Одиночество вышло из чата
Тут и согласна, и нет. Папа в тот период, после моего рождения, работал как вол, а мама дико страдала от недосыпа и усталости. Она была тогда в состоянии «что воля, что неволя, – все одно» – это по ее выражению, я помню ее рассказы. Наблюдать за моими склонностями и способностями у нее не хватало сил, потому что я являлась довольно активным ребенком. Хотя у меня имелась одна склонность, да – разрисовывать все поверхности карандашами и фломастерами. Меня позже отдали в художественную школу, но там мне не понравилось, я, оказывается, не любила рисовать. Может быть, меня притягивало искусство граффити? Впрочем, теперь поздно об этом думать, граффити – тоже мимо.
В статье: возрастная мама очень боится за здоровье малыша и соблюдает все рекомендации врачей.
Да-а, помню в раннем детстве эту суматошную беготню по поликлиникам, эти попытки мамы разобраться в рекомендациях разных врачей, иногда совершенно противоречивых…
В статье: поздние дети возвращают молодость мамам и папам: они стараются сохранить или вернуть спортивную форму, отказываются от вредных привычек, следят за здоровьем. В отношениях супругов появляется взаимная благодарность, бережность, супруги нежны друг к другу.
Э-э… ну тут тоже все сложно. У родителей не было времени на спорт, у папы болели колени, у мамы основная повестка – сердце и давление. И оба моих родителя всегда буквально тряслись из-за здоровья друг друга – ну как кто из них свалится, тогда второму придется тащить все на себе. Нежным отношениям это мало способствовало, скорее общение мамы и папы отличалось напряженностью и проявлениями то скрытой, то явной паники. Какая уж тут бережность… От этой тревожной нежности, когда мозг рисует всякие ужасы и возможные проблемы, только мороз по коже. Наверное, только очень богатые люди способны не беспокоиться при таком раскладе.
Если тревожные люди тянули с ребенком до солидного возраста, то вы что, думаете, они успокоятся потом, когда его родят? Ха-ха. Тревоги у них станет еще больше! Чем старше родители первого ребенка, тем они тревожней.
В статье, словно споря со мной, утверждалось: поздние дети, как правило, растут без материальных сложностей, так как родители уже крепко стоят на ногах и спланировали возможные расходы.
Тут три раза «ха-ха», даже комментировать нечего – про планирование в наше время.
…Если вспомнить, то я была довольно избалованным и капризным ребенком. В подвижные игры мои родители не могли со мной играть уже в силу своего возраста, а от моих капризов и истерик у них начиналась тахикардия и поднималось давление. Пожилым людям труднее справляться с подростковыми проблемами своих детей. Климакс и пубертат в одной отдельно взятой семье – это иногда взрывная смесь!
В статье утверждалось, что между возрастными родителями и ребенком может возникнуть непонимание – в части моды, нравов, одежды, увлечений… Тут опять несовпадение. Вот конкретно именно этот момент меня совершенно не волновал в детстве, а родителей оно и вовсе не волновало никогда. Так что эта проблема тоже мимо.
Еще я никогда не страдала из-за того, что мои родители выглядят как бабушка и дедушка. Я не стеснялась папы и мамы, как предупреждалось в той же самой статье. Ну да, папа с мамой не особо молодо выглядели, ну и что. В детстве на критические реплики со стороны я не реагировала («деточка, это твои родители или бабушка с дедушкой?»), а у родителей и сил не было на это реагировать. Такие мелочи, право слово…
Пожалуй, по-настоящему я больше страдала уже из-за своей повышенной тревожности – а вдруг папа и мама умрут. Да, точно, будучи подростком, я очень переживала, что родители скоро умрут, это было у меня тогда почти навязчивой идеей. Я думала: ну и как я одна выживу, наверное, меня отдадут в детский дом. О том, что меня может реально удочерить Ирина, мне даже мыслей в голову не приходило. Она, моя кузина, тогда существовала как-то отдельно. Молодая женщина, работающая, со множеством увлечений, постоянно в путешествиях… Это сейчас мы с ней сблизились, а тогда все было иначе.
Что еще из моего детства? Помню, мама говорила, что работодатели вообще не любят женщин с детьми, а уж тем более женщин в возрасте и с детьми. И что в тридцать лет работу с ребенком найти проще, чем когда тебе уже под пятьдесят и у тебя на руках малыш.
