Задача первая: учиться!
– Я не имею никаких способностей, Артур, – мягко ответила я. – Ты можешь ошибаться на этот счёт?
– Так уж и не имеешь? И дела никогда не идут по-твоему, ты не управляешь, пусть и бессознательно, событиями в своей жизни? Не пропускаешь автобус, который должен попасть в аварию, не оказываешься в нужном месте в нужное время? – улыбнулся он.
– Мне просто везёт. Но это с детства.
– Конечно, везёт. Ты не развивала способности, поэтому пока это просто везение, но уверен, что если тебе будет угрожать настоящая опасность, смертельная, то ты ударишь силой. Она в тебе есть.
– Хорошо, допустим, только допустим, что я ведьма. Но если нас так мало, то разве не должны обо мне знать? Искать?
– Должны по идее, тем более что ведьма ты не слабая. Не знаю, почему так вышло. Где ты родилась?
– В Москве. Мама приехала сюда из Питера, познакомилась с папой и вышла замуж. Родилась я.
– А твоя бабушка?
– Я не знакома ни с кем из маминой родни. Она когда-то говорила, что они с бабушкой сильно поссорились, мама чем-то её разочаровала, – я замерла во внезапном озарении. – Мама сказала, что у неё не было способностей! – прошептала я.
– Похоже на правду. Твоя мама не унаследовала способностей, а твоя бабка-ведьма не потерпела рядом неодарённую дочь. Та сбежала в наш город, родила от человека, конечно, дочку, похожую на себя как две капли воды. У вас, ведьм, всегда так. А дальше ты получила способности, что редко, но всё же бывает. Детей, не унаследовавших способностей, называют безда́рками. Это грубое слово вполне отражает, как ваши относятся к тем из своих, кому повезло меньше. Я когда-то читал, что у двух безда́рков есть довольно высокий шанс на одарённое потомство, но силы в детях будет не очень много.
– А у меня много?
– Сложно сказать, но я бы оценил как прилично. Но это скорее понятно по тому, как ты сопротивлялась, а не по виду.
– То есть я сопротивлялась, потому что ведьма? А обычная девушка поползла бы к тебе на коленях? – закусила я губу.
– Против обычной девушки было бы глупо применять силу, слишком высок шанс навредить. Но вы сопротивляетесь нашей силе и зову. Поэтому, когда я понял, что ты хочешь сбежать, психанул и решил немного надавить. Думал, что силы хватит, чтобы переубедить.
– И не хватило? – ехидно спросила я.
– И побоялся давить сильнее, когда стало понятно, что ты не такая уж слабенькая ведьмочка.
– А зов? Что это и для чего?
– Зов – это способность, которую наш вид развил уже тут, на Земле. Некое конкурентное преимущество. Представь, обычно женщина может выбирать из сотен или даже тысяч мужчин. Чем она красивее, тем больше выбор. А мне подходит только одна. Для тебя я ничем не более особенный, чем другой высокий и спортивный парень на хорошей машине. Ты же для меня – единственная, с кем я могу иметь значимые отношения и детей. Чтобы сравнять шансы, мы используем зов. Вызываем желание в выбранной женщине, привлекаем её к себе. С зовом всё ощущается по-особенному, это как маленькая гарантия того, что выбранная пара не убежит в лес в поисках другого мужчины, – хмыкнул Артур.
– И он не работает на других девушек?
– Нет, только на пару. Я никогда раньше его даже не применял, получилось как-то само собой. Только у него есть обратная сторона.
– Какая?
– Тебе так легко удалось от меня убежать просто потому, что меня скрутило бешеным, неконтролируемым желанием. Я знал, что откат есть, но испытал его впервые, так что пока я приходил в себя и разгонял круги перед глазами, ты уже улизнула в компании Зои.
– Так тебе и надо, – рассмеялась я.
– Согласен. Вообще глупо получилось, конечно. Но если честно, то мало у кого встреча с парой гладко проходит. Мы немного дуреем от радости и совершаем глупости. Я был искренне уверен, что уж со мной-то ничего подобного не случится, – погладил он меня по руке. – Но я рад тому, что тебя встретил. И тому, какая ты. Извини, но пока тебя не было, я собрал небольшое досье.
– Небольшое?
– Коротенькое. Страниц на сорок, – беззаботно пожал плечами он.
– Сталкер. И мачист.
– Кто?
– Загугли мачизм и сталкинг. Не удивляйся, если там твоя фотка будет в статье, – поддела я.
