Ну, немного не успела я додумать свою мысль. Запнулась о ковер, валяющийся на полу и со всего размаха ляснулась на спину. Клещи выпали из руки и с грохотом отлетели к ногам Леднева, завороженно наблюдающего за действом. А, нет, он похоже выключился. Интересно, на каком моменте моего зажигательного выступления?
А, ошиблась я. Жив курилка. Он просто не вынес пытки авторским танцем и впал в прострацию.
– Будет землетрясение в Нурландии, – мерзко простонал чертов мерзавец. – Буй, фас.
– А меня мама ждет. И если я не приду через час, она приедет и порвет вас в лоскуты. И язык мне пришивали после сыидания с Жопинским не для того, чтобы какие-то упыри его снова выдергивали. Не дамся. Ааааа!
Глава 6
6 апреля. Нескончаемый день. Точнее вечер.
Интересно, лев меня будет больно пережевывать? Или проглотит прямо с рюшами и поросятами?
Напрасно маманя ждет дочу домой (пропела про себя. Менее страшно не стало)
Если сегодня я выживу выйду замуж за Дормидонтыча куплю торт килограмма на три и съем его не вставая под какой-нибудь фильм ужасов (без Бреда Питта, и вообще без брутальных мужиков. Точно, чтоб там одни чмыри и лошары. И даже тех, чтобы пожрал монстр)
Лев Толстой душка (хорошо, что у меня в сумке, совершенно случайно, оказалась аптечка первой ветеринарной помощи)
Плохо что в ней нет дренажных трубок, антисептика, марлевых салфеток и прочих нужных вещей)
Объект икс(Леднев, для непонятливых) зацвел шикарной бактериальной инфекцией. Плохо, что рана рядом с головой.
Господи. Спаси Ларисочку Степановненьку (ну, или хотя бы властного шефа)
– Эй, вы обнаглели совсем? – пропищала я, глядя, как трусишка-амбал потрошит мою сумку. Несчастный, там посмотреть то не на что. У меня один раз табор цыган не нашел кошелек в сумочке, не смогли нащупать. Буй вывалил на пол ворох фантиков, чеков, какого-то мусора и… О, боже. Черт. Парашка поэтому хихикала, провожая меня? Это же… Это, с ремнями. То, что мы из Жоры достали. Но, когда она успела? Убью. А если бы мама… Вот бы Дормидонтыч офигел. Я даже хихикнула, чем явно озадачила потрошителя и его предводителя.
– Босс, – ошарашенно прогудел Буй, замерев на месте со старпоном Жориной мамы в громадной лапе. – Может я это… Черт. Что ты за исчадье? – проныл амбал. – Босс, можно я ее в ее сумке вывезу? Прямо целиком.
– Тебе идет, – глупо вякнула я. – Еще бы шляпу, галифе, и прямо конкистадор.
– Она права, – вяло хмыкнул Босс. Надо же, он еще и веселится. Баретки свои того и гляди бохатые на гвоздь повесит, но смешно мужику. Сильный самец. Я зажмурилась от резкой вспышки. Амбал метнул свое орудие прямо в стеклянную стену с такой силой, что я испугалась, что небоскребу конец прямо вот щас настанет. Так. Подождите. Леднев нас фотографировал что ли? Я тут же подбоченилась, приняла позу при которой выгляжу чуть худее, на всякий случай.
– Эй, ты чего? – прохрипел Леднев, с подозрением глядя на мою персону. – У тебя спазмы, или от страха судорога всей чокнутой булки?
– Да нет, просто на случай если фотосет продолжится. У меня эта сторона красивее, ну и дыру в платье не заметно. А если еще вот так ножку отставить…
– О, боже. Я не тебя фотографировал. Буя для истории, – хмыкнул всесильный, великий и ужасны аспид. – Ты права. Ему очень шло. Слушай, вот ты мне объясни, тебе что, настолько одиноко? Ну… Размер там конечно… Или это для коров там всяких? Ты же вон теми щипцами их мужиков скопишь, а потом, чтобы не расстраивались буренки…
– Вы бредите? – судя по серому цвету кожи и лихорадочно блестящим глазам да, мужик бредит. И времени у нас крайне мало. Нет, я конечно злюсь на этих преступных мерзавцев. Но не могу позволить умереть у меня на руках поганцу, как это ни прискорбно. А насколько бы легче было если бы могла. Буй бы меня потом просто скормил Льву, ну или к Толстому отправил.
– Она еще мне говорила, что с киской ей надо проиграть, – проныл Буй. Сексот, блин. Что ему моя киска то далась? Да, вот Клео жалко. Как она без меня жить будет? Кто ей осетринки купит? – Герыч, удали фотку, а?
