причем проделал это с аристократическим изяществом.

Кот возмущенно мяукнул. Но уже не на мое заявление, а потому что ему ничего не досталось. Пришлось отрезать от купленной колбасы кусочек и положить на тарелку вымогателю. Рыжий довольно заурчал от подачки.

– Кстати, завтра очередь Тай готовить, – напомнил Матеуш.

Все вздрогнули.

– Давай лучше я за нее, – героически предложил Чейз.

Ну да, кузина год назад поймала в зазеркалье дар некроманта. Но по единому мнению всех домочадцев, она могла бы стать и неплохим алхимиком, поскольку яды варила отменно. И неважно, что изначально это был рецепт свекольника, шарлотки или салата. Итог был один – редкостная отрава, которую не решались дегустировать даже крысы, когда я выносила на помойку очередной кулинарный шедевр.

Несмотря на свой поварской «талант», Тай упорно требовала, чтобы за ней сохранялась очередь дежурства на кухне. Вот и сейчас она возразила братцу, что сварит все сама.

Я прикинула, хватит ли мне денег пообедать, а заодно и поужинать в университетской столовой.

Поев, Вир улыбнулся и спросил, не мог бы он вздремнуть с дороги. Мы с кузенами переглянулись: лишних кроватей (а тем паче комнат) в доме не было, разве что… спальня эйры Норингем.

Старушка раз в год приезжала с севера проведать своего непутевого старшенького сыночка Морри. И не имеет значения, что сыночек разменял уже четвертый десяток, стал известным скульптором и сам обзавелся детьми. Для нее он всегда был мальчиком. Навещая сыночка, эйра Норингем заодно отдыхала под южным солнцем. Потом она отбывала и вовсе к жаркому лазурному побережью.

В остальное время небольшая комната пустовала. Оккупировать ее не решался даже кот. А уж ему-то в нашем доме было позволено все. Ну, кроме скидывания с постамента статуи «Единорог и дева».

Но ведь альв не кот. Метить территорию и ковер драть не будет. Наверное.

– Да, если тебя не смутят запах лаванды и занавеска в рюшах… – Я замолчала, не зная, как потактичнее сказать, что это не полный перечень особенностей комнаты.

– Ничуть не смутит, – жизнерадостно заверил Вир, еще не зная, на что подписался.

Я, вздохнув, проводила его до спальни эйры Норингем. Осторожно повернула ключ, открывая скрипучую дверь.

Комната ослепила нас сиянием белого ажурного покрывала. На полу лежал круглый бежевый ковер. Безумно дорогой, ручной работы и заговоренный от моли так, что даже у меня, привычной к резким алхимическим запахам, в носу свербело от лаванды. А чары чистоты так и хрустели под ногами.

Ковер бабуля привезла как-то с собой и заявила, что теперь в этом доме хоть что-то будет достойно ее ног. Хотя, как по мне, она притащила свой шерстяной раритет исключительно для того, чтобы мы прочувствовали всю суть выражения «вызвать на ковер».

Эйра Норингем любила затребовать к себе кого-нибудь из внуков (ну и меня тоже) и отчитать за очередную провинность, пока тот (или та) топтался на пушистом произведении искусства, не поднимая глаз и прикусив язык. Хотя, если внимательнее приглядеться, произведение было не только искусства. По кругу шла вязь из литер – заклинание призыва душ, шагнувших за Грань. Ну и так, по мелочи: смертельные проклятия для тех, кто решит покуситься на жизнь и здоровье хозяина сей ценной вещи, пентаграмма запирающей клетки-ловушки, векторы силы… И все это перемежалось с листочками-цветочками.

Судя по веселью, промелькнувшему в серых глазах альва, имитация растительности на ковре его не смутила и все, что нужно, этот ушастый уже увидел и прочел.

Остальная обстановка была в лучших традициях чопорной эйры: портрет известного в прошлом веке композитора, обитое шелком кресло, шкаф и туалетный столик на гнутых ножках.

– Располагайся, – широким жестом предложила я. И добавила на всякий случай: – Ванная и туалет общие, в конце коридора. И да, шкаф лучше не открывать.

– Там может быть скелет любовника? – усмехнулся Вир.

– Если бы… – печально вздохнула я. – Со скелетом, даже ожившим, было бы проще договориться. Там обережник. Поэтому лучше просто не трогай дверцы шкафа, и все будет хорошо.

– Обережник? – Бровь Вира изумленно поднялась вверх. – Так этого демоненка обычно в шкатулки с драгоценностями поселяют. Или в сейфы.

– Поверь мне, для бабушки ее рейтузы с начесом – большая ценность. Дороже только чепцы и перчатки.

– Учту, – кивнул Вир.

Посчитав, что моя миссия по размещению и инструктажу гостя выполнена, я отбыла. Но не прошла по коридору и дюжины шагов, как из-за закрытой двери бабулиной спальни раздалась краткая и емкая характеристика ситуации. Что ж, пусть альв и не говорил на всеобщем, но ругаться явно умел.

