Сапфиры и куклы
Он ведет нас странными дорогами, возможно, выбирая ту единственную, что ни при каких обстоятельствах не выбрали бы мы сами. Он предлагает нечто, на первый взгляд, ненужное, противное нашему существу… но он всегда ведет к мечте. К тому, о чем мы боялись и грезить. И принимая ненужное и бесполезное, вдруг с удивлением обнаруживаешь, что это – и есть утраченная часть тебя, кусочек вселенской гармонии, в поисках которой ты находился долгие годы.
Ты прошел бы мимо и не заметил. Но голос остановил тебя. Он – это благо. Но пути его неисповедимы.
– Когда, наконец, ты подаришь мне сына? – неустанно спрашивал Амин. Неля старалась уклониться от этого вопроса. Она тоже мечтала о детях, но не сейчас, чуть позже, когда…
Она и сама не могла бы сказать, чего именно ждала. Возможно, это всего лишь страх перед новой, незнакомой реальностью. Жизнь в Ливане казалась сказкой, почему бы ей не остаться такой?
Но прошло еще полгода. И произошло событие, вошедшее в историю под названием Июльской войны. В июле 2006 года израильские ракеты начали бомбардировку Ливана.
Бейрут оказался в числе обстреливаемых городов. Взрывы раздавались на окраинах, сама Неля не видела ни одного, но паника, царившая в городе, передавалась любому, ощущение войны, самой настоящей, пришло в их жизнь.
Они научились жить с этим чувством, дни шли своим чередом.
Но продолжали погибать люди, в том числе иностранные журналисты. Американские подразделения, расположенные на территории Ливана, пытались навести порядок, но, защищая своих граждан, могли перейти хрупкую границу, превратившись из защитников в агрессоров. Также вели бы себя любые другие войска – война пробуждает инстинкты, спящие в глубине людских душ в мирное время, делая их порой жестокими, порой заставляя забыть о справедливости, о милосердии, да, собственно, и о цели войны.
В тот день Неля и Амин встретились с приятелем – британским журналистом, работавшим в Бейруте. Он предложил показать разрушенные здания на севере столицы, обращенные в прах мосты, и Амин, испытывавший, как ни странно, перед войной некоторое благоговение, вдруг согласился. Он подвергал опасности свою жизнь, и жизнь своей жены. И, тем не менее, он рискнул. Слишком уж нереальной была эта война, слишком уж похожей на участие в сюрреалистическом кино! Ты боишься, но знаешь, что все это лишь декорации, задумка режиссера, не имеющая ничего общего с действительностью!
И Неля, преодолевая тревогу, последовала за мужем.
Пораженные, они разглядывали руины, оставшиеся там, где еще несколько дней назад были жилые дома. Но это не вызывало страха – все казалось совершенно иллюзорным. Вырванные железные пруты, развалившиеся стены, обломки мебели и осколки стекол – нет, здесь не могли жить люди, эта улица не могла быть настоящей, реальной улицей! Это всего лишь игра, или странный, дурной сон!
– Пожалуй, я заберусь на развалины того здания, – заметил британец, протягивая Амину фотоаппарат. – Сделай снимок, пойдет на наш сайт.
Он достаточно ловко залез на гору каменных обломков, замер, Амин сделал фотографию, его приятель спустился, сделав несколько шагов по песку…
Внезапно столб пыли поднялся в воздух, оставшаяся часть стены рухнула туда, где еще недавно стоял человек, который упал, словно подкошенный. И в это мгновение из-за здания показалась группа солдат. Один из них выхватил пистолет, направившись к Амину, он крикнул по-английски:
– Стой, собака, ты убил нашего!
– Нет, не стреляйте, – крикнула Неля, она бросилась к солдатам. Но Амин совершил ошибку. Он испугался. Он побежал. На территориях, где сначала стреляют, а потом разбираются, это было недопустимо.
Раздался выстрел. Амин упал на песок, Неля рванулась к нему, рухнула рядом. На одежде проступало алое пятно. Солдаты приблизились. Ее мужа вряд ли можно было спасти, она теряла его, теряла навсегда. Но произошло невозможное. Сейчас женщина смотрела не на умирающего Амина. Она смотрела на приближавшегося солдата, убийцу мужа.
