Обряд

Лиза на мгновение задумалась. И это молчание бросило меня в холодный пот.

– Наверное, ты прав. Общаться на людях мы можем и без проявлений каких бы то ни было знаков внимания. Вернее, не можем, а придётся, – с легко читаемым раздражением в голосе добавила девушка. – А потом…

– Потом что-нибудь придумаем, – подхватил я её начинание, сглаживая неприятный момент. – Я могу тебе свой старый телефон отдать. По нему будем переписываться. Я его на всякий случай с собой захватил. Он в рабочем состоянии, – честно заверил Лизу я. – Только без камеры. Потому и поменял на новый.

– Будет здорово, – сразу же согласилась Лиза. – Вот видишь, уже что-то придумали, – она снова лучезарно улыбнулась, поправляя чёлку, правда, на этот раз без прикосновений. – Первая лекция у нас по математическому анализу…

– Водитель с утра узнал?

– От тебя ничего не утаишь. Ты часом мысли не читаешь? – рассмеялась Лиза моей прозорливости.

Только сейчас я обратил внимание на то, в чём была Лиза. Синие джинсы, белая блузка на пуговицах, застёгнутых по самое горло, чёрные туфли на низких каблуках.

– Да, только в таком виде родители одобрили мой поход в институт, – замечая мой взгляд на себе, торопливо прокомментировала девушка. – И как только не сопротивлялись тому, что я на тот день рождения платье надела?!

Парк по правую руку немного поредел, открывая нашему взору два футбольных поля, принадлежащих институту.

– Марк, а ты где на гитаре учился играть? Не знаю, почему сразу не спросила об этом. Очень хорошо у тебя получается. Я вот фортепиано так и не осилила, хотя родители нанимали хороших педагогов. Учись – не хочу.

– В основном во дворе. Музыкальная школа хоть и была недалеко от того места, где мы жили, но меня туда как-то не отдавали.

За разговорами мы добрались до института. Кстати, ни один автобус нас так и не догнал.

Первым, что мне бросилось в глаза, – главное крыльцо института. Если десять разноцветных и наполовину сдутых воздушных шариков и плакат «Добро пожаловать» с потёкшими буквами – это те самые украшения, которые сделал Костян, то зачем нужно было ехать сюда рано? Эта работа минут на пять максимум. Лиза тоже усмехнулась при виде праздничного убранства, ловя мой удивлённый взгляд.

– У нас пара будет в аудитории десять ноль четыре, – деловито произнесла Лиза. – Пойдём, я знаю, где она находится.

Преодолев десяток ступеней главного входа и войдя в стеклянные двери, мы оказались у вертушек с вахтёром. Мельком проверив наши студенческие, старушка приветливо улыбнулась и разрешила проход внутрь. Под сводами института народу было очень много. Все они гудели, словно пчёлы в улье. Прямо перед нами располагался гардероб, правда, из шести окошек работало только одно. Да и в нём скучал пожилой старичок, коротавший время за чтением газет, ведь курток ещё никто не носил. Лиза взяла меня за руку и с силой потащила за собой. Ловко лавируя между слоняющимися от аудитории к аудитории группам, мы двинулись в сторону нужного корпуса. Около стеклянного перехода располагалась палатка с едой. Цены в ней были вполне демократичные, как я успел вскользь заметить. А ещё от неё вкусно пахло хот-догами.

В стеклянном переходе мы ненадолго задержались. Лиза присела на подоконник и достала зеркальце из сумочки, проверяя, не испортился ли её макияж.

– Давай заскочим в столовую недалеко от нашей аудитории и выпьем чая с лимоном… – неожиданно заговорила девушка, шумно убирая зеркальце в сумочку

– Странное желание, – весело прокомментировал я.

– А вот это уже действительно примета, – торопливо добавила она, вновь дёргая меня за руку и устремляясь вперёд по стеклянному переходу. – Эдакий закон сохранения сладкого во время студенческой жизни. Кислое должно быть везде, но не в ней. Потому нужно обязательно утром до пар пить чай с лимоном.

– Первый раз такое слышу, – честно признался я.

– Думаешь, меня обманули? – беззаботно спросила Лиза, обгоняя ещё одну замешкавшуюся группу студентов и направляясь к лестнице, ведущей на первый этаж нужного нам корпуса.

– Не знаю, но попробовать стоит.

