Демон ветра

Отплевываясь кровью, Луис с трудом пытался встать на ноги из уличной грязи, когда из ближайшей подворотни выглянул Лоренцо. Подло усмехаясь в усы, он подхватил ученика под мышки и поволок в общину.

Учитель пропустил мимо ушей мнение разгоряченного ученика относительно новой методики преподавания, выдал ему со склада бутылку спирта на компрессы и, дав пострадавшему два дня на поправку, порекомендовал тому во время лечения произвести трезвую самооценку своего поведения в реальной боевой ситуации.

– Знаний хоть отбавляй, практики недостаточно, – подвел Луис результаты «экзаменов», когда, хромая, приплелся на очередную тренировку.

– Очень здравое рассуждение, – согласился Лоренцо. – Но для первого раза неплохо. Я тут прослышал, что ты в трактие умудрился свернуть нос самому Пабло-Шакалу, а он довольно известный в округе забияка. Думаю, Пабло не отказался бы от реванша. Могу устроить вам неофициальную встречу, если, конечно, не струсишь…

Чувствовать себя трусом в глазах Учителя ученик не желал и с жаждущим мести Шакалом встретился. После той встречи к сломанному носу у Пабло добавилось выбитое колено и сломанная в двух местах челюсть.

Слава о дерзком молодом искателе покатилась по барселонским трактирам. На Луиса ополчились многие из тех, кто считал себя «королем улиц». Вместе со своими подручными они начали подкарауливать Морильо где придется. Когда Луису не доводилось выходить из этих стычек победителем, он всегда вылавливал обидчиков поодиночке и возвращал им все сторицей – давала о себе знать непомерно развившаяся в жестоких приютских условиях мстительность.

Луису стали угрожать убийством. Волей-неволей ему пришлось браться за изучение тех страниц книги, где описывались методы ведения боя с оружием. По образцам предков, Луис выточил себе из высокопрочной стали в ремесленной мастерской пару мечей – длинный и короткий. Длинный меч вкупе с приобретенным у байкеров арбалетом Морильо держал в своей маленькой хижине, которой к тому времени обзавелся, а короткий всегда носил с собой под одеждой.

Обучать Луиса драться с оружием Лоренцо взялся с неохотой, поскольку не любил это грязное, по его мнению, занятие, да и вообще не являлся фехтовальщиком, хотя техникой боя ножом владел.

– Не стоит каждый раз хвататься за меч, когда на тебя кидаются всякие вооруженные чем попало придурки, – прежде чем начать обучение, порекомендовал ученику Гонелли. – Если ты прикончишь кого-то этой штукой, гарантированно угодишь в тюрьму, поэтому используй меч лишь в крайнем случае. Под рукой всегда полно хлама, который с лихвой заменит тебе меч и даже арбалет: тарелки, вилки, ложки, бутылки, палки… Удары ребром тарелки по горлу или в висок не менее опасны, чем удары ножом, завернутая в полотенце кружка разит не хуже дубинки, а простой толчок головы противника о стену вообще не требует обучения. Подручные предметы – оружие защиты, а по закону ты имеешь право убивать, лишь защищаясь. Да и то если твоя невиновность будет доказана.

«Всякому оружию – свое время и место», – вторил старшине со страниц книги великий предок Луиса, мастер меча Миямото Мусаси. Такое единодушие живого и давно умершего наставников снова доказывало юноше истинность выбранного им пути.

Советы Учителя оказались очень ценными и пригождались ученику практически везде, где приходилось драться в одиночку против нескольких врагов. В конце концов от «долбанутого узкоглазого» отстали, а многие бывшие враги стремились затесаться к нему в друзья, тем самым признавая авторитет так убедительно заявившего о себе дерзкого искателя. Имя Луиса стало произноситься с не меньшим почтением, чем имя его наставника Лоренцо, а сам юноша вскоре был переведен из искателя-землекопа в общинную службу охраны. Это явилось для него настоящим подарком, поскольку теперь заниматься своими тренировками он мог прямо на работе…

Через три года после того, как Лоренцо впервые объяснил ему азы «практической физики» на примере мордобоя, Морильо был записан старшиной Барселонской Особой на участие в ежегодных искательских турнирах.

– Лучшей школы я тебе не придумаю, – заявил при этом Гонелли. – На турнир съедутся величайшие бойцы; такие звери в Барселоне тебе еще не попадались.