Красивый, невероятно красивый блондин с синими холодными глазами, которые казались еще ярче на смуглом лице, приближался к ней. Но не страх заставлял Нелю смотреть на него: она знала, что сейчас он ее не убьет. В облике этого мужчины ей виделось нечто иное – его появление было настолько же закономерным, как появление восходящего солнца на востоке.
Неля ждала, она боялась встречи с ним, и он пришел.
Тем не менее, на самого солдата встреча с Нелей не произвела ни малейшего впечатления.
– А ну отойди, – крикнул он, – Иначе я и тебе снесу башку, ливанская стерва!
– Тим, хватит, убери оружие! – крикнул один из американцев.
– Что вы наделали? – крикнула Неля. – Вы убили мирного жителя, который ничего не сделал! Наш друг наступил на мину, он был британский журналист, он погиб, а мы… мы не были вооружены, мы не воевали… вы убили моего мужа…
Внезапно она осознала произошедшее, слезы подступили к глазам.
Солдаты столпились вокруг нее.
– Кажется, ты и правда обознался, сержант, – заметил один из них. – Не стоило убивать этого парня.
– Теперь его не вернешь, – холодно заметил Тим. – Что будем делать с этой?
Все вместе они уставились на Нелю, видимо, одна и та же мысль пришла в их головы: она будет мстить за убитого мужа, расскажет, что американские солдаты вместо того, чтобы потворствовать миру расстреливают мирных жителей. Но отправить на тот свет молодую красивую женщину, ни с того, ни с сего… пожалуй, это уж слишком!
В нерешительности они молчали. Наконец, Тим тряхнул головой, очевидно, появилась хорошая идея.
– Она пойдет с нами. Вставай! – приказал он, протягивая Неле руку.
И она пошла за ним, молча, не сопротивляясь, оставив тело Амина лежать на земле. Не из страха перед оружием, не из-за шока или оцепенения, а повинуясь команде неслышного голоса, монотонно зачитывающего сюжет, именовавшийся ее судьбой. И она, как марионетка, шла по предначертанной линии, чтобы играть лишь ей отведенную роль.
Салладин
Мы плыли и плыли, а Святая земля, по-прежнему, была далеко. Море все время оставалось спокойным, а я непрестанно смотрела на горизонт.
– Когда же мы, наконец, достигнем земли? – спрашивала я капитана.
– Не волнуйтесь, леди, – уже скоро, отвечал он и возвращался к работе. Я заметила, что и он, и матросы избегают меня, но, возможно, они, как и все моряки, верили, что женщины на корабле приносят несчастья.
Лишь верный Квентин все время был рядом. Удивительно, как легко и быстро я научилась обходиться без служанок, вспомнив свое бедное детство. Сейчас, в простых платьях с неприбранными волосами, я была бесконечно далека от той Ноэллы, что была хозяйкой на пирах Ричарда Львиное сердце в Сицилии! Мы с Квентином разговаривали, все чаще нам вспоминался родной замок, все чаще я сожалела, что отправилась в этот странный поход. Ведь я шла не со знаменем крестоносцев, а следуя за своим сердцем! Но тревога ни на секунду не оставляла меня.
На шестой день, уже к вечеру, на горизонте показался корабль – легкое одномачтовое судно, совершенно очевидно – оно принадлежало арабским морякам.
– Что будем делать? – взволнованно спросила я капитана. – Мы сможем уйти?
– Не волнуйтесь, – ответил он. – Это мирный корабль, я знаю команду. Местные торговцы, они не причинят нам вреда.
Тем временем корабль приближался, его яркие паруса словно радуга сверкали на фоне сереющего сумеречного неба. Судно подошло почти вплотную, небольшая шлюпка отделилась от него и направилась в нашу сторону.
– Чего они хотят? – недоумевала я, с волнением, вцепившись руками в борт.
– Это торговцы, леди, они пришли за товаром, – спокойно ответил капитан.
– Но какая торговля может быть с арабами? Они же наши враги?
Он не успел ответить. Два человека, одетые в странные яркие одежды поднялись на борт. Я с интересом разглядывала их седые бороды, длинные наряды, похожие на женские платья, которые развевались на ветру.
– Приветствую тебя, Селим, мой друг, – обратился капитан к одному из пришедших. Тот церемонно поклонился.
– Да пребудет с тобой благословение всевышнего, милостивого и милосердного, – ответил тот, кого назвали Селимом. – Мы прибыли за обещанным.
– Забирайте, – все также спокойно ответил капитан.