Короче, к концу подросткового возраста я очень изменилась, больше не капризничала и не истерила, до болезненности обожала папу и маму, боялась за них.
Когда они стали болеть (мама первой, папа позже), я сосредоточилась на уходе за ними, и меня это не тяготило. Наоборот, я стала бодрой и энергичной, очень позитивной (словно вот, сбылись они все, эти мои детские страхи, наконец, но зато теперь я в силах с ними бороться, так-то, злая судьба, я все равно смогу преодолеть трудности!). Или причина произошедших со мной перемен – она в том, что я вышла из подростковой гормональной бури, просто стала взрослой в какой-то момент? Тоже не знаю.
Ну и что, что мои ровесники на тот момент учатся в вузах, куда-то там ходят… Все равно.
Тут, конечно, знакомство с Ильей меня очень поддерживало: я с того момента, как стала с ним изредка встречаться, почувствовала себя абсолютно нормальной. Да, я живу не так, как многие, но что с того, все живут по-разному, главное, не страдать при этом.
Я давно уже не страдаю, я радуюсь жизни и всех люблю. Я счастлива.
– Остыло же… – услышала я голос рядом. Вздрогнула, подняла голову – это официантка подошла к моему столу, убрала одну чашку, поставила другую. Или надо называть ее не официантка, она же бариста? На бейджике было ее имя – Людмила.
– Ой, зачиталась… не заметила! – засмеялась я. – Я заплачу за обе.
– Не надо, – мягко произнесла та.
– Спасибо, Людмила. С наступающим вас!
– И вас, девушка.
Официантка-бариста по имени Людмила снова подошла к моему столику, поставила передо мной тарелку с куском торта:
– Это от заведения.
– Спасибо, Людмила, – улыбнулась я.
– Можно просто Люда.
– Я Даша.
Она была невысокой, чуть полноватой, вишневого цвета волосы до плеч; двигалась и говорила энергично.
– Скоро прогорю, – призналась Людмила без тени сожаления. – Никто не ходит.
– Почему?
– Алкоголя-то тут нет.
– Ну и не надо! Люда, а вас как правильно называть? Бариста? – с любопытством спросила я.
– Да, можно и так, – приветливо улыбнулась она. – Можно на «ты», кстати. А на самом деле я хозяйка этого кафе.
– Так романтично, – восхитилась я. – Люблю книги и фильмы про маленькие уютные кофейни, все вот это такое… – Я пошевелила пальцами, изображая «уютные» эмоции.
– Ой, нет… Нет тут никакой романтики, – призналась Людмила. – Аренда сумасшедшая, в бюджет еще нужно закладывать оборудование, ремонт. Персонал у меня отсутствует, всем занимаюсь одна я… Выгоден ли кофейный бизнес? Сложно сказать. Ну да, это один из самых недорогих бизнесов по входу, поэтому и ниша очень перегрета. Но! С хорошим продуктом, да плюс если есть грамотный бизнес-план, то зарабатывать в этом бизнесе можно. Вообще, общепит – это про сервис. Тут все нужно делать по уму: думать про целевую аудиторию, маркетинг, привлекать людей, обкатывать бизнес-процессы. И не с нулем в кармане, а чтобы была минимальная подушка безопасности…
Мне все это было интересно, я принялась расспрашивать Людмилу, а она мне отвечала охотно, благо других посетителей в кафе не наблюдалась.
Я довольно долго болтала с Людмилой, пока не пришел ее сын Витя девяти лет (они, оказывается, жили в доме напротив).
Мы очень мило распрощались, еще раз поздравив друг друга с наступающим Новым годом, и я отправилась домой. Снег превратился в метель, я жмурилась, прикрывая лицо рукой.
Настроение у меня было замечательное, даже несмотря на то, что Илья так и не отозвался. Вот, с удовольствием поболтала с баристой по имени Людмила, развлеклась, много узнала о кофейном бизнесе.
Мне всегда и все было интересно, особенно как устроены некоторые вещи в этом мире. Еще Людмила рассказала о себе – что она была замужем, но потом пришлось развестись, потому что ее мужу стало совершенно неинтересно заниматься ребенком, поскольку муж слишком молод и вдобавок, как выразилась моя новая знакомая, «еще не успел нагуляться». Людмила заявляла, что теперь ей вообще никто не нужен, даже любовника ей не надо.
Еще она говорила об одиночестве, сколько в нем плюсов и свободы. Для подкрепления своих идей она даже вспомнила знаменитые строчки из творчества Омара Хайяма: «Ты лучше голодай, чем что попало ешь, и лучше будь один, чем вместе с кем попало».