– Это просто здорово, только вот… – немного смутился Луис, – боюсь, в «пивной гонке» я не выстою.

– О «пивной гонке» не переживай, – утешил его старшина. – О ней позабочусь я. Надо же мне в кои-то веки от мордобоя отдохнуть и просто расслабиться.

Турниры проходили неподалеку от Мадрида, в маленьком городишке Гвадалахара. Пока добирались туда на общинном дилижансе вместе с группой поддержки – освобожденными на время турнира от работы и в связи с этим не просыхающими от пьянства собратьями по общине, – Лоренцо порекомендовал Луису придумать себе какой-нибудь звучный псевдоним для участия в поединках.

– Видишь ли, в чем дело, – пояснил он. – Против тебя выйдут такие крутые ребята, как Кулак Смерти, Людоед, Громовержец, Молот-Убийца, Чугунный Лоб… На фоне их турнирных имен Луис Морильо звучит чересчур скромно, не находишь?

Луис наморщил лоб, потом встрепенулся и извлек из походной сумки захваченную им на турнир книгу по боевым искусствам.

– Представь меня как Сото Хатамото! – с гордостью изрек Луис и указал на фамилию одного из авторов своей второй любимой книги. – Наверное, среди моих предков сеньор Хатамото был одним из лучших бойцов. Назвавшись в его честь, я во что бы то ни стало постараюсь не опозорить это великое имя!

– Э-э-э, видишь ли… – замялся Лоренцо. – Как бы тебе это объяснить, чтобы не обидеть… Хм… Не спорю, «Сото Хатамото» безусловно великое имя. Только боюсь, что о его величии такие парни, как Чугунный Лоб и Кулак Смерти, попросту не знают.

– Значит, после турнира они будут знать о нем превосходно! – с вызовом заявил Морильо.

– И все же я бы посоветовал тебе придумать для первого раза что-то более запоминающееся. «Костолом», например.

Но Луис упрямо продолжал настаивать на своем…

По прибытии в Гвадалахару они все-таки сумели прийти к компромиссу, сойдясь на устроившем обоих псевдониме «Сото-Ураган»…

Кулак Смерти и прочие одиозные персонажи ежегодных искательских турниров оказались вполне достойны своих турнирных имен. Лишь двое или трое бойцов имели комплекцию, сопоставимую с комплекцией Луиса; остальные представляли собой подобие того гиганта из трактира, на котором Учитель некогда устроил своему ученику экзамен: кряжистые громилы, закаленные годами тяжелого физического труда и сотнями уличных потасовок. Их ломаные-переломаные носы и уши, уродливые шрамы, жуткие татуировки и свирепые взоры бросали противника в дрожь еще до начала поединка. Ясное дело, что появление в их рядах юного и дерзкого сарагосца по имени Сото-Ураган было воспринято ими с презрительным скепсисом.

Однако уже первые схватки дали понять, что Сото-Урагана нельзя недооценивать. Проигрывая в весе и силе, Луис брал яростным напором и гибкостью. Физическая форма Морильо на порядок превосходила форму его противников, проводивших свободное время в трактирах и прочих увеселительных заведениях, а посему в большинстве своем, несмотря на неоспоримую силу, страдающих одышкой закоренелых пьяниц.

Луис превосходно осознавал, что для выбывания из турнира ему необходимо пропустить только один точный удар массивного оппонента. Бои Сото-Урагана были сродни раскопкам складов с боеприпасами, где первая допущенная искателем ошибка тут же становилась последней. Именно по этой причине свои первые поединки Луис начинал крайне осторожно, проводил предварительную разведку и стремился атаковать с дальней дистанции. Однако привыкнув к новым условиям и войдя в турнирный темп боя, он вывел для себя общую линию поведения всех противников: обладая убийственным ударом, те не очень-то задумывались о разнообразии тактик; мчались напропалую и старались в кратчайший срок выяснить, чей же лоб крепче. Само собой, грузные бойцы избегали выматывать себя долгой битвой.

Зато шустрый Луис, воистину по сравнению с остальными участниками турнира – Ураган! – неплохо на этом выигрывал. Он гонял своих противников по площадке до тех пор, пока те не выматылись и едва не падали с ног от усталости. После чего молодому искателю требовалось лишь уличить выгодный момент и провести короткую завершающую контратаку.