Внезапно Селим подошел ко мне, разглядывая, словно впервые в жизни увидел женщину. Я почувствовала негодование и плотнее завернулась в плащ.
– Капитан, скажите этому человеку, что не пристало так смотреть на женщину знатного рода! – воскликнула я с возмущением, сделав шаг назад.
Селим, словно не услышав моих слов, вдруг заметил:
– Удивительная красавица, она не похожа на жительниц вашей страны. Такую можно отдать самому Великому Салладину.
Я в недоумении взглянула на капитана: до каких пор он будет позволять подобные речи? Но тот отвел глаза. Селим протянул мне руку.
– Прошу вас, миледи, проследовать за мной, – сладким голосом произнес он.
– С какой стати я должна следовать за вами? – я все больше не понимала того, что происходит.
– Мой господин, великий полководец Ибн Аср, купил вас для султана Салладина, – спокойно пояснил Селим. – Мы дали высокую цену, сударыня, на эти деньги можно было бы купить несколько кораблей!
– Ах ты, собака! – закричала я, – Да как ты посмел!
Квентин не дал мне закончить – обнажив меч, он встал между мной и Селимом.
– Неверный пес, – спокойно произнес он, – Ты оскорбил мою госпожу и сейчас ты умрешь.
– Квентин, осторожно! – только успела крикнуть я, но было уже поздно. Несколько моряков набросились на него сзади, вышибли меч и скрутили руки. В растерянности, я обернулась к капитану.
– Что вы делаете? – спросила я. – Мой жених приказал вам доставить меня в Акру! Неужели вы думаете, он не спросит, куда я пропала? Не поинтересуется, почему корабль приплыл без меня! И тогда, мерзавец, ты пожалеешь, что родился!
Капитан ухмыльнулся и, скрестив руки на груди, почти весело посмотрел на меня.
– Леди Ноэлла, ваш жених заплатил нам хорошие деньги, чтобы избавиться от вас. Ему подыскали другую невесту – леди Иоанну Арагонскую, родственницу короля Ричарда. Сам король захотел устроить этот брак! Вот лорд Бритсбери и поспешил отделаться от вас побыстрее!
Матросы захохотали.
– Это просто смешно, – ответила я. Я знала, сэр Тимоти любит меня, кроме того, он благородный рыцарь и не мог бы так поступить!
– А где бы он взял деньги на покупку новых кораблей, как вы думаете, леди? – вдруг сурово спросил капитан. – Поэтому покиньте судно. Нам заплатили, чтобы мы передали вас Селиму, а я человек честный и выполняю свою работу наверняка.
Я молчала. В его голосе было столько спокойной уверенности, что я поняла: он говорит правду. Селим, Салладин, капитан, все это не имело отныне никакого значения. Мир рухнул, погасло солнце. Тот, кого я любила больше жизни, кого считала лучшим человеком на земле, предал меня, продав за горстку золотых монет, ради того, чтобы устроить выгодную партию и заслужить любовь короля. Сейчас мне хотелось лишь умереть. Селим взял меня за руку, и я пошла за ним. Квентин направился следом. Я не обратила на него внимания, я понятия не имела, как мы добрались до берега.
Уже на корабле у меня начался жар, без сознания я провела несколько недель. Мои видения были прекрасны – я видела замок Лимассола, рыцарский турнир, а иногда бегала маленькой девочкой по аллеям Бритсбери. Я не хотела приходить в себя, не хотела возвращаться в этот кошмар, именуемый жизнью, которая для меня закончилась.
Я очнулась в просторной белой комнате, под расшитым золотом балдахином на широкой кровати. В окно струился солнечный свет и, несмотря на ранее утро, было достаточно жарко. Я села на кровати, и тут же ко мне кинулась какая-то девушка, одетая в длинное арабское платье, ее густые черные волосы, заплетенные в две косы, спускались почти до самого пола. Она была красива, но странной, непривычной для меня красотой. И, несомненно, она была совершенно юной – ей было не больше пятнадцати.
Девушка что-то начала говорить, сжала мои руки, улыбнулась, но я не понимала ни слова. Наконец, заметив, что я ничего не понимаю, она куда-то убежала. Я снова закрыла глаза. А когда открыла – увидела, что надо мной склонилась женщина, уже не молодая, но по-прежнему красивая.
– С возвращением к жизни, – улыбнулась она.
– Кто вы? – спросила я с изумлением, я никак не могла поверить, что женщина в этой стране, одетая на арабский манер, может говорить на родном для меня языке!
