Отражения. Исток. Повесть. Том 1

Детство

Помню себя где-то с трех лет. Воспоминания из прошлого, кусками всплывают в моей памяти. Рассеивается мгла пролетающих лет и появляется какой-нибудь фрагмент из жизни. Вот мой отчий дом, где я родился, зеленый забор расческой протянулся вдоль тропинки, запах дождевой воды и старых листьев. Пыльная дорожка среди высоких деревьев и густой растительности вдоль забора, ведет прямо к калитке. Небо без единого облачка, птички поют, солнышко пробивается сквозь листву старых тополей и вязов. Мы, идем с моим отцом за ручку, рядом с нами мама и моя сестренка Ирина. Навстречу нам идет в развалку дед Иван. Подходит, дарит мне и сестричке по шоколадке. Я видел и чувствовал, что он угощает нас от души. А мои родители, как-то грубо ему отвечают,

– Дед, не нужна им твоя шоколадка.

– А, мне хотелось этого лакомства, – подумал я и потянулся ручкой.

Вижу, как расстроился мой дед, он скривил извиняющуюся гримасу и развел руки в стороны, будто ловил кого-то.

Родители развернулись спиной к нему, схватили нас на руки и как-то быстро ушли от деда. Мне было горько, я плакал,

– Я хочу шоколадку, – кричал в слезах и тянул руки к деду.

Сестренка тоже плакала, она часто плакала. Ее нос, сразу как-то намокал, краснел и набухал. Я потом узнал, что в этот день дедушка был выпивший. Но эта информация, ничуть не объясняла поведение моих родителей. Вспоминаю, тогда пили, все и это было даже нормой. Очень хорошо помню праздники, веселье, песни за столом и как итог – много «уставших» родственников и гостей. Праздники в доме были часто, по каждому поводу. Народ умел веселиться и радоваться жизни. Так же часто, люди умирали от алкоголя.

Дальше, моя память в пробелах, всплывают небольшие сюжеты. А с пяти лет, кадры моей жизни становятся все длиннее. Чем старше с годами, короткие сюжеты превращаются в полнометражные киноленты жизни. Воспоминания так и лезут из головы.

Как оказалось, в дедушкином доме, мы всей семьей прожили пять лет. Мне нравилось это место. Вспоминаю курей, которые бегали по двору. Как я их гонял и пытался поймать самого красивого петуха, чтобы вырвать у него яркое и большое перо. Не помню, – Зачем мне это перо? Хорошо запомнился день, когда на дворе разделывали большую хрюшку, которую я когда-то сам кормил. Нет, наверное, страха и ужаса я тогда не испытал. Скорее любопытство. Мне показалось, что на земле лежит уж слишком большая голова свиньи. Крови, нигде не было, чтобы меня стошнило или стало плохо. Я просто пытался заглянуть хрюшке в глаза и трогал руками ее опаленный пятачок. В общем, негативных впечатлений, в связи с этим случаем не осталось.

Только сейчас я стал понимать отца и мать. Наверное, каждый взрослый человек стремится к самостоятельности и независимости. Скорее всего, отец и мама, тоже искали свою независимость. Да и жить, во «времянке» – это отдельно стоящий домик, где одна маленькая комната на всех, совсем неудобно. Сейчас это можно назвать – студия. Мы росли, видели все, кое-что уже понимали. Как-то со мной, приключился очень неприятный случай в садике. Тогда, наш детский сад, выехал на летний отдых в загородный лагерь, от завода. Папа работал токарем цеха. И вот, я проснулся в одной постели со своей соседкой по кровати, без трусов. Как сейчас помню, звали ее Таня Иванова. Естественно, за этим делом, нас застала воспитательница. Для взрослого, наверное, ситуация страшная и трагическая. Взрослые, по-другому реагируют на жизненные передряги, перетаскивают свои фобии и проецируют их на детей. Совсем это не педагогично. Воспитатель, ничего лучшего не придумала, как накричать на меня. Потом выгнала девочку из комнаты, а у меня забрала мою одежду, оставила в одной майке. Это было утро и мне хотелось кушать. Естественно, я вышел в таком виде в столовую, так как другой одежды у меня не было. Мне было очень стыдно, не за себя, а за поступок взрослого человека. Я прошел и сел кушать. Конечно, психологическая травма осталась на всю жизнь. Я даже не знаю, в чем она проявилась. Но чувство жуткого стыда, я испытывал всю свою жизнь, по всякому пустяку. Мне часто снились сны, как я хожу без нижней одежды, и все на меня смотрят, тычут пальцами. Сны, настолько реальные, что я просыпался в холодном поту с мыслями,

– Неужели это только сон?