И он загуглил.
– Всё так плохо?
– Да уж не очень хорошо. И что теперь?
– Теперь? Буду за тобой ухаживать, пока не добьюсь благосклонности. У меня вариантов больше нет.
– А у меня какие варианты?
– Самый приятный: сдаться. Я буду очень хорошим мужем, верным, заботливым.
– И подвох в чём? В ревности? Что-то мне подсказывает, что, заимев долгожданную пару, ты так просто не сдашься, предложишь жить в богатом и красивом доме с охраной по периметру, рожать детей и не отсвечивать?
Он замолчал и долго смотрел на то, как вода разбивается о камни у подножия пирса.
– Судя по тону, тебе такой вариант не подходит, – наконец проговорил он.
– До тринадцати лет я в таком и жила вместе с мамой. А потом отец решил, что хочет вторую жену, молоденькую. Когда мама не согласилась, то оказалась вместе со мной на улице без жилья, работы, образования и с ворохом брендовых шмоток, которые нельзя было продать даже за треть потраченных на них денег. Я не говорю, что виноват только отец. Она дала ему власть над собой, он этой властью воспользовался, когда представилась возможность. Думаю, что отец хотел доказать ей, что без него она ничего не стоит… или проучить. Не учёл маминого упрямства. Так что до тринадцати лет я росла в райском саду, а после – в холодных однушках на первых этажах с соседями-маргиналами. И сумела сделать для себя выводы.
– Ты поэтому хочешь купить квартиру сама? – вздохнул он.
– Я хочу иметь профессию, работу, востребованность. Чтобы мои жизненные условия не зависели от чьего-то настроения.
– Даже если я перепишу на тебя часть недвижимости, например? Видишь ли, ведьмочка моя, история твоих родителей будет кардинально отличаться от нашей в том, что я точно не захочу вторую жену. Ни помоложе, ни постарше. Для меня до конца жизни будешь только ты.
– Не слишком ли много пафоса для пары часов знакомства? И потом, не надо навешивать на меня подсознательную вину за твоё возможное одиночество, если я вдруг решу, что ты мне не подходишь. Не надо на меня давить. Историю ты мне, конечно, красивую рассказал, но может это неправда? Какие у тебя есть доказательства?
– То есть зов для тебя был недостаточным доказательством? – вздёрнул брови он. – Без проблем, как раз с доказательствами у нас сложностей не будет никаких. Лейла, ты уже поняла, к какому виду я принадлежу?
– Могу только предполагать. А люди про вас знают?
– Да. Мы поддерживаем идею о нашем существовании на краю культурного сознания. Даже книжки заказываем, фильмы спонсируем.
– Но зачем? – удивилась я.
– Затем, чтобы потенциальная пара не падала в обморок и не лишалась рассудка при виде нас настоящих. Прецеденты были, и много. Поэтому сдобрили правду парой легенд, щедро присыпали сказочными атрибутами и получили желанный в женском сознании образ. Даже странно, что наши предки до этого не додумались.
– У них просто интернета не было, – я забрала руку из цепких пальцев. – И что из этого правда? Метка тоже есть?
– Есть. Метка – это особый этап отношений пары. Её получится поставить, только если женщина тоже этого захочет. Поэтому иметь пару без метки – это не то чтобы позор, но несколько унизительно. Словно сообщать всему миру, что твоя женщина тебя не любит и не хочет.
– И когда ставится метка?
– Обычно в первую совместную ночь, но в любом случае только тогда, когда женщина к этому готова.
– А как же все эти истории про похитил, покусал?
– А это уже не мы придумываем, – пожал плечами он. – Если честно, то иной раз такого понапишут, что шерсть дыбом. Не понятно, кому было бы приятно иметь рядом затравленную, измученную, изнасилованную женщину. Кто вообще может такого захотеть?
– Зоя сказала, что её муж похитил, и она десять раз сбегала.
– Да? А я знаю эту историю как ту, в которой он десять раз её отпускал. Лейла, ведьмочка моя, у всех это происходит по-разному. Есть ли желание взвалить на плечо, утащить к себе, подчинить, покусать? Глубоко внутри есть, но я не животное. Даже в звериной ипостаси я не смогу причинить тебе вред. А будучи человеком понимаю, что это гнилой путь. Да, есть психологические техники, есть тот же стокгольмский синдром, но это не то, чего я бы хотел для себя и тебя. Не тот путь, по которому я хотел бы идти.