– Меня зовут Мириам, я любимая жена Ибн Асра, соратника Великого Салладина, – ответила она.
– Откуда вы знаете наш язык? – я с трудом приподнялась на подушках.
Мириам улыбнулась.
– Когда-то прежде я звалась Мэри Тивертон, я была такой же английской девушкой как вы, миледи, правда не столь благородного происхождения. Мой отец происходил из обедневшего рыцарского рода, мы жили на юге Англии. Несколько раз я сопровождала отца в путешествиях, однажды нас захватили морские разбойники, убили отца, а меня привезли в арабские земли. Ибн Аср увидел меня и выкупил на одном из невольничьих рынков. Потом я стала его женой. Но тебе повезло больше, ты станешь одной из женщин Великого султана! – заметила она.
Я не ответила. Только сейчас я начинала понимать, что произошло. Я снова вспомнила страшные события последних дней, и слезы выступили у меня на глазах.
– Не плачь, – Мириам ласково обняла меня, – Здесь не так плохо. Ты не будешь знать бедности, не будешь знать работы. У тебя будет хорошая одежда, вкусная еда, множество подруг. Ты выучишь их язык, как это сделала я. Научишься петь и танцевать. Здесь можно жить, словно играя. Кроме того, не забывай, быть рядом с султаном большая честь!
Я лишь зарыдала сильнее.
Прошло несколько дней. Я была в отчаянии, но Мириам терпеливо заставляла меня учить язык, она хотела, чтобы я могла сказать хотя бы несколько слов при встрече с султаном. Сидя у окна, я слушала ее, но не пыталась запоминать, я лишь наблюдала за веселыми играми молоденьких жен Ибн Асра, их было около двадцати. Еще столько же жили в его дворце в Иерусалиме. Девушки выглядели счастливыми и беспечными, в этих комнатах жили те, у кого не было детей, жены, родившие детей, перемещались в другую часть гаремных помещений. Все в этой стране удивляло меня: странные молитвы, которые совершала и Мириам, язык, наряды, еда, невыносимо жаркая погода – все было непривычно, но я оставалась безразличной.
– Я и сама долго привыкала, – говорила мне Мириам, – Моя прежняя жизнь была совсем другой. Но я была так молода, когда попала сюда! Мой муж благородный человек и храбрый воин, не верь, когда говорят, что арабы другие, нет, они такие же, как мы. Он был добр ко мне, и со временем я полюбила его, у нас родились сыновья, а я стала старшей женой. Да, здесь можно иметь много жен, но и к этому привыкаешь, это не так уж страшно…
– Что же страшно? – поинтересовалась я, преодолевая безразличие.
Мириам задумалась, казалось, она думает, отвечать мне или нет. Наконец, она произнесла:
– Страшно думать, что однажды настанет день, когда двери этой комнаты распахнуться, и войдет та, которая будет также красива, как и я когда-то… но она будет молода, она станет новой любимой женой, а мне придется уступить ей свое место… мне кажется, я услышу ее шаги издалека… Это единственное, чего я боюсь!
Я усмехнулась – я не понаслышке знала, что такое предательство.
– Этот день придет, – сказала я.
– Этот день придет, – повторила Мириам. – И скоро. Ведь я становлюсь лишь старше, моя красота уже поблекла. Но тебя здесь уже не будет. Завтра ты отправишься с караваном в Иерусалим, там ты встретишь Салладина.
Мое сердце сжалось. Здесь хотя бы была Мириам, она помнила мою родину, мы говорили на одном языке. Но с другой стороны – мне все равно уже не вернуться в Англию, у меня там никого не осталось. Я слышала от Мириам, что Квентин сбежал по дороге. Даже он оставил меня. Возможно, я войду в гарем Салладина и хотя бы так смогу отомстить рыцарю, который унизил меня и растоптал мою веру в благородство и честь! По мере того, как отступала болезнь, я чувствовала, что во мне растет ненависть, я мечтала увидеть смерть сэра Тимоти из Бритсбери, пусть он падет от рук неверных, пусть останется навеки в пустыне! Пусть ему будет так же больно, как было мне!
Меня одели в черное восточное платье из плотной хлопковой ткани, покрыли платком голову и лицо. Перед тем, как я села на лошадь, Мириам обняла и поцеловала меня.
– Пусть будет с тобой благословение бога, любого бога! – сказала она.