Я анализировал свои фобии, страхи, мне приходилось работать над этим. По всей видимости, я не рассказал про этот случай никому из родителей. Потому, как моя мама, скорее всего не оставила камня на камне от этого садика и педагогов. У мамы, сильно выраженно чувство справедливости и оно иногда мешает ей в жизни. Впрочем как и мне сейчас. Я как-то пожаловался, что воспитатели называли меня «крысенком», возможно в детстве был похож на крысу. Мать тогда устроила скандал воспитателям. Но это их не успокоило. Все исчезло само собой, как только я ушел из садика в школу. Правда в школе, мне дали другое прозвище – Ежик. Но это совсем другая история.

В пять лет, состоялся переезд нашей семьи из однокомнатной времянки деда, в отдельную квартиру. Точнее, это была не квартира, а подвальное помещение в бывшем барском доме. Почему я так решил? Да потому, что отец обнаружил в подвале сверток: старая газета за 1914 год, несколько раритетных вещей, типа медного кубка и еще пара мелочей. Подвалы всегда были убежищем прислуги и бедных, а также в таких помещениях хранилась всякая домашняя утварь. Располагались склады, кухонные помещения и комнаты отдыха обслуги. Вот и этот дом, уходил на два метра в землю. А окна нашей квартиры, находились высоко под потолком.

В надземной части, жили несколько уважаемых семей. А в подвал въехали мы. Нет, я не чувствовал себя каким-то униженным или неуважаемым. Отец, получил это помещение от Домоуправления. По всей видимости, он сам сделал ремонт в этом подвале. К этому времени, он ушел с завода и устроился сантехником в местном ЖЭКе. Обслуживал «генеральский дом», а также соседние строения статусом ниже. Так же он выполнял обязанности мастера, плотника, дворника, да и брался за любую работу, чтобы прокормить семью. Отец, всегда был для меня богом, Мастером.

В день переезда, мама сготовила нам завтрак. На сковороде, в маргарине, скворчала докторская колбаса и глазунья. Помню, очень любил такое блюдо. Быстро, просто и сытно. Но, мой организм не смог переварить завтрак, и в этот день получил отравление. Возможно, колбаса была не свежей или блюдо слишком жирное для меня.

Отравление получил только я один. Меня рвало и тошнило. На этой почве, мать с отцом поругались. Мама с сестрой и вещами уехали на грузовике, на новую квартиру. А отец уложил меня в кровать и принес трехлитровую банку с фиолетовой жидкостью,

– Папа, а это ты мне варенье развел с водой, зачем? – с надеждой спросил я. У меня сушило в горле, и я хотел пить. По сути, мне было всё равно, что там делает отец. Просто хотелось быть здоровым.

– Да, сынок, я тебе принес воду и разбавил вареньем, чтобы ты попил, – соврал отец.

– А чего так много, трехлитровая банка? – недоверчиво спросил я.

– Так, ты болеешь, тебе лечиться надо, – успокоил отец.

– Пей, теперь тебе надо много воды, чтобы всю гадость из организма вывести, – объяснял отец. Конечно, отец мог бы долго уговаривать меня или объяснять необходимость пить эту гадость. Но времени на это было мало.

Он, поднес банку к моим губам и приподнял меня с постели, чтобы я смог попить,

– Давай, пей, – в очередной раз предложил папа, поддерживая банку обеими руками, так как для меня она была тяжелой. Я втянул в рот несколько глотков и понял, что меня обманули. Попытался все выплюнуть на пол, но отец прижал сильнее меня к банке и приказал выпить все,

– Сын, давай пей, надо. Потом спасибо скажешь, – настаивал отец. Я рыдал, сидел весь в слюнях и глотал фиолетовую жидкость. Меня тошнило, болела голова, наваливалась слабость и мои глаза закрывались. Я бесконечно глотал странную воду, каждый раз из новой банки и не мог понять,

– Почему вода похожа на морс, но такая противная? – думал я и плакал. У меня все выливалось через рот, нос и уши на пол. Я почувствовал, что к горлу подступила тошнота. Отец вовремя отнял от меня банку и пригнул к тазику. Он, предварительно поставил емкость под кровать. Я был как сосиска, меня болтало в разные стороны, а терпенье отца заканчивалось. Очень понимаю его.

В этот день, я выпил около трех или пяти таких банок с «морсом». Наутро, я был совершенно измученным, бледным и голодным. Не завтракал, аппетита не было. Мы быстро собрались и поехали в новую квартиру.

Когда мы приехали, мне было все равно, очень хотелось спать. Мама, уложила меня на диван. Проснулся я на следующий день. На мое счастье, я чувствовал себя прекрасно. Солнце, проникало через два крошечных окна, которые находились высоко под потолком. На диване со мной рядом спала мама. А сестра, видимо была в другой комнате. Отца рядом, я не увидел.

Я встал, прошелся по помещению, осмотрелся. Квартира состояла из комнаты и кухни, совмещенной с нашим спальным местом. В углу, стояли две детские кроватки, с высокими перилами. В одной из них мирно спала моя сестра. Большую часть комнаты занимала русская печь, на которой мы готовили еду. Она, разделяла квартиру на два помещения. Печку топили дровами и углем. Вот и в этот раз, рядом с печкой стояло ведро с дровами.

Мне жутко хотелось пить и кушать. Я нашел ковшик и запустил его в бидон с водой,

– Какая же вкусная вода, после этой фиолетовой жидкости, – подумал я, утоляя жажду. Пока пил, задумался насчет фиолетовой воды. В тот день, я спросил у отца, когда мы ехали в новую квартиру на такси,

– Пап, а что это за фиолетовая вода, которой ты меня поил, и я чуть не утонул? —

Отец улыбнулся и сказал,

– Это марганцовка, – отец посмотрел мне в глаза и потрепал рукой мои волосы.

– А, что такое марганцовка, зачем ты меня ей поил? – опять не унимался я.

– Марганец – это химический элемент. Но главное, что я промыл тебе желудок, и стало лучше, – объяснил папа.

– Да, мне стало лучше и больше не тошнит, – я прислонил голову к окну и заснул.

Когда я закончил пить, и загремел алюминиевым ковшиком, из кроватки показалась недовольная голова моей сестры-двойняшки,

– Ты чего тут гремишь? – проскрипела заспанным голосом сестричка. Это была симпатичная девочка, с синими глазками и темным волосом. Она вцепилась в поручень кроватки, своими маленькими ручонками, а ее голова еле еле выглядывала из-за кроватки.

– Пить очень хотел, – объяснил я.

– Мама, а он там гремит, и спать мне не дает, – жалобным голосом проскрипела девочка.

На кухне появилась мама и спросила,

– Сыночек, как ты себя чувствуешь?

– Я хочу, есть, – обиженным голосом ответил ей и прилег на диван.

– Дети, сейчас будем завтракать, я приготовлю вам манную кашку, – объявила мама.

– Я не буду, есть кашу, хочу колбасу и хлеб, – заканючила сестренка.

– А где мой папа? – зарыдала сестра.

– Успокойся, папа на работе, – ответила мама и обняла дочь.

– А где работает папа? – спросил я.

– Папа работает на стройке, – ответила мама.

Здоровье мое пошло на поправку. Я перестал, есть жареную колбасу, хотя очень она мне нравится, по сей день.

Мы с сестрой по-прежнему ходили в садик, но теперь ездили из «новой квартиры». Это было намного ближе. Мне нравился район. Это был самый центр города. Дом находился на улице Дзержинского, которая пересекала улицу Ленина. Рядом, располагался кинотеатр «Пионер», Гастроном и Гостиница «Амур». По выходным, мы ходили с утра на детские сеансы в кино и кушали мороженое в вафельных стаканчиках по 10 копеек.

В подвале, мы прожили почти четыре года. За это время, я познакомился с новыми друзьями и знал все вокруг. С первых дней переезда, я самостоятельно ходил за молоком и квасом, в магазин через дорогу. По дороге из магазина, я заглядывал в гостиницу, и рассматривал стеклянные витрины с сувенирами. А в магазине, был отдел ТАБАК, мне нравился миндальный запах сигарет. Особенно, приглянулись в витрине, красивые коробочки с кубинскими сигарами и курительные трубки. Мне тогда казалось все это сказочным и таинственным. Все продавцы в магазине, знали меня и с улыбкой отпускали молоко в трехлитровую банку, даже если я забывал деньги дома,

– Сынок, давай я тебе долью молочка еще до краев и сама закрою баночку крышкой, – улыбалась розовощекая женщина в белом халате.

– Спасибо! – говорил в ответ, хватал полную банку в авоську и убегал. Правда, несколько раз я все же разбил банку с молоком об асфальт, когда переходил через дорогу, потому как спешил. А машины, стояли и ждали, когда я перейду через зебру.

Незадолго, до поступления в школу, когда нам с сестрой исполнилось по шесть лет, в гости пришли бабушка с дедушкой. С собой они вели новый велосипед. Это был наш день рождения. Я помню свое ликование, так как мечтал о таком подарке давно. Что подарили сестре, я уже не помню. Но хорошо вспоминаю реакцию моих родителей. Мне опять не понравилось, как они встретили дедушку и бабушку. Хотя, те были трезвыми и как-то по-настоящему счастливыми. Вдвоём дедушку и бабушку видел около нашего дома всего пару раз.

Вообще, вспоминаю те времена с теплом, только огорчает отношение мамы к своим родителям. Отец, по-другому относился к своей маме, как-то сдержанно, уважительно. Своего отца, мой папа не помнит, говорил мне,

– Я его никогда не видел.

Его мама, моя бабушка Люда. Она родила пятерых детей. Я увидел только трех, остальные умерли в разные годы. Бабушка Люда, родилась в Башкирии в деревне Печенкино. И ее дети, были от разных мужчин. Отец моего папы, ушел от них, когда ему было четыре года. По другой версии, его отец имел семью в другом городе, служил в НКВД и прибыл в наш город в командировку. Здесь он познакомился с моей бабушкой.

Хочется сказать отдельно про моих родителей. Они всю жизнь жили и живут сейчас, как кошка с собакой. Я всегда удивляюсь им. Ругаются по каждому пустячному случаю, по каждому обсуждаемому слову и ситуации. Иногда ссорятся так, что мне и сестре становится стыдно. Драк, между ними не видел, но сестра поговаривает, что мать специально задирает отца, а тот как собака на цепи истошно гавкает, но не кусает. Так и живут. Но, в минуты спокойствия, они дружно и сообща жили как все семейные пары, любили друг друга и любят. Возможно, эта любовь их связывает до сих пор.

В семь лет, мы с сестрой пошли в первый класс. Школа находилась на высоком утесе реки Амур, среди частного сектора и леса. Но, когда началась учеба в сентябре, рядом со школой развернулась грандиозная стройка. И к концу года, за школой появилась мемориальная площадь по имени «Слава». На этой площади, вдоль белой стены с государственными наградами и памятными, золотыми надписями, нас принимали в «Октябрята», а потом в пионеры. Там же, на этой площади, я кидал в небо офицерскую фуражку и горсть монет, когда выпускался из военного училища. В центре этой площади высилась высокая стела из трех белых плоских столбов. На вершине стелы красовался герб СССР и лавровый венок. Но это будет потом, в будущем.

В первый класс, нас с сестрой приняли без особых проблем, после непродолжительного теста. На поверку оказалось, что к школе мы готовы слабо, особенно сестра. Но, для того и существует школа, чтобы научить всему. Не скажу, что мне нравилось учиться. Старался слушать, запоминать. Моя внимательность и усидчивость заканчивалась, как понимал, что учитель плохо относится ко мне. Ну разве хватит одного учителя на тридцать учеников. Поэтому, урок я слушал на половину.

На переменах, в теплое время, мне нравилось выбегать на улицу и беситься. А потом, скатываться колбаской вниз, по траве, с утеса. Чаще, я бегал туда с другом Димкой. А когда приходили с перемены, то у меня и у него кружилась голова. Учитель Кира Евдокимовна, подзывала нас к себе и спрашивала,

– Вы заболели, что ли? Почему вы вялые, голова болит? – спрашивала учитель.

– Нам плохо, тошнит, и голова болит, – отвечали мы хором. И учитель отпускала нас домой, пока не узнала правду.

До, школы, я начал сам ходить на спортивную гимнастику. Родители, увидели, как я кувыркаюсь на ковре перед ними, отжимаюсь и подтягиваюсь на перекладине, и записали в спортивную секцию. В секцию я проходил недолго. Предстоящий тест решил мою судьбу однозначно. Прошли соревнования, по завершению обучения и мне предложили искать другую секцию гимнастики и другого тренера. Это меня сильно расстроило. К неудаче я был не готов.

Родители, быстро нашли мне другого тренера и я прозанимался у него почти десять лет. Нет, олимпийским чемпионом я не стал. Просто ходил на секцию, занимался, но не развивался. Отчасти, это заслуга тренера. Он, не видел во мне никаких перспектив и как-то не вкладывал в меня свои знания. А я потерял всякий интерес к этому виду спорта и ходил, потому что боялся мнения родителей.

Но в школе, на физкультуре, я всегда получал отличные оценки. А на рисовании, мне даже не давали дорисовать и ставили отлично. Честно говоря, мне это не нравилось и хотелось выполнить задание до конца. Но, к тому времени, учитель терял всякий интерес к моему желанию. А во мне вырабатывалось чувство неудовлетворения собой.

По математике и русскому языку я не блистал, но учился на «хорошо». Правда, в старших классах, по этим предметам, у меня была твердая тройка. И как я ни старался улучшить свои знания по математике и русскому, выше тройки мне так и не ставили. Многое зависело от учителя, как раз по математике, мне с ними не повезло. Они либо часто менялись, либо попадался бездарный учитель, у которого не хватало мудрости, усидчивости и такта научить меня предмету. Зато, гуманитарные предметы знал на отлично и хорошо, учителя меня любили. А я в свою очередь, старался тщательнее изучать их предметы. Любовь, к своему предмету и такая же любовь к ученикам, играет не маловажную роль в обучении школьников. Учитель, прививает ученику, любовь не только к предмету, а умение воспринимать с любовью жизнь.

Каждое лето, с первого класса, мы с сестрой отправлялись в пионерский лагерь «Космос». Мне очень нравилось в лагере, и мы просили родителей оставить нас на следующую смену. Но родители отказывали нам со словами,

– Дети, остаток летних каникул, мы всей семьей проведем на Японском море. А завтра уезжаем в Уссурийск, к тете Нине и Вике.

– Ура, мы едем к тете Нине и сестре Вике, – кричали мы и бежали в машину. Тетя Нина – это родная сестра моей мамы. Одна из детей моей бабушки Наташи. А бабушка Наташа, была матерью-героиней. Она родила и воспитала одиннадцать детей. Но в живых, увидел только троих: моя мама, тетя Валя и тетя Нина. Сестры мамы, очень нас любили. И каждый раз, находясь у них в гостях, мы отдыхали от родителей и их чрезмерной опеки. А тети Нина и Валя были нам как вторые мамы. Я их очень любил. На похоронах тети Вали, я плакал, хотя был уже совершеннолетним. Мне, было грустно терять родного человека, которая любила меня как своих сыновей. Мы, с сестрой, часто оставались у них в гостях. Ездили на дачу и ели вдоволь ягоду, помидоры и огурцы прямо с грядки. Она, не ругала нас по пустякам, как это делала наша мама. Считаю, что это перебор, фобия, когда ребенка ежеминутно ругают за разные пустяки и не обращают внимания на важные для них вещи.

И вот он, Уссурийск – провинциальный городок в Приморском крае. Основное население города – это военные и чиновники различных ведомств. А также закрытые учреждения уголовно исполнительной системы. Когда-то это пограничная зона и въезд по пропускам КГБ СССР или приглашениям родственников. Вот и в этот раз, нас в гости пригласили родственники мамы. А папа, получал первое высшее образование в Педагогическом институте города Уссурийска. Папа поздно, по его словам, получил высшее образование. Но это не мешало ему учить меня правильным вещам. Хотя, с некоторыми вещами был перебор. И доходило до занудства. Всему должна быть мера и этой мере, такту я учился сам. Учился на негативном опыте моих родителей, которых не могу назвать плохими. Они, воспитывали нас как могли, исходя из того опыта, который получили сами. У отца, было трудное детство, хулиганское, как он говорил. Со своим сводным братом Юрой, они считали себя грозой двора. Отец был младше своего брата на два года. Еще у отца, была сестра Таня. Она была на 10 или 13 лет младше. Почему-то мой отец, не считал ее своей сестрой и говорил, что она от другого отца. В их семье, все было странно и мутно. История его рода, покрывала какая-то большая тайна. И эту тайну, я до сих пор не смог разгадать. В настоящее время, никого в живых уже нет.

Свое десятое день рождения, я отмечал в Уссурийске, без сестры. Ирина, осталась с мамой и потом планировала с ней поехать в пионерский лагерь «Космос». Мама, устроилась работать пионервожатой в этот лагерь или проходила педагогическую практику. А к концу лета, мы с отцом, ждали их в гости. На свой первый юбилей, я пригласил местную детвору и в основном это были девчонки. Ни одну из них теперь не помню.

Тетя Нина и отец накрыли нам стол. Дети поздравляли меня, даже что-то дарили, я уже не помню. За столом сидели не долго. Взрослые оставили нас на какое-то время, возможно, они собрались где-то своим кругом и отмечали этот день с выпивкой. Поэтому, когда мы наелись, всей гурьбой вышли на балкон. Не помню, кому пришла в голову такая, забавная идея, кидать пирожными в прохожих. Скорее всего, мне. Зато этот день мне запомнился на всю жизнь. Потому как в квартиру, пришли несколько таких прохожих, с желанием наказать деток. А так, как к ним вышли два ангелочка, две девочки и извинились, то прохожие дядя и тетя ушли в хорошем настроении.

Кроме дня моего рождения, никаких важных событий не припоминаю. Все дни напролет я бегал по дворам и играл с местной детворой. А когда был дома, слушал музыку с пластинок. Я садился на подоконник и до умопомрачения крутил пластинки. Сейчас бы такого мальчика, с громкой музыкой и одним и тем же репертуаром, я наказал бы. Ну как так, слушать одну и ту же композицию весь день? Сам, себе могу это объяснить тем, что пытался запомнить музыку и вникнуть в слова. К музыке, у меня есть слабость и сейчас.

По вечерам, мы с тетей Ниной сидели и смотрели по телевизору фильм «Семнадцать мгновений весны» и хрустели сухариками, которые тётя, сготовила в духовке. Родители, никогда мне не разрешали смотреть этот фильм и тем более кушать сухарики. Однажды, я сидел на балконе, наслаждался видом и щелкал семечки. Мне надоело их щелкать, поэтому глотал с шелухой. Так мне показалось вкуснее. Не помню, сколько я съел семечек. В конце концов, мне надоело это занятие, и я пошел читать интересную книжку.

Приблизительно через неделю после приезда из Уссурийска, мне стало плохо. Болел низ живота, правая сторона. Но я отнесся к этому легкомысленно и постарался не раскисать. В пять лет, у меня была подобная боль в низу живота, правда я забыл, в каком боку болело.

В этот раз, тупая боль не отпускала и насиловала так, что я не мог разогнуться. Пришлось звать маму, так я долго не мог заснуть. В спальню пришли отец с матерью и начали суетиться. Отец быстро определил, что у меня воспалился аппендикс. А мать, еще долго причитала и делала различные предположения, отгоняя самое худшее.

Вызвали скорую и меня увезли в больницу. Мужчина врач, долго ощупывал низ живота, что-то спрашивал, я отвечал автоматически. Хотелось спать. За окном была глубокая ночь. Медсестра отвела меня в какую-то комнату, передала санитарке. Пожилая женщина попросила пописать в баночку и сходить по «большому». Я не понимал,

– Зачем мне ходить в туалет? Я очень хочу спать и домой.

Но тупая боль мучила меня. В голове как-то шумело. Когда я вышел от санитарки, меня опять взяла за руку медсестра и отвела в светлую комнату. Усадили на стул и сказали достать ручку и поработать кулачком. Я сжимал руку в кулак, что есть мочи. Но не знал, для чего все эти манипуляции?