Приключения Пиноккио – 2, или Тайна золотых монет
Беспорядочно помахав крыльями, он перевалился через край родного гнезда и повис на нем вниз головой, удерживаясь когтями одной лапы за выступающий наружу грубый сук и дрыгая другой в попытке хотя бы за что-нибудь ею ухватиться. Но, к сожалению, все его старания, которые, впрочем, длились недолго, были напрасны. Молодой птеродактиль висел так еще некоторое время, похожий на запутавшуюся в силках птицелова гигантскую летучую мышь, дергая лапами, отчаянно вереща, и с каждой минутой все больше и больше ослабевая. Старая самка, выглядевшая не в меньшей степени испуганной и беспомощной, нежели сам «птенец», вторила ему своими душераздирающими криками из гнезда. Тем не менее, не предпринимая никаких попыток к тому, чтобы хотя бы чем-нибудь помочь своему отпрыску. Очевидно, если и не полностью смирившись с тем, что неизбежно, то подчиняясь законам Природы того времени. Законам, гласившим о том, что о тех, кто, и не важно, по какой причине, покинул привычную для себя среду обитания, не смог удержаться в ней и оказался вне ее, – о тех несчастных следует просто-напросто поскорее забыть. Потому что с этого момента она, он или все они уже как бы и не существуют больше…
Вскоре силы окончательно покинули молодого птеродактиля. И он, не переставая отчаянно кричать и задевая крыльями за выступы скал, полетел вниз…
Огромная, пурпурно-красная, вся в светло-коричневых с белым, пятнах, хищная прадавняя раффлезия, прародительница ныне безобидной, той, которую через много-много лет назовут раффлезией Арнольда, стала последним пристанищем для крылатого ящера. Беспечного юного птеродактиля, по иронии судьбы, и на свою беду, именно на ней закончившего свой первый и последний полет…
Как только птеродактиль шлепнулся в нее, раффлезия всколыхнулась, словно желе, и по ее мясистым, покрытым густой липкой слизью лепесткам пробежала гальваническая дрожь. «Аромат» ее «благоуханий», – ужасный гнилостный запах, источаемый ею на многие метры вокруг и привлекающий к ней ничем не гнушающихся огромных насекомых (перевариваемых ею по мере их «поступления» и прилипания к ней), стал гуще; а слизь, теперь выделяясь интенсивнее, все больше и больше обволакивала уже с трудом ворочавшегося в ней несчастного. Своими хаотичными движениями лишь ускорявшего процесс выделения «желудочного сока» плотоядного цветка и возбуждавшего его аппетит. На отсутствие которого последний и так, похоже, не очень-то жаловался…
Между тем на скалистой, скрытой густой растительностью площадке творилось что-то невероятное. Она гудела, словно небывалых размеров барабан, вся содрогаясь от топота и глухих ударов сталкивающихся на ней массивных тел двух сошедшихся в смертельной схватке огромных животных. Животных, чье громогласное рычание наводило ужас на все живое в округе и, казалось, вызывало дрожь в кронах деревьев и грохот лавины камней.
Шум яростной борьбы заставил птеродактилей затихнуть и затаиться. Нахохлившись, все как один, втянув головы в плечи и завернувшись в свои перепончатые плащи, они не проявляли ни малейшего желания покидать свои корявые, обдуваемые всеми ветрами, но довольно устойчивые и надежные убежища. Самка, утратившая птенца, также притихла – из гнезда была видна лишь ее голова, которую она временами отваживалась приподымать, поводя клювом из стороны в сторону, и раз за разом беззвучно его открывая и закрывая. Она, как и прочие обитатели колонии, была явно обеспокоена нарастающим шумом и чудовищным рыком, издаваемым сошедшимися в схватке титанами. Рыком, от которого у теплокровных, если таковые находились поблизости, буквально кровь стыла в жилах. А они, эти звуки борьбы, становились все громче и были слышны все отчетливее, что явно указывало на приближение сражавшихся исполинов. И как не хотелось тем, кто мог слышать их, надеяться на обратное, это было и в самом деле так.