– Спасибо за все, – ответила я, потому что не знала, что еще могу сказать на прощание.
Мы пересекли полосу желтых гор, я никогда не видела столько песка и таких безжизненных каменистых склонов, на которых не росло ни одно растение. Но я так страдала от жары, что не могла смотреть по сторонам, палившее солнце, казалось, сжигало все вокруг. Однако мои спутники арабы двигались быстро и уверенно, наверное, для них подобная жара была привычной.
У меня же все время болела голова, перед глазами стоял туман, и я мечтала скорее умереть, просила Всевышнего прекратить мои страдания.
Мы въехали в Иерусалим, прошли по узким, мощенным желтым камнем улицам, и, наконец, я подняла голову: неужели это и есть Святой город, тот самый, ради которого столько лет уже ведутся сражения? Но я не ощущала святости. Это был арабский город, с коврами, закрывавшими окна и двери, с бедняками, ехавшими по улицам на тощих ослах или плелись пешком. Наконец, мы остановились у дворца. Он не был похож на замки, к которым я привыкла, – это был обычный дом из желтоватого камня, я поднялась по ступенькам, меня провели в гарем, дверь распахнулась – и я застыла, пораженная великолепием открывшейся картины.
Огромная комната с лестницами и балюстрадами была сплошь устелена коврами, в центре ее бил фонтан, вода стекала по каменным чашам в широкий бассейн, у которого сидели полуобнаженные девушки. Они смеялись, брызгали друг друга водой, откуда-то доносились детские голоса. Изумленная, я обошла комнату, разглядывая все вокруг, в то время как девушки с беспокойством разглядывали меня. Я молча поклонилась, кое-кто ответил поклоном. Я надеялась, что и здесь мне встретится соотечественница, но напрасно. Тогда я опустилась на ковер в углу комнаты, где и просидела до вечера, не притронувшись к еде, которую мне предлагали. Передо мной поставили поднос с фруктами и графин с водой, но я лишь отвернулась и смотрела прямо перед собой, мне ничего не хотелось.
Постепенно я начала засыпать, но вдруг почувствовала, что кто-то легонько потряс меня за плечо. Я открыла глаза – морщинистое лицо старика склонилось надо мной.
– Кто вы? – изумленно спросила я.
– Меня называют здесь Повелитель ветров, – ответил старик, – Думают, я могу управлять ветром. Я врач, переводчик, алхимик и чародей. Я пришел сказать, что Великий Салладин хочет видеть тебя.
Я поднялась, не зная, что мне ожидать от этой встречи. Единственное, что он мог забрать у меня теперь – моя жизнь, но она не нужна мне.
– Я готова, – ответила я.
– Ты пойдешь на встречу с султаном в таком виде? В этой одежде? – изумился он.
– У меня нет другой, – ответила я.
Старик покачал головой, всплеснул руками, потом сделал мне знак следовать за ним. Миг – и мы оказались в маленькой комнате, сплошь заваленной шелками, он торопливо прикладывал к моему лицу то одно, то другое шелковое покрывало, пока у меня не зарябило в глазах. Наконец, он вытащил длинное платье, голубое, как небесная лазурь, и полупрозрачное белое покрывало.
– Надевай, – приказал он и скрылся, как если бы растворился в воздухе. Я послушно переоделась. Вернувшись, старый алхимик покачал головой и прищелкнул языком – видимо, ему показалось, что я выгляжу превосходно.
Тяжелая дверь отворилась, и я вошла. Великий султан стоял у окна. Это был высокий, широкоплечий мужчина, одетый в длинные белые одежды. Его дорожный костюм лежал на стуле, очевидно, он только что снял его. Он обернулся. Я слегка наклонила голову, что означало поклон. Султан приблизился, взял меня за руку и подвел к окну. Его прикосновение было сухим и горячим, а рука сильной и крепкой. Несколько секунд он разглядывал меня.
– Ибн Аср не обманул, – произнес он, – Ты стоила денег, заплаченных за тебя!
– В моей стране людей не продают за деньги, – ответила я.
– Твоя правда, – ответил Салладин, рассмеявшись. – Как тебя зовут?
– Ноэлла.
Он прошел к центру комнаты и сел, сделав знак мне сесть на скамью.
– Ты пришла сюда с отрядом Ричарда Английского?
– Да, это так.
– И большой у него отряд?