– Так, короче. Меня ваши игры утомили. Ведите ко льву. Нет больше сил терпеть эту фанаберию, – рявкнула я, почувствовав наваливающуюся на меня адскую усталость. – Вроде вы серьезный мужик, из телика не вылазите, гнете из себя мачо при мачо, дождями золотыми орошать всех собираетесь. А сами идиоты. Правду говорят что подсракулетие самый сложный период в развитии мальчиков. Вы, господин хороший, можете хоть монетами золотыми треснуть, но если я рана нагноилась и забился дренаж, времени у вас всего ничего. А в аду вас вряд ли баллотируют куда-нибудь, кроме сковороды с машинным маслом. Про этого, – кивнула я на ошалевшего тролля, – я вообще молчу. У него если орех в башке треснет, пиши пропало. Будет слюни пускать и окна вашего пепелаца и на велосипеды лаять. Эй, красавчик, не напрягайся, а то, то что я сейчас предсказала, сбудется слишком молниеносно.
Леднев откинулся на спинку своего трона, и у меня поджалось все, что только может поджаться. Я белкой метнулась к раненому олигарху и вцепилась в ткань рубашки на его плече, которая прямо на глазах начала пропитываться черной вонючей жижей. Черт, черт, черт.
– Чего встал, придурок? – гавкнула на обалдевшего амабала, явно не знающего, что предпринять, спасать своего босса, или меня ломать, вдруг я убийца наемная. – Воду неси, простыни есть чистые? Аптечку. Твою мать, – дернула тонкую дорогую ткани застонала, увидев месиво, в которое превратилось входное отверстие раны.
Час (нормальное расчетное время на промывку нагноившейся раны)
Амбал сбегал в аптеку. Принес все по списку.
Леднев в сознании, но я подозреваю, что давление у него свалилось до критических цифр.
Буй – героическая медсестра.
Буй упал в обморок.
Буй слабак.
– Дыши, сука, – прохрипела я, давя на грудь красавца олигарха. Жаль, такие мышцы у него, кубики на пузе, тату-волк. Сейчас отдуплит мужик…
Раз-два-три, вдох. Раз-два-три, вдох. Губы у него твердые как гранит.
Буй шевелится на полу. Слава богу хоть с ним не придется возиться.
И чего мне неймется всегда? Могла бы свалить уже. Бросить все к чертовой бабушке. Сейчас бы ела пряники с какао дома, и пила корвалол. У меня есть в заначке, столетний. Благодарность хозяина одного из пациентов. А вместо этого я ползаю на карачках в чужом пентхаусе, возле полутрупа его хозяина. И если олн умрет. Менты могут меня смело ластать. Не докажу я, что я спасала его. Эх. Может пойти самой к леве, он точно же тут где-то. Хотя, в тюрьме лучше наверное. А что, фуфвйку выдадут, косынку. Буду лес валить. Красота, природа. Туда точно не притащут мне простреленного слугу народа.
Апрель не задался в энтом годе. Определенно.
– Слезь с меня. И бога ради, прекрати меня слюнявить, – подал голос труп. Надо же, когда он в себя то пришел. Я так увлеклась картинками своей будущей жизни, что промохала сей знаменательный момент. Значит лесоповал пока откладывается. Жаль. Нет, все таки он очень сильный. И грудь у него… – Извращенка.
– Придурок, – выдохнула я, прямо в его рот. Ну не успела отодвинуться, я же не гюрза, у которой реакция молниеносная.
– И слюна у тебя поди ядовитая. Буй где?
– Вон, рядом прилег. Слабак он у тебя. Говно, а не телохранитель, – одышливо пробубнила я, встала на карачки и поползла к креслу, чтобы на него опереться и подняться. Ну затекла, бывает. Я сколько на коленях то простояла. – Тебя будут терзать, а он как барышня в обмороки валиться. Ты бы кого поприличнее подобрал что ли. Негоже такому крутому дядьке с дешевкой цацкаться.
– Тебя спросить забыл, – вредно простонал бывший труп. – Ты в него плюнула что ли?
– Чего?
– Ничего. Подняться помоги.
– Вам надо полежать бы. Сердце то сбойнуло. Чуть завела.
– На полу полежать? Думаешь?
– Слушайте, давайте я просто сейчас уйду и все. Забудем друг про друга. А вы в больничку поедете. Надо курс антибиотикотерапии провести, ну и кардиограмку сделать. То-сё.
Он не ответил. Посмотрел мне прямо в глаза своими глазами, полными боли. Черт… Ну за что…? А ведь почти получилось.
– Буй, отведи ее ко Льву, – черт, я так увлеклась смотрением в глаза пациента, что даже и не заметила, что огромная тень накрыла мою немаленькую фигуру, скукожившуюся в позе молящейся грешницы.
– Я так-то вам жизнь спасла, – начала заводиться я. Чертов амбал за шкирку меня поднял. Я забарахталась в воздухе, расщеперившись как белка летяга и замахала руками и ногами. Даже один раз мне вроде удалось пнуть скота Буя, судя по тому, как он хрюкнул и выругался. Но…
В общем, прощай дорогой дневник.