Внезапно, сокрушая и втаптывая в землю кусты, деревья и прочую растительность, обрамлявшую небольшую открытую местность, по которой пролегало покрытое галькой русло горного ручья, из чащи показался, пятясь и натужно ревя, огромный трицератопс. За собой он волочил не уступавшего ему по размерам тиранозавра, который почти оседлал его, закинув ему на спину заднюю лапу. Другой же тот пытался тормозить, пропахивая при этом мощными когтями, словно плугом, в каменистом грунте глубокую борозду. Но, несмотря на все его усилия, остановить противника ему никак не удавалось; и поэтому «наездник» вынужден был этой самой лапой время от времени переступать.
Оглушительно ревя и отчаянно мотая головой из стороны в сторону, трицератопс прилагал все силы к тому, чтобы сбросить с себя тиранозавра, этого тирана тогдашнего животного мира, беспощадного убийцу, мертвой хваткой сомкнувшего свои страшные челюсти у него на плече. И, в конце концов, ему удалось сделать это, оставив кусок своего мяса в пасти тирекса. Который, утратив при этом опору, и не устояв на лапах, с грохотом и ревом покатился по земле.
Как оказалось в дальнейшем, за свое освобождение трицератопсу пришлось заплатить очень большую цену. Страшная боль от огромной рваной раны на плече заставила его громко и протяжно взвыть. Тем не менее, серьезно раненный ящер все еще был настроен решительно. И, судя по всему, покидать поле боя не собирался.
Оставаясь на месте, он рыл землю передними лапами и энергично поражал пространство длинными, как бивни мастодонта, и чуть загнутыми на концах кверху, рогами, наставив их в сторону своего противника.
Между тем, тиранозавр уже успел подняться с земли. И, будучи вне себя от ярости, и давясь впопыхах куском так и не выпущенного им из пасти дымящегося мяса трицератопса, снова бросился на давшего ему достойный отпор врага.
Но, очевидно, отведав кровавой плоти, тирекс не в меру разгорячился. Ящер ринулся в атаку, не разбирая дороги, что называется, сломя голову, и горя желанием поскорее вновь сомкнуть зубы на горле врага. Но, ослепленный ненавистью к нему, он забыл об осторожности. И снова был сбит с ног мощным ударом хвоста вовремя сориентировавшегося и вложившего в этот удар всю свою силу трицератопса. Наткнувшись на несущуюся ему навстречу многотонную преграду, тиранозавр коротко рыкнул и покатился, кувыркаясь и воя, в кусты.
На этот раз трицератопс не остался стоять на месте. А бросился за противником, стремясь настичь его, пока тот, оглушенный, качался в клубах пыли по земле, загребая по ней всеми четырьмя лапами.
Несмотря на огромную рану, из которой фонтаном била кровь, проливаясь на землю и застывая на ней черной жирной коркой, рогатый ящер все же оказался проворнее поверженного короля тиранозавров. И настиг тирекса, валявшегося на земле с переломанными ребрами, прежде, чем тот успел встать. Острый рог трицератопса вонзился в бок тиранозавра, с треском вспарывая кожу и разрывая мускулы брюшины, и вышел наружу с обратной стороны, разом окрасившись темно-красной кровью. Рогатый ящер продолжал напирать, упершись всеми четырьмя лапами и не позволяя противнику хотя бы немного приподняться; а тирекс выл и ревел, оказавшись пришпиленным его рогом к земле, словно бабочка булавкой к кусочку картона, и будучи не в состоянии освободиться. Но после того, как он, изловчившись, пропахал острым когтем задней лапы морду трицератопса от уха до глазного яблока, вытекшего сквозь разорванное веко на землю ужасной кровавой массой, ему удалось, наконец, избавиться от гигантской смертоносной булавки и подняться на ноги.