– А если я откажу? Пойдёшь?
– Надеюсь, что нет. Этот путь – дно. До тех пор, пока у меня есть хоть капля самоуважения, я по нему не пойду.
– А если я погибну? Ты останешься без пары?
– Скорее всего. Поэтому своих женщин мы склонны слишком сильно оберегать. Но может быть перестройка, может быть и вторая пара, особенно если первую потерял молодой о… – он замялся, подбирая слово.
– Оборотень. Да? Речь же о них?
Он кивнул.
– Если молодой оборотень потерял пару, то через десяток лет он может смириться, перестроиться, встретить кого-то ещё. Тут многое зависит от того, насколько глубокой была связь, от силы самого оборотня.
– А ты, значит, сильный?
– Да. Очень.
– Но хотя бы молодой?
– К сожалению, не особенно.
– Да? А выглядишь ничего так, песок не сыпется.
– Стараюсь держаться поближе к пляжу, чтобы было не так заметно, – серьёзно ответил он, а я рассмеялась.
И так меня разобрало, что я не могла успокоиться, сложилась пополам и не могла остановиться, видимо, так выходили эмоции сегодняшнего дня.
– Да ладно тебе, не настолько смешно я и пошутил.
Это вызвало у меня новый приступ хохота, даже слёзы из глаз потекли. Утираясь заботливо предоставленным пледом, я вдруг подумала: наверное, нет ничего страшного в том, что он оборотень. Сама-то я ведьма. И живу как-то. В то, что я не такая, как все, приходилось поверить. Были в моей жизни моменты, которые заставляли задуматься, что сказка о колдовской силе может быть правдой…
Глава 5. О новых лицах и обстоятельствах
– У меня вопрос. Вот если я ведьма, то может быть такое, что я сделаю человеку плохо?
– Конечно. И не только человеку. Оборотню с тонкой душевной организацией ты способна причинить невыносимые страдания. По себе знаю, – сделал он серьёзное лицо.
– Это несомненно, просто интересно. У меня был один случай, ещё в школе. Меня одноклассник позвал в гости. Я не подумала плохого, пошла. Там была его сестра и какие-то друзья, но старше. Сестра быстро куда-то ушла, я осталась с ними одна, и сразу как-то стало неуютно, захотелось уйти, но они меня не отпустили. Начали задирать, толкать, кофту порвали, – я вдохнула поглубже, собираясь с мыслями.
– Хочешь, мы их всех найдём и ноги переломаем? Или шеи. Я серьёзно.
Он посмотрел так проникновенно, что я поняла: да, найдёт, переломает, а потом в лесу закопает. И стало немного страшно, но ещё и очень приятно. Видимо, не самых высоких моральных качеств я человек, если мне такие предложения греют душу.
– Да я сама справилась. Видишь ли, их тогда понос разбил. Всех. А туалет один. Я ужасно испугалась, дверь не сразу смогла открыть, в общем, частично увидела. Одноклассник в больнице потом лежал, похудел сильно. Перевёлся в другую школу, потому что при виде меня у него это повторялось. У тех других парней тоже. Потом уже дошли слухи, что они не только ко мне так приставали. А может и не только приставали. Но я тогда была уверена, что это как-то со мной связано. Что я не то чтобы сама это сделала, но из-за меня всё произошло.
– Скорее всего, это так проявились твои способности. Хороший способ защиты. Проклятье острого поноса, – хмыкнул он.
– Скажешь тоже. Артур?
– Да?
– А покажешь? Ну, то есть как это выглядит? Ты волк?
– Заяц, – задумчиво бросил он в воду маленький камушек.
– Заяц? – изумлённо протянула я.
Почему-то принять тот факт, что он оборотень, оказалось легче, чем то, что он заяц.
– А почему Волков тогда? – недоумённо спросила я.
– А потому что я очень грозный заяц, – свёл он брови на переносице и по-заячьи дёрнул носом. От неожиданности я рассмеялась и чуть не свалилась в воду, но он придержал, прижав к себе. – Да волк я, волк. Шучу. Ты бы видела своё лицо. Вообще, мы, конечно, не совсем волки, но из земных зверей больше всего на них похожи, да. А ипостаси у нас две: боевая и звериная. Какая тебя интересует?
– Обе, – завороженно прошептала я, почти не замечая того, что придержать-то он меня придержал, а руки потом не убрал. – А это больно, перекидываться?
– Да, но недолго. Чем сильнее зверь, тем быстрее и больнее трансформация. Но все привыкают. Показать?