Ирину всегда удивляло, как я легко завожу беседы с посторонними людьми. «Ты, Даша, буквально притягиваешь к себе окружающих… У тебя в лице определенно есть что-то такое, располагающее!» Еще она предупреждала меня, чтобы я не верила кому попало, потому что таких людей, как я, очень любят всякие подозрительные люди и мошенники.
Но я не думаю, что в болтовне Людмилы со мной была какая-то корысть или скрытый замысел. Просто моей новой знакомой было скучно… а то, что она столь горячо восхваляла одиночество, как раз свидетельствовало о том, что именно оно ее и угнетало больше всего.
А еще я подумала о том, что у меня мог бы быть ребенок возраста ее сына. Чисто теоретически! Мы же с Ильей познакомились как раз десять лет назад. Если бы я тогда вдруг забеременела, нашему ребенку исполнилось бы сейчас девять. С одной стороны, здорово – я еще молодая, а ребенок уже взрослый, с другой… Ну как-то тяжело это все у нее происходило, у Людмилы, судя по всему? Развелась с мужем, который «не нагулялся», взялась заниматься бизнесом, достаточно нестабильным причем…
Как правильно – рожать в юности или в зрелом возрасте? Никогда не угадаешь. Наверное, точного ответа нет.
Да, Илья так и не проявился в этот день. Не позвонил, не написал. Лишь на следующее утро, тридцать первого декабря, я получила от него сообщение: «Даша, милая, прости, что сразу не ответил, очень много дел. Срочно еду на завод, там какие-то проблемы с контейнерами, их не могут растаможить, все сроки горят. Я виноват, знаю! Встретимся числа тринадцатого, я надеюсь. Люблю, целую, всегда твой».
Глава 1 Январь
…Помню утро первого января. Я вышла из дома в час дня. Было так светло и ясно…
Людей почти нет, все магазины закрыты, за стеклами витрин темно, огни не горят. На осевшем сером снегу (в новогоднюю ночь, как всегда, случилось небольшое потепление) валялись блестящие разноцветные обрывки конфетти, еще виднелись черные подпалины – там, где запускали фейерверки.
Воздух прозрачный и неподвижный. Тихо, очень тихо – это потому, что машин нет и дворники не скребут тротуары.
Новый год только что родился, он даже еще сам не понял, что начался, пережив бурную ночь своего рождения и заснув лишь под утро.
Как странно все в этом новом мире, и я как будто тоже какая-то новая?
Потому что в эту новогоднюю ночь я осталась совсем одна. Впервые в жизни. Раньше я проводила ее с обоими родителями, потом только с папой, и еще в последние годы всегда удавалось выкроить время для встречи с Ильей. В этот раз с Ильей встретиться не получилось, он уехал в командировку.
Но я совершенно не чувствовала себя одинокой и несчастной – ни сейчас, ни этой ночью. Даже наоборот, я прекрасно провела время. Пила безалкогольное шампанское (у меня аллергия и на алкоголь), доедала свой зожный пирог и включила себе один юмористический сериал.
Раньше приходилось принудительно смотреть новогодние шоу по телевизору, которые родители считали обязательной частью новогодней программы, а сейчас я была свободна от этого довольно утомительного зрелища.
Словом, я спокойно (хотя и не без грусти, вспоминая об ушедших навсегда папе с мамой) провела этот праздник и сама словно заново родилась, вернее, «перезагрузилась».
Илья в час ночи прислал мне голосовое сообщение с поздравлениями, потом мне написала Ирина, тоже поздравила и спросила, говорила ли я с Ильей. Я ей ответила, что с Ильей еще не пересекалась, потому что он уехал в командировку. Ирина почему-то дико удивилась (судя по количеству ужасающихся смайликов, которые она мне отправила после моего сообщения), а потом она написала, что ждет меня завтра (то есть уже сегодня!) у себя к двум часам дня. Я ей обещала, что буду.
И вот я первого января бреду через тихий, спящий после новогодней ночи город к своей двоюродной старшей сестре…
Ирина встретила меня в причудливом полосатом (зеленый с фиолетовым) платье до колен и с огромным бантом на голове. Черные тени, малиновые губы…
– Привет! – расцеловала я ее в как всегда плотно наштукатуренные щеки. – Ты что, еще не ложилась?!
