Бумажный грааль. Все колокола земли

– Персиков?

Говард покачал головой:

– Никак не отойду после завтрака.

– Кто-нибудь хочет персиков? – Сильвия и Эдит отказались. – Не против, если я съем?

Никто не возражал. Дядя Рой налил в банку с персиками молока, достал из ящика чистую вилку. Поманил Говарда за собой в гостиную и, усевшись в кресло, стал пить молочно-персиковый сироп прямо из банки. Из кухни доносились голоса: как только мужчины вышли из комнаты, Сильвия и Эдит начали что-то бурно обсуждать.

– Скользкий, зараза. – Дядя Рой откусил персик с кончика вилки. Вопреки ожиданиям Говарда, они не стали больше говорить о проблемах Сильвии с арендой – дядя Рой целенаправленно избегал этой темы. Через пару минут Сильвия собралась и уехала обратно в Мендосино. Дядя Рой заверил ее, что все будет хорошо.

– Не волнуйся, я что-нибудь придумаю, – сказал он не самым убедительным тоном.

Тетя Эдит прошла мимо, вытирая глаза платком, и сразу поднялась наверх. Говарду стало неловко. Дядя вжался глубоко в кресло и опустил голову так низко, что подбородок слился с шеей. В таком виде он смахивал на пудинг. На его лице отражалось нечто большее, чем печаль или беспокойство. Дядя Рой действительно что-то обдумывал и строил планы. Только он собрался что-то сказать, как на крыльце послышались шаги, и раздался громкий стук в дверь.

Дядя покачал головой, мол, Говарду вставать не нужно.

С улицы вскоре донесся женский голос – очень громкий, точно из рупора. Сначала Говарду показалось, что это Сильвия вернулась и она в ярости.

– Ты дома, я знаю! – крикнула женщина и снова постучала в дверь. Голос был звучный и тонкий, как у Злой ведьмы Востока, и теперь стало ясно, что он принадлежит пожилому человеку.

– Тс-с! – Дядя Рой приложил палец к губам. Наступило молчание. Наверху было тихо.

– Открой дверь! – Опять крик с крыльца, затем стук в окно. – Я вижу твою машину! Не надо притворяться! Скоро будешь жить под мостом!

Говард притих. Что-то заскребло по крыльцу – это кресло-качалку отодвинули в сторону, и в щелочке между занавесками появилось чье-то лицо, точнее, его часть.

– Я вижу твой затылок, Рой Бартон!

– Это не я! – ответил дядя Рой. – Тут мой адвокат! Не зли его, а то вцепится, как бульдог! Он приехал из Сан-Франциско и настроен серьезно. Очень серьезно!

Женщина звонко рассмеялась.

– Пусть едет обратно! – крикнула она и опять заколотила по стеклу.

Тетя Эдит спускалась по лестнице с кошельком в руках.

– Убери немедленно! – прошипел дядя Рой и обратился к Говарду: – Деньги им лучше не показывать, иначе свихнутся. Прямо как акулы от запаха крови. Не угомонятся, пока не выпотрошат тебя целиком. – Кивнув в сторону крыльца, он добавил: – Это хозяйка.

Говард встал и направился к двери:

– Я сейчас.

Дядя Рой схватил его за штанину.

– Да пусть себе вопит. Скоро надоест, и уйдет. Нам бы придержать ее до Хэллоуина. Я заработаю целое состояние на доме с привидениями, и мы с ней расплатимся.

– Понятно, – сказал Говард, хотя толком ничего не понял. Что еще за дом с привидениями? Он ничуть не верил в способность дяди заработать состояние на подобных вещах. – Давай я с ней разберусь. Я умею общаться с такими людьми.

– Она крепкий орешек…

– Я справлюсь.

– Тогда вперед. – Дядя Рой отпустил Говарда и выпрямился в кресле. – Все в порядке, – сказал он тете Эдит, замершей на лестнице. – Говард кое-что разузнал об этой женщине. Сейчас он от нее отделается.

Говард с улыбкой кивнул тетушке и беззвучно произнес: «Будет сделано», а затем открыл входную дверь.

На крыльце стояла высокая худая женщина в красном платье. Вытянутое лицо, нос с горбинкой. Она бросила на него сердитый взгляд из-за очков с оправой в стразах и сразу попыталась оттолкнуть Говарда в сторону, чтобы попасть в дом. Он не дал ей войти и закрыл за собой дверь с такой силой, словно не прочь был раздавить ее этой самой дверью, если бы женщина вовремя не отошла. Она скрестила руки на груди и вся надулась.