– Сюда идут крестоносцы, – ответила я, – Их много. Это англичане, французы, австрийцы. Они хотят войны, хотят вернуть этот город.
– Войска Ричарда осадили Акру, – произнес Салладин. – Вероятно, они возьмут крепость.
– Ричард великий король.
– Думаешь, они смогут победить нас? – спросил он вдруг.
– Одному богу это известно, – ответила я.
Салладин нахмурился и молча кивнул.
– И снова твоя правда! Ты умна, Ноэлла. Чем же ты не угодила Ричарду?
– Ричард не продавал меня. Он даже не знает, что я здесь.
– Как же ты попала на корабль Селима?
Я не ответила, опустив голову. Салладин взял меня за подбородок, поднял мое лицо и заглянул в глаза. Его зрачки были темнее ночи, во всем облике чувствовалась удивительная сила, словно в нем горел огонь, которого я прежде не встречала в других. Этот человек был избранником, и неважно, какого бога, в эту секунду я начала сомневаться, что даже с его невероятной отвагой Ричард сможет взять верх в этой битве.
Он приблизился, рассчитывая поцеловать меня, я испуганно отшатнулась. Султан отпустил меня и засмеялся.
– Не бойся, Ноэлла, я не стану искать расположения женщины, которая не хочет меня. Там, – он махнул рукой в сторону гарема, – Множество красавиц, которые превосходят тебя, и все они ждут, когда я пошлю за ними. Но я редко прихожу к ним сейчас, мне не нужны новые жены. Война занимает мои мысли! Я должен сохранить царство Мухаммеда, я чувствую себя его приемником…
Казалось, он забыл обо мне. Салладин был совершенно одержим войной, он думал о благе своей страны и народа, который боготворил его. Лишь долг имел для него значение, долг перед Аллахом и людьми. В отличие от Ричарда, который проводил время в пирах и увеселениях, заботился о собственном тщеславии, султан не искал благополучия для себя. Он отказался даже от своих жен, его жизнь стала почти аскетичной, он ел скромную пищу и носил простые белые одежды. Ничто земное не волновало его. Он говорил и говорил, я перестала понимать его речи, лишь осознала, что мне не стоит бояться этого человека. Я вспомнила слова Мириам. Она была права: араб Салладин оказался благороднее и честнее моего жениха сэра Тимоти, а возможно, и самого короля Ричарда!
Внезапно он замолчал.
– Что же будет со мной? – спросила я, воспользовавшись моментом.
– Чего ты хочешь? – поинтересовался султан.
– Ничего, – честно ответила я.
Салладин задумался.
– Один из моих воинов провел славную битву. Он храбр и предан. И ему нужна хорошая жена. Я отдам тебя ему.
Я не ответила. Какая мне разница, чьей женою быть? Какое теперь это имеет значение?
Моего нового жениха звали Амин. Он со своим отрядом направился в сторону Яффы, чтобы дать бой наступающим крестоносцам. Я последовала за ним. Он относился ко мне почтительно, в его глазах, устремленных на меня, горело неподдельное восхищение. Видимо, этим объяснялось то, что мой новый жених ни разу не осмелился даже прикоснуться ко мне, не попытался даже взять меня за руку. Я с трудом понимала его слова, но как мне объяснил Повелитель ветров, направившийся с нами в Яффу и трусивший на своем рысаке рядом со мной, так как Амин еще ни разу не был женат, он должен получить благословение отца, который как раз находится в Яффе, после чего нас могут объявить мужем и женой. Но сначала я, разумеется, должна буду принять ислам. Я не ответила, я не хотела отрекаться от веры моих предков, но сейчас я была слишком слаба, чтобы возражать. Возможно, меня ослабляла ненависть, и даже растущая моя симпатия к Амину, не могла помочь снова стать прежней доброй Ноэллой. Кроме того, изматывала жара. Старый врач давал какие-то настои, которые позволяли мне чуть легче переносить ее, и я старалась все время быть рядом с ним.
– Зачем ты едешь в Яффу? – спросила я.
– Салладин верит в мою магическую силу, – улыбнулся он в ответ. – Надеется, я смогу защитить город от твоих собратьев.
Я тоже улыбнулась.
– Ты хочешь вернуться к ним? – спросил он вдруг.
Я покачала головой.
– Почему? – старик внимательно посмотрел на меня. Повинуясь странному порыву, я рассказала ему свою историю. Повелитель ветров внимательно выслушал меня.