– Нет, представь себе! – нервно рассмеялась она, помогла мне раздеться. Проводила в комнату, мы сели в кресла за стол, на котором стояло большое блюдо с мандаринами. Я потянулась к ним, на цитрусовые у меня аллергии не было. – Дашенька… ну как ты?
– Нормально, – сказала я. – С Новым годом тебя.
– И тебя, моя дорогая… Я даже еще не переоделась, решила тебя дождаться. Он тебя бросил, да?
– Кто, Илья? Нет, он в командировку уехал.
– И ты так спокойна?! – всплеснула руками сестра. – Боже мой, ты была одна в новогоднюю ночь! Если бы я знала, я бы к Сонечке не поехала, мы бы с тобой вместе…
– Да чего ты так переживаешь? – удивилась я. – Со мной все в порядке.
Ирина сначала вздохнула глубоко всей своей довольно обширной грудью, которая заметно сначала поднялась, потом опустилась на привычное место, и глухо произнесла:
– А у меня был самый ужасный Новый год в моей жизни.
– Поссорились с подругой? Будешь? – Я протянула Ирине половинку мандарина.
– Давай. Нет, ни с кем не ссорилась. Наоборот, время провели прекрасно и очень душевно, – махом забросив в себя всю половинку и непроизвольно морщась, ответила Ирина. – Даже слишком. – Она помолчала, проглотила мандарин и продолжила: – У Сонечки очень дружная семья. Такой чудесный муж, двое детей. Мальчик и девочка. Вернее, они уже взрослые… Я их помню еще детьми, довольно сумасбродными. Но сейчас дочери восемнадцать, сыну двадцать один. Они учатся в вузах. В разных. Про свою учебу рассказывали, планах на жизнь…
Ирина вдруг начала рыдать. Я перепугалась и бросилась ее обнимать. Вдруг поняла, о чем она, что именно ее вдруг так стало мучительно беспокоить.
– Ну не надо, не надо, перестань… – гладила я Ирину по твердой горячей спине.
– Ты не понимаешь, Даша… все представляют детей как младенцев, обычно несносных, или как проблемных огрызающихся подростков… молодых бездельников… и сетуют, как это тяжело – растить их… а тут я вдруг увидела совершенно взрослых и замечательных… нет, не детей, а… людей! Умных! Талантливых! Красивых! Молодых! Самостоятельных! Добрых! Это же чудо – когда есть такие отдельные живые люди, и ты причастен к их появлению на свет… и они родные, и они уже как друзья… они как помощь и поддержка!
Сестра ревела, а я ее успокаивала как могла. Обнимала, гладила, потом принесла воды с успокоительным из аптечки, накапала его в чашку.
В комнате оглушительно запахло таким знакомым запахом ментоловой настойки на спирту (вся моя юность пропитана этим «ароматом», родители очень уважали это лекарство). Ирина успокоилась не сразу. Вздохнув несколько раз, продолжила решительно:
– Он тебя обманывает.
– Илья? Да перестань ты! – возмущенно засмеялась я.
– Оставить любимую одну в такой праздник!
– Мы договорились с ним заново отпраздновать Новый год тринадцатого января! – закричала я.
Ирина произнесла с поучительной интонацией:
– Современные люди живут головой и забывают при этом про тело. Живут как хотят, делают то, что им в голову взбредет. Но жизнь нельзя контролировать! Рано или поздно до человека это доходит. Мозг – это просто орган. Что хочет, то и придумывает, ну и гормоны вдогонку добавляют ощущений. И вдруг, вдруг, совершенно неожиданно человек понимает, что он существует в придуманном мире, придуманным его мозгом, а реальная жизнь – она где-то рядом, отдельно. Там, в реальности – человек стареет, болеет, теряет какие-то навыки. Работа? Ну что эта работа… суета сует. Хобби? Та же самая суета! Поездки по интересным местам? А чего я там не видела, как лошадь мотаюсь туда-сюда, то по стране, то по всему миру, все везде одинаковое, это вообще бизнес, созданный для туристов, в голове давно перемешались эти достопримечательности, превратились в какой-то слипшийся ком – из замков и монастырей, кофеен и вокзалов, теперь Прагу от Берлина не отличу… Тьфу.
– Кузя, успокойся.
– Короче, если Илья не сделает тебе предложение в вашу следующую встречу, то я его придушу собственными руками.
– Кузя! – застонала я.
