Звездное озеро. Роман о любви
– Я хотел бы узнать о вас побольше. Расскажите о себе, Настя, о своей семье все, что считаете нужным…
На минуту задумавшись, девушка протянула руку и оторвала крупную зеленовато-розовую виноградину от лежавшей в вазе ветки. Взгляд ее остановился и, казалось, погрузился в глубины прошлого, где жили ее воспоминания.
– Мне 20 лет, я студентка… Родилась я в самой замечательной семье на свете. Мои родители были лучшими родителями, самыми любящими, самыми заботливыми. Надо было видеть, как они смотрели друг на друга, как понимали друг друга с полуслова, с полужеста, чтобы понять, что такое настоящая любовь! А когда родились две мои старшие сестры, Мария и Виктория, получилась просто идеальная семья. Это была абсолютно гармоничная, равновесная система. Но природа не слишком любит равновесие, ей становится скучно, и тогда появляется что-то, что это равновесие и эту гармонию нарушает, испытывая систему на прочность и выживаемость.
Семейная идиллия продолжалась ровно до момента моего появления на свет. Маше было 7, а Вике 6 лет, когда в их жизнь, счастливую, спокойную и радостную, ворвался третий лишний, то есть я, заставив самим фактом своего существования делить родительскую любовь и внимание не на двоих, а на троих. Разница в возрасте 6—7 лет для детей – целая пропасть! Сестры меня ревновали к родителям, хотя те искренне старались не выделять кого-то одного. Если Маша вырастала из платья, новые платья покупали всем троим; если Вике становились малы туфельки, то все вместе шли в магазин за обновками. Но сестры все равно нашли, как обозначить свое первенство и превосходство. Все свои промахи, ошибки и неудачи они сваливали на меня. Кто сломал игрушку? Настя!.. Кто порвал занавеску? Настя!.. Кто не съел кашу? Настя! И возражать, отстаивая справедливость, было бессмысленно. Обе старшие сестры поддерживали друг друга, будто они были однояйцевыми близнецами.
Существует миф о том, что младшим в семье быть лучше всего: младших жалеют, их балуют, оберегают, им достается самый лакомый кусочек. Но это далеко не всегда правда. С точки зрения моих сестер, младший – это последний, тот, кто в конце очереди за всем хорошим, но первый за всем плохим. Как только закрывалась дверь в детскую комнату, я немедленно превращалась в осаждаемую крепость. И тогда мне щедро доставалось и пинков, и тумаков, и презрительных взглядов, и обидных прозвищ. Пользуясь преимуществом в физической силе, у меня отбирали игрушки, ставили кляксы в моих тетрадках, пачкали мою одежду. Но я почему-то не жаловалась родителям, предпочитая сопротивляться физически, наверное, боялась увидеть разочарование в их счастливых глазах, нарушить ту идеальную, гармоничную систему, что представляла собой наша семья для окружающих. А может, просто не хотела показывать свою слабость. Слабых не любят, их презирают, особенно дети.
Девушка оборвала рассказ, задумавшись. Ей пришла в голову странная мысль, которой она тут же поделилась с собеседником:
– Хм, на первый взгляд кажется, что детство мое было несчастным из-за сестер. Нет, совсем нет! Постоянная борьба с сестрами была для меня чем-то естественным, неотъемлемой частью жизни семьи, причем малозначительной частью. Гораздо большее значение имело то, что у нас действительно была Семья с большой буквы. Родители, бабушка, мы втроем. Это было единое целое, сильное, монолитное, дружное. До сих пор, когда я думаю о семье, я чувствую такую силу за собой, такую надежную опору. Думаю, только благодаря семье во мне нет страха перед трудностями. Вот такой была наша веселая семейка, несмотря на постоянные проделки сестер.
Но, знаете, я даже благодарна им. Благодаря их усилиям я приобрела навыки выживания, характер мой закалился. А ведь могла бы вырасти овцой и жалобно блеять по поводу несправедливости жизни! Я, конечно, не стала хищником, но и беспомощным травоядным тоже не стала. Умею за себя постоять. По крайней мере, без боя не сдамся! – гостья выразительно посмотрела в правый угол комнаты над камином, где ей почудился глазок видеокамеры, и взгляд ее предупреждал того, кто смотрел на нее с другой стороны, что себя в обиду она не даст.
– Вы все время говорите о родителях в прошедшем времени. Почему? Что-то случилось? – произнес голос.