– Если вы адвокат, то я китайский чиновник.

– Мистер Бартон готов внести часть платежа, – тихо проговорил Говард. – Я посоветовал ему не доводить дело до суда.

– Мудрое решение. – Женщина не сводила с него глаз. – Часть какого именно платежа?

Говард замешкался. Он и сам не знал, о чем идет речь. Дядя Рой назвал эту женщину хозяйкой, но чем именно она владела? Домом или магазином Сильвии? Хотя ему-то какая разница.

– Какова, по вашим подсчетам, общая сумма?

– По моим подсчетам! Плата составляет четыреста с лишним долларов в месяц от суммы долга в сорок две тысячи под двенадцать процентов на тридцать лет. Если он не раскошелится, то дом будет принадлежать мне, мистер умник, а в карманах-то у него пусто!

– Успокойтесь, – негромко произнес Говард, положив руку ей на плечо. – Не надо так волноваться.

Женщина увернулась от него, словно от змеи. Он благодушно улыбнулся, глядя на нее с капелькой удивления и делая вид, что смущен ее поведением.

– Дышите ровно, – добавил Говард тихим, как у психолога, голосом, по-настоящему сводящим с ума здоровых людей.

Он аккуратно поставил кресло-качалку на место. Черт, что же еще ей сказать? Говард показал рукой на качалку – вдруг женщине не помешает присесть и немного остыть? – с видом стоматолога, усаживающего ребенка в кресло для пациентов. Дядя Рой подглядывал через щелку между занавесками. Шторы немного дернулись, открывая обзор. Дядя ухмыльнулся и показал рукой, будто гладит кого-то по голове, а затем покрутил пальцем возле уха, изображая вертушку на палочке.

Женщина сделала еще шаг назад и отошла почти на край крыльца. Подходить к креслу и тем более садиться она точно не собиралась. Преувеличенное терпение Говарда еще больше распалило ее ярость. Брови выгнулись дугой, лоб прорезали морщины.

Наконец она взяла себя в руки, лицо разгладилось. Однако было видно, что ей это нелегко.

– Я отправила мистеру Бартону уведомление о том, что больше не принимаю платежи с опозданием. И настроена я очень серьезно. Закон есть закон.

– Всего две-три недели… – Говард пытался вспомнить, сколько времени осталось до Хэллоуина.

– Через две недели мистер Бартон будет жить в салоне своего автомобиля, – перебила женщина. – Я сочувствую его бедной супруге, но она сама виновата – знала, за кого выходит замуж.

В этот момент входная дверь со скрипом распахнулась, и из нее на веревке вылетела резиновая летучая мышь размером с голубя. Дядя управлял механизмом, спрятавшись где-то внутри, до Говарда доносился его сдавленный смех. Женщина вновь бросилась к входу, однако Говард вовремя перегородил ей путь и захлопнул дверь, оставив летучую мышь болтаться снаружи. Она стучала своим носом по раме, точно резиновый дверной молоток.

Хозяйка едва заметно усмехнулась и устало качнула головой, как бы говоря: «Вот что из себя представляет Рой Бартон». И, по мнению Говарда, выходка с летучей мышью прекрасно это продемонстрировала.

– Мой клиент готов предложить вам десять процентов, – сказал он. – Прямо сейчас. – Говард вытащил из кармана чековую книжку и взял ручку, намереваясь выписать чек.

– Передайте мистеру Бартону, что машину можно припарковать за заправкой «Тексако», рядом с остальными развалюхами. Тогда ему разрешат пользоваться туалетом.

Она спустилась с крыльца и пошла к дороге. Из окна второго этажа теперь раздавался звук бряцающих цепей и чей-то гортанный смех в замедленной записи. Шея у женщины покраснела, но она не обернулась.

Говард догнал ее, когда она уже садилась в машину. Стоя спиной к дому, он заглянул в открытое окно с пассажирской стороны. Хозяйка завела двигатель, показывая, что собирается уезжать.

– Четыреста долларов? – предложил Говард.

Она бросила на него оценивающий взгляд, затем с неким разочарованием посмотрела на чековую книжку.

– Четыреста сорок два. И эту сумму он уже задержал на три недели, а следующий платеж ровно через восемь дней. Иначе я приму меры.

– Держите. – Говард оторвал чек и протянул ей в окно. Немного помедлив, женщина наконец его забрала, словно не могла поступить иначе.