Несмотря на очень существенную разницу меж тем, в какой форме находились ящеры, начиная схватку и их нынешним состоянием, несмотря на страшные раны, полученные ими в смертельном бою, они по-прежнему были преисполнены жаждой мщения и исполнены стремления убивать. Они стояли друг перед другом, роя лапами землю и угрожая выпадами, а из их глоток, в которых, казалось, вот-вот лопнут голосовые связки, вырывались звуки, выдававшие ненависть и смертельную обиду. Звуки, заставлявшие ужасаться всех, кто имел уши и мог слышать их…
Нельзя сказать, что мозг этих существ, каким бы незначительным не был его объем по отношению к массе их тела, не пытался заставить их трезво оценить свое нынешнее положение и состояние. И взвесить все за и против, прежде чем снова вступить в бой. Но голос разума либо молчал в них, либо они не прислушивались к нему. В противном случае они не были бы достойными представителями того первозданного, кровожадного животного мира эпохи Мелового Периода – Позднего Мезозоя. Мира, который, начисто отвергая компромиссы, и подчиняясь лишь преобладавшим в нем диким инстинктам, спешил жить и умирать… Благо впереди у него были многие миллионы лет эволюции и совершенствования в ходе проводимых природой как удавшихся, так и с треском провалившихся экспериментов…
И истекавшие кровью многотонные исполины, заходясь ревом и тяжело дыша, вновь двинулись навстречу друг другу, чтобы завершить то, что начали – растерзать и растоптать противника, либо быть растерзанным и растоптанным им. Впрочем, шансы их были теперь как никогда равны – увечья, причиненные ими друг другу, были несовместимы с жизнью. Обоих их ждал один и тот же конец – мучительная смерть вследствие потери крови и значительных повреждений внутренних органов.
Последняя схватка динозавров длилась недолго – вместе с хлеставшей из их ран кровью силы быстро покидали их. Двигаясь, словно по инерции, исполины с гулом столкнулись и в последний раз обменялись ударами. Которые впрочем, не причинили никому из них особого вреда. И которые, соответственно, теперь уже ничего не решали.
Некоторая беспорядочность, появившаяся в движениях ящеров и с каждой минутой становившаяся все заметнее, их «заторможенность» и частые пропадания к земле в попытке обрести равновесие и устоять на плохо слушавшихся их ногах, – все это говорило как о потере сражавшимися координации этих самых движений, так и о частичной утрате ими способности ориентироваться в пространстве. Что, наряду с прочим, ясно указывало на то, что их конец уже близок. Ящеры стояли один против другого, глядя прямо перед собой, и время от времени тряся головами. Словно пытаясь так избавиться от мглы, наплывавшей на них непонятно откуда, и все сильнее сгущавшейся в их уже почти ничего не видевших глазах. Затем ноги исполинов подкосились, и они один за другим упали в ручей, на берегу которого стояли, замутив и разбрызгав вокруг его чистую воду.
Непримиримые враги лежали один подле другого, бок о бок, с усилием подымая вверх головы, а в их натянутом, хриплом реве, реве двух агонизирующих животных, теперь уже слышались не ярость и жажда крови, а смертельная тоска и боль…
Потом из горла тиранозавра, клокоча и дымясь, изверглась темная кровь, и он затих навеки, уронив свою голову в воду. Предсмертные хрипы трицератопса, вырываясь из груди умирающего ящера с каждым его тяжелым вздохом и становясь все реже и реже, вскоре также стихли. Сведенные судорогой, подергивающиеся конечности животного вытянулись – жизнь покинула и его.
Хрустально – чистая вода ручья, смывая кровь с тел и ран погибших животных, и смешиваясь с нею, окрасилась в кроваво-красный цвет. Который, теряя насыщенность лишь далеко ниже по течению, с каждой последующей сотней метров становился все бледнее и бледнее…
Еще совсем недавно эта кровь играла и бурлила в жилах злобных созданий юного мира, мощных животных, истерзанные тела которых сейчас лежали недвижимо, перегородив и запрудив собою ручей. Их кости, погребенные в отложениях Мелового Периода будут извлечены из его глубин на белый свет через время, исчисляемое миллионами лет. И обнаружившие скелеты ящеров палеонтологи, а затем и исследовавшие их ученые, сделают немало интересных предположений, пытаясь понять и объяснить природу происхождения неизвестного науке вещества, в малых дозах содержавшегося в этих бренных останках… А также и причину произошедших в них, и вероятно, очень давно, некоторых структурных изменений. Но сами те кости уж наверняка умолчат о том, что стало причиной этих самых изменений. Как и том, что произошло в тот самый момент, когда последний из тех, кому они принадлежали, готовился испустить дух…
В час же, когда в единственном глазу павшего последним трицератопса сгустилась темень, с высоких небес на землю хлынули мощные потоки света. И от всего, что было на ней, от всего, что уже было освещено высоко поднявшимся к тому времени солнцем, на землю упала вторая тень… Тут же тяжелые колесницы грома, опережая друг друга, пронеслись в чистом небе, пробуждая в памяти тех, кто обладал способностью помнить, события минувшей ночи. Казалось, ясная лазоревая сфера, прогнувшись под ними, вот-вот расколется и осыплется осколками на землю. И та погрузится во мрак…
Но уподобившиеся земной тверди небеса устояли. И не случилось ничего. Лишь сильный порыв ветра пронесся над землей, смешав с поднятой им с поверхности ручья водяной пылью мелкий мусор и оборванные с деревьев листья и ветки. И прихватив при этом с собой несколько десятков птеродактилей, чей гордый полет в этот момент был им, и совершенно неожиданно для тех, бесцеремонно прерван. Застигнутые врасплох, они с протестующими душераздирающими криками были унесены ветром Бог весть куда, Бог весть в какие дали.