В столовой мы оказались одни. Лиза подошла к продавщице и попросила два чёрных чая с лимоном и сахаром. Рассчитавшись и получив заказанное, мы плюхнулись на стулья за ближайший столик. Вопреки ожиданиям, чай не был слишком горячим. Лиза залпом выпила содержимое, поморщившись от послевкусия, и кивком предложила мне сделать то же самое.

– А теперь нам точно пора, – я взглянул на часы: до начала пары оставалось семь минут.

Аудитория располагалась через два кабинета от столовой. Она была достаточно просторной и с тремя большими окнами. Преподавателя ещё не было. Студенты по большей части скучковались в центре. На первых партах сидело не так уж и много людей. И все в очках. Лиза потащила меня на последние ряды, которые в основном пустовали. Я сперва было засопротивлялся, убеждая её сесть поближе, чтобы сразу же примелькаться преподавателю, но она парировала тем, что запоминаться нужно знаниями, а не присутствием на лекциях. Можно и с задних парт участвовать в дискуссиях и задавать вопросы.

Лиза поднялась на самый верхний ряд и пошла вдоль длинной лавки-парты. Остановилась она примерно в её середине. Достав толстую тетрадь в клеточку из сумочки и синюю ручку, она подмигнула мне и подписала на первой странице название предмета.

Как по мановению волшебной палочки, народ гурьбой повалил в аудиторию. Теперь она не казалась такой просторной, как при первом нашем появлении здесь. Справа и слева от нас с Лизой мгновенно появились студенты, едва не тыча в нас локтями. Причём своих одногруппников я не видел совсем во всей аудитории.

– Тоже найти никого не можешь? – замечая мои действия, спросила Лиза. – Это лекция для целого потока. Тут вроде восемь групп одновременно собрано. Так что найти своих – действительно сложная задача. Тем более, когда ты половину не помнишь в лицо, – она сощурилась и прошлась глазами по первым рядам аудитории.

Громкий звонок, разорвавший непрекращающееся гудение, возвестил о начале первой пары нового учебного года. В аудитории сразу же стало тише. Лишь в коридоре слышались быстрые шаги тех, кто опаздывал на занятия. Долго преподавателя ждать не пришлось. Не прошло и минуты, как он вихрем ворвался в аудиторию. Пожилой мужчина, с седыми волосами, зачесанными назад, сером костюме, на котором виднелись следы от мела. Преподаватель широкими шагами подошёл к лекторскому столу, ухватил с него тряпку и размашистыми движениями протёр и без того чистую доску.

– Разрешите? Я немного опоздала, – в дверях появилась Надя. Щеки девушки раскраснелись, а лямка платья норовила сползти с плеча. Надя несколько раз поправила вредную веревочку, пока преподаватель не обращал на неё внимания, но всё без толку – одежда не хотела слушаться ни в какую. – Разрешите? – настойчиво повторила свой первый вопрос Надя.

– А? – преподаватель аж подпрыгнул на месте. Покончив с протиранием доски, он открыл свой портфель и внимательно изучал его содержимое. – Да, пройдите, я ещё не успел начать.

Надя кивнула и бросила взгляд на заполненную аудиторию. Я поспешил помахать девушке рукой. Она заметила мой жест и бегом поднялась на самый верхний ряд. Сидящие с краю парни поспешили ужаться, хотя я не понимал, как у них такое получилось, и пропустили Надю к нам. Придерживая непослушную лямку бирюзового платья с кружевными вставками, она пробралась ко мне и с выдохом плюхнулась рядом. Обута Надя была в белые кроссовки. Не готов был с уверенностью утверждать, что они подходили к её платью, но я и не особо разбирался в женской моде. Да и Надя была очень своеобразной девушкой. Обладая некоторой природной красотой, она категорически не пользовалась косметикой. По крайней мере, так она сама говорила про себя на дне рождении Макса. Разве что душилась парфюмом на какие-то особенные выходы в кино или театры. В её гардеробе было лишь одно платье. Именно в нём она и пришла сегодня в институт. Всё остальное – это джинсы, футболки и свитера. Свое детство Надя проводила в компаниях мальчишек. Вместе с ними она лазила по деревьям, играла в футбол (причём не на воротах, а в нападении, забивая голы), каталась на велосипеде и много чего ещё. Сотни раз разбивала коленки, нарываясь на недовольство мамы. Бабушка то и дело пыталась нарядить её в красивые платья, но Надя рвала их в первые десять минут пребывания на улице. Или пачкала до такой степени, что отстирать уже было невозможно. В какой-то момент родные просто махнули на неё рукой и стали покупать более мальчишеские вещи. Надя была этому несказанно рада. Также она занималась выжиганием по дереву и даже месяц ходила на курсы молодых моряков, научившись завязывать морские узлы. У неё было много друзей среди парней, и она постоянно заводила новые знакомства. При этом серьёзно никогда и ни с кем не встречалась. На дне рождении Макса она объяснила это тем, что всех равняет по своему папе. Он для неё идеал, каким должен быть настоящий мужчина. Папа всегда поддерживал её, утешал в трудных ситуациях, решал любую проблему и посвящал небольшие рассказы. Наде они очень нравились, пусть и были слегка глуповатыми и весьма предсказуемыми.