– Вы еще молоды, – сказала она. – А дыра, которую вы пытаетесь заделать, очень и очень велика. – Ее слова теперь звучали спокойно и обдуманно, как у старой сумасшедшей училки, в тысячный раз читающей одну и ту же лекцию. – Так кто вы на самом деле?

Женщина будто только сейчас хорошенько его рассмотрела, и на мгновение Говард растерялся, как будто его застали за кражей.

Он пытался подобрать ответ. Обман с адвокатом явно не прошел.

– Просто друг, приехал с юга. Рой сейчас на мели, но обязательно выкарабкается. У него есть парочка задумок.

Женщина улыбнулась и посмотрела на него так, словно он назвал дядю Роя персидским принцем, который скоро унаследует целое королевство.

– Вы даже не представляете, в какие глубокие и мутные воды заплыли, – сказала она. – Сил у вас скоро не останется, а дно уже не нащупать. Не знаю, кто вы такой, но если вы решили со мной сразиться, то совершили огромную ошибку. Старый мошенник окажется на улице, уж я об этом позабочусь. И ни он, ни вы не помешаете мне добиться своего. – Со взглядом, полным жалости, женщина добавила, желая предостеречь Говарда: – Попомните мои слова, он обдерет вас до нитки, если позволите ему сесть на шею. Возвращайтесь домой, не бросайте деньги на ветер. Вам здесь нечего делать. Вы ничего не поймете.

Машина тронулась с места, и Говард быстро отошел в сторону. Он положил чековую книжку обратно в карман, потом забрал сумки из трейлера и направился к дому, размышляя о том, что сказала хозяйка. Похоже, речь шла не только о деньгах.

– Ну как? – спросил дядя Рой. – Отреагировала на реквизит?

– Страшно разозлилась.

– Вот и хорошо. Потерпит до конца месяца?

– Да, но пришлось ее припугнуть, – ответил Говард. – Твоя выдумка с адвокатом, судя по всему, сработала. – Не хотелось врать, однако эта уловка явно позабавила дядю, что уже дорогого стоило, и к тому же не пришлось бы объяснять, как старуха согласилась уехать, не получив денег. – Этим домовладельцам только подавай чек с оплатой. Не станут они никого выселять, им это невыгодно. Привыкли получать деньги, а не ремонтировать жилье. Я заверил ее, что в ноябре вы расплатитесь, вот и все.

– А мы обязательно расплатимся. Дом с привидениями не подведет. Сам видишь, как я тут все устроил: трупы, призрак женщины, летучие мыши.

Говард кивнул.

– Глазные яблоки, – добавил он, завершая список.

Беседа с хозяйкой дома стала для Говарда настоящей встряской, и теперь у него дрожали руки. Он солгал, но правда наверняка в итоге вскроется, а дядя, каким бы он ни был обнищавшим, не станет принимать деньги от племянника. Сильвия четко дала это понять.

– Кто она такая? – поинтересовался Говард.

– Некая Элоиза Лейми. Ей принадлежит чуть ли не половина побережья. Часть какого-то консорциума или вроде того. Замешан и Хорек. Повсюду протянули свои щупальца!

– Значит, магазин Сильвии – тоже ее собственность?

– Именно. Раньше Хорек был неплохим парнем, но деньги его испортили. Готов с кем угодно спорить: деньги всех портят.

– И чего они хотят?

– Ну, они ж миллионеры, а миллионеры – народ суровый. Все эти разговоры о перепланировке… Тут зарыты большие деньги. Да они океан запросто осушат, если на дне будет что-то ценное. Вот, кстати, Хорек. Пил мое пиво, встречался с моей дочерью. Он, конечно, и раньше был какой-то скользкий на вид, но что уж тут поделать. Не всегда можно судить по внешности. А потом он спутался с этой старухой, подзаработал… Человек превратился в гребаного хамелеона, мигом стал цвет менять. И живет теперь только ради банковского счета.

Критика в адрес Хорька была Говарду по душе – знать бы о нем побольше, чтобы окончательно раздавить. Во рту пересохло. Видимо, нервная реакция после стычки с домовладелицей.

– Пойду налью воды, – сказал он и вышел из гостиной.

Говард направился к кухне, обдумывая случившееся. Он пробыл здесь всего полтора часа, а ситуация уже порядком усложнилась. Что ж, стоило этого ожидать. Никто не говорил, что будет легко. Никто не давал гарантий.

Он выпил стакан воды прямо у раковины, глядя в окно на лес. Из размышлений его внезапно вырвал чей-то голос.