Схватки Луиса походили на бои со свирепыми быками и вскоре подтянули к себе почти всех зрителей турнира. У Сото-Урагана даже появились болельщики из других общин: еще бы, когда какой-то выскочка-новичок эффектно расправляется с опытными бойцами, это невольно вызывает уважение. Морильо нравилось признание публики, однако он ни на минуту не забывал, что за ним зорко следят секунданты других вероятных финалистов и делают соответствующие выводы.

Три победителя первого этапа турнира определялись по количеству одержанных побед. Луис, проигравший лишь два боя из десяти (нарвался-таки на парочку касательных ударов), вошел в число финалистов. Схватки самых стойких должны были состояться на следующий день.

– Молодец! – похвалил вечером ученика Лоренцо, накладывая ему на ушибы компрессы. – Но завтра твоя тактика уже не пройдет. Все неуклюжие тюфяки ушли сегодня в обоз, остались одни звери: Чугунный Лоб и Бенни-Плетка. Этих ты своей резвостью не возьмешь – они сами кого хочешь до смерти измотают. Подрался я в свое время против обоих: Чугунного, случалось, бил, но Плетку – ни разу. Тот еще фрукт.

– Чем же он так страшен? – поинтересовался Луис.

– Есть у него коронный прием – хлестать пальцами по глазам, за что его, собственно говоря, Плеткой и прозвали. Коварная штуковина, этот прием. Слепнешь на несколько секунд, а Плетка в это время тебя как щенка охаживает. Были случаи, когда он и вовсе глаза противникам выбивал.

– Спасибо, учту, – кивнул Сото-Ураган. – Я тут уже задумывался о смене тактики. Попробую-ка вот что…

Один из трех финалистов обязан был драться с двумя другими по очереди и до первого поражения. Тот, кто одерживал две победы подряд, и считался победителем турнира. Бывало, что бои по этим оригинальным правилам затягивались надолго, поскольку выдохшийся победитель первого поединка проигрывал из-за усталости следующий бой, а выигравший его в свою очередь капитулировал перед предыдущим отдохнувшим побежденным. Но в этот год финал турнира по рукопашным боям продлился от силы четверть часа.

Первыми, согласно жребию, бились Чугунный Лоб и Бенни-Плетка. Оба поджарые, ловкие и опытные, они практически не уступали друг другу в силе. Луис даже невольно залюбовался их поначалу красивой схваткой. Возможно, как раз такие поединки предки Луиса считали подлинным боевым искусством. Каждый вражеский удар бойцы встречали быстрыми уклонами или отбивали в сторону, а атаки друг на друга противники чередовали прямо-таки с джентльменской вежливостью. Однако вежливость эта довольно скоро у обоих иссякла.

То, о чем предупреждал ученика Лоренцо, случилось столь стремительно и неожиданно, что Луис даже не заметил, каким образом Чугунный Лоб удосужился нарваться на коронный прием Плетки. Просто вдруг ни с того ни с сего он схватился за глаза и отпрянул, после чего стал суматошно наносить удары во все стороны. По неуверенным и испуганным движениям Чугунного Лба было видно, что он явно дезориентирован и в упор не видит противника.

Бенни-Плетка нырком ушел вбок и через мгновение очутился у Чугунного Лба за спиной. Несколько быстрых ударов по почкам, в затылок и по ногам, затем подсечка, и вот Чугунный Лоб уже без движения лежит на земле. Судьи немедленно останавливают бой…

Секунданты Чугунного Лба разочарованно помотали головами и уволокли его с арены, давая понять, что в нынешнем году этот великий боец свое выступление на турнире завершил. В сложившейся ситуации вступало в действие правило, согласно которому «оставшиеся финалисты обязаны вести бой до тех пор, пока один из них не окажется полностью небоеспособен»; читай: не покинет арену тем же способом, что и Чугунный Лоб.

Несмотря на молодость, Луис Морильо уже успел набраться опыта на зубодробительном поприще, и выход молодого искателя в финал турнира был тому ярчайшим доказательством. Но для равноправного поединка с таким матерым бойцом, как Бенни-Плетка, Сото-Урагану требовалось победить еще не в одном и не в двух турнирах. Даже самый неискушенный болельщик видел, что мастерство Сото и мастерство Плетки разнятся настолько, насколько задиристое тявканье молодого волка отличается от свирепого рыка матерого вожака стаи. Бенни-Плетка мог при желании побить Сото-Урагана и без применения своего коронного удара – прочий арсенал приемов Плетки был не менее грозен.

Но несмотря на практически предрешенный финал, Луис Морильо вышел на бой в невозмутимом состоянии рассудка, ибо для воплощения в жизнь его новой стратегии требовалась прежде всего повышенная сосредоточенность и только потом все остальные боевые качества. Сото-Ураган отпустил вежливый поклон презрительно ухмыляющемуся Плетке и замер в ожидании команды секунданта…

…Когда-то, в очень давние времена, жил среди предков Луиса воин-самурай по имени Ходзе. Он ничем не выделялся из себе подобных; не трус и не герой – обычный солдат, каких под знаменами японских князей – дайме – служило в те годы тысячи. И вот однажды случилось так, что отец Ходзе был убит другим самураем, но не рядовым, а весьма искушенным во владении мечом мастером фехтования. Понятно, что все вопросы задетой чести гордые предки Луиса решали только одним способом – посредством поединка. И потому момент, когда Ходзе и его враг обязаны были скрестить мечи, неотвратимо приближался.

Обуянный жаждой мщения, Ходзе являлся, однако, здравомыслящим человеком. Он осознавал, что не выстоит против обидчика в открытой схватке, а погибнуть не отомстив, или того хуже – убивать обидчика из-за угла, – ему препятствовал воинский кодекс чести Бусидо. Единственным выходом для Ходзе было выйти на поединок и успеть убить противника до того, как тот обнажит свой меч. Путем упорных тренировок Ходзе добился нужной быстроты и, столкнувшись с врагом, зарубил того одним-единственным молниеносным ударом. Впоследствии специфическая тактика владения мечом переродилась в целое искусство и обросла массой традиций, что, впрочем, для воинственных предков Луиса было вполне закономерно…

Морильо прочел эту занимательную историю в своей книге давно, но только вчера осознал ее подлинную ценность. На вникание в принцип незнакомого стиля боевых искусств у него ушла лишь короткая летняя ночь, и вот через мгновение обязан был наступить момент истины: удалось это Луису или нет…

Секундант поднял руку, и над ареной разнеслась его громкая команда к началу схватки. Бенни-Плетка все еще продолжал презрительно ухмыляться, а Сото-Ураган уже сорвался с места и несся к нему быстрее арбалетной стрелы. Быстрее Сото двигался только его выброшенный вперед кулак.

Ухмылка так и не сошла с лица Плетки, когда он, оглушенный невероятно резким ударом в лицо, рухнул навзничь и застыл без движения. Секундант, который еще не успел набрать в грудь воздуха после выкрикивания команды, глядел на эту сцену выпученными жабьими глазами…

Бенни-Плетку привели в чувство лишь через час, и он, очнувшись, первым делом поинтересовался, что с ним случилось. Когда же ветерану турниров объяснили суть произошедшего, он попросту не поверил: люди не солнечные зайчики и не могут прыгать – а тем более драться – с такой быстротой…

Правила нарушены не были, и Сото-Урагана признали чемпионом турнира и лучшим кулачным бойцом среди искателей в текущем году. Лоренцо, от которого за километр несло вяленой рыбой (Учитель уже хорошенько разогрелся перед предстоящей ему «пивной гонкой»), ликовал больше всех, а так и не протрезвевшие за весь турнир члены их общины долго качали Морильо на руках и горланили в его честь хвалебные песни. Сам Луис больше всего на свете хотел сейчас завалиться спать, поскольку давала о себе знать усталость после вчерашних боев вкупе с ночной тренировкой на мешке с песком…

– Не называй меня больше Луисом, – потребовал Сото-Ураган у Лоренцо во время обратного пути в Барселону. – Я не желаю больше носить это чужое имя. И остальным скажи, чтобы не называли.

– Вот те раз! – Изумленный Лоренцо едва не выпал из дилижанса. – Да, приятель, похоже, капитально тебе в Гвадалахаре мозги стрясли! И как же теперь прикажете вашу святость величать?

– Называй меня Сото, – устало проговорил ученик. – Просто Сото. Не слишком тяжело запомнить.

– Ладно, как пожелаешь… Сото. Мне, в общем-то, без разницы – твое право, – пожал плечами Лоренцо и еле слышно добавил: – Кажется, и впрямь крепко парню досталось… Ну ничего, через недельку оклемается. С кем не бывает…

– Вызывали, ваша честь? – осведомился Карлос, представ пред очами магистра Жерара. Матадор сразу заметил, что очи эти были сегодня чересчур суровы. О причинах плохого настроения Божественного Судьи-Экзекутора Карлос не догадывался – дела шли отлично, все подозреваемые в заговоре с целью убийства казначея были схвачены, и дознание завершилось еще вчера.

– Вызывал, брат Карлос. – Недружелюбный тон Жерара соответствовал его колючему взгляду. Сесть Матадору он тоже не предложил, из чего следовало, что суровость магистра вызвана не хандрой или чрезмерно жаркой погодой. Гонсалес волей-неволей насторожился, и от блаженного умиротворения, в котором он пребывал с самого утра, не осталось и следа.

Жерар словно нарочно испытывал терпение Карлоса: молчал, кряхтел и сосредоточенно перекладывал на столе бумаги.

– Какие-нибудь неприятности, ваша честь? – принимая уставную стойку, поинтересовался Охотник, недовольный тем, что ответы из Жерара приходилось вытягивать словно клещами – любимым дознавательным инструментом магистра.

– А вы как думаете?

Матадор начинал медленно закипать: он ненавидел подобные игры в молчанку. Если командир Пятого отряда в чем-то виноват – будь добр, объясни причину и не устраивай тут демонстрацию своих обид, словно жеманная сеньорита! Гонсалес заскрипел зубами, но в лице не изменился: дескать, хотите лицезреть мое волнение, ваша честь? Не дождетесь!

Видимо, Жерар тоже понял, что у него недостаточно авторитета, дабы подавить Матадора психологически, поскольку вскоре прекратил кряхтеть и оставил бумаги в покое. Магистр вальяжно откинулся в кресле и, совершив протяжный мрачный выдох, скрестил пальцы на животе.

– Даже не знаю, брат Карлос, как и назвать ту ситуацию, в которой все мы очутились благодаря вашим скоропалительным выводам, – изрек он с подчеркнутым сожалением. – Я доверился вашим советам, но это привело к тому, что я предстал перед местными коллегами, мягко говоря, в неблаговидном свете. Вы заставили меня идти ошибочным путем…

Гонсалес молчал, ожидая объяснений непонятно откуда взявшимся в его адрес обвинениям. Не далее как вчера магистр Жерар довольно потирал руки и рассказывал ему, как двое главных подозреваемых из охраны казначея, на которых указал ему Матадор, после первого же дознания с пристрастием подтвердили: да, это именно они вступили в сговор с демоном Ветра, ради чего и принесли ему в жертву бедного сеньора ди Гарсиа. Остальные подвергнутые дознанию подозреваемые, в том числе и лишенный протекции Защитников Веры Рохас, идущие по делу свидетелями, все как один клялись, что вышеназванные прислужники демона давно вели себя странно, но, очевидно, некое парализовавшее волю свидетелей демоническое колдовство препятствовало тем донести на демонопоклонников Ордену Инквизиции. И пусть показания свидетелей зачастую противоречили друг другу, вместе с признанием подозреваемых их было более чем достаточно для подведения дела к финалу: демонопоклонников ожидало Очищение Огнем, а свидетелей, уже прошедших профилактическое Очищение Троном Еретика за недоносительство, магистру предстояло наставить на путь Истины душеспасительной беседой.

Результаты дознания были не совсем те, на которые рассчитывал Карлос, однако Жерар ими вполне удовлетворился и не стал перепроверять версию о заказном убийстве. К тому же ни имени посредника, ни тем паче заказчика, демонопоклонники не открыли, хотя любая правда в Комнате Правды инквизиторов неминуемо всплывала на поверхность, словно дохлая рыба. Следовательно, подозреваемые и впрямь прикончили ди Гарсиа по собственной инициативе либо были так сильно запуганы заказчиком, что терпели даже пытки.

Последнее было маловероятно, и потому Гонсалес не стал больше забивать себе голову загадками этого дела. Он не первое десятилетие служил Корпусу и давно усвоил: Главный магистрат в Ватикане превыше всего интересует покаяние грешника, а когда с покаянием все в порядке, то на «белые нитки», коими бывает сшито дело, командование уже не смотрит и о средствах «добычи» покаяния не спрашивает. Таковы правила войны с внутренними врагами государства – отступниками и еретиками. И если порой в этой войне случаются невинные жертвы, так что ж… Война есть война.

– Уж не хотите ли вы сказать, ваша честь, что демонопоклонники отреклись от своего покаяния? – недоверчиво спросил у магистра Карлос. Отречение от покаяния было явлением редчайшим, поскольку подразумевало для отрекшегося не долгожданное избавление от мучений – Очищение Огнем, а новые, еще более суровые пытки.