Папа был единственным, кто одобрил её стремление поступать в этот институт на кафедру защиты информации. Мама с бабушкой встали в позу и грозились отказаться от неё, если она пойдет на мальчишескую специальность. Они и на папу обиделись, когда он стал им говорить о том, что Надя должна делать то, что ей по душе, ведь только так она будет получать удовольствие от своего выбора. И только так она по прошествии многих лет не будет оборачиваться назад с сожалением. Мама с бабушкой недовольно сопели, но всё же под давлением папы поменяли свою позицию. Тогда он окончательно вознёсся для неё на недосягаемые высоты. И это ещё если не вспоминать, как он каждый раз лечил её коленки и стёртые до крови локти. Как жалел и не говорил ни слова упрёка.

Волосы девушки были каштанового цвета. Надя собирала их в тугую косу. Глаза карие. На правой руке, на среднем пальце красовалось кольцо с фиолетовым камнем. Его ей подарил папа на восемнадцать лет. Я забыл название камня, но он не был бижутерией. Ещё на той же руке на тыльной стороне ладони имелся огромный шрам, о причинах появления которого девушка ничего не помнила.

Надя торопливо достала тетрадь из сумочки и снова поправила непослушную лямку. Затем почесала небольшой нос с горбинкой и повернулась ко мне.

– Привет, Марк, что я пропустила?

– Протирание тряпкой чистой доски, – зевая, ответил я. – Почему опоздала? – вопрос получился с некоторым нажимом, хотя я постарался сделать его максимально отстранённым.

– Да как-то с утра всё не задалось. Хотела пойти в джинсах, так при выходе зацепилась о гвоздь, торчавший из косяка, и порвала их. Дырка оказалась чересчур большой и являться с такой в институт было бы совсем неприлично, – с грустью протараторила Надя. – Вторые джинсы оказались в порошке. И как я не заметила этого после стирки? Пришлось надеть платье. Правда, я плохо пришила оторванную лямку после предыдущего похода в театр, вот теперь мучаюсь с ней. И в довершении ко всему эта авария, которая перегородила дорогу автобусам…

Так вот почему они не обогнали нас с Лизой! Какое верное решение я принял, сам того не зная. Преподаватель тем временем оторвался от созерцания содержимого своего портфеля и принялся доставать оттуда белые листки с рисунками и цифрами. Он раскладывал их на лекторском столе один за другим. И казалось, что этот процесс не закончится никогда. После каждого нового положенного на стол листка, он придирчиво оценивал весь длинный ряд, ковырялся ногтем в надписях то тут, то там и громко цокал языком.

– Кстати знакомься, это Лиза. Лиза – это Надя, наша одногруппница, – опомнившись, представил я девушек друг другу.

– Очень приятно, – без удовольствия произнесла Лиза.

– Много о тебе наслышана от Макса, теперь увидела и воочию, – без каких-либо эмоций в голосе ответила Надя.

Если Лиза и могла ревновать меня к ней, то интонация Нади немного удивила. Может быть, просто показалось?

– Ты красивая, – решила всё же сгладить впечатление от личного знакомства Надя, делая голос мягким и тёплым.

– Спасибо, ты тоже, – чуть более ласково ответила Лиза. – Надеюсь, подружимся. А то, как я поняла, в нашей группе только две девушки?

– Вроде бы как да, – без раздумий ответила Надя. – Я, кстати, больше никого не увидела из нашей группы.