– Три года назад мама тяжело заболела и вскоре умерла… Это как будто у тебя из-под ног внезапно выбили опору и ты летишь в пропасть и не знаешь, приземлишься на какое-то новое дно или разобьешься вдребезги… Отец тогда совсем потерялся, стал как маленький ребенок, жалкий и беспомощный. Мы с сестрами втроем пытались вернуть отца к жизни, а он потерял интерес ко всему. Только при взгляде на нас, своих дочерей, в его глазах вспыхивал слабый, еле заметный, огонек. Спасением стал тот проект, под который вы дали ему деньги. Он перестал истязать себя, мучить горькими воспоминаниями, отвлекся, сосредоточился на работе. И жизнь постепенно стала налаживаться… Кто бы вы ни были, Пересвет Олегович, я всегда буду вам благодарна за помощь моему отцу.
Взгляд подведенных черным глаз девушки казался трагическим, голос звучал тихо и немного сдавленно, словно отголоски давно выплаканных слез еще возвращались затухающим эхом.
– А где вы учитесь, Настя?
– В Ветеринарной академии. Скоро стану ветеринаром и буду лечить кошечек и собачек, – легкая улыбка тронула губы девушки, голос потеплел.
– Хм! Интересно, почему вы предпочли стать собачьим доктором, а не человеческим?
– Потому что собаки лучше людей! Они добрее, искреннее… В конце концов они не умеют предавать, как люди! Мне кажется, если лечишь человека, всегда есть место сомнению: а вдруг ты продлеваешь жизнь какому-нибудь предателю и мерзавцу?
– Вас предавали?..
Настя опустила глаза и промолчала.
– Простите, я задал бестактный вопрос…
– Думаю, через предательство проходит каждый человек, кто-то раньше, кто-то позже. Это один из элементов взросления. Жизнь вообще сложная штука, не всегда справедливая, постоянно испытывающая твои бойцовские качества. Но такова жизнь! И это надо просто принимать.
В гостиной повисла задумчивая тишина. За окнами сгущались летние сиреневые сумерки. Настя выбралась из кресла и подошла к окну. На улице между клумбами и вдоль дорожек зажглись декоративные фонари. Одни из них светились молочно-белым, как холодное лунное сияние, светом. Другие переливались всеми цветами радуги, разбрасывая вокруг себя причудливые разноцветные блики, преображая пространство во что-то нереальное, волшебное.
«Что это я так разоткровенничалась с совершенно незнакомым человеком, – думала Настя, вглядываясь в полумрак за окном. – Да и не человеком, а неизвестно чем?! Может, хозяин странного дома добавил в вино эликсир правды? Нет, вино было хорошим, но совершенно обыкновенным». Просто она услышала, уловила в его голосе сочувствующие, сопереживающие интонации, тронувшие в ее душе какие-то невидимые струны, вызывающие доверие. Значит, он хитрый и опытный психолог, умеющий вполне профессионально разговорить собеседника. И ей следует быть настороже!
Настя вернулась в свое кресло и, положив ногу на ногу, решительно перевела разговор в нужное ей русло:
– Ну, господин невидимка, теперь ваша очередь рассказать о себе! – заявила она, посмотрев в угол комнаты, точно зная, где находится камера. – Что вы за человек?
– Человек?.. А почему вы решили, что я человек? Вы же слышите только голос. А разве голос обязательно должен принадлежать человеку?
На какую-то долю секунды собеседник обескуражил девушку, но логика и умение держать себя в руках быстро вернули ей точку опоры.
– Потому, что голос доносится из динамиков, спрятанных вон там, за карнизом, во всех углах понатыканы видеокамеры, и так в каждой комнате, а значит, кроме голоса у вас есть глаза и хитрый, практичный ум. Согласитесь, этого вполне достаточно, чтобы с уверенностью предположить наличие в этом доме человека, желающего по каким-то причинам оставаться невидимым, но самому все видеть.
Низкий мелодичный смех заполнил пространство комнаты.
– О, дитя двадцать первого века! Все-то вы готовы объяснить, разложить по полочкам, выстроить в систему. Не хотите оставить место для сказки, для мечты… Вы еще не устали от рационального и понятного мира? Разве вам не хочется немного раскрасить его волшебством?
– Не увиливайте от ответа, господин Архангельский! – строго произнесла Настя.
– Ну, хорошо, хорошо!.. Что я за человек? И человек ли я?.. Когда- то был человеком, а сейчас даже не знаю, кто я… Скажите, дорогая гостья, случалось ли вам просиживать за компьютером в каких-нибудь социальных сетях долгие часы? Слышали ли вы от родителей угрозы выбросить этот компьютер в окно, если вы не перестанете зависать в сети?
– Ну, конечно! Кто же не сталкивался с угрозой компьютерной зависимости в наше время?! – воскликнула Настя.
– Тогда вы меня поймете. Компьютерами, программированием я увлекся давно, получил нужное образование и десять лет назад создал фирму, связанную с IT-технологиями под названием «Пересвет». К моему удивлению, то, что мы предложили рынку, оказалось очень востребованным, бизнес пошел в гору, стал расширяться. Я, естественно, проводил за компьютером дни и ночи, вот только я уже вышел из возраста родительского контроля и некому было остановить меня. А мировая паутина постепенно затягивала меня в свою сеть. Интернет – очень удобная вещь! Через интернет можно все купить и все продать, можно вести переговоры с нужными людьми и заводить знакомство с ненужными, но просто веселыми собеседниками, можно платить налоги и проводить платежи, можно оформлять официальные бумаги и вести ни к чему не обязывающий треп в социальных сетях, можно играть в индивидуальные или коллективные игры, можно выдавать себя за совершенно другого человека, можно даже сменить пол, а можно быть честным и искренним. В сети можно вести яркую, интересную жизнь. Виртуальная реальность порой бывает гораздо ярче и интереснее обычной реальности. И Сеть поймала меня в свою ловушку… Теперь я и сам не знаю, с какой стороны компьютерного экрана нахожусь…
Я столько раз выдавал себя за другого человека, столько раз примерял на себя всевозможные маски, даже был женщиной, что чуть не забыл свое настоящее имя! Я ходил на виртуальные свидания, коллекционировал виртуальных друзей, даже пробовал завести виртуальную семью… Ложь и правда, вымысел и реальность так переплелись в моей жизни, что теперь невозможно отделить одно от другого. В виртуальных лабиринтах я потерял часть себя, часть собственной личности и приобрел что-то чужое, несвойственное мне! Поэтому не спрашивайте, Настя, что я за человек. У меня нет ответа на этот вопрос.
– Но зовут-то вас на самом деле Пересвет?
– Да. Мама в детстве называла меня Свет, просто Свет.
«Надо же, – думала Настя, – какое имя! Видимо, желанным и любимым ребенком он был для своей матери, если она дала ему такое имя! Оправдал ли он надежды? Стал ли для нее светом в окошке?..»
– Если вы так освоились и прижились в виртуальном мире, то зачем вам я? Зачем вам реальное общение с реальным человеком, если этот человек ничем особенно не отличается от других и точно проигрывает перед яркими виртуальными личностями?
Собеседник молчал. Не знает, что сказать? Подбирает наиболее убедительное вранье? Настя попыталась представить себе того, кто смотрел на нее через глазок видеокамеры. Сколько ему лет? Как он выглядит? Может, сидит сейчас у монитора компьютера заросший длинными седыми волосами древний старик и, подслеповато щурясь выцветшими старческими глазами, беззубым ртом шамкает ответы на ее вопросы, а компьютерная программа преображает это шамканье в приятный мужской голос с бархатным тембром. Или это инвалид, полностью парализованный, прикованный к кровати, утопающий в мягких подушках и перинах, окруженный компьютерными мониторами как единственными окнами в мир…
– Может быть, вам не понравится мой ответ, Анастасия, – раздался компьютерно-моделированный баритон, – но вы – моя соломинка! Я ухватился за возможность пообщаться с вами, как за соломинку, в слабой попытке удержаться в настоящем мире, не потерять окончательно связь с реальной жизнью. Помогите мне остаться человеком с живыми, реальными чувствами и переживаниями. А я помогу вам!
– Мне?.. – Настя даже растерялась от такой наглости. – По-вашему, я нуждаюсь в помощи?
– Мне кажется, нуждаетесь. Вы, если можно так выразиться, слишком реальны. И этому есть объяснение. Ваша жизнь складывалась так, что надо было постоянно держать удар, постоянно быть начеку, постоянно трезво и адекватно оценивать степень опасности, исходящую от окружающих. В результате в вашей жизни нет места вымыслу, фантазии, иллюзии.
– Конечно, нет! – воскликнула Настя, выбираясь из кресла. – Зачем же мне иллюзии? Мне и без них хорошо!
– Просто фантазии и иллюзии делают этот мир прекраснее, наполняют его новыми красками! Я хочу показать вам мир с другой стороны, Настя.
Гостья презрительно фыркнула:
– По-моему, вы немного сумасшедший! Несмотря на такое имя – Свет, в голове вашей полнейший мрак в совокупности с туманом, смогом и дымом.
– Вы мне не верите! – в голосе послышались тревога и разочарование. Настя устало потянулась всем телом и зевнула, прикрыв рот ладошкой.
– Что-то я устала, господин невидимка. Пойду, с вашего позволения, спать. Чего и вам советую. Хороший сон проясняет мозги, – и направилась к двери.
– Спокойной ночи, принцесса Анастасия, – грустно прошептал голос, когда за гостьей закрылась дверь.
Я стою у окна и ощущаю ласковое прикосновение пальцев ветра к своему лицу. Как хорошо, что ветер слеп и ему все равно, чье лицо гладить. Из сада доносится шепот листвы, с озера тянет свежестью и прохладой, ароматы цветов сладкими, тягучими волнами поднимаются с земли и затекают в окно. Как чудесна июньская ночь!
Оглядываюсь на экраны мониторов, двумя рядами заполнившие стену комнаты. На каждом из них погруженные в глубокий сон и тишину комнаты дома… Но что это? Подхожу к одному из мониторов. Безликая серая муть заполняет экран. Это же спальня моей гостьи! Все-таки она нашла камеру и чем-то залепила объектив!.. Неужели жвачкой? Вот проказница! Нашла способ спрятаться от моего всевидящего ока. Ну уж нет, принцесса Анастасия, такие провокации не пройдут!
Выхожу из своего тайного убежища и босиком, чтобы не потревожить сон дома, быстро прохожу по комнатам. Но спящий дом – это иллюзия. Вещи в доме не спят. Диваны, кресла, шкафы и стулья провожают меня изумленными взглядами, теряясь в догадках, почему это хозяин бесшумно, точно ночной зверь, крадется по собственному дому. Прохожу через холл и быстро поднимаюсь по ступеням лестницы, останавливаюсь у двери в ее спальню. Прислушиваюсь… Абсолютная тишина. Похоже, моя гостья мирно спит. Кладу руку на ручку двери и пытаюсь повернуть. Не поворачивается. Она заперлась изнутри! Достаю предусмотрительно взятый с собой ключ и очень тихо, задержав дыхание, открываю замок. Легкий щелчок втыкается в бархатную тишину ночи как булавка. Открываю дверь…
Тихое лунное сияние, просачиваясь сквозь сито занавесей на окнах, заполняет комнату, обтекает предметы мебели, образуя причудливые тени, нависает мерцающей вуалью над кроватью, где спит моя гостья. Двигаясь медленно и осторожно, чтобы не задеть стол или стул, иду в угол комнаты и с некоторым усилием отдираю уже успевшую присохнуть к стеклу объектива жевательную резинку. Ох уж эта Настя! Не могу сдержать улыбку и желание посмотреть на эту маленькую разбойницу и подхожу к кровати…
Девушка сладко спит, по-детски подложив ладонь под щеку, тихо посапывая во сне. Длинные шелковистые пряди разметались по подушке и обрамляют нежное бледное лицо. Никаких следов устрашающей косметики, никаких растрепанных, взъерошенных волос! Высокий чистый лоб белым мрамором сверкает в лунном свете, под длинными ресницами залегли уютным полукругом голубовато-сиреневые тени, тонкая прядь темных волос невесомо касается мягкого овала щеки и слегка подрагивает в уголке сонно припухших и чуть приоткрытых губ от легкого дыхания. Господи, как тебе удается создавать такую красоту?! Рука моя бездумно тянется отвести мешающую прядь волос от этого божественно прекрасного лика и зависает в пространстве, благоговейно замерев. О нет! Вдруг она почувствует и проснется, увидит меня и испугается? От этой мысли у меня начинает гулко и встревоженно стучать сердце, дыхание перехватывает. Только не это! Я ухожу, осторожно ступая на цыпочках, почти не дыша.