– Я шестой десяток уже Кузя, – свирепо всхлипнула Ирина. – Меня вот тоже когда-то так мурыжили… разные товарищи. Ты не должна повторить мою судьбу. Будешь оливье?
– Буду, – кротко ответила я.
* * *Тринадцатое января – воскресенье. Мы с Ильей договорились, что я приеду к нему к шести вечера, мы отпразднуем старый Новый год, проведем эту ночь вместе, а утром он отправится на работу. Ну а я соответственно к себе домой.
Приезжать ко мне Илья не очень любил. Я подозреваю, что это было как-то связано с неприятной ему (да и многим, наверное) темой смерти, болезни и старости, все еще незримо присутствовавшей в моей квартире.
Что ж, так оно и есть в какой-то мере. Я ничего не поменяла в квартире, вещи родителей лежали на виду, лекарства в их комнате – на подоконнике. Меня это не особо волновало, а вот Илью – да, он был очень чувствительным, но не переделывать же его теперь. Я на него не обижалась. Время пройдет, и станет полегче…
Илья жил довольно далеко от центра, впрочем, добираться туда было удобно, дом его, еще относительно новый, располагался недалеко от остановки общественного транспорта. Эту квартиру купила ему его мать, когда он учился в старших классах… Купила, тоже следуя заветам, но уже последнего времени – что родители должны к совершеннолетию ребенка приобрести ему отдельное жилье. Все эти годы мы встречались с Ильей именно там.
Пока я ехала, то думала о том, ждать ли мне сегодня предложения от Ильи или нет.
Брак… Ну а что брак? Официальный тем более! Он делает людей обязанными, связанными, лишенными в чем-то свободы. И это давит на психику, на подсознание.
Да хотя бы взять этот старый фильм, «Ирония судьбы». О чем он? О том, что придется каждый день сновать туда-сюда, туда-сюда – друг перед другом!
Люди же друг другу осточертеют! Какая бы там ни была любовь в самом начале. Обо всем наговорились, все друг о друге известно… Интимная жизнь надоела. Ну так говорят, я сама тут ничего не могу сказать, опыта семейной жизни у меня нет…
Вдруг мы с Ильей, когда начнем жить вместе, семьей, очень быстро надоедим друг другу? А если у нас родится ребенок, то, не исключено, родительство станет непростым испытанием для нашей страсти?
Мы сейчас с Ильей не круглые сутки вместе, нам не надо решать какие-то общие проблемы, но что изменится потом? Вот как это узнать, наверное, надо все-таки рискнуть и для начала просто попробовать пожить вместе, без штампа в паспорте.
С другой стороны, ну а кто мешает нам существовать в рамках гостевых отношений, которые у нас с Ильей сейчас?
Стоп. А как быть в ситуации, когда родится ребенок? Все-таки… Это важно! Мне же будет нужна помощь… да я вообще одна не справлюсь, начиталась сегодня днем статей, которые весьма реалистично описывали быт с младенцем на руках. И про беременность с родами я тоже почитала… это же ужас сколько проблем!
Семья – это тяжело. Есть же статистика… Кажется, каждый второй союз у нас сейчас распадается, помнится, поведала мне Ирина. Социологи еще пишут, что однажды, в будущем, браки и вовсе умрут или переродятся в иные формы… например, в тот же гостевой брак, как у нас с Ильей сейчас.
«Так чего же мне сейчас менять?! – строго возразила я сама себе. – Будем с Ильей встречаться, как и раньше. А когда родится ребенок, просто наймем помощницу, например».
Уф. Ну опять я себя накрутила! Думаю, у Ильи хватит денег на няню, да и у меня есть та самая «финансовая подушка», огромное спасибо за то моему работодателю Фиделю. И вообще, смогу и в декрете фрилансить! Не исключено, что мама Ильи согласится помогать с внуком!
А Ирина… ну что Ирина. Она милая и любимая, но она просто человек старой формации, к ней надо быть снисходительной. Пусть и дальше бухтит о том, что мы с Ильей должны пожениться и немедленно родить детей, надо просто кивать и соглашаться с ней, а самой делать все по-своему.
…Илья открыл мне дверь, я с порога бросилась обнимать его:
– Уи-и… как я соскучилась! Какой ты красивый, как ты вкусно пахнешь… – Утыкалась я в него лицом, целовала.
– Даша, детка, как я рад тебе! – засмеялся Илья, тоже целуя меня – в щеки, губы, нос – куда успевал попасть. – Наконец-то мы вместе!