– Если тебе будет очень больно, то не надо, наверное.
– Я привык. Но тут дело не только в этом. Мы оборачиваемся лишь при очень близких людях, Лейла, потому что в миг оборота мы довольно беззащитны. Кроме того, здесь не самое удачное место.
– Нужно пойти в отель, в комнату?
– Нет, там ещё хуже. Нам нельзя оборачиваться в людных местах. Если только никого нет в радиусе километра.
Мысленно прикинув расстояние до ближайшего здания вдалеке, я повернулась к нему.
– А если не видно, то как узнать?
– Я чую.
– Чуешь людей на расстоянии километра?
– Если они долго не мылись, то больше, – подмигнул он, а я широко распахнула глаза, судорожно вспоминая, когда последний раз купалась.
– Хорошо, смотри. Всё равно темно уже и никто ничего не увидит.
Он расстегнул ворот рубашки и стянул её через голову. На фоне чернеющего неба его тело выглядело шикарно, так и хотелось потрогать. Развитые мышцы плеч, могучая грудь, узкая талия и кубики. Никогда не видела в реальной жизни настолько красивого мужчину.
– А вы все такие? – завороженно спросила я, глядя, как он развязывает шнурки на поясе.
– Какие такие? – с интересом посмотрел он.
– Ну такие… – распахнула я глаза пошире.
– Всё ещё не понимаю.
– Ну высокие, мускулистые, красивые… – с каждым словом я говорила всё тише, но он услышал.
– Ага, должны же у нас быть конкурентные преимущества по сравнению с другими мужчинами?
– То есть Зова вам мало? Артур, подожди, ты что совсем будешь раздеваться?
– А ты когда-нибудь видела волка в трусах?
– Видела, в «Ну, погоди!», – я улыбнулась в ответ.
– Если смущаешься, то отвернись.
– А если я буду подглядывать?
– То я постараюсь не ударить в грязь лицом, не запутаться в собственном исподнем и не упасть голым задом на пирс.
– То есть, если я не буду подглядывать, ты всё вышеперечисленное сделаешь?
– Конечно, я тут вообще-то волнуюсь. Первый раз раздеваюсь в присутствии пары, а она даже смотреть не хочет, – шутливо поиграл бровями он.
– Я бы, наоборот, волновалась, если бы ты смотрел, – рассмеялась я.
Он резко выпрямился, оставшись в одних боксерах и строго взглянул на меня.
– Нужно срочно проверить!
– Размечтался. Кстати, я когда тебя первый раз увидела, то подумала, что ты стриптизёр. Но сейчас вижу, что на поприще раздеваний за деньги ты бы много не заработал, – съехидничала я.
– Это ещё почему? – возмутился Артур.
– Ну как же? – я невинно похлопала ресницами. – Ни танца, ни пластики, минута – и готово. Даже трусы не нарядные. Без рюш.
Он скрестил руки на груди, расставил ноги пошире и посмотрел на меня с прищуром.
– А ты нарываешься, ведьмочка.
– А у меня характер паршивый, надо было лучше принюхиваться.
– Хм. Говорят, с женщинами такое бывает от недостатка внимания. Так я обеспечу, и посмотрим, может, характер и выправится.
– Надежды юношей питают… – пожала я плечами.
Артур тем временем взялся за резинку боксеров и медленно, глядя мне в глаза, потянул вниз. Выглядело это всё до того привлекательно, что по коже пронеслась стайка мурашек. Не выдержав, я спрятала лицо в ладонях и захихикала. Несколько мгновений было тихо, а затем громко фыркнул зверь. Я подняла лицо вверх и посмотрела. В первую секунду по телу прошла волна оторопи и страха, но зверь спокойно стоял в отдалении.
Боевая ипостась походила на некоторые изображения оборотней: большая волчья голова на могучем теле, широченная шея, антропоморфная фигура в узлах мышц, покрытая густой шерстью графитового цвета. Монстр стоял на двух ногах и был явно гораздо крупнее Артура в человеческом образе. Интересно, откуда он берёт массу? Могучие руки заканчивались острыми и изогнутыми, как серпы, когтями. Сам зверь был около двух с половиной метров ростом, ноги больше походили на лапы и тоже заканчивались когтями, но уже покороче.
– Ты меня понимаешь? – хрипло спросила я. Он спокойно кивнул в ответ. – Можно подойти и потрогать?
