Посланник
– Этот оригинал я. – Никита сбросил с локтя пухлую руку Голдмана и направился к двери около стойки бара.
За спиной раздался злой хрип коренастого, тенорок владельца казино, еще чьи-то голоса, но танцора никто не остановил. Зато его встретили за дверью казино, в переулке.
Никита ощутил толчок в сердце: вспомнились прежние столкновения, инициированные «печатью зла». Неужели она снова нашла его? Несмотря на все ухищрения скрыться, замаскироваться, выйти из «круга устойчивого интереса» парней СС? Или все объясняется вполне прозаически: местные мафиози решили наказать строптивого танцоришку?..
Итак, трое… нет, больше. Сухов привычно собрался, концентрируя внимание. Он уже научился пользоваться резервами внутренней энергии организма, но применять свое знание еще не приходилось.
Значит, трое – впереди, еще двое – за кустами, справа. Эти наиболее опасны, потому что вооружены. И все же это не засада «свиты Сатаны», а тем более не ЧК.
– Ты что возомнил о себе, танцор? – пренебрежительно сказал один из троих, самый высокий; одеты все трое были в одинаковые серые плащи и шляпы. – Мало платят? Что за капризы? Шеф остался очень недоволен, а за это наказывают.
– Что ты с ним церемонишься, Жердь? – вмешался второй, пониже, с волосами до бровей. – Он думает, если накачал мускулы, значит, имеет право хамить. Он нуль, и пусть знает, что нуль!
Волна гнева ударила в голову, затмила сознание, и Никита едва удержался от ответа, вовремя вспомнив наставление Красильникова: «Злость должна быть чисто спортивной и направлена на себя, но ни в коем случае не на противника. Это – путь к поражению».
Видимо, трое приняли его колебания за проявление малодушия, потому что третий член группы презрительно сплюнул, едва не попав на брюки Сухова.
– Наложил в штаны, танцор? Мы тебя побьем несильно, для профилактики, чтобы знал, как отвечать шефу, и чтобы другим неповадно было.
Высокий тут же ударил Никиту в грудь, вернее, в то место, где он стоял. И ойкнул, получив хлесткую пощечину, от которой у него посыпались искры из глаз. Второй «экзекутор» тоже махнул рукой – у него был кастет – и заработал удар по ушам, который вывел его из строя на несколько минут. Третий, самый низкорослый, но быстрый и подвижный, знал каратэ – судя по его прыжку и удару ногой, но и его замах не нашел цели: Никита ушел в сторону и еще раз пнул прыгуна.
– Все? – буднично спросил Сухов высокого. – Я могу идти?
Сам он в это время думал о тех двоих, что готовились его встретить у выхода из переулка. Но заниматься ими ему не пришлось. На свет фонаря вышла фигура в спортивной куртке с капюшоном, поманила танцора рукой:
– Кит, побыстрей.
У Никиты едва не выскочило от радости сердце – это был Такэда собственной персоной.
Трое нападавших не стали продолжать «урок»: ворча и ругаясь, убрались прочь.
– А остальные? – спросил Никита.
Такэда оглянулся на кусты, махнул рукой.
– Ими занимался Красильников, все нормально.
– Иван Григорьевич?!
– Для подстраховки. Извини, я не предупредил. Но и ты, я гляжу, кое-чему научился, а?
– Ситуация была не очень сложной. – Изумление Сухова прошло не сразу. – Ну ты и даешь, Оямович! И Красильников согласился?
– У меня осечек не бывает. Идем, сейчас дождь пойдет, а я без зонтика.
Никита поспешил за другом, даже не пытаясь скрыть радость: появление Толи означало не только свежую информацию, но и перемену хода событий.
Они проговорили часа два и спать легли в половине третьего ночи. Но Сухов не смог уснуть и заявился к Такэде через пятнадцать минут. Постучал.
– Извини, не спишь? У меня пара вопросов.
– Спи, завтра задашь… вернее, сегодня утром. Подъем в семь. – Толя задумчиво оглядел стоящего в халате танцора. – Плохо контролируешь нервы. Что вы проходите с Красильниковым?
– Блоки. То есть это не те блоки, а комплексы приемов…
– Мне можешь не объяснять.
– Прошли блоки сидя, лежа, против уличной толпы, сейчас доводим блок «работы с хода». Но этих блоков еще – пруд пруди: против всех видов захватов, в ограниченном пространстве, против профессионалов каратэ… и айкидо, кстати, против вооруженных банд… Не отвлекай, Оямович, а то не слезу с тебя до утра. Как ты думаешь, этот сегодняшний случай связан с «печатью зла»?
– Не знаю, – тихо ответил Такэда, подвинул повыше подушку и лег. – Мы с тобой вроде бы как умерли… но для полного отрицания, как говорят мудрецы, самоубийства недостаточно. «Свита Сатаны» умеет доводить дело до конца и не остановится, пока не проверит подлинность нашего ухода в мир иной.
Никита хмыкнул. Они уже поговорили о маме, о Ксении, о ситуации в Москве, о квартирах – жалко, что квартира Такэды отошла в госпользование (книги, кое-какие личные вещи и картины Толя все-таки увез), и все же душа Сухова была неспокойна. Хотелось лично убедиться в безопасности мамы, родственников и Ксении, которая переслала через Толю письмо не менее чем на десяти страницах.
– Как ты умеешь успокаивать, – произнес наконец Никита недовольно. – А если они все-таки появятся здесь?
– Все зависит от тебя. Ты должен успеть обрести свою силу и найти свое оружие, только тогда появится шанс уйти от преследования и вступить на Путь.
– Путь Меча? Никак не пойму, почему нельзя сразу начать с другого Пути – Ума, например.
– Потому что тебя будут стремиться уничтожить всеми средствами, доступными СС, ЧК и магам – помощникам Люцифера, и ты должен выжить, чтобы вступить на синто – Путь Мысли. Самое трудное – выйти на первого Владыку, первого мага. Он поможет дальше.
Никита беззвучно выговорил ругательство.
– Отличная перспектива! Жутко оптимистичная. Тогда следующий вопрос. Ты говорил, что Семеро уже собирались дважды… или трижды? – чтобы справиться с Люцифером, а теперь их надо собирать снова. Но неужели они так долго живут?
Такэда покачал головой.
– Хотя время в Мирах Веера течет по-разному, никто, конечно, в пределах всего Веера не вечен, даже Владыка любого из хронов, но дело в том, что защита Веера – прерогатива молодости! Состарившиеся Владыки, как правило, уходят в такую творческую деятельность, ни цели которой, ни способов ее достижения, ни масштабов нам не понять. А может быть, они вообще уходят из Веера, создают свои вселенные. Никто этого не знает. Точнее, я не осведомлен. Факт, что Семеро каждый раз собирались вновь. Время от времени в Мирах Веера рождаются великие творцы, маги, начинающие с малого, проходящие этапы роста, в том числе и этап борьбы с Денницей.
Такэда улыбнулся, глянув на ошеломленного танцора.
– Все, иди спать. Тебе есть теперь о чем размышлять до утра, хотя я советую сделать это завтра.
Никита послушно направился к себе, но, уже открыв дверь, остановился:
– Толя, а почему его… ну Люцифера… не убили? Это же проще, чем каждый раз потом…
– Молодец, – печально сказал инженер. – Я тоже когда-то задал такой вопрос и получил ответ, над которым размышляю до сих пор: во-первых, мага класса Денницы невозможно ни победить, ни уничтожить, он практически неуязвим. Ни одна из Семерок магов не нашла способа его умертвить. Впрочем, как мне известно, не очень-то они и искали. А во-вторых, смерть не является абсолютно правильным решением. Ты все понял?
– Ни фига! – честно признался Никита.
– Вот иди и думай, созревай.
Уснул Сухов, придя к себе, мгновенно.
Глава 2
Красильников, как и Роман в свое время, тоже был удивлен успехами ученика, вернее, не столько удивлен, сколько озадачен.
– Он схватывает все на лету, – сказал инструктор при встрече с Такэдой. – Так, тренинг «амортизатора» [25] требует не менее полугода занятий, а он овладел им за месяц. Если будет заниматься и расти в том же темпе, через год догонит меня. Но… – Красильников замялся. – Странный он какой-то, неуравновешенный, то бесшабашно веселый, то угрюмый, ожесточенный.
– У него есть на это причины. Просьбу свою о его подстраховке снимаю, он и сам теперь постоит за себя. А вот кэндо уделите как можно больше внимания, это ему пригодится в первую очередь.
– Где это ему пригодится? – нахмурился инструктор.
Такэда неопределенно ткнул пальцем вверх.
– Там, в других сферах. Я не шучу, Иван Григорьевич, но и объяснить внятно не смогу.
– Темните вы что-то, уважаемый Тоява Оямович. Уж не контрразведчика ли будущего вы мне подсунули? Или разведчика? Роман-то в этой организации работает. Впрочем, меня это не касается, тем более что заниматься с таким парнем – одно удовольствие. Не поверите, но он усовершенствовал два приема в комбинациях импоссибл [26]. Творчество – дар необыкновенный, подвластный только избранникам, и ваш Петров далеко пойдет, если будет этот дар развивать и дальше.
Они сидели в комнате наставника на втором этаже здания ЦРБИ и пили чай. Такэда больше молчал, слушая инструктора, и лишь иногда вставлял реплики. Отвечая на последние слова Красильникова, заметил:
– Вы даже не представляете, насколько правы – насчет избранника. Хотя известный философ Даниил Андреев с вами был бы не согласен. Он говорил, что творчество, как и любовь, не есть исключительный дар, ведомый только избранникам. Избранникам ведомы праведность и святость, героизм и мудрость, гениальность и талант.
– Я читал Андреева. С ним можно спорить, потому что в его утверждениях кроются парадоксы, но я не буду. Скажу только, что у Петрова – фамилия небось подставная? – есть и талант, и творческая жилка, а остальное придет. Что касается занятий с мечами, то они впереди. Я не считаю себя великим знатоком кэндо, дам, что смогу, а потом сведу его с одним своим знакомым. Вот он – мастер высшего класса по бою на мечах, владеющий даже «сечей Радогора».
– Годится. Иван Григорьевич, сегодня вы меня не видели и вообще не знаете. Договорились? Так надо. Во-вторых, я снова уеду на некоторое время…
– Понял, подстрахую.
– Нет, дело в другом. Ник… Владимир Петров – не только акробат, но и танцор, причем неординарный.
– Уже видел. Он связался с казино, хотя я и не советовал.
– Спасибо, что вмешались в прошлый раз, я мог бы не успеть. Ему надо бы дать возможность где-то репетировать, танцевать, хотя бы раз в неделю, иначе он затоскует. В каком-нибудь интеллигентном молодежном клубе, но не в заведении типа казино.
– Хорошо, я поищу. И все же было бы лучше, если бы вы рассказали мне о нем побольше. Такое впечатление, что он вспоминает забытое умение боя, а это заставляет меня сомневаться в правильности собственных планов.
– «Когда ты учишь, ты лишь открываешь, что давно уже знаешь» [27], – философски промолвил Такэда. – Это не я сказал. – Встал. – Спасибо за прием.
После встречи с Красильниковым инженер зашел на Главпочтамт и спросил корреспонденцию «до востребования» на имя Кусуноки Мацумото – под этим псевдонимом он и поселился в Хабаровске. Писем не было, но пришла телеграмма из Москвы, от Романа: «Творится странное. Прилетай». Думал Толя недолго. Он знал инструктора давно и не верил, что тот может запаниковать. Уж если он дал телеграмму, значит, действительно не мог разобраться с возникшей проблемой.
Инженер нашел Сухова в ЦРБИ и сообщил, что улетает на неделю. Не дав ему опомнитьcя, поспешил из центра, на ходу предупредив Красильникова об отъезде. Спустя сутки он звонил Роману из аэропорта Быково, а когда тот поднял трубку, сказал только несколько слов:
– Это я. Вариант один подходит?
– Подходит, – глуховатым голосом ответил Роман.
– О’кей.
Для подстраховки Такэда разработал три варианта встреч с Романом. Теперь они виделись в Переделкине, недалеко от писательского Дома творчества, у известного кладбища, где было похоронено немало именитых писателей.
Роман прибыл первым, окинул взглядом инженера, когда тот поднимался по ступенькам на холм. Как всегда в конце ноября, уже выпал снег, было холодно, и одет инструктор был в зеленое финское пальто, в отличие от Такэды, предпочитавшего куртку на меху.
Вечерело. Лицо Романа казалось серым, холодным и страдающим, но голос не изменился.
– Быстро ты добрался.
– Хорошо, что существуют частные авиакомпании.
Они пожали друг другу руки, и Роман кивнул на скамеечку возле одной из огороженных могил.
– Присядем. Я здесь все осмотрел, вроде никого нет.
– Ксению видел?
– Вчера вечером. Как и договаривались, я ее провожаю домой… незаметно. Какие-то типы подходили пару раз, но инцидентов не было. А вот у меня дома… и на работе…
Роман хмыкнул. Он умело контролировал свои чувства, но по некоторой суетливости Такэда видел, что приятель взволнован.
– Сначала позвонили по телефону: «Никита Сухов не у вас? Дайте ему трубочку». Я говорю: девушка, он погиб и давно похоронен…
– Звонила девушка?
– Женский голос, приятный такой, мурлыкающий. Положила трубку. Ни «извините», ни «до свидания». Потом через неделю зашел некто в штатском, представился сотрудником милиции, книжечку показал, все чин чином, и тоже о Сухове: как погиб, когда, где похоронен. Я ответил, а потом спрашиваю: «А в чем дело?» И ты знаешь, что он ответил? Начал вдруг оглядываться, да с такой изумленной рожей, будто не понимает, где находится и как сюда попал, да и говорит: «Кажется, я заблудился».
– Вселение, – глухо сказал Такэда.
– Что?
– Ничего, продолжай.
– Ну вот. Через день после прихода этого ненормального на меня с плиты упал бак с кипятком: жена стирала и кипятила белье. Еле увернулся! И ведь точно помню, что стоял он в центре плиты и прочно. А завалился – будто подтолкнул кто. Дальше – больше. Загорелся стол, когда я писал отчет! Ни с чего! Сгорел почти весь, зеленым пламенем. Телефон вдруг начал… стрелять! Звонок. Беру трубку, говорю: «Алло», а динамик в ухе чуть ли не взрывается. От одного такого «выстрела» я оглох на два дня. И это еще не все…
– Короче, Роман.
Инструктор умолк, слегка обидевшись, но пересилил раздражение.
– Длится эта кутерьма уже месяц. Каждый день жду новой каверзы. Хорошо, что это не отражается на жене, она ничего не знает. А позавчера… меня встретили. Вышел из школы, повернул к остановке, а навстречу человек пять, все в пятнистых комбинезонах, без шапок…
Такэда молча встал, потом сел. Роман смотрел на него удивленно, потом неуверенно продолжил:
– Я подумал, что это или омоновцы, или спецгруппа нашего учреждения. Командиры из «высших» соображений вполне могли устроить тренировку, не ставя меня в известность, как уже было один раз. Так и не понял, кто это был. Один из них, настоящий Геракл, подошел и тихо так, но внятно: «Ты работал с Суховым? Больше не вмешивайся. Умрешь». А я ему так же тихо отвечаю: «А пошел бы ты в известном направлении». Он внимательно на меня посмотрел, а взгляд у него – б-р-р! – как у мертвеца, просипел: «Второго предупреждения не будет». И они не спеша удалились.
Такэда выдохнул сквозь стиснутые зубы, отвернулся.
– Может быть, тебе уехать на время?
Роман повернул его к себе.
– Что все это означает, Толя? Какие секреты вы с Суховым скрываете? За что вас преследуют и кто?
– Длинная история… Да и ни к чему тебе знать все, Рома. Не обижайся. Сухов в опасности, а от него очень многое зависит в будущем, очень многое. Если не все.
– Кто он? Сверхсекретный агент? Террорист? Главарь мафии, укравший миллиард и скрывающийся от своих?
– Не гадай, Рома, он… скажем так, Тэнгу, сказочный герой, вынужденный до поры до времени скрываться и копить силы.
– Темно. Мне было бы легче, если бы ты кое-что рассказал.
– Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Эти «омоновцы» – боевики СС, и они не отстанут, пока не найдут Сухова. Ах, наму-мехо-рэнгэке! Я думал, что у нас больше времени…
– Что еще за СС?
– «свита Сатаны». Их задача – нейтрализовать Посланника… э-э… в общем, уничтожить Сухова.
Роман покачал головой.
– Веселенькое дельце. – Помолчал. – Как дела у Никиты?
– Нормально, Красильников доволен. Но времени у него на серьезную подготовку мало, в конце концов СС выйдут на след. Рома, не связывайся с этими… «омоновцами», если они встретят еще раз, даже тебе с ними не справиться. Если уж такое случится, скажешь им, что мы уехали на Дальний Восток, это даст нам еще пару месяцев форы. Договорились?
– Посмотрим.
– А за Ксенией понаблюдай еще некоторое время. Она предупреждена, но подстраховка не помешает. Хотя, опять же, если и на нее выйдут люди «свиты»…
– Понял, не беспокойся, я приму кое-какие меры.
Такэда молча сжал плечо инструктора.
Расстались они через полчаса, не заметив и не встретив ни одного человека. Стемнело. Тучи заволокли небосвод, и пошел мелкий снег.
В Хабаровск Такэда вернулся через трое суток, предварительно повидав Ксению – с такими же предосторожностями, как и при встрече с Романом, – и посетив кое-какие учреждения для пополнения информации. Очень недоставало выхода в компьютерную сеть, вот и приходилось изворачиваться.
Поиски Книги Бездн не то чтобы зашли в тупик, но не дали ощутимых результатов. Такэда объехал все древние монастыри, церкви и пустыни, как действующие, так и заброшенные, разрушенные, хоть как-то упоминаемые легендами в предполагаемом пути Книги по Руси, однако ни в одном не нашел достаточно реального, достоверного следа, за который можно было бы уцепиться. Оставался единственный шанс – Сухарева башня. Надо было либо вскрывать асфальт, под которым покоился фундамент башни, и попытаться разобрать фундамент, что было практически невыполнимо, либо искать свидетелей взрыва башни, могущих помнить какие-нибудь необычные факты. Этим поиском и занимался инженер в последнее время, используя свои старые связи и каналы госбезопасности, нащупанные им с помощью компьютера.
Конечно, он искал выход в Веер и другим способом, не через Книгу Бездн, – с помощью хрустальной пепельницы в форме бабочки – рации, имеющей связь с информационной службой Собора. Толя упорно клал в нее записки с вопросом: где вход? Но ответа пока не получил.
Из свидетелей, оставшихся в живых в обширном списке всех причастных к акту вандализма – разрушению Сухаревки, он обнаружил четверых, причем один из них непосредственно участвовал в подготовке и проведении взрыва, но возраст их не позволял надеяться на успех: самому младшему исполнилось девяносто шесть лет, а старший дышал на ладан, неизвестно как ухитрившись дожить до ста с лишним. Этим старшим и был взрывник – Кирилл Мефодиевич Неплюев, живший в настоящий момент в поселке Грозодухово, в ста сорока километрах от Хабаровска. Визит к нему Такэда наметил нанести вместе с Суховым, тем более что по пути можно было показать танцору одну интересную вещь – «прогиб Мира».
Никита был рад и возвращению друга, и возможности отвлечься, сменить обстановку. Однако у него появились сомнения, и он честно высказал их вслух:
– По-моему, искать твою Книгу Бездн – почище, чем искать иголку в стогу сена.
– Ты был бы прав, если бы речь шла о книге обычной, – возразил Такэда. – Но Книга Бездн – не книга вовсе, это свод магических формул и сведений, закодированных неизвестным способом, нечто вроде генетически запрограммированного зародыша, информационной программы, готовой открыться только магу.
– Но ты же говорил, что эта Книга… и она связана Страшным Проклятием на десять тысяч лет…
– Язык человеческий беден для адекватного отражения свойств Книги, и, говоря о Страшном Проклятии, я подразумевал команду маскировки, а также защиты Книги, которую подал ее последний владелец. И пришла эта книга к нам, очевидно, из другого хрона, где законы физики несколько иные и допускают магические преобразования. Но и будучи у нас, эта Книга натворила дел, изменяя вариабельность бытия и стабильность материальных основ.
– Жуть! – вполне искренне сказал Сухов. – Я ничего такого не предполагал. Есть над чем задуматься.
– Тебе еще придется поломать голову всерьез, отдыхай, пока Книгой занимаюсь я.
Сухов откинул спинку сиденья и закрыл глаза.
Чтобы лишний раз перестраховаться, он по совету (по сути – приказу) Такэды уволился из казино, сказав, что уезжает во Владивосток. Красильников уже на следующий день после разговора с Толей нашел молодежный клуб, где танцор мог бы показать свое умение, но Никита решил не спешить с «гастролями», пока тяга к танцу не станет непреодолимой. Он еще не оценил по достоинству все сделанное для него Тоявой, но чувствовал, что давно был бы на том свете, не будь рядом инженера.
В Грозодухово можно было добраться самолетом, поездом или автобусом, но путешественники решили отправиться на автобусе, договорившись действовать по обстоятельствам.
Выехали в девятом часу утра, приодевшись потеплей: зимние холода наступили еще в начале ноября и держались на уровне минус пятнадцати-двадцати градусов. Пока автобус выбирался по заснеженным улицам города на шоссе Хабаровск – Комсомольск-на-Амуре, молчали. Потом Никита, одетый в такую же куртку, что и Такэда, с капюшоном и пуховой подбивкой, только серого цвета, высвободил подбородок из пухового белого шарфа:
– Не спишь?
Инженер приоткрыл один глаз, не отвечая.
– Ты хорошо знаешь Красильникова?
Ни звука в ответ. Это означало, что Толя подтвердил его догадку. Никита давно привык к манере его разговора и знал, когда можно продолжать беседу, когда нет.
– Это правда, что Иван может вести бой с меняющимся противником двое суток подряд?
– Правда. Он может и больше, я его пределов не знаю. В истории единоборств такие примеры уже были. Мастер кекусинкай карате Масутацу Ояма вел бой с меняющимся противником в течение трех суток и победил сто человек.
– Ничего себе!
– Ты тоже сможешь, если захочешь.
– Я хочу.
Такэда промолчал. Некоторое время ехали погруженные каждый в свои думы. Сухов перевел разговор на другую, более интересующую его тему.
– Допустим, я дойду до нужной кондиции и начну Путь. Каким образом я отыщу нужных людей? Я имею в виду магов. Ведь Миров много. На Земле – и то непросто найти нужного человека, а тут – огромное количество вселенных! Не планет, не звездных систем – вселенных!
– Во-первых, Миры Веера в некотором смысле напоминают жесткие пластины веера-прообраза, так как время в одном из них течет «под углом» ко времени в другом, а хроноскважины, соединяющие их, жестко привязаны к одному моменту в каждом. И не только к моменту, но и пространственно – к точке с координатами, соответствующими положению Земли – в нашем хроне, и другим обитаемым планетам-двойникам – в других хронах. Во-вторых, искать мы будем не просто людей, а Владык-магов, которых легко выделить из толпы и вообще в пространстве по их ауре, то есть по так называемой магауре. Каждый из них излучает в «магическом диапазоне» – это целый набор био-, пси-, электромагнитных и еще неизвестных нам волн.
– Более или менее понятно. Однако я не обладаю способностью видеть эту… магауру.
– На первом этапе придется обходиться кое-какими… локаторами, приборами, одним словом, если говорить нашим языком, хотя на самом деле это нечто вроде магических вещей из волшебных сказок.
– Типа волшебной палочки и сапог-скороходов?
– Не ерничай, ты угодил в самую точку.
– И где же мы их найдем, в каком сундуке?
Такэда заворочался, полез в нагрудный карман куртки и достал стеклянную или, скорее, хрустальную вещицу величиной с ладонь в виде крылышка бабочки в серебряной оправе. Открыл – пусто.
– Портсигар, что ли? – спросил Никита.
– Рация. Точнее – М-передатчик и еще что-то, о чем я не имею ни малейшего представления. Мне его вручил ангел после посвящения.
– Кто?!
– А-а… разве ты не знаешь, что ангел с греческого – вестник?
– В греческом не силен. Ну и что дальше? Как эта штука работает?
– Я передаю с ее помощью информацию в те Миры, где ждут мои сообщения. Надиктовываю кассету, кладу сюда, закрываю, и… кассета исчезает. Правда, ответа дождался за все это время только один раз, когда меня предупредили, чтобы я ждал Вестника. – Такэда спрятал портсигар-пепельницу. – Это было в тот день, когда ты наткнулся на мальчиков СС.
– Все? У тебя больше ничего нет? – В голосе Сухова послышалось разочарование. – А где волшебная палочка?
– Палочки нет. – Такэда вытянул левую руку, растопырил пальцы: на среднем был надет перстень из голубовато-сизого металла с невзрачным мутно-черным камешком. – М-индикатор. Может засечь и «наших» магов, и «чужих», в том числе функционеров СС и ЧК. На первое время сгодятся они, а потом…
Молчание длилось больше трех минут, так что Никита не выдержал:
– Что потом?
– А потом должна заговорить Весть. – Такэда кивком показал на плечо танцора.
– А если не заговорит?
– В таком случае ты не тот человек, который может пройти Путь. Но ведь она уже подавала сигналы?
Никита, вспомнив свои ощущения, когда он нечаянно задел «родинку»-звезду, помрачнел.
– Подавала… как дубиной по голове!