– Да тебе и некогда было рассматривать всех студентов, я же сразу тебе помахал, – озвучил я неоспоримый факт.

– Тоже верно, – Надя шмыгнула носом. – Кстати, этого преподавателя зовут Александром Юрьевичем Погибельским. На самом деле не наш постоянный лектор и семинарист. Он вроде как заменяет заболевшего Виктора Лосева. В действительности Погибельский никакого отношения к математическому анализу не имеет. Он с кафедры физики…

Внезапно преподаватель резко наклонил голову и сфокусировал свой взгляд на нас троих. В аудитории тут же наступила полнейшая тишина. Казалось, что последнее слово, произнесённое Надей, мячиком отражается от стен и потолка, звеня эхом в аудитории.

– Вы не правы! – грозно прокричал Погибельский. – Я не заменяю. Я и есть ваш преподаватель. На два семестра. Да и вообще математический анализ и физика имеют много пересечений, куда больше, чем может показаться. Вам, девушка, не стоит повторять слухи, которые распространяют не очень умные студенты. Всю информацию вы можете узнать у своих кураторов или в деканате. Вы поняли? – грубо спросил Александр Юрьевич, сжимая ладони в кулаки.

– Да, конечно, простите, – тут же извинилась Надя.

– Хорошо, – прокашлявшись, ответил Погибельский. – Теперь давайте вернёмся к содержанию нашей первой лекции. А то мы и так потратили слишком много времени на опровержение глупостей, – и он метнул ещё один недовольный взгляд на Надю.

Оставшееся время лекции Погибельский безостановочно читал то, что было написано на его листках, изредка окидывая глазами аудиторию и подолгу останавливаясь на Наде. Александр Юрьевич практически не делал пауз между предложениями и сыпал малознакомыми словами без каких-либо объяснений. Мы пытались записывать за ним, но через минут десять бросили эту затею, пытаясь хотя бы сохранить интерес в глазах и не зевать. В конце концов наши мучения прервал звонок. Многие студенты в аудитории тут же вскочили и стали собирать вещи, не дожидаясь, когда Погибельский отпустит их.

– Пойдём в столовую в главном корпусе. Сегодня в честь первого дня обучения все перемены большие, – предложила Лиза.

Не успели мы ничего ответить, как она выпихнула нас в проход и, схватив за руки, повела за собой. Бредя среди неконтролируемых потоков студентов, мы добрались до стеклянного перехода и по нему вернулись в главный корпус института. На пути нам встретился Спартак, который так и не появился на первой лекции. Я поздоровался с ним ещё раз, но он меня не узнал, увлечённо беседуя с какой-то девушкой. Столовая располагалась на втором этаже. Очередь в ней пока была не такая уж и большая. Купив по слойке с джемом по совету Лизы и по уже хорошо знакомому чаю с лимоном, мы отправились за свободный столик.

– У нас двадцать минут ещё в запасе, – уточнила Надя, глянув на часы. Кстати, они у неё тоже были мальчишеские. По крайней мере, не каждая девушка будет носить огромный циферблат с железным браслетом. Правда, смотрелись они очень стильно. – Следующие две пары будут лабораторными работами по программированию на С++. Аудитория десять ноль восемь. Недалеко от той, в которой у нас были две первых пары, – она достала блокнотик из сумочки и сверилась со сказанным. К слову сказать, сумочка была очень красивой. Эдакого голубого цвета с кучей страз. Даже удивительно, откуда у Нади такая имеется. Отец вряд ли мог её подарить, ведь он хорошо знал нравы дочери.

– Привет одногруппникам! Я Грин!

Рядом с нашим столиком появился парень среднего роста. Звали его Сашей Гриневским. Но всем он представлялся Грином, и все его так и называли. Он был слегка полноватым, что не мешало ему заниматься танцами. Грин озвучивал название… Эм-м-м… Хастл вроде бы. Познакомились мы с ним вчерашним утром у деканата. Он тоже пришёл за студенческим. Вот только приехал Грин в общагу ещё в начале августа. Ходил в институт каждый день. Искал подработку, заводил связи и знакомства. Таким образом он напросился в танцевальную группу, которая участвовала во всех институтских праздниках. Иногда даже выезжала в другие города с гастролями. Также помогал чем-то на нашей кафедре. По-моему, рисовал какие-то стенгазеты к первому дню нового учебного года. Вот только ни одну из его работ нигде не повесили. И это Грина очень печалило, ведь причин ему никто не объяснил. А ещё он обещал всем собравшимся, что благодаря своим связям мигом получит для нас студенческие билеты. Насколько затянулось то ожидание, я уже упоминал.