Вместо ответа Жерар взял со стола исписанный торопливым почерком лист бумаги и протянул его Матадору.

– Ознакомьтесь и выскажите ваше мнение по этому поводу, – распорядился магистр.

Карлос умудрился прочесть первую строку на листке, когда тот еще находился в пальцах Жерара: «Довожу до сведения почтенных магистров Ордена Инквизиции…» Так начинаются только доносы.

– Этот документ мне передал час назад Главный магистр епархии, – пояснил Жерар, пока Охотник шел к окну, дабы при свете лучше рассмотреть неразборчивый почерк доносчика. – Умолчу, что конкретно мне пришлось выслушать от него по поводу якобы завершенного нами дознания, но вы неглупый человек, сами догадаетесь…

«Довожу до сведения почтенных магистров Ордена Инквизиции, – говорилось в документе, – об имеющих место в сей богопослушной епархии фактах вопиющего беззакония и чернокнижничества. – «Ух ты, как сказанул: «вопиющих фактах»! – усмехнулся про себя Гонсалес. – Писал явно не ремесленник или крестьянин». – Как добропорядочный и богобоязненный гражданин Святой Европы, а также верный слуга Великого Пророка, вынужден сообщить, что мой отец Диего Мендоса ди Алмейдо, владелец ряда винодельческих предприятий и поставщик вина ко двору Его Наисвятейшества, является виновником гибели главного казначея Мадридской Епархии Марко Антонио ди Гарсиа, которого он убил при помощи своего слуги-чернокнижника. Я имею на этот счет убедительные доказательства, но предъявить их смогу лишь в том случае, если вышеуказанный чернокнижник будет схвачен. Как любящий сын я пекусь о спасении души моего погрязшего в тяжких грехах отца и умоляю Вас принять на этот счет самые экстренные меры. Заместитель главного инженера мадридского отделения Оружейной Академии Рамиро ди Алмейдо».

Карлос оторвался от документа и посмотрел на внимательно следящего за ним магистра.

– Этот сопляк соображает, что делает?! – спросил Матадор не то Жерара, не то самого себя. В голосе Охотника слышался нескрываемый гнев. – Это же вечный позор на весь его род и благородную фамилию! Я сам уроженец Сарагосы и прекрасно знаю сеньора ди Алмейдо. Сеньор Диего – почтенный человек и никогда не свяжется с чернокнижниками. Ваша честь, я просто отказываюсь в это верить!

– Не горячитесь, брат Карлос, – одернул его Жерар. – Поверить вам в это как ни крути, а придется. Рамиро ди Алмейдо прекрасно понимает, что делает. Он лично принес Главному инквизитору епархии свой донос и, зная о последствиях, взял с него слово, что если дело дойдет до Очищения отца – а при обнаружении веских улик скорее всего так и случится, – проведено оно будет в закрытом порядке и в строжайшей тайне.

– Значит, вы намерены дать этому делу ход?

– Давайте сразу внесем ясность: хоть я и вправе влиять на местного Главного инквизитора, я тут ничего не решаю. Согласно пятой поправке к двадцатому пункту устава Ордена Инквизиции, возбуждение дела против влиятельного гражданина – прерогатива местного Божественного Судьи-Экзекутора. А мы с вами беремся за это дело по той причине, что оно напрямую касается нашего, как выяснилось, незаконченного расследования. Не будь нас здесь, дознание вел бы местный Главный инквизитор, но обстоятельства сложились так, что нам приходится совместно с ним заниматься грехами гражданина ди Алмейдо и его подручного чернокнижника. Сожалею, если вам это доставляет какие-то неудобства.

– Карамба!.. Виноват, ваша честь.

– Спокойнее, брат Карлос! Я бы на вашем месте радовался, что этот донос поступил именно сегодня, когда нам еще не поздно исправить собственные ошибки. Страшно подумать, что было бы, поступи этот донос после того, как мы сдали бы все отчеты о рейде в Ватикан. Меня, как и вас, не погладили бы по головке, если бы узнали, что настоящий виновник смерти Марко ди Гарсиа остался на свободе, а вместо него Очищение приняли какие-то рядовые демонопоклонники… И не смотрите на меня так: они собственноручно подписали признание своей вины и избежать Очищения им уже не суждено.