Он кивнул ещё раз, фыркнул и сделал шажок навстречу. Поднявшись с одеяла, я на нетвердых ногах подошла к нему и коснулась жёсткой, как леска, шерсти. Наверное, такая должна защищать в бою. Монстр тем временем встал на колени, и моё лицо оказалось напротив его морды. Глаза были умными, янтарно-карими. Глаза Артура на морде чудовища. Наверное, именно они и примирили меня со всей этой невозможной ситуацией. Я робко погладила его по морде и почесала за ушком, чем вызвала искреннее удивление.
– Нельзя?
Монстр в ответ фыркнул и чуть прижал к себе когтистой лапой, аккуратно коснувшись спины.
– Покажи зубы.
Он медленно оскалился, продемонстрировав огромные клыки, а потом высунул ярко-розовый по-собачьи смешной язык, и я прыснула в ответ.
– А хвост есть?
Оборотень отрицательно помотал головой, но я уже аккуратно обошла его по кругу и даже хлопнула по поджарому заду.
– Ладно, а теперь волка покажи, я отвернусь.
Глядя на море, дала Артуру возможность поменять ипостась и дождалась, пока в руку не ткнётся большой влажный нос. Волк тоже получился огромным. Крупнее лабрадора раз в пять, он в холке был мне по грудь. У волка шерсть оказалась мягче, но цвет остался прежним. Его я тоже погладила и почесала за ушком, а он покрутился и показал, что на этот раз хвост имелся. Да ещё какой!
– Очень красивый волк! Хорошо, я поняла и поверила. Оборачивайся обратно.
Отвернувшись к воде, я долго стояла в тишине, прислушиваясь к плеску волн и шуршанию одежды. Медленно дышала и осознавала, что этот симпатичный парень с хорошим чувством юмора и завидным ростом – оборотень. А я, кажется, ведьма. Вместо адекватной реакции – истерики, отрицания или падания в обморок, я почему-то рассмеялась. Затем почувствовала, как его руки скользят по моим от локтя вверх до плеч. Он подошёл совсем близко и мягко притянул к себе, наклоняясь к моей шее и жадно втягивая воздух. Смех застрял в горле, уступив волнению.
– Ты очень смелая ведьмочка.
– Ты очень красивый волк.
Артур прислонился ещё ближе, а затем обнял меня, плавно, но неуклонно вжимая в своё тело. Я ощутила, насколько он напряжён, и захотела отпрянуть в безотчётном испуге, но он удержал и нежно укусил меня за мочку уха, заставив волну желания взметнуться от низа живота к щекам, а кровь забурлить под кожей горячими пузырьками.
– Ты даже представить себе не можешь, как восхитительно пахнешь, – его голос, низкий, чуть охрипший, пробирал до самых глубин. – И как сильно я хочу тебя поцеловать.
Ошеломлённая, я замерла, глубоко дыша, прислушиваясь к новым для себя ощущениям. Интересно, он это спланировал? Испугал, впечатлил, развеселил, ошарашил, а теперь – возбуждает? Тут никакой выдержки не останется сопротивляться! Да и желания это делать я в себе больше нащупать не смогла. Значит, правда. И первое свидание получило своё объяснение. Не псих. Оборотень. Это хуже или лучше?
– Артур? – робко обернувшись, я взглянула в его янтарные глаза. – Я ещё не… понимаешь, я не… я не хочу, чтобы… чтобы зашло дальше поцелуев.
– Я обещаю, что всё будет тогда и так, как этого захочешь ты сама, – жарко прошептал он мне в ухо, а я откровенно поплыла.
Длительное воздержание отрицательно сказывается на неприступности! Вот я и поддалась соблазну. Сам соблазн был совершенно не против такого расклада и только крепче притянул к себе.
Губы Артура мягко, но настойчиво коснулись моих, руки прижали к груди, и я отдалась на откуп его ласкам. О, мне было не просто хорошо. Мне было умопомрачительно, сказочно, невероятно хорошо. Такое ощущение, будто он чувствовал, как нужно целовать, как касаться языком, как сжимать в горячем кольце рук.
Поэтому, когда он дёрнулся и одним движением задвинул меня за спину, я бы свалилась с пирса, если бы Артур не удержал. Слишком резким оказался переход от горячего томительного удовольствия поцелуя к суровой реальности, где из пустоты перед нами возникли пять фигур. Возникли прямо из воздуха, а на поверхности пирса вспыхнула и погасла затейливая пентаграмма.