Не в силах удержаться от любопытства, я на цыпочках вернулась назад и прильнула к замочной скважине…

Вир стоял посреди комнаты, а в его вытянутой руке дергался бабулин лифчик. Причем не просто трепыхался, а брыкался, клацал зубами, прикрытыми кружевом, и в свою очередь норовил напасть.

Интересную вещь для своего воплощения выбрал обережник в этот раз. Хорошо еще, что не панталоны. Представив отутюженного и воспитанного остроухого с бабулиными внушительными панталонами в руках, я подавилась смешком. Помнится, когда я искала у эйры Норингем ее ведьминский гримуар, на меня напали перчатки. Я от них отбилась. Не сказать, что совсем уж без потерь. Клок волос они у меня, тогда еще тринадцатилетней, выдрали… А что уж тогда сотворили бы с альвом бабулины панталоны, лучше не думать…

Между тем Вир что-то вкрадчиво говорил на своем языке. Слов я не слышала, но обережник явно впечатлился. Потому как брыкаться перестал, а потом и вовсе поник, скорбно трепыхнувшись в сторону шкафа.

Похоже, демоненок, заскучав, сам решил напасть на гостя, не дожидаясь, пока тот откроет дверцы его обители. Вот только он, видимо, не ожидал такого отпора.

Внизу раздался шум, я отпрянула от дверей, быстро проскользнула по коридору и спустилась по лестнице. Оказалось, что проснулся дядя Моррис.

Хроносы показывали полдень. После бурного утра хотелось отдохнуть где-нибудь в тени, но… Завтра нужно было идти на учебу, да не в чем: каблуки у туфель оторвались, сапоги давно просили каши. А снова повторять подвиг с босоножками Тай мне жутко не хотелось. И все же дойти до обувной лавки мне предстояло именно в них.

Оставшуюся половину дня я посвятила тому, что тратила деньги с умом. И под вечер у меня не было ни денег, ни, подозреваю, ума. Потому что потратила почти все, что было. Зато купила новые ботинки (в них сразу и переобулась, оценив удобство), потом заплатила за ремонт туфель и сапог.

Затем заглянула в библиотеку. Хоть учились мы всего третью неделю, нам уже успели задать целую кучу домашней работы.

С книгами под мышкой, с сумкой, в которой обретались три пары обуви, и с голодным животом я пошла домой. В кошельке осталась пара медяшек. Я печально вздохнула, в который раз вспомнив присказку алхимиков: деньги, как спирт, быстро испаряются, легко растворяются и в чистом виде не употребляются. А до стипендии еще неделя…

– Замена в команде по громобою! Ректору эйловского университета удалось обойти закон! – кричал пацан, держа стопку новостных листков в одной руке, а другой рукой размахивая одним из них. – Сенсация! Варлок в составе игроков!

Я замедлила шаг. Сразу вспомнилось утро. Пронзительный, острый взгляд зеленых глаз. Кажется, именно его искали репортеры на причальной площади.

Я протянула медяшку парню и стала обладательницей типографского листка.

В самом верху его, прямо под заголовком «Новости задумчивого тролля», красовалась движущаяся магография альва. Того самого, которого я пару секунд лицезрела на площади. Его невозможно было не узнать, несмотря на черно-белое изображение. Правда, тут он был запечатлен в полете с молниями, летящими из ладоней.

«Сколько стоил ректору Варлок?» – гласило название статьи ушлого репортера.

Я невольно усмехнулась.

А дело в том, что эйр Ортридж, бессменно вот уже двадцать лет руководивший нашим университетом магии и чародейства, был мужчиной выдающимся. Во всех смыслах этого слова.

Начать с того, что ректор ни демона не смыслил в науке. Но в коммерции мог бы обойти любого дельца. Когда он сел в ректорское кресло, ему достался плохонький университет. Да что там плохонький. Откровенно дрянной и ветхий. С большими дырами в бюджете и репутации. Дипломы выпускников не котировались, стипендии выплачивались через раз. Преподаватели сбегали даже без благовидных предлогов. Уже шла речь о закрытии магистерии. И так их в столице было целых три.

Но эйр Ортридж первым же своим указом заставил всех преподавателей обзавестись орочьими переговорниками, а лучше – выучить язык степняков.

Вторым его приказом было создание лечебной и чернокнижной кафедры. Хотя до этого наш вуз был природно-техномагическим, некогда славившимся своими алхимиками и артефакторами.

А затем предприимчивый ректор предложил обучать… иностранцев. А точнее – орков. Исключительно на платной основе. С учетом того, что в других магистериях несчастные степняки должны были год угробить на изучение единого имперского языка, преимущество нашей магистерии, где курс читался на орочьем, стало очевидно. И сюда лавиной потекли адепты. С деньгами. Но если бы только с деньгами…

Увы, мы познали, что значит выражение «Орка можно почувствовать, не видя его и не слыша его». Дети степи – это ходячее оружие массового поражения. В том плане, что, когда в паре ярдов от такого пытаешься дышать, на глаза наворачиваются слезы. И отнюдь не умиления.