Сказать правду, нам хотелось бы надеяться, что, рано или поздно, те птеродактили все же вернутся к родным гнездам. Что им удастся сделать это. Конечно же, если только этим вольным созданиям не приглянутся новые места. И целыми и не переломанными останутся их крылья и шеи…
Яркая вспышка в небе, по силе излучения не уступавшая дневному светилу, осветив все вокруг, тут же погасла. На ее месте в небе осталось лишь большое серебристое облако, которое быстро таяло, с каждой минутой становясь все реже и прозрачнее. И которое вскоре исчезло без следа.
Так завершился один из самых, если можно так выразиться, незначительных катаклизмов, в великом множестве происходивших на молодой планете в описываемые нами времена и наносивших существенный урон всему на ней живому. Катаклизм, о природе которого нам пока что остается лишь догадываться. Катаклизм, миновавший, едва начавшись. Миновавший сам по себе…
Глава вторая. Пришелец из далеких миров. Носитель гуманистического начала Высшего Разума: режим ожидания
Мегаастролет серии БВиПП, Бич Времени и Пожиратель Пространства, захлестнув Временной Петлей расстояния в сотни тысяч световых лет, пронзил толщи Метагалактики с легкостью рассекающего натрое плывущую в воздухе невесомую шаль сверкающего дамасского клинка…
Возникнув ниоткуда, Посланник дальних, затерявшихся во времени миров, неспешно маневрировал, утверждая свою громаду в избранной им точке гигантской дисковидной Галактики, на орбите одной из планет в Системе желто-зеленой звезды.
Весь в клочьях возмущенного его бесцеремонным вторжением в эти пределы вакуума, весь в жадно лижущей его борта и стекающей по ним бушующими жгучими потоками плазме, в ореоле сполохов ионизированной материи и беснующихся на нем и яростно разящих его разрядов, Посланник неторопливо делал свое дело. Словно не замечая при этом того, что творилось вокруг него, и, казалось, никак на все это не реагируя.
И выжидать, пока конкретный участок космического пространства вернется к своему прежнему состоянию, а также приведет протекающие в нем процессы в полное соответствие с правящими в нем же физическими законами, Посланник не стал.
Командный Центр самодостаточного и самовосстанавливающегося астролета, Суперкомпьютер, управляющий его полетом в беспилотном режиме на протяжении вот уже сотен миллионов лет, немедленно приступил к действиям. К действиям, направление которых было предопределено Высокой Миссией Посланника.
Суммируя данные, поступавшие в Центр Управления Полетом от Систем Автономных Уровней, мозг корабля, Суперкомпьютер, придал приоритетный характер решению вопросов, находившихся в компетенции Центра Разведывательных Работ и Исследований. Вскрытые им коды и позволили последнему взять на себя командные функции в объеме, необходимом для выполнения отдельных пунктов Программы.
И Центр Разведывательных Работ и Исследований тут же приступил к работе, развернув бурную деятельность по нескольким направлениям одновременно. Проведенные им исследования состава вещества Желто-Зеленой Звезды и протекающих в ней реакций позволили с точностью плюс – минус 0,009 миллионов лет рассчитать ее ресурс. И, на основании полученных данных, характеризировать процессы, протекающие как в ней, так и в данной Звездной Системе, как стабильные.