– Не бойся, вреда они не причинят, только нервы потрепят, – шепнул мне Артур, но волнение всё равно заметалось в груди.
– А кто это у нас тут такой хвостатенький обернулся в людном месте? – с противной интонацией пропела одна из фигур, явно женская. Хотя они все были похожи на женские, роста невысокого, руки-ноги тонкие, а лица в наступившей темноте рассмотреть непросто.
– Я в своём праве, Злата. Свидетелей нет.
– А как же вон та девица за твоей спиной, слегка пропахшая… оборотнем?
– Моя пара.
Фигуры дёрнулись и наклонились друг к другу, зашептавшись за спиной предводительницы.
– Мы должны убедиться, что она находится тут добровольно и не имеет повреждений. Покажи свою пару, Волков, – потребовала Злата. – Что-то с трудом верится, что ты её нашёл.
– На каком основании я должен вам что-либо показывать?
– На основании приказа о патрулировании, конечно.
– И давно русские ведьмы патрулируют в Турции, Злата?
– А мы тут теперь учимся и преподаём, не знал? Школа новая в Стамбуле, температура тут осенью поприятнее, чем в Питере. Мы вообще-то всех ваших отслеживаем, кто сюда прилетает. Нечего лясы точить, Волков, покажи свою пару, – зашипела ведьма.
– Злата, бери своих учеников и вали туда, откуда выползла. Я в своём праве и никого тебе предъявлять не обязан. Хочешь – пиши жалобу в Трибунал, по официальному запросу я её покажу. Ты же знаешь порядок.
– Не обязан предъявлять, если на ней есть метка. Но вот незадача, я метку не чувствую. Поэтому девочку придётся показать. А мы её запомним, в реестр внесём, воспитательную работу проведём, о последствиях отношений со зверьём уведомим, статистику предоставим. Всё в рамках Соглашения, волосатик, – нараспев ответила она.
От её тона, манеры говорить и прозвищ, которыми она награждала Артура, меня покорёжило, а руки сами сжались в кулаки. До чего же мерзкая гадина! На пирсе воцарилась тишина, и только звуки волн разбивались о напряжение, разлитое вокруг.
– Лейла, по правилам я не должен им отказывать. Не бойся, никакого вреда они не причинят. Ни на какие личные вопросы ты отвечать не обязана, можешь просто показаться.
Он нашёл мою руку и сжал ладонь. Сделав шаг в сторону, я наполовину вышла из-за его спины.
– Представься, – раздался повелительный мужской голос. Ого, тут и парни, оказывается, есть.
– Лейла Абду́ллина.
– Ты тут добровольно находишься, угрозы, давление со стороны оборотня поступали? – спросил он.
– Нет, я тут добровольно.
– Зачем он обернулся?
– Я попросила.
– Мы хотели бы пригласить тебя на собеседование касательно противоестественной связи, в которую ты собираешься вступить, – издевательским тоном проговорил ведьмак.
– Я могу отказаться от этого собеседования?
– Можешь, но это было бы глупо. Гораздо лучше иметь информацию из разных источников.
– Если уж решила стать… волчьей подс… пастилкой, то хоть знать будешь, что к чему, – мерзко захихикал третий голос, кажется, всё-таки девичий.
– За оскорбления вы ответите, Злата, – прорычал Артур.
– Ну что ты, Волков, какие оскорбления, только комплименты! – ядовито ответила она.
Главная ведьма скривилась и наконец перевела взгляд на меня. До этого она глумливо наблюдала за Артуром, видимо, ситуация доставляла ей настоящее наслаждение. Я же не отказала себе в удовольствии показать ей средний палец. Глаза у неё расширились, а рот приоткрылся от удивления. Кажется, меня признали за свою.
– Какого чёрта? – хрипло вытолкнула она из себя. – Ты же… ты же.
– Ведьма? – я улыбнулась ей в ответ. – Ага.
– Но ты не состоишь на учёте!
– А что, обязана? Не помню, чтобы меня об этом уведомляли. И вообще, ты что всех ведьм знаешь?
Злата продолжила таращиться на меня.
– Ты вообще чья? У нас нет никаких Абдулаевых! – взвизгнула одна из девиц.
– Я сама по себе, отдельно. И тоже не Абдулаева, кстати, – фыркнула я в ответ.
– Тебе нужно встать на учёт, понятно? Ты должна пойти с нами, – сверкнула глазами Злата.
– А если не встану на учёт, то что будет? И кому это я успела задолжать?