Я отстранилась, разглядывая своего возлюбленного.
Какой же Илья красивый. Буквально красивый, это не преувеличение. Очень гармоничный. Ладный! Чуть выше среднего роста, не тонкий и не толстый, прекрасные темные волосы, удивительные серые глаза… Одевается всегда по-пижонски, даже дома…
– Что ты смотришь, раздевайся, – ласково сказал он, помог мне снять пальто. – Потрясающее платье у тебя сегодня… Давай сапожки снимем, – опустился он передо мной на колени.
Он был очень нежен со мной. Главное, заметил, что на мне новое платье. Я его купила недавно. Черно-белое, фасон немного провокативный, чем-то напоминает школьную форму старых времен, когда носили эти фартуки, воротнички, манжеты; юбка в складку.
Это еще Илья не в курсе, какое на мне сегодня белье!
Но, в общем, неведение Ильи длилось недолго. Сама не понимаю, как так произошло, что мы довольно скоро оказались в спальне, на кровати, платье валялось на полу, а Илья любовался новым комплектом белья на мне. Но тоже недолго, Илья довольно быстро освободил меня и от него.
– Какая же ты хорошенькая… – прошептал он мне на ухо. – Знаешь, ты похожа на девушек, которых рисуют в аниме. Ты как будто ненастоящая… Игрушечная! Куколка. Только ты реальная, живая…
Я хотела сказать, что он тоже похож на принца из сказки, но пока подбирала сравнения, было уже поздно. Слова куда-то исчезли, я полностью растворилась в своих ощущениях. Время как будто замедлилось… а потом понеслось стремительно, заставив мое сердце биться с сумасшедшей скоростью.
К «финалу» мы подошли одновременно, наши стоны слились в один. Некоторое время мы лежали неподвижно, потом в стену глухо постучали.
– Соседи, – пробормотал Илья. – В этих современных домах прекрасная слышимость. И плевать. Сейчас еще детское время, имеем право немного пошуметь. Пусть завидуют!
В этот момент из прихожей раздались звуки поворачиваемого ключа.
– Блин, это же мама обещала прийти, я и забыл! – застонал Илья. – Как неудобно…
– Почему она не позвонила в звонок перед тем?
– Так у нее же свой ключ!
Он вскочил, быстро оделся и убежал из комнаты. Я тоже принялась одеваться. Пока не понимала, плохо это или хорошо – то, что пришла мама Ильи, Елена Андреевна. Я видела-то ее всего пару раз, мельком, сталкивались на улице, когда выходили вместе куда-то с Ильей. Мы с ней и не говорили никогда толком, лишь здоровались.
Илья вернулся:
– Мама сейчас на кухне, чаю попьет и уйдет. Она ненадолго, принесла мои рубашки. Сама стирает их и гладит. Я ей сто раз предлагал, давай я буду сдавать их в химчистку, там доставка – приедут на дом, заберут, потом обратно сюда привезут… Нет, не согласилась.
– Тебе повезло с мамой, – серьезно сказала я. Села на кровать, сложила руки на коленях, точно примерная девочка.
– Ты молодец. – Илья поцеловал меня в щеку. – Дай я тебя причешу, а то прямо видно…
– Что видно?
– Чем мы сейчас занимались, – засмеялся он. Принялся меня аккуратно расчесывать. – У тебя волосы как у принцессы. Не стригись никогда, я тебя умоляю.
– Хорошо, – обещала я. И тут на меня что-то нашло. Я спросила Илью: – А какие у тебя планы на меня?
– Что? – Он едва не уронил расческу, глядя на меня широко раскрытыми глазами. – В смысле? Ты о чем?
– Мы с тобой встречаемся десять лет. Я уже свободна… от своего долга, а ты… а ты, как я поняла, сделал неплохую карьеру. Что дальше, скажи мне?
Я не сомневалась, что Илья сейчас страшно смутится, потом опомнится, а затем скажет, что любит меня и хочет быть со мной вместе всю жизнь.
Он сел рядом со мной. Потом, через некоторое время, произнес обычным, даже скучным каким-то голосом:
– Ты так хочешь впрячься в семейную жизнь? Подумай сама… Ведь тебе сейчас не надо готовить, убирать, стирать, пока мы… пока у нас все вот так.
– Пока у нас гостевой брак? – уточнила я.
Илья вздрогнул. Его, видимо, слово «брак» пугало в принципе. Он продолжил, глядя в пол: