Возвращение блудного Конструктора

– Уточните обычный распорядок дня ее работы и дни самостоятельного обучения.

Умник «задумался» на несколько секунд – с виду, конечно, как и «нормальный» собеседник-человек, хотя на самом деле по информсети связывался и беседовал в это время с компьютером ИВК.

– Учебные дни – вторник и четверг, начинает работу обычно с десяти утра и до трех дня по среднесолнечному, но в понедельник иногда выходит вечером. Если задание несложное, выполняет работу дома, по консортлинии. Расчетный зал три, кабина одиннадцать. Код личного инфора: две тройки сто двадцать шесть – эф две четверки.

– Спасибо, – отпустил Умника Ратибор, посмотрел на браслет: семь без трех минут. Институт внеземных культур располагается в Копенгагене, там еще раннее утро, а Настя живет в Новосибирске, где уже одиннадцать часов, значит, она давно встала.

Он причесал волной падающие на шею волосы, облачился в обычный летний костюм: белые брюки и рубашку с короткими рукавами – все со встроенным кондиционированием, и «свистнул» такси. На путь до Брянского метро и на поиски Лосиной Магистрали в Новосибирске ему понадобилось всего полчаса. Без пятнадцати двенадцать по местному времени (без четверти восемь по среднесолнечному) по указке центрального жилищно-эксплуатационного инка Новосибирска он посадил пинасс на лужайке возле дома, где жили Демидовы.

В эпоху свободной миграции городов архитектурные ансамбли жилых зданий представляли собой непрерывно обновляющиеся, трансформируемые геометрические фигуры, подчиненные основной идее местного архитектора ландшафта. Квартиры-модули таких домов со встроенным инженерно-бытовым обеспечением и генератором формы могли перемещаться и подстыковываться к любому ансамблю, если ее владельцу казалось, что он не нарушает гармонии сложившегося облика дома, если он не возражал против изменения формы квартиры. Со стороны казалось, что ансамбли – живые существа, потому что не было мгновения, чтобы какая-то из квартир не улетала прочь, а ее место тут же не занимала бы другая. Ратибору города всегда напоминали горы живой хрустально-алмазной пены, пузырьки которой лопаются и теснят друг друга. Однако, несмотря на текучесть форм и периодические приливы и отливы урбаноэкологии, древние центры культуры, в том числе и Новосибирск, не потеряли своего значения. Как и сто лет назад, и двести, и пятьсот, коренные жители крупных городов с гордостью именовали себя: «мы, москвичи!», или «мы, киевляне!», или «мы, новосибирцы». А мы брянские, волки дебрянские, сказал про себя Ратибор, вспоминая поговорку деда. Тоже, однако, звучит неплохо.

Дом, в который была вписана квартира Демидовых, напоминал ажурный сросток кораллов с перламутровыми переливами отдельных блоков-»песчинок».

Девяносто второй квартирный модуль, способный к самостоятельному путешествию в любую точку земного шара, имеющий штуцерные устройства для подключения к любому дому, венчал северную «ветвь» коралла на высоте тридцати метров. Лифт за минуту доставил гостя к стыку трех «кристаллов»-квартир, и Берестов позвонил.

Дверь открылась с мелодичным «входите, пожалуйста».

Из гостиной навстречу Ратибору вышла удивленная Анастасия в легком пушистом халатике с оранжевым эмканом «оракула» – домашнего расчетчика в руке.

Примечания