Обладающие высочайшей разрешающей способностью сложнейшие электронные устройства, «глаза» корабля-робота, обращенные им к самой планете, обеспечивали возможность визуального, во всех мельчайших подробностях, детального изучения отдельных участков ее поверхности с высоты птичьего полета. И образования, состоявшие из огромных масс водяного пара, закрученные в спирали бушевавшими над планетой мощными циклонами, не стали помехой тому, чтобы еще с орбиты ее зафиксировать преобладание голубого цвета в присущей ей палитре красок…
По команде, отданной Главным Компьютером Центра Разведывательных Работ и Исследований и принятой в отсеках Контактирующих Аппаратов, взревели двигатели разгерметизирующих устройств. И тут же темные отверстия открытых шахт на обращенном к планете борту Посланника одно за другим осветились яркими вспышками – вниз, словно светлячки, прочерчивая черноту ночи, устремились зонды.
Их считывающие устройства включились на высоте тысячи километров от поверхности планеты, в верхних слоях зоны рассеивания, – экзосферы; и с той самой минуты поток информации, передаваемой ими в Центр Разведывательных Работ и Исследований, лавинообразно возрастал.
Проводимая одновременно тщательная обработка данных, полученных зондами в ходе глубоких и системных работ, и переданных ими в Центр Разведывательных Работ и Исследований, вскоре дала нужный Посланнику результат. Все указывало на то, что на планете присутствуют многочисленные и разнообразные формы жизни, – как простейшие организмы, так и собственно занимающие соответствующие ступени развития живые существа. Информация же о тех из них, которые по уровню своего развития или роду деятельности могли бы рассматриваться Посланником как обладающие разумом и интеллектом, или хотя бы зачатками их, – информации о таких существах отсутствовала полностью. И все же существовал ряд немаловажных факторов, говоривших в пользу, пусть и по возрастным меркам планеты, в очень отдаленном будущем, но очень даже возможного появления на ней таких существ…
Во-первых, было установлено, что планета имеет магнитное поле, играющее роль ловушки электрически заряженных частиц, приходящих из космического пространства.
Во-вторых, что за атмосферным слоем планеты имеются пояса радиации, образованные облаками частиц высоких энергий. Пояса, надежно защищающие планету от жесткого космического излучения, оказывающего самое губительное воздействие на все живое.
Прежде же, чем привести третий, и, пожалуй, самый весомый довод в пользу этого, а по большому счету, в нашу с вами пользу, дорогой читатель, как тех самых обладающих интеллектом существ, о которых, собственно, и идет речь, следует отметить следующее. А именно то, что всю нашу Вселенную, от края ее и до края, если таковые имеются, за исключением ее небольших участков, пронизывает мощное гамма-излучение. Оно возникает в результате взрывов нейтронных звезд, и при этом выбросы его настолько сильны, что ничто живое не в состоянии противостоять ему. Даже находясь за сотни световых лет от эпицентра взрыва.
Данные, поступившие в Центр Разведывательных Работ и Исследований Пришельца из далекого космоса с зондов, проводивших соответствующие исследования шельфа океанского дна, и свидетельствовали как раз о присутствии в его пластах возрастом сто миллионов лет изотопа Fe-60. В результате их обработки было установлено, что в то время на расстоянии девяноста световых лет от данной звездной системы произошел взрыв нейтронной звезды. Но! Смертельная вспышка, и на это указывало множество фактов, не вызвала тогда массовое вымирание живых существ на планете.
Это, в-третьих, и свидетельствовало о том, что планета является уникальной, если не НЕПОВТОРИМОЙ во всей Вселенной. Поскольку находится вдали от нестабильных нейтронных звезд и неподдающихся осмыслению космических, в гигантских масштабах потрясающих Галактику, катаклизмов. О ее уникальности говорили и результаты, полученные в ходе изучения как астрономических, так и астрофизических процессов, имевших место в недрах и ядрах близлежащих Галактик; процессов геофизических, биологических и генетических, протекающих внутри планеты и в глубинных мельчайших структурах живых организмов на ней. И все это вместе взятое явилось основанием для проведения следующего этапа работ.