– Лес этот – не самое приятное местечко. – На кухню успел проскользнуть дядя Рой. Кивком он показал на деревья за окном, при этом его лицо было серьезным и даже испуганным. – Тут водятся медведи, представляешь? И пумы. Одни хищники.

– Серьезно? – спросил Говард. – Прямо здесь?

– С виду и не скажешь, правда? Лес очень густой. Звери, может, сейчас сидят и выглядывают из засады. Цивилизация на них плохо влияет. Привыкают копаться в мусоре. Легко человеку голову оторвут и съедят все кишки.

– Надеюсь, нечасто такое бывает?

– А много и не надо, у каждого только один шанс. – Дядя Рой улыбнулся, намеренно переиначив суть вопроса. – Нет, эти деревья не ждут гостей, тем более там один только ядовитый дуб. Его пары́ попадают в легкие, и горло просто смыкается. Смерть от удушения, если выражаться официальным языком. – Он мрачно покачал головой – мысль о сомкнувшемся горле его не порадовала. – Еще всякие сектанты. А хуже всего эти… которые выращивают марихуану.

– Я слышал, они опасные ребята, – сказал Говард. – И неудивительно, наркотики стоят дорого. Прибыльное дельце.

– Да, деньги у них крутятся. В нашем захолустье все завязано на деньгах. Оружие, собаки, натянутая проволока, осколочные мины, колючее заграждение, ямы-ловушки и капканы – они там хорошо обосновались. Ни за что бы не сунулся в этот лес.

Говард качнул головой, как бы соглашаясь. А вот тетя Эдит зачем-то ненадолго ходила в лес, к тому же с сэндвичем.

– А еще лесовозные дороги. Лесорубы эти вообще сразу тебя пристрелят! Примут за защитника окружающей среды – а «зеленых» они терпеть не могут – и пристрелят. Сектанты – другое дело. Им ты нужен живым.

Дядя Рой, точно сумасшедший, продолжал бормотать, перечисляя все лесные ужасы. Он снова заглянул в холодильник и покопался в поисках чего-нибудь вкусного.

– Колу будешь?

– Спасибо. А у тети Эдит спросить?

– Разрешения? Или в смысле хочет ли она? – Дядя Рой вдруг рассердился. – Она пока отдыхает. Ушла вздремнуть. Теперь спустится, когда надо будет готовить ужин. – Выражение его лица немного смягчилось. – Вообще-то, она переживает за Сильвию. Все, конечно, наладится, но материнские инстинкты ее просто выматывают. В таком деле, как у Сильвии, выживание главнее всего. Если она переживет зиму… – Он пожал плечами и внезапно улыбнулся, будто в голову пришла радостная мысль. – Эдит жутко взбесилась из-за летучей мыши. И запись со смехом ей тоже не понравилась. Она чересчур серьезно воспринимает эту старуху.

Говард не знал, что бы такого сказать насчет серьезности намерений старой домовладелицы и при этом не разозлить дядю Роя, поэтому просто сменил тему, пытаясь вывести его на откровенность.

– Расскажи мне про клейщиков, кто они такие? Я услышал про них от мистера Джиммерса. Они стащили кое-какое барахло у меня из бардачка. Тоже какие-то сектанты?

– Никто толком не знает. Практически никто. Живут в чаще леса. Все до одного анархисты. Ради спасения души даже носки одинаковые подбирать не станут. Не стригутся. Целыми днями только и делают, что приклеивают что-то слоями, в основном на свои же машины. Синдром кораллового рифа, вот как я это называю. Некоторые говорят, это примитивизм, упадок человечества. Зато, между нами говоря, они делают обалденное виски.

– А вино у них никуда не годится. Попробовал вчера вечером. Пришлось запивать водой.

– Такое невкусное? – сморщился дядя Рой, с трудом веря словам племянника. – Впрочем, сами-то они его не пьют и ни черта в вине не понимают. Знают только, что все эти вина из натуральных фруктов популярны среди туристов, особенно у трезвенников. Привозят друзьям бутылку травяного вина в качестве шутки. Такое лечение от зависимости. А вот старейшинам у клейщиков позволяется пить виски. Они обжигают солод на костре, в точности как шотландцы, но не используют торф. Берут молодую красную древесину, срубленную топором прямо у корней.

– Прямо у корней?

– Да-да, именно так. Подай-ка мне два стакана.

Говард достал два зеленых стакана из шкафчика над головой. За ними в дальнем углу стояло штук десять солонок и перечниц, среди которых с довольным видом устроился фарфоровый Шалтай-Болтай. Говард застыл от неожиданности. И здесь тоже…

– Знаешь, какое самое древнее из живых существ на земле? – спросил дядя.

