Конь-драконь

Эрки

– Сейчас эрки будем делать.

Настораживаюсь, прислушиваюсь, не понимаю. Арки? Арки так арки, что прикажете, то и сделаю. Нет, не арки, похоже, что-то другое… Норки? Дырки? Непонятно.

Хочу переспросить, не переспрашиваю, почему я не переспрашиваю, почему боюсь признаться, что не понял, вот всегда так, училка тараторит что-то, потом ка-а-ак гаркнет, а ну па-а-а-а-втори, и чего я повторять должен…

Пошли.

Смотрю на Фрола, вроде ничего Фрол, ну да все они поначалу вроде ничего, это всегда так, сначала друг друга неосторожным словом обидеть боятся, потом разругаются вдрызг…

Идем. Идем в поле, над которым застыл обглоданный месяц, как-то криво висит, хочется взять пару гвоздиков, приколотить получше…

– Ну вот, смотри… эрки будем делать.

Киваю. Эрки так эрки.

– Ты чего, не понял? – Фрол прищуривается, рыжий, глаза зеленые, – эрки будем делать.

– Ага.

– Чего «ага», хоть знаешь, что такое?

– М-м-м… нет.

– А чего не спрашиваешь тогда, раз нет?

– Ну… как-то…

– Вот тебе и «как-то», все вы такие… строите из себя невесть что… Букву Эр знаешь?

Вздрагиваю. Издевается, что ли, видит же, что картавлю…

Не подаю вида:

– Знаю, как не знать…

– Вот молодец… а откуда она берется, знаешь?

– Ну как, откуда… на кнопку нажимаем, появляется…

– Где нажимаем?

– Ну… в компе… в телефоне…

– А кто её кладет в комп, в телефон, ты хоть раз подумал?

Смотрю на Фрола, прищуривает зеленые глаза, издевается, что ли…

– Серьезно?

– Куда уж серьезнее… ну пошли, эрки-то у людей в компах кончаются, сегодня много наделать надо…

Фрол поднимается на холм, оглядывается, будто ищет что-то, а откуда палка у него в руках, только что не было палки, а вот, палка, антенна, что ли, какая-то отломанная, отсюда не вижу. Хочу идти за ним, Фрол делает мне знак, стой, где стоишь, неужели непонятно, все-то вас учить надо…

Стою.

Смотрю.

Как Фрол прикладывает к серпику месяца палку, чтобы получилась буква Р.

– Видно?

Голос Фрола с холма.

Киваю, ору:

– Видно!

– Вот и славненько…

Мой напарник снимает с неба готовую букву, аккуратно кладет в ящик, кажется, даже заворачивает во что-то, отсюда не вижу, во что.

Снова прикладывает палку.

Снова.

Снова.

Снова.

– Ну, давай теперь ты!

Спешу на холм, перехватываю у Фрола палку, отсюда вижу, и правда, антенна, хочу приложить, Фрол одергивает меня – погоди, погоди, – не сразу понимаю, что палку надо установить так, чтобы с подножья холма казалось, будто буква стоит на земле.

– Подцепляй!

Хватаю новоявленную букву, неожиданно тяжелую, заворачиваю в салфетку, только бы не уронить, только бы не разбить, почему-то мне кажется, что они бьются – складываю в ящик.

Фрол поднимает вверх два больших пальца.

Понимаю, что у меня получилось.

Как-то слишком просто.

Слишком…

– А я что вам сделаю? А я что сделаю, вас спрашиваю?

Это Фрол. Злой, взъерошенный, орет в трубку – а я что, а я что сделаю, – оттуда тоже что-то орут, типа умри, а сделай, и что-то подсказывает мне, что победа будет за Фролом, потому что…

…потому что небо тучами заволокло, вот почему.

И поэтому не будет никакого месяца, вот почему.

Смотрю на штабеля букв, сегодня их будут отправлять, а их не хватает, ну, если звонят и ругаются, значит, не хватает, хватало бы, не ругались бы. Прохожу мимо календаря, настораживаюсь, что-то тут не так, что-то, что-то, понять бы еще, что, а, ну да…

Само срывается с губ:

– Полнолуние!

– Знаю.

– Да что знаю, не понял, что ли – полнолуние!

– Да понял, понял, не первый день на свете живу!

– Да нет, ты не понял… какая буква Эр из полнолуния, это же…

Фрол оборачивается ко мне, фыркает, чуть не роняет массивный ящик:

– Ты вообще отмороженный или как?

– А что?

– А то! Ничего, что другие буквы тоже бывают?

Хлопаю себя по лбу:

– О! Ну, конечно же, О!

– Вт-вт… ты хть представляешь, скльк этих нужн, мне там на складе бшку трвут, а я им чег сделаю, чег сделаю, я спрашиваю? Всё тучами затянул на хрен, ткуда я им эту дстану? Вт уже нету… пять жалбу на нас накатают… А чег сделаю, чег сделаю, я спрашиваю…

– Спхватываюсь:

– А… а если взрывм разгнать?

– У тебя чег, в гараже бмба припрятана или пхлеще чт?

– Ну… ппрсить кг…

– Кт ж тебе чег сделает…

Уже хчу тступить, не тступаю, чт-т еще, чт-т, чт-т, чт-т…

А.

Ну да.

Хлпаю себя п лбу:

– А билеты на нчнй рейс купить не судьба?

– И как ты их через стекл лвить будешь, как лвить будешь, я тебя спрашиваю?

– А… нельзя?

– Нельзя, кнечн, как же ты их взьмешь-т? Т-т же… умник хренв… ну псиди верхм на самлете, на крыле, псмтрим, чт т тебя станется…

тступаю в глубину склада, налетаю на чт-т, в темнте не пнять, на чт, чт-т с грхтм разбивается, хрш, Фрл не слышит и не видит, а т бы и я сейчас разбился, ну да ладн, эрк у нас дстатчн, букв Р, в смысле, дним ящикм бльше, дним меньше, не убудет…

– Пошли эски ловить.

Киваю, эски, так эски. Догадываюсь:

– Тут все проще, тут и палки не надо…

– Проще? – Фрол смеется, дерзко, заливисто, – ну-ну… проще ему…

Думаю, в чем подвох, понимаю, что в жизни не догадаюсь, иду за Фролом, посмотрим, что он покажет…

– Ну вот, смотри… колодец видишь?

Смотрю на каменный колодец, в котором плещется убывающий месяц.

– Ведром черпать будем?

– Ведром, говоришь? Ну-ну, попробуй…

Пробую. Уже ожидаю какого-нибудь подвоха, но как всегда все превосходит мои ожидания. Луна выскальзывает из ведра юркой рыбкой, снова плюхается в воду.

Черт…

– И… как её?

– А подумать, не?

– М-м-м… приманить чем-нибудь?

– Ну, попробуй.

Вспоминаю, что в пакете с собой есть хлеб, тут же гоню от себя эту мысль, луна же все-таки, не рыба, да и не всякую рыбу хлебом приманишь, я у тетки так золотых рыбок потравил, меня самого потом чуть не убили…

В голову не приходит ничего путного, вспоминаю какой-то мультик, где луну ловили на одуванчик, нет, не то, не то…

Поднимаю руки:

– Сдаюсь.

– Ну-ну… ловец… неужели не догадался…

Фрол отламывает еловую ветку, окунает в черную ночную воду, ветка исчезает.

Жду.

Грохот обвала на горизонте.

Хочу спросить – это еще что – не успеваю, Фрол показывает мне снова появившуюся ветку, а в левой руке у моего напарника пойманный месяц.

Мотаю головой:

Не понял.

– Так и знал, что не поймешь… ель-сель, не дошло?

Начинает доходить, понимаю, что мне еще учиться и учиться у Фрола.

– Ничего… Я тоже такой был, вообще думал, издеваются надо мной… давай теперь ты…

Окунаю в воду еловую ветку…

– …летать не боишься?

Летать… настораживаюсь, живо представляю себе, как расправляем внезапно выросшие крылья, парим в небе.

– Да не на крыльях, балда! На самолете, что непонятно-то…

– А ты откуда знаешь…

– Да будто не знаю, что подумал, все вот так, как скажешь – летать, так и вообразят не пойми что…

– Это куда?

– На Ролаш.

– Это где?

– На экваторе, балда…

Даже не спрашиваю, зачем нам экватор, нужен, значит, нужен.

Плещется океан.

Топорщатся пальмы.

Тихонько думаю про себя, что не такая уж у нас плохая работа, кто-то сейчас захлебывается от зависти…

– Щас ты от зависти будешь захлебываться к тем, кто в офисе сидит.

Смотрю на Фрола, понимаю, что он не преувеличивает, что сейчас начнётся такое, от чего я на стену полезу, только нет здесь стен на берегу…

Луна.

Здесь.

Над водой.

Полукруглая арка, будто ведущая в другие измерения.

Фрол прыгает в волны, рассекает серебристую гладь океана, быстро приближается к луне, хватает арку…

– …на вот, держи…

Держу арку, непривычно тяжелую и горячую, только бы не упустить, не уронить, а то сбежит, или разобьется, или еще что…

– Теперь ты давай… плавать-то умеешь или врал в резюме?

– Ничего не врал…

– Ты смотри, в арку залезть не вздумай…

– А чего будет?

– Ничего хорошего не будет.

Фрол отмахивается, понимаю, что он и сам не знает, что будет, но явно ничего хорошего, Фролу лучше верить…

Море обнимает со всех сторон.

Арка не отрывается от неба, уже думаю, делаю что-то не так, Фрол орет с берега, сильнее, сильнее дергай, чего она тебе, хрустальная, что ли…

Дергаю сильнее, арка падает, больно бьет по лбу. Смотрю на новую арку, которая тут же появилась вместо оторванной, понимаю, что плавать мне за этими арками всю ночь. Хочу схватить сразу две, да что значит, хочу, хватаю, плыву назад, арки тянут ко дну, больно бьют по голове, мир умирает…

– …очнулся?

Выплевываю океан, набившийся в легкие.

– У тебя мозги каким концом в какое место вставлены вообще?

Смотрю на Фрола, понимаю, что даже нет сил ответить.

– Хорош ловец, ничего не скажешь… Ты видел, чтобы я по две арки хватал? Видел?

– Н-нет…

– Вот то-то же… я чуть сам не сдох, пока тебя вытаскивал… думал, ты уже все…

Молчу.

– Ничего, лиха беда начало… Мы с тобой еще луну ловить будем, когда она лодочкой встанет… выучишься…

– А это что за буква? Которая, арка?

– Да какая хочешь, хочешь, эл, хочешь, пэ…

– А лодочка?

– А это Вэ английское. Или ты думал, мы только кириллицу обслуживаем? Да и много где всякие буквы есть…

– …здоровье-то как, ничего? Или тоже врал в резюме?

– Да не жалуюсь…

– Ничего, скоро начнешь…

– Чего начну?

– Жаловаться начнешь, чего…

А что такое?

Машина останавливается, смотрю на серебристую стрелу ракеты на горизонте, еще не верю себе…

…давление пытается расплющить, не может, злится, силится выдавить все внутренности – потом отпускает, резко, стремительно, безжалостно, тело отчаянно пытается понять, где верх, где низ, не может…

Осторожно спрашиваю:

– И как часто нам так… придется?

– Да не придется… обычно вездеходы делают… а сегодня сдохли вездеходы, понимаешь?

Не понимаю. Но киваю, сдохли, так сдохли.

– Чш-ш-ш, стой, куд-да тебя понесло, распрыгался мне тут! Улететь на хрен хочешь? Один так бошку разбил уже…

Не прыгаю. Осторожно иду по чужой земле, Фрол говорил, что за земля, уже не помню. На горизонте виднеется умерший вездеход, направляюсь к нему, Фрол меня одергивает, стой, куд-да, да оставь ты его, вон, туда смотри…

Смотрю туда.

Вспоминаю какие-то шутки, что если на небе две луны, то пить уже достаточно.

Нет, не луны.

Месяца.

Тоненькие полумесяцы застыли над неровным горизонтом.

Выжидаем.

Месяцы опускаются – оба, разом, на синий песок – понимаю, что их нужно взять оба, разом, вместе, вот они и взялись вместе, приросли друг к другу…

Спрашиваю:

– А это что за буква?

– Эх ты, английский не учил, что ли?

– Даблью?

– Ну… ты не бойся, обычно-то вездеходы ловят, говорю же, сломались все, а как без даблью… международный скандал будет…

– …ничего… я тоже раньше не понимал ничего… потом как-то приспособился…

Киваю. Расставляю коробки, как Фрол велел.

– Я вообще в первый раз пришел, ящик эрок разбил, думал, мне самому башку разобьют… ничего, обошлось… у них этих эрок как грязи…

Киваю. Чувствую, как отлегло от сердца, хочу признаться Фролу про еще один разбитый ящик, не признаюсь, не успеваю…

– А это еще что такое?

Фрол смотрит на разбитый ящик, глаза бешеные, что такое, что такое, сам только что говорил, эрок как грязи, или не эрки там, да какая разница, чего, всего, как грязи, даблью и то вездеходы наловят, даром, что такое раз в десять лет бывает, чтобы два месяца над горизонтом застыли…

– Твоя работа?

– Ну… случайно…

– Еще бы ты нарочно это сделал… чучело гороховое… и как теперь возмещать будешь? Как возмещать будешь, я спрашиваю?

Меня передергивает.

– И наловлю, и что… чего там было…

– Ах, наловишь? Наловишь, говоришь? Ну, пожалуйста, поди, налови, я что, не разрешаю, что ли?

Фрол распахивает разбитый ящик, пинает обломки мне под ноги, пытаюсь понять, что я вижу, спохватываюсь, вижу искореженные буквы Ф.

– Давай, давай… ты хоть знаешь, где их делают, а?

– М-м-м… – пытаюсь представить себе, понимаю, что не могу.

– На какой планете?

– Да на какой, к черту, на планете, ты хоть знаешь, в каких мирах это делают? Иди… ищи…

– А напарник ваш где?

– А… его, разве, вчера не было? Он же в ту смену, вроде…

– В какую в ту, в эту, его уже месяц на работе нет!

– Э…

– …и дома не появлялся.

– Так может, это…

– Чего, может, это, в последний раз на связь выходил, говорил – ушел на задание… это вы на какое такое задание его послали?

– Да не на какое я его не по… стойте-стойте…

Рол спохватывается, только сейчас понимает, на какое задание, нда-а-а, оказалось, совсем мозгов у новичка нет, это ж надо же было, додумался, пошел буквы искать…

Рол. Ну да, уже Рол, эфок-то так и не подвезли.

Рол смотрит на серебристую гладь моря.

На арку вдалеке.

Прыгает – волны расступаются, море обнимает со всех сторон.

Арка приближается.

Рл ныряет в арку, плывет в…

…неведмм?

…чужм?

…параллельнм?

…мире.

Где-т тут джен быть Ег, имя у нег пдиннее будет, н стась тьк – Ег.

Р гядывает незнакмую всеенную, считает запас Р, скьк времени прйдет, прежде чем р свсем исчезнет…

Конь-Драконь

Конь-драконь оборачивается в последний раз.

Смотрит на дерево, которое было его домом, да больше чем домом, дерево было для него всем, его опорой, его защитой, самой жизнью.

Он оборачивается.

Замирает.

Как будто может вернуться.

Старое дерево шумит листьями, собратья коня-драконя шелестят, зовут назад, назад, домой, как будто еще не поздно вернуться…

Конь-драконь вздрагивает – а может, правда, еще не поздно, а может, еще можно вернуться, еще…

…отворачивается.

Скачет вперед – во весь опор.

…стоп-стоп, какой конь-драконь, это еще что за конь-драконь, какой конь-драконь, уж или конь или драконь, да не драконь, а дракон, вообще нет такого зверя – драконь…

А-а-а, вот оно что…

А Лешик в детстве с самосвалом играл.

Ну, самосвал у Лешика пластмассовый был, он им по земле водил, вж-ж-ж, и песок насыпал. А потом ручку дернет, и р-раз – песок высыпается.

А теперь на большом экскаваторе ездит.

Песок насыпает.

А потом за ручку – р-раз! – песок и высыпался.

А у Дианки домик был.

Розовый такой.

Для Барби.

А у Дианки еще машина была для Барби и пони, и гардероб там, в домике был, мама Дианке каждый день новый наряд для Барби покупала.

А теперь Дианке муж каждый день наряд покупает.

И домик у Дианки есть.

И машина.

Дианка еще одну попросила, ну сильно ей Бугатти на выставке понравился, а муж раскудахтался, аа-а-а-а, денег нет, это у него-то денег нет, пусть не врет…

А у меня в детстве конь был.

Вот кто сейчас деревянную лошадку на палочке представил, вот и близко не то. И кто лошадку на колесиках представил, тоже мимо.

Чего?

Живая, говорите?

Нет, и не живая.

А у меня конь-драконь был.

Из листика.

Знаете, листья такие кленовые, один лист на пять расходится, вот один лист это хвост, два листа – передние ноги, еще два листа – задние, а черенок, это голова.

Вот такой конь.

Конь-драконь.

Зеленый, потому что.

У него еще лапы, как крылья, он ими то по земле бежит, то по небу летит, и тут, главное, держаться крепче, чтобы не сбросил…

Конь-драконь недолго живет, ну еще бы, листья, они высыхают быстро, пожил-пожил, и нет. Можно, конечно, в воду его ткнуть, он тогда корни пустит, только летать и бегать уже не сможет.

А интересно, когда летает и бегает.

Кому интересно?

Ему.

Ну, и мне тоже.

Интересно же.

Конь-драконь.

Нет, это я не про прошлое.

Это я про настоящее.

Ну а что, все в наших руках, про что в детстве мечтали, то и сбудется, вон, Витек космонавтом мечтал стать, он даже ракету смастерил из цистерны, а когда вырос, спился, в двадцать пять лет умер… так что не всегда сбывается, конечно, не всегда…

А у меня вот сбылось.

Конь-драконь сбылся.

Конь-драконь отрывается от ветки – стремительно отрывается – прыгает вниз. Даже не успеваю крикнуть ему, чтобы подумал еще, а потом еще, и еще, – и передумал.

А он не передумывает.

Прыгает.

Еле удерживаюсь в седле, да в каком седле, нет тут никакого седла, сижу у него на спине, в меня впиваются его кости, откуда у коня-драконя кости, это же зеленый лист, лист, ничего больше…

Ну, не кости, другое что-то.

Конь-драконь парит в небе, медленно-медленно снижается. Только теперь понимаю, что летать он не умеет, только парить в небе, только медленно опускаться. Земля совсем близко – замираю, уже знаю, что будет, летал в самолетах, помню этот момент, когда только что было мягко и плавно, и тут – ба-бах…

Никакого ба-баха не получается, конь-драконь опускается удивительно легко, скачет по траве.

Конь-драконь спешит.

Надо успеть.

Времени у коня-драконя мало, еще бы не мало, конь-драконь один день до заката живет, а потом умрет, истлеет, высохнет…

Спешим.

Он спешит.

И я с ним, у него на спине.

Бережно прижимаю к себе сумку, сумка на ремнях, только я все равно бережно прижимаю, боюсь потерять.

– У вас три варианта.

Это мне говорят.

– У вас три варианта.

Хочу спросить – а больше нет – не спрашиваю, и так понятно, что больше мне никто варианты не наштампует.

Солнце клонится к закату.

Что ему еще делать.

Хочется попросить солнце, как в книжках, солнышко-ведрышко, или как там тебя, замри, остынь на час, на два, на вечность…

Конь-драконь желтеет, еще не совсем, еще только-только – но я уже знаю, что это значит, что коня не спасти.

Делаю отчаянную попытку:

– Стой!

Я хочу остановить коня, вот здесь, у реки, у бегущих волн, я хочу напоить его студеной водой, чтобы он ожил.

Конь-драконь отчаянно мотает головой, несется дальше во весь опор.

Проклинаю себя, это я, это я во всем виноват, сманил коня-драконя с родного дерева, от родных братьев, увел неведомо куда, уболтал сказками. А ведь может ничего не получится, да что значит, может – и не получится, выдумал аферу, возомнил о себе черт знает что…

Солнце заходит.

Конь-драконь падает в изнеможении. Еще поднимает голову, еще пытается ползти, – не может, снова опускается на песок.

Лаборатория совсем рядом, в двух шагах, – бегу ко входу, утопаю в песке, звоню в дверь… На пороге появляется миловидная девушка, не понимаю, почему девушка, как, откуда, какой доктор наук, а, так это вы и есть, а я представлял себе высохшего старика, а тут вот оно что… девушка уходит туда, где все белое, стерильное, мне туда нельзя, я черный, грязный, перемазанный песком пустыни…

– …готово.

Это девушка.

Не понимаю, не верю себе, как готово, почему готово, вот так, – раз и готово, результат положительный…

Врываюсь туда, где все белое, стерильное, дайте, дайте, дайте мне, что у вас получилось, ну пожа-а-луйста, хватаю стекляшку с чем-то мутным, бегу прочь, кто-то окликает меня, вы погодите, это же не пить, это в инъекциях надо, ору, давайте, давайте в инъекциях, да чего вы копаетесь, чего…

Бегу в песок пустыни, где конь-драконь, уже нет никакого коня, истлевшие листья…

Смотрю на девушку в белом, бормочу какие-то извинения, наорал на неё все-таки, а она тут при чем… девушка тоже бормочет какие-то утешения, вакцина доставлена, теперь листья будут падать с деревьев и летать далеко-далеко…

– Какой вариант выбираете?

– Стойте… дайте подумать… счас, счас…

Смотрю второй вариант, легко сказать – смотрю…

– …готово.

Киваю:

– Отлично. Ну, вы вообще молодец.

– Да и вы молодец, мы уж не верили, что довезете…

– А зря вы в меня не верили.

– А вы его как вообще оседлали-то?

– Да просто оседлал… я ему такого наплел, не поверите…

– Уздечку-то?

– Да нет, уздечка, это другое… я ему там наплел, что вакцину сделали, которую если ввести, листья сами по себе без дерева жить смогут…

– Как без дерева? Корни пустят?

– Ну и не корни даже, а просто без дерева, сами по себе…

– И что они есть будут?

– Ну, я ему наврал, что мясо…

– Вам с вашей фантазией только сказки сочинять… Хорошо что он сам не понимает, как устроен, а то бы посмеялся над вами…

– Ну а я зря, что ли, пять лет финансовые пирамиды строил, людям фигню всякую впаривал…

– Третий вариант смотреть будете?

Думаю, надо мне это или нет.

…вариант не спрашивает, буду я его смотреть или не буду, вариант вываливается на меня всеми своими… что там есть у вариантов, крылья, ноги, хвосты, ничего нет, просто наваливается…