Опаловая змея

– Есть новые книги, Барт? – спросил Пол, подходя к продавцу с блуждающим взглядом: он надеялся, что Сильвия вынырнет из темноты, чтобы усладить его истосковавшиеся глаза.

– Нет, сэр. У нас ведь не бывает новых книг, – бойко ответил Таузи. – Разве что подержанные прошлогодние новинки. Но, Бог с вами, мистер Бикот, в них нет ничего нового, кроме переплетов.

– Вы суровы, Барт. Я вот тоже надеюсь стать писателем.

– Писатели нам нужны, сэр. Нынешних‐то по большей части и писателями не назовешь, ведь они не пишут ничего нового. Но мне нужно наверх. Мисс Сильвия просила дать ей знать, когда вы придете.

– Ах да… э-э-э… то есть… Она хочет посмотреть на фотографию моего старого дома. Я обещал ей показать. – Пол вынул из кармана сверток. – Нельзя ли мне самому подняться?

– Нет, сэр. Это было бы неразумно. Старик может вернуться, и если узнает, что вы были в его комнатах, – Таузи кивнул на потолок, – с ним будет припадок.

– Почему? Не думает же он, что я охочусь за серебром?

– Господь с вами, сэр. Нет, дело не в этом. Все ценное – серебро, золото, драгоценности и тому подобное – находится там, внизу. – Барт кивнул на пол. – Но мистер Норман не любит, когда люди заходят в его личные комнаты. Он уже много лет никого туда не пускает.

– Возможно, опасается потерять самую прекрасную драгоценность, которая у него есть.

Таузи, что называется, схватывал все на лету.

– Он не так ценит ее, как следовало бы, сэр, – сказал он угрюмо. – Но я знаю, что он ее любит и хочет оставить богатой наследницей. Когда он отправится в мир иной, мисс Сильвия получит кругленькую сумму. Надеюсь только, – добавил Барт, лукаво глядя на Пола, – что тот, кто возьмет ее в жены, не промотает скопленное стариком.

Бикот покраснел еще сильнее от столь прозрачного намека и собрался было что‐то возразить, но в этот момент из боковой двери в лавку вбежала грузная краснолицая женщина.

– Ну вот, – сказала она, по‐детски хлопнув в ладоши, – я же слышу, его голос, вот и говорю мисс Сильвии, а она‐то сидит и шьет, и шьет‐то как! прям загляденье… Ну так вот, значит, я ей и говорю: «это он», а она‐то закраснелась вся и говорит: «Дебора, сердце у меня так стучит, так стучит, ничего не слышу». А я и говорю…

Тут у женщины перехватило дыхание, и она снова хлопнула в ладоши, словно боясь, что ее перебьют. Но Пол все же перебил, зная по опыту, что стоит Деборе снова заговорить, она будет тараторить до тех пор, пока ее не остановят.

– А нельзя ли мне подняться к мисс Норман? – спросил он.

– Убейте меня, растопчите, – торжественно сказала Дебора, – но наверх я вас не пущу. Хозяин вышвырнет меня на улицу, осмелься я позволить вам, пусть и такому невинному, подняться по этой самой лестнице.

Пол давно знал, как предубежден старый книготорговец в этом отношении. За все шесть месяцев, что он был знаком с Сильвией, ему ни разу не разрешили подняться в комнаты. Было странно, что Аарон столь непреклонен в этом, но, соединив это с его опущенными глазами и испуганным видом, Бикот заключил, хотя и без особых оснований, что старику есть что скрывать. Более того, Норман кого‐то боялся. Однако юноша не стал спорить, предложив вместо этого другое место встречи.

– А не могу ли я увидеться с ней в подвале? – спросил он. – Мистер Норман сказал, что я могу спуститься и подождать его там.

– Сэр, – сказала Дебора, делая шаг вперед, как спотыкающаяся лошадь в конке, – только не говорите мне, что вы хотите что‐то заложить.

– Да, собираюсь, но не стоит никому об этом рассказывать, – тихо ответил Пол.

– Здесь только Барт, – воскликнула Дебора, бросив суровый взгляд на худощавого остролицего молодого человека, – и, если он вздумает проболтаться о ваших делах, я сама вырву ему язык, уж не извольте сомневаться. Готовлю его себе в мужья, – ведь я не из тех, кто привык брать все готовое, – и он женится на мне, клянусь всем святым, если будет хорошим мальчиком и не будет болтать о том, что его не касается.