Говард покачал головой, неспособный что-то угадывать.

– Корневой ком от группы красных деревьев. Растениям этим уже по две тысячи лет. Спросишь, откуда они берутся? В основном не из семян, а как раз из корней. Одно дерево пускает корни, потом из этих корней вырастает другое. А рядом с ним еще одно, и все они дают новые корни. Первое дерево стареет и умирает, со временем падает. Может, ему уже тысяча или две тысячи лет. И так продолжается двадцать тысяч лет, несколько поколений деревьев растут и пускают новые корни в этот ком. А он-то не отмирает. Ему не страшны ни пожары, ни насекомые. Сколько ему лет? Какого он размера? Никто точно не знает. Уж побольше египетских пирамид и шерстистого мамонта. – Дядя Рой перевел взгляд на банки с колой. – Вот эти корни и используют для виски. Чем древнее, тем лучше. Ты ведь образованный человек. Читал эссе Морриса о возрасте?

Говард вроде бы что-то такое читал, однако все его мысли занимал очередной Шалтай-Болтай. Он достал статуэтку из шкафчика и помахал ею перед дядей.

– Что это? Последнее время мне такие везде попадаются.

Дядя пристально посмотрел на него, пытаясь то ли осмыслить вопрос, то ли понять, что именно можно рассказать племяннику.

– Это Шалтай-Болтай. Очередной пылесборник твоей тетушки. Не волнуйся.

– Ясно. Они что-то означают? У него такое выражение лица… Как у всезнайки.

– Означают?.. Точно не скажу, но история тут увлекательная. Связано это с древними верованиями насчет плодовитости и продолжения рода. Такой вот метафорический корневой ком. Как я понимаю, этот Шалтай – что-то вроде царя растительности. Его самое первое воплощение. Твои приятели клейщики от него в восторге. Они боготворят толстяков, а себя считают его свитой, понимаешь?

– Не особо. – Говард положил маленькое фарфоровое яйцо обратно в шкафчик. – Так что он за царь?

– Ты чересчур придираешься к деталям, – ответил после паузы дядя Рой. – Считай лучше, что это миф. С нашим климатом легко поддаться ветру, дождю и лесу и начать мыслить погодными категориями. Растения тут бывают сверхъестественно зелеными, если не наступит засуха. Людей тянет на север, «назад к земле», как они говорят. Только они сами не знают, что это значит. Вот я сейчас рассказывал тебе про то, как опасно в лесу. Теперь понял?

Говард покачал головой. Понятно было одно: его вполне невинный вопрос о Шалтае-Болтае моментально придал разговору какое-то загадочное направление. Да что здесь за люди такие? Что ни человек, так загадка. Сначала мистер Джиммерс, потом домовладелица. Теперь еще дядя Рой. И на кой черт тетя Эдит ходила в лес с сэндвичем?

– Слушай, уже почти четыре, – вдруг взбодрился дядя Рой. – Колу пока отложим. Давай лучше съездим в «Сэммис». Я как раз к ним обычно захожу в такое время. До ужина еще два часа. Можем проработать план с досками.

«Какой еще план?» – подумал Говард, ступая за дядей. У него уже откуда-то взялся план, хотя никто не способен поведать, в чем он заключается. Вероятно, дядя Рой решил, что Говард всерьез ухватился за идею со старыми досками. Оставалось надеяться, что его задумки насчет дома с привидениями более реальны.

– Поедем на твоей. – Дядя Рой грузно уселся на пассажирское сиденье, украдкой глянув на карман своего пиджака.

Говард сел за руль и завел двигатель. По Оук-стрит они направились к трассе, затем свернули на юг и обратно на Сайпресс.

– Вот здесь, через дорогу, – показал дядя Рой. – Возле склада.

Таверна «Сэммис» занимала вытянутое здание из красного дерева: внутри почти ни одного окна, крыша собрана из разномастных досок, от которых за годы обломилось или унесло ветром немало кусков. У входа на ржавом столбе светилась неоновая вывеска с изображением коктейля, хотя на улице было светло. На засыпанной гравием парковке стояло всего две-три машины, включая нечто похожее на старый «шеви» 1965 года. Весь автомобиль был покрыт дешевыми иконками – и мексиканскими черепами, и распятыми Христами, и Девой Марией из пластика и гипса.

– Клейщики, – прошептал дядя Рой.