Собрав всю информацию о планете, поступающую к нему из многочисленных и заслуживающих доверия источников, Суперкомпьютер Посланника приступил к моделированию бесчисленных возможных вариантов зарождения разума на планете. Затем, выделив самые перспективные из них, и внеся в отобранные поправки с учетом влияния на этот процесс всевозможных уже известных нам факторов, спроецировал их на хранящиеся в его Банке данные.
Картина, полученная при сравнении рассматриваемых вариантов с другими, во многом схожими с ними и уже где-то и когда-то состоявшимися, позволяла сделать оптимистичный прогноз. И в итоге Суперкомпьютер пришел к выводу о том, что Навигатор вывел Мегаастролет на объект, шансы которого в аспекте, интересующем Великую Миссию, были весьма и весьма значительны…
…Тот, кто миллионы лет тому назад создал Мегаастролет, в силу своего разума и прозорливости предвидел появление цивилизаций, их развитие и исчезновение в войнах и огненных смерчах потрясающих воображение вселенских катастроф. И корабль-робот, семь уровней которого представляли собой не что иное, как наслоение электроники и механизмов, заключенных в неподдающийся разгерметизации корпус, был наделен способностью, мгновенно перемещаясь в пространстве и времени, благополучно избегать нежелательных последствий тех вышеуказанных явлений.
Порождение давно ушедшей цивилизации, межгалактический Летучий Голландец, несущийся по волнам космических бурь, он был создан для служения воле Высшего Разума. Разума, обрекшего его на вечные скитания в межзвездном пространстве во имя исполнения Великой Миссии.
И вот сейчас, находясь на орбите известной нам планеты, он был готов сделать то, ради чего явился сюда.
По команде Супермозга корабля, осуществлявшего строжайший контроль над работой всех его систем с целью недопущения возникновения нештатных ситуаций, в компьютеры электронных стражей – сверхсложных блокирующих устройств – были введены коды, открывающие запоры святая – святых Посланца, – его Хранилища. Одна из ячеек которого была тут же вскрыта; и манипуляторы, способные выполнять сложнейшие высокоточные операции, извлекли из неё заветный Контейнер. Он представлял собой серебристую сигарообразную капсулу, прозрачную посредине, светившуюся ярким, пульсирующим рубиновым светом. В ней находилась некая субстанция – энергетическая Матрица, которая, являясь носителем невероятного объема информации, обладала также и способностью считывать ее на уровне элементарных частиц строения вещества. Что и обуславливало ее назначение, состоявшее в воспроизведении Консонансных Систем. Систем, сообщающих Изначальное Равновесие планетарному мироустройству. И в том также, чтобы в качестве носителя гуманистического начала Высшего Космического Разума минимизировать последствия «Больших скачков», переживаемых цивилизациями в момент перехода количественных эволюционных форм в качественные революционные. И возникавших при этом социальных, приводивших к многомиллионным жертвам, потрясений.
Извивающиеся щупальца манипуляторов приняли капсулу и, заключив ее в бережные, но не поддающиеся разъему объятия, тут же поместили эту содержащуюся драгоценную субстанцию емкость в цилиндрический контейнер аппарата, которому и предстояло доставить ее на Планету.
Принимая капсулу, внутренняя поверхность контейнера осветилась бледно-зеленым, часто пульсировавшим и с каждой секундой становившимся темнее и насыщеннее, цветом…
По мере того, как капсулу оплетали унизанные пушистыми, похожими на иней кристалликами, нити, ритм пульсаций замедлялся. Когда же зеленое свечение стало ровным, к капсуле, превратившейся в плотный, словно покрытый изморозью кокон, приблизилось нечто цилиндрическое, с отверстием в головной части, покрытое чем-то вроде блестящей чешуи. Чтобы, подобно заглатывающей свою жертву змее, сокращаясь по всей длине и «надеваясь» на кокон, принять его в себя… Вслед за этим, быстро повернувшись вокруг оси, закрылась и створка цилиндрического контейнера. Следуя движениям манипулятора, голубая искра с легким шипением пробежала по контуру бывшего отверстия, наглухо заваривая его и восстанавливая целостность оболочки контейнера. И уже через несколько секунд транспорт, несущий в себе кокон с заветной Матрицей стартовал с Мегаастролета к Голубой Планете. К планете, дорогой читатель, которой по истечении многих миллионов лет суждено было стать нашим с вами общим домом. Одним словом, стартовал к Земле.