Причёска Грина была странноватой. Больше всего она походила на каре. Парень зачем-то красил свои волосы в рыжеватый цвет. Хотя тут я кое-как мог понять. Нравится и всё. А вот зачем он красил в такой же цвет небольшую бороду – предположить было сложно. Также Грин носил бакенбарды. Правда, за ними он не следил. Волосы в них давно топорщились и говорили о том, что их пора укоротить.

Джинсы Грина были с зеленоватым отливом и широкими штанинами. Вдобавок к этому на них было видимо-невидимо карманов. Помимо привычных мест дизайнеры пришили карманы на бедрах сзади и спереди ниже колен. Судя по тому, как они подозрительно оттопыривались, Грин явно в них что-то носил. Сверху на нём был надет жёлтый балахон с надписью NYPD и с огромным капюшоном. На ногах некое подобие зимних кожаных ботинок. Довершала образ Грина серебряная серёжка в левом ухе.

Он осмотрелся по сторонам, заприметил свободный стул, тут же схватил его и подтащил ко мне. Плюхнувшись на него, он без разрешения схватил мою недоеденную слойку и отхлебнул глоток чая.

– Я так понимаю, вы Надя и Лиза? – утвердительно спросил Грин, тщательно прожёвывая булку. – Приятно познакомиться.

– Да. Только она Лиза, а я Надя.

– Постараюсь больше не путать, – прихлёбывая чай, вытер о балахон руку от пирожного Грин. – Уже познакомились с Седой Смертью?

– С кем? – не понял его я.

– Ну, с Погибельским. Его так называют в общаге, – изумился моей неосведомлённости Грин. – Мстит всем, кто ему перечит. Даже если поправляешь его по делу. Мне рассказывали об одном случае, произошедшем год назад. На семинаре он минут сорок пытался решить один пример из учебника. В ответы, сказал, что специально смотреть не будет, ведь они ему не нужны. Мучился он мучился, но так и не пришел к решению. Один из студентов обратил внимание Погибельского на то, что в самом начале в его вычисления закралась ошибка. Вышел к доске и показал, где именно. Седая Смерть испепелил взглядом студента и уставился на неверное место. Там действительно была неточность. Погибельский вместо благодарности спросил у студента, всегда ли он так бесцеремонно общается со старшими? И потом добавил, что ошибку он и сам уже нашёл, просто ждал, пока все поймут, где она. Скажете, что ничего страшного не произошло? И каждый так поступил бы на месте того студента? Погибельский запомнил этого парня и на экзамене поставил тройку. Притом, что студент ответил на все вопросы. За него тогда целая группа вступилась, говоря, что преподаватель поступает нечестно, занижая оценку студенту. Вот только переубедить Погибельского не смогли. Самых пылких он успокоил фразой о том, что отправит их на пересдачу. А будут апеллировать, так он такие вопросы задаст, на которые ответов они точно не знают. Пусть попробуют доказать тогда, что он с ними несправедлив. И это только самый яркий случай за последние годы. Есть и другие. И их много.

– Мы поняли, кто он такой, хватит и одной истории, – грустно вздохнула Надя. – Ладно, заранее смирюсь с тройкой по математическому анализу. Надеюсь, пересдам её кому-нибудь другому. Это же возможно?

– Угу, – кивнул Грин. – Главное – не грусти по этому поводу. Пересдашь. Не все экзамены с первого раза сдаются. Да и с пересдачами можно с красным дипломом закончить институт. Мне об этом в деканате рассказывали, когда я помогал им перестановку мебели делать.

Надя оставила без ответа эти реплики Грина. Лиза принялась посматривать на часы: её, по всей видимости, напрягала компания незваного одногруппника. Оно и понятно: он, мягко говоря, не особо тактичный и располагающий к себе малый.

– А вы за меня проголосуете? – встрепенулся Грин, заскрипев стулом по полу. – Я хочу старостой нашей группы быть. Я много кого знаю, смогу пробивать какие-нибудь ништяки. Может, где с лекции пораньше уйдем. Или лабораторку перенесем. Ну, и так что по мелочи. Талоны в столовку или в санаторий от института. Есть и такой. Тем, кто проголосует, обещаю отмечать на каждой лекции, даже если ходить не будете.