Как по мне, чтобы добиться такого ядреного запаха, нужно было не мыться с рождения. Но орки – народ гордый и стойкий. А их девы пошли еще дальше. Они обливались эфирными маслами. Отчего их… аромат становился в прямом смысле убийственным.

Видимо, так у орчанок происходил отбор спутника жизни: сумел продраться через «запах возлюбленной» – значит, достоин.

Хотя магистр Бруем, преподаватель истории и рас, уверял, что у орков ритуальные брачные ухаживания и вовсе сводятся к тому, как половчее огреть дубиной и затащить понравившуюся особь в пещеру. Однако преподаватель не уточнял, кто кого должен «приласкать» по темечку. Но что-то мне подсказывало, что с подобным сватовством вполне могла справиться и условно слабая половина этой расы.

Тем не менее адепты и преподаватели терпели детей степи, которые ходили и зимой и летом в штанах, едва ли не ломающихся от грязи, а дамы еще и в безрукавках.

И терпение спустя год принесло свои плоды: ректор умудрился залатать дыры в бюджете и даже выписать премии преподавателям. А студенты наконец стали получать стипендию постоянно и в нормальном размере.

В общем, с орками свыклись. А методика преподавания «кто не усвоит материал, пойдет на отделение некромантии в качестве учебного пособия», утвержденная ректором, и вовсе оказалась сверхэффективной. Орки стали учиться. Причем почти нормально. А с учетом того, что практиковались они в лечении не на пациентах университетского лазарета (как заявил ректор, своих адептов я угроблю сам, без помощи иностранцев), а на собственных соплеменниках, схлопотавших неуды… В общем, никто из орков особо не стремился попасть на разделоч… операционный стол к своим одногруппникам.

Так за двадцать лет наш университет стал не только полностью не зависящим от государственной казны, но и ведущим во всей империи по успеваемости. Специалисты магистерии теперь были нарасхват. Но вот имелся у ректора один пунктик…

Эйр Ортридж был мужчиной в высшей степени амбициозным. И ежегодные неудачи нашей университетской сборной по громобою его, мягко говоря, удручали. Команда университета традиционно выходила в финал и так же традиционно проигрывала. То сборной имперской северной академии боевой магии, то адептам магистерии темных сил, то студентам института технократии и чародейства. А однажды даже – о ужас! – теоретикам. Кто же мог заподозрить, что среди адептов, которые в основном проводят все время в расчетах сложнейших формул и матриц, окажутся такие… разносторонне одаренные личности в количестве аж шести штук.

Но наш ректор был из тех, кто никогда не проигрывает. Он просто совершает тактические отступления. И судя по тому, что гласил новостной листок, эйр Ортридж в этом году решил-таки приобрести в свою коллекцию достижений университета еще и кубок победителя чемпионата по громобою.

Я прочитала статью, посвященную Варлоку. Как говорится, знания никогда не бывают лишними. Оказалось, этот альв в свои двадцать пять умудрился собрать чуть ли не весь перечень наград, участвовал в межрасовых чемпионатах, был форвардом нынешних призеров кубка Серебряного континента и прочая, прочая, прочая. Как я представила, сколько стипендий стоил такой игрок, меня чуть жаба не задушила.

Варлок был магом-дуалом, адептом альвовской академии боевого искусства. И учился на последнем курсе.

«Уровень дара – поток», – прочитала я и впечатлилась. Высший. У Алекс был «канат», и она считалась сильнейшей в нашей группе. Да даже «нить» – уже неплохо. У кого-то и «волос» был…

И вот сейчас этот чемпион прибыл по обмену в наш университет… И даже, судя по магографии, помещенной в конце статьи, Варлок успел после полудня провести первую тренировку. К сожалению, изображение было нечетким. Видимо, репортер спешил отдать зачарованный оттиск снимка в печать.

На переднем плане вполоборота стоял альв в форме нашей сборной. Мокрая от пота ткань прилипла к его телу, обрисовывая прямую спину с четким рельефом мышц, крепкие ягодицы, сильные руки. Хорош стервец, определенно хорош. Лица болельщиц на заднем плане это явно подтверждали: девицы таращились на нового игрока влюбленными глазами.

Вот только я никак не могла забыть тот случайный взгляд. И он напрочь перечеркивал желание восхищаться образом «эйр Совершенное Тело». Так что восторгов новых фанаток Варлока я не разделяла.

– Определенно, мне стоит держаться от него подальше, – пробормотала я, сворачивая новостной листок и запихивая его в сумку. И мысли не возникло выкинуть его в урну. Раз за него уплачено, значит, еще пригодится. Например, рыбу на нем почистить.

Домой добралась быстро и без приключений. Уже начала подниматься по лестнице в свою комнату, как ожил кристалл связи. Тихонько завибрировал, а потом зазвенел колокольчиком.

Перерыла всю свою торбу, прежде чем его выудила. Нажала с двух концов, принимая сигнал.

Передо мной тут же возник фантом Алекс не больше ладони размером.