Ключ поворачивается в замке с еле слышным щелчком, но сердце мое замирает от этого звука, как от выстрела. Дверь закрыта, и я прижимаюсь к ней спиной, пытаясь унять сердцебиение и выровнять дыхание. В этот момент в голову приходит мысль! Кажется, я знаю, какой сюрприз приготовить моей гостье. Но надо торопиться, времени у меня совсем мало, ночь вот-вот достигнет своей вершины и покатится вниз, навстречу новому дню. Пусть этот день станет настоящим подарком для той, что спит в комнате за моей спиной! И я почти бегом пускаюсь вниз по лестнице осуществлять задуманное.
Глава 3
Утро встретило Настю просеянным сквозь листву деревьев солнечным светом и веселым щебетом птиц. Гостевая спальня показалась уютной и безопасной. Еще вчера вечером, ложась спать, девушка настраивала себя не расслабляться, быть готовой в любой момент к отражению атаки. Но впечатлений от этого необычного дня было так много, что крепкий сон схватил ее в свои теплые, мягкие объятия сразу, едва голова коснулась подушки. И ночь прошла спокойно, утром замок двери спальни был по-прежнему закрыт изнутри, и гостья совсем успокоилась, приняв как данность странности хозяина дома, посчитав их неопасными.
Умывшись и одевшись, Настя спустилась в холл и прошла в столовую, ожидая услышать утренние приветствия от гостеприимного хозяина. Но дом молчал. А в столовой она обнаружила накрытый к завтраку стол и записку на самом видном месте! Записку!!! Написанную на обычном листе бумаги от руки обычной шариковой ручкой! Взяв записку, девушка долго с интересом рассматривала ровный, уверенный почерк, буковка к буковке. «С добрым утром, Анастасия! Мой дом в вашем распоряжении. А я готовлю вам сюрприз, поэтому наше приятнейшее для меня общение вынужден перенести на послеобеденное время. Отдыхайте, милая гостья». И подпись: «Свет».
Настя позабыла о проснувшемся вместе с ней чувстве голода, размышляя над запиской. Значит, если наш таинственный хозяин и инвалид, прикованный к кровати, то парализован он не полностью, руки, по крайней мере одна рука, у него работают, если может написать записку. И рука эта, судя по почерку, весьма уверенно держала ручку. Не похоже на дряхлого старика…
Позавтракав, Настя не спеша отправилась гулять по дому, открывая одну комнату за другой, рассматривая красивую изящную мебель, трогая кончиками пальцев потрепанные переплеты книг, прикасаясь к плюшу или шелку мебельной обивки, рассматривая милые безделушки на полках. В утреннем свете, когда все страхи и опасения растаяли, как хлопья утреннего тумана в лучах солнца, дом показался Насте приветливым и гостеприимным, открытым и дружелюбным, хотя в нем явно чего-то не хватало, чего-то обычного, что можно встретить в любом доме. Но чего именно? Какая-то важная деталь, вернее, ее отсутствие, не давала девушке покоя, но ускользала от осознания.
В холле она обнаружила потайную нишу, задрапированную бархатными портьерами, а за ними – дверь… Любопытство подтолкнуло девушку, и она робко повернула бронзовую витую ручку. Дверь открылась. Довольно узкий проход вел вниз на несколько ступеней, затем поворачивал под прямым углом. Ступая осторожно, на цыпочках, Настя спустилась по ступеням в полуподвальное помещение, оказавшееся… домашним SPA-центром класса люкс. Сквозь небольшие полукруглые окошки, расположенные под потолком, лился дневной свет, освещая неподвижную водную гладь небольшого полукруглого бассейна. Справа за дверью тонированного стекла пряталась сауна, а по краю бассейна вдоль глухой стены расположились в ряд суперсовременные тренажеры. Ого! Вряд ли парализованный инвалид будет обустраивать в подвале дома тренажерный зал. Ведь для того, чтобы использовать по назначению беговую дорожку, нужны вполне здоровые ноги!
Итак, что мы имеем в сухом остатке? Настя обернулась кругом, рассматривая выложенные разноцветной мозаикой стены и пол. Приятное местечко! Без излишней роскоши, но красиво и функционально. Вот только нет зеркал, хотя именно зеркала обычно используются дизайнерами для визуального расширения пространства в небольших, тем более полуподвальных, помещениях. Нагнувшись, она погрузила ладонь в теплую голубоватую воду бассейна. От ее непрошеного вторжения по гладкой поверхности воды побежали легкие встревоженные волны и отражение задрожало, закачалось, нарушая четкие линии отраженных предметов. Значит, господин Архангельский вовсе не инвалид, более того, ему не чужда забота о собственном здоровье и физическом состоянии.
Настя подошла к краю бассейна и подняла скомканное махровое полотенце. Оно было мокрым! Значит, кто-то совсем недавно плавал в бассейне. Медленным, задумчивым шагом пройдя вдоль ряда тренажеров, она оценила тот вес, что поднимал спортсмен при работе на силовых тренажерах. Вряд ли это был немощный старик. Настя остановилась перед каким-то сложным, сверкавшим хромированными деталями агрегатом и подняла с кожаного сиденья забытую кем-то спортивную майку… Развернув трикотажную ткань с нарисованной прыгающей пумой на груди, она прикинула размер и рост. Владелец майки был выше среднего роста и соответствующего росту размера. Она зачем-то поднесла майку к лицу и вдохнула ее запах… Это был запах сильного, тренированного мужского тела со слабыми нотками дорогого парфюма. Она прикрыла глаза и сразу увидела гладкую загорелую кожу, покрытую бисеринками пота, перекатывающиеся под кожей бугры мышц. Видение было столь ярким и реалистичным, что девушка немного испугалась и затрясла головой, захлопав ресницами, отгоняя привидевшийся образ, и бросила чужую майку обратно на тренажер. Нет, таинственный хозяин дома не был ни инвалидом, ни дряхлым стариком, а был вполне молодым, здоровым и сильным мужчиной. Тогда почему он прячется от всех? Странно, очень странно ведет себя этот человек. Еще раз оглядев помещение внимательным взглядом, гостья вдруг заметила еще одну дверь, ведущую в противоположную от входа сторону. Настя подергала ручку, но дверь оказалась закрытой. Судя по всему, именно эта дверь вела в тайный мир загадочного Пересвета Архангельского. Продолжая ступать на цыпочках, будто знала, что нарушает негласный запрет, вторгнувшись на чужую территорию, она направилась к выходу.
Едва она вернулась в холл, как у входной двери зазвучал мелодичный звонок. Кто бы это мог быть? Неужели сам хозяин наконец решился прекратить игру в прятки? Но хозяева обычно не звонят в дверь, а открывают ее своим ключом. Настя, бросив пустые гадания, направилась к двери и открыла ее.
На пороге стоял невысокий молодой человек странной наружности: он был картинно красив в той степени безупречности красоты, за которой стоит труд многих специалистов. Модный, щегольской костюм тоже сидел безупречно. А вот в лице было какое-то несоответствие: младенческая бархатистость идеально чистой кожи сочеталась со взглядом утомленного жизнью старика, отчего определить возраст визитера было затруднительно.
– Здравствуйте, – немного растерянно произнесла Настя.
– Добрый день! Меня зовут Витольд, – представился молодой человек и прошел в дом, не ожидая приглашения. – Я приехал выполнить заказ, как и договаривались.
– С кем договаривались? – Настя отступила на шаг, пропуская гостя в холл.
– Ну, не с вами же, а с хозяином, с господином Архангельским Пересветом Олеговичем.
Витольд оценивающим взглядом окинул интерьер холла и пошел дальше, в гостиную. Настя как привязанная отправилась следом за ним, гадая, о каком заказе идет речь.
– Извините, я не в курсе… О каком заказе вы говорите? – стараясь быть очень вежливой с бесцеремонным Витольдом, Настя остановилась на пороге гостиной, а тот уже развалился в кресле, закинув ногу на ногу в щегольских замшевых ботинках.
– Я должен превратить в принцессу некую Анастасию, – объяснил голосом взрослого, разговаривающего с неразумным ребенком, Витольд.
– А вы что, волшебник?
– Нет, милочка, я стилист!
– Жаль, что не волшебник. Было бы прикольно. А я и есть некая Анастасия.
Витольд изумленно поднял брови домиком. «Интересно, – с долей юмора подумала Настя, – за кого он меня принял? За горничную или посудомойку?» Стилист легко вскочил из мягкого глубокого кресла и, схватив девушку за руку, вытащил ее на середину комнаты.
– Ну-ка, повернитесь! – скомандовал он.
Настя, безразлично пожав плечами, повернулась вокруг своей оси. Выражение лица Витольда говорило об усиленной работе мысли.
– Что, не получится из меня принцесса? Фактура неподходящая?