– Заманчивое предложение, – пробурчала Лиза.

– Вы меня по внешнему виду не судите, – вытирая руки о штаны, чуть более громко заявил Грин, заставляя некоторых студентов за соседним столом обернуться. – Не воспитали меня – что теперь поделать? Зато я искренний и честный. Если что-то найду или узнаю – обязательно со всеми поделюсь. Мне не жалко.

– Да я и не думала, – смущённо пробормотала Лиза, слегка меняя интонацию голоса.

– Вот и славно. А так в институте много халявы. Главное – вовремя уметь находить эти варианты. Где-то помогли в деканате и получили зачёт автоматом, где-то поучаствовали в общественном мероприятии и пропустили легально, – он поднял указательный палец вверх в этом месте, – тройку семинаров и лабораторок. Или вот спортсменам вообще хорошо, – он посмотрел в мою сторону. – Умеешь играть в футбол и попал в сборную института? Получи зачёт по физкультуре на три семестра вперёд. Красота, – он сложил пальцы треугольником и причмокнул.

Не знаю, о чём думали Лиза и Надя, слушая Грина, но я про себя поймал его на некотором несоответствии. Если ты обещаешь отмечать нас на всех лекциях, а сам рассказываешь о вариантах, как их законно пропускать, то кто будет заниматься отмечанием?

– Пора нам выдвигаться, – возможный будущий староста отодвинул от себя стакан с допитым чаем и поднялся со стула. Ах! Я забыл упомянуть о большом рюкзаке на его спине, который он и не подумал снимать, присаживаясь рядом со мной. По внешнему виду рюкзак походил на армейский. И казался он очень поношенным. – Придём первыми на лабораторку и займём самые нормальные места. А то, как мне рассказывали, там не все компьютеры шустрые. Не хочется провести большую часть время в лагах и тормозах.

Доводы выглядели убедительными. Небольшой группой мы двинулись к выходу из столовой. Очередь у главной кассы была огромной. Как ни старались, мы не смогли отыскать её конец. Интересно, как все успеют купить что-то, да ещё и съесть, когда до начала следующей пары было от силы минут семь? Широкими шагами мы в третий раз за день прошли знакомый маршрут и очутились у нужной аудитории. Дверь в неё оказалась закрыта. Мы для проверки несколько раз дёрнули за ручку на случай, если внутри кто-то есть или же просто заклинил механизм. Однако дверь не открылась. Со звонком к аудитории подошли и другие наши одногруппники. Кого-то я видел впервые, кого-то во второй раз, но не помнил имени. Из знакомых были лишь Макс и Спартак. Они сразу же подошли к нам и поздоровались.

– Ну что, ждём пятнадцать минут и уходим? – громко и задорно спросил у собравшихся Грин, озвучивая негласное правило всех учебных заведений.

Не успел никто ответить ему, как к аудитории подбежал запыхавшийся человек лишь немного старше нас. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Он был одет в выцветшую клетчатую рубашку, застёгнутую на все пуговицы, и тёмно-синие брюки.

– Похоже, что так и придётся сделать, – пытаясь победить одышку после бега, проговорил человек. – Вчера привезли новые компьютеры, а установить на них всё не получилось. Я честно хотел привлечь студентов к этой работе, но ректор нашего факультета запретил это делать. Потому со всем прискорбием вынужден отпустить вас домой.

Мужчина сообщил всё это с максимально грустным тоном, но подыграть ему у нас не получилось. Кто-то всплеснул руками, кто-то прошептал себе под нос «ура». Мужчина хмыкнул и, открыв дверь, тут же пропал в аудитории, не попрощавшись с нами.

– Ребята, сегодня наш первый день в институте. Я понимаю, что у многих из вас были планы на вечер и тем более на выходные… Да-да, не надо на меня так смотреть. Суббота и воскресенье будут через день. Вот только завтрашняя пятница у нашей группы выходная. Выходной этот плавающий. Все видели в расписании обозначения «числитель» и «знаменатель»? – часть студентов дружно кивнула Грину. Я же промолчал, ведь так и не успел дойти до расписания. – Это означает, что по чётным неделям месяца у нас одни пары – пары числителя, по нечётным – пары знаменателя. Нечётные пятницы в месяце – выходные, с чем вас всех и поздравляю.