– Я и не думал болтать, – пообещал Таузи, подмигнув Бикоту. – Господь с вами, сэр, не раз видел, как такие благородные джентльмены, как вы, закладывали здесь вещи, – он снова кивнул на пол, – да и дамы тоже, но…

– Попридержи язык! – закричала Джанк, качнувшись к нему, словно корабль, терпящий бедствие. – Судишь о том, о чем не тебе судить, черт бы тебя побрал. Пойдемте, мистер Бикот, туда, в дом старого дьявола – ибо им он и станет, когда пробьет семь.

– Не подобает так говорить о хозяине, – запротестовал Пол.

– Мне‐то не подобает? – неожиданно громко фыркнула служанка. – А кому ж тогда подобает, сэр? Я здесь двадцать лет – и горничная, и няня, и подруга, и скромная доброжелательница мисс Сильвии. Пришла в этот дом в десять лет сопливой девчонкой, и, значит, теперь мне тридцать, не отрицаю. Ну и что, все равно еще не поздно выйти за Барта – пусть ему всего двадцать, зато скверный характер потянет еще на столько же. Я знаю хозяина как облупленного: пока светит солнце, лучше человека на свете не сыщешь, но стоит только зажечь газ, и он превращается в сущего дьявола. Барт, займись делом, а то, ишь, уши свои длинные навострил. Не потерплю, чтобы муж уши развешивал, вы уж поверьте. Сюда, сэр. Осторожнее, ступеньки.

К этому времени Дебора уже провела Пола в темный угол за стойкой и открыла люк в полу. Он увидел деревянные ступени, ведущие вниз, в темноту. Но мисс Джанк схватила с верхней ступеньки фонарь, зажгла его и быстро спустилась вниз, держа его над своим красным лицом и взъерошенными волосами. Откуда‐то снизу послышался ее голос, зовущий Бикота.

– Идите же!

Он поспешил за ней и вскоре оказался в подвале. Вокруг было темно, но Дебора зажгла пару газовых рожков и, подбоченясь, повернулась к гостю.

– А теперь, сэр, нам с вами надо поговорить по душам, – сказала она, задыхаясь. – Вы принесли что‐то в залог, не так ли? Из чего я делаю вывод, что вы не поставили на колени своего властного папашу.

Пол уселся на неуклюжий стул красного дерева у простого дощатого стола и уставился на служанку.

– Я никогда не рассказывал вам о своем отце, – произнес он с удивлением.

– О, нет, конечно, нет, – мисс Джанк покачала головой. – Я же дитя неразумное, не стою того, чтобы мне что‐то говорили. Но вы рассказали мисс Сильвии, а она мне, ведь она все рассказывает своей Дебби, прелестный цветок, благослови Господи! – Она указала грубым красным пальцем на Пола. – Если бы вы были обманщиком, мистер Бикот, я бы сию же минуту растоптала ваш труп, даже если бы мне пришлось умереть за это в Олд-Бейли.

Видя, что Дебора снова набирает в легкие воздух, Пол воспользовался моментом.

– У меня нет никаких причин скрывать, и… – начал было он.

– О, нет, конечно, боже упаси, прошу прощения, сэр. Но шесть месяцев назад, когда вы здесь появились, я говорю мисс Сильвии: «Глазами‐то так и стреляет на тебя, моя лилия», а она мне: «О, Дебби, он мне так нравится». А я ей: «Моя прелесть, он выглядит джентльменом до мозга костей, но это хуже всего, так что посмотрим, не лжец ли он, а то не разбил бы тебе сердечко».

– Но я не лжец… – опять попытался вставить слово Бикот, однако его снова прервали.

– Да я и сама знаю! – выпалила Джанк, снова уперев руки в бока. – Неужели вы думаете, сэр, что я позволила бы вам полюбить мою красавицу и ходить сюда, не разузнав, что вы не Иуда или Иезавель? Только не я – чтоб никогда больше не выпить мне на ночь капельку пива. Все, что вы рассказали мисс Сильвии о своем безумном папаше и любящей мамаше, она передала мне. Нравится вам это или нет, – воскликнула Дебора, воздев красный палец, – но мисс Сильвия обо всем рассказывает старой глупой Дебби! Вот я и говорю Барту: «Если любишь меня, Барт, поезжай в Уоргроув, где бы он ни был, если только он в Англии, в чем я сомневаюсь, и если он… то есть вы… наговорил ей неправды, то сейчас же вылетит отсюда. Сама вышвырну – пусть меня потом полиция в суд тащит». И вот, Барт отправился в Уоргроув и узнал, что все правда, а значит, вы джентльмен, сэр, если таковые вообще когда‐либо существовали, несмотря на вашего безумного папашу, так что, надеюсь, вы женитесь на моей лилии и сделаете ее счастливой, благослови вас Господь! – И Дебора всплеснула большими веснушчатыми руками над головой Пола.

– Все это правда, – добродушно сказал молодой человек. – Мы с отцом не очень ладим, и я приехал, чтобы сделать себе имя в Лондоне. Но, Дебора, ведь я все равно могу оказаться негодяем.

– Ну уж нет, – горячо возразила служанка. – Да ведь Барт повсюду ходит за вами, и мы с ним знаем все о вас и о том местечке в Блумсбери, и о том, куда вы ходите, и о том, куда не ходите. И вот что я вам скажу, сэр, – она угрожающе подняла палец, – если бы вы оказались не таким, как следует, то не видать бы вам моей красавицы как своих ушей. Нет, даже если пришлось бы вымыть пол вашей голубой кровью – потому что она действительно голубая, если то, что Барт узнал о каменных статуях в церкви, все правда!

Несколько минут Бикот молчал, глядя в пол, удивляясь, как сам обо всем не догадался. Часто ему казалось странным, что такая верная и преданная пара слуг, как Барт и Дебора, одобряют его ухаживания за Сильвией и скрывают их от своего хозяина, ничего о нем не зная. Но, судя по рассказу женщины, в котором он не видел причин сомневаться, эти двое не успокоились, пока не убедились в его порядочности и правдивости его слов. После этого они позволили ухаживаниям продолжаться, и Пол похвалил их про себя за такт, с которым они позаботились обо всем, не задавая ему вопросов напрямую.

– И все же странно, что вы хотите, чтобы она вышла за меня замуж, – высказал он вслух новую мысль, пришедшую ему в голову.

Мисс Джанк дала на это странный ответ.

– Да я буду только рада, если она выйдет за порядочного человека, тем более за настоящего джентльмена, как вы, с каменными статуями в церкви, да еще и красивого, хотя, как по мне, чересчур смуглого. Мистер Бикот, двадцать лет назад, когда мне только исполнилось десять, я приехала сюда нянчить малышку, моего любимого ангела – ее матушка тогда скончалась и отправилась к ангелам на небеса, играть на арфе. За все эти годы ни один молодой человек не поднялся по этой лестнице, кроме мисс Сильвии и Барта, который появился у нас пять лет назад, сущим сорванцом. И верите ли, мистер Бикот, – я знаю о старике не больше, чем вы! Он подозрительный, вечно всем недоволен, а уж темноты боится так, что того и гляди помрет от страха.

– Чего же он боится?

– А и в самом деле, чего? – многозначительно протянула Дебора. – Может быть, полиции, а может быть, призраков, но, будь то призраки или полиция, ведет себя совсем не так, как следует порядочному человеку, каковым, боюсь, он вовсе и не является.

– У него могут быть причины…

Мисс Джанк вскинула голову и громко фыркнула.

– О да, у него есть причины, – призналась она, – и, полагаю, эти причины из тех, что ведут в Олд-Бейли. Что‐то над ним висит страшное. Не спрашивайте меня, что именно, все равно ничего не узнаете, потому что я и сама не знаю. Но что бы это ни было, мистер Бикот, это нечто скверное. Неужели моей красавице грозит беда?

– Откуда вам знать, что будет беда? – встревоженно перебил ее Пол.

– Я слышала, как он молился, – таинственно произнесла Дебора. – Да, можете не верить, потому что в его хитрых глазах нет молитвы, но я слышала, что он молился о том, чтобы его уберегли от опасности…

– Опасности?

– Да, опасности, что бы это ни значило, поэтому не стану вас обманывать, нет, даже если вы будете платить мне больше, чем старик, а от него‐то щедрости не дождешься. Вот я и говорю Барту: если им грозит беда и напасти, то чем скорее у мисс Сильвии появится кто‐нибудь, кто даст ей приличное имя и защитит ее, тем счастливее будет старая Дебора. Все искала и искала такого, сказочного принца, вроде как показывают в балаганах, а тут появились вы, и она сама потеряла покой. Тогда я и говорю Барту: разузнай, кто он таков, и…

– Да, да, понимаю. Что ж, Дебора, можешь быть уверена, я позабочусь о твоей милой хозяйке. Если бы мне только помириться с отцом, я бы поговорил с мистером Норманом.

– Не надо, сэр, не надо! – яростно вскричала женщина и схватила Пола за руку. – Он прогонит вас, прогонит, потому что не хочет, чтобы кто‐то забрал мой цветок, хотя и не любит ее так, как должен – нет! – не любит, как не любил раньше и ее матушку. Но вы убежите с моей миленькой и сделаете ее своей, пусть отец, как говорится, мечет громы и молнии. Спасите ее из этого гнезда порока и от полицейских судов.

Дебора с содроганием оглядела подвал, а потом вздрогнула и подняла палец, указывая на узкую дверь.

– Хозяин идет, – громко прошептала она. – Узнаю его из тысячи, словно вор крадется, правда? Крадется, крадется… Не говорите ему, что видели меня.

– Но Сильвия! – воскликнул Пол, схватив служанку за платье, когда та проходила мимо него.

– Ее вы увидите, чтоб мне умереть, – сказала мисс Джанк и беззвучно взбежала по деревянным ступенькам, что было удивительно для такой шумной женщины. Пол услышал, как за ней с тихим скрипом опустился люк.

Когда в замке наружной двери заскрежетал ключ, молодой человек огляделся. Подвал был того же размера, что и лавка наверху, но с каменными, зеленоватыми от слизи стенами, с пятнами отвратительной белой плесени. С деревянного потолка, служившего полом лавки, свисали клочья паутины, густо покрытые пылью. Пол был выложен растрескавшимися каменными плитами, а из щелей в сырых углах торчали пучки редкой бесцветной травы. В центре стоял дощатый стол, испещренный странными знаками и заляпанный чернилами, над которым с пронзительным свистом горели два газовых рожка. У стены под улицей стояли три выкрашенных зеленой краской сейфа, крепко запертых, а в противоположной стене были узкая дверь и широкое окно, забранное ржавыми, но прочными прутьями. Воздух был холодным и затхлым, как в покойницкой. Определенно, странное место, чтобы вести дела, но в Аароне Нормане все было странным.

И сам он выглядел странно, когда вошел в открывшуюся дверь. За ней Пол увидел сырые ступени, поднимающиеся во двор, и проход с улицы. Норман запер дверь и прошел вперед. Он был бледен, как полотно, а лицо покрывали капельки пота. Его рот подергивался сильнее обычного, а руки нервно двигались. Подходя к Бикоту, который встал ему навстречу, он дважды оглянулся через плечо. На мгновение Пол увидел в нем человека, совершившего некое преступление и боящегося, что его вот-вот раскроют, или что внезапно появится мститель. Доверительная беседа с Деборой не прошла даром, и теперь Аарон казался ему загадочным существом. Как у такого человека могла быть такая дочь, как Сильвия, Пол не мог себе даже представить.

– А вот и вы, мистер Бикот, – сказал Аарон, потирая руки, словно холод подвала пробирал его до костей. – Ну так что?

– Я хочу заложить брошь, – ответил Пол, опуская руку в нагрудный карман.

– Подождите, – Норман вскинул худую руку. – Позвольте мне сказать вам, что вы мне понравились и что я наблюдал за вами, когда вы сюда приходили. Вы не догадывались?

– Нет, – ответил Пол, гадая, не собирается ли старик заговорить о Сильвии, видимо, догадываясь, откуда ветер дует.

– Что ж, это так, – сказал процентщик. – Жаль, когда молодому человеку приходится отдавать вещи под залог. У вас нет денег?

Пол покраснел.

– Очень мало, – ответил он.

– Как бы мало их ни было, живите на них и ничего не закладывайте, – посоветовал ему Аарон. – Я сейчас действую против собственных интересов, но вы мне нравитесь, и, возможно, я смогу одолжить вам несколько шиллингов.

– Я ни у кого не беру в долг, благодарю вас, – сказал Бикот, вскидывая голову, – возможно, вы могли бы одолжить мне что‐нибудь под залог этой броши. – И он вытащил из кармана футляр. – Мой друг предлагал купить ее, но так как она принадлежит моей матери, я предпочитаю заложить ее, чтобы вернуть потом, когда разбогатею.

– Ну-ну, – резко сказал Аарон и снова опустил взгляд. – Я сделаю все, что смогу. Дайте взглянуть.

Он протянул руку, взял футляр и, медленно открыв его под светом газового рожка, вгляделся в его содержимое. Внезапно он испуганно вскрикнул и уронил футляр на пол.

– Опаловая змея!.. Опаловая змея! – вскричал процентщик, багровея лицом. – Отойдите! – Он рубанул воздух худыми руками. – О… опаловая… – И без чувств рухнул лицом вниз на скользкий пол то ли в припадке